Проклятие Бессмертных: Королева Грёз и Кошмаров (книга 3)

Глава 10

Нина

Я вздрогнула и резко проснулась. Только что мой мир был бездонной, безмолвной пустотой, и вот — свет вспыхнул вновь. Мною овладело чувство внезапного ужаса, такое же, как когда во сне падаешь в бездну. Я инстинктивно взметнула руки вверх, пытаясь схватиться за что-то и остановить падение. Вот чёрт, начинается снова.

Мои ладони тут же устремились к животу, нащупывая рану, которая должна была быть там, те самые четыре прорези глубиной в сустав, что оставил на мне Самир. Сердце бешено колотилось, и его стук отдавался в ушах оглушительной дробью.

— Доброе утро, — прошипел у меня в голове знакомый голос.

Я лежала на походной кровати в своей темнице, укутанная одеялом. Самир убил меня — вогнал свои когти мне в рёбра, пока мир не поглотила тьма. И потом… что, уложил меня в постель и укрыл?

— С возвращением, Пирожочек.

Воспоминание о боли вызывало тошноту. Я села, сбросила одеяло и принялась искать кровь. Искала любое доказательство случившегося. Но ничего не нашла. Более того, на платье даже не было дырок. Ни капли крови на полу, ни на мне самой.

— Платье другое, но не в этом суть, — заметил Горыныч.

— Помолчи хоть секунду, ладно? — я простонала, уткнувшись лицом в ладони, отчаянно пытаясь осмыслить произошедшее и его причины. — Он убил меня.

— Э-э-э, нет, не совсем.

— Он пырнул меня, и я умерла.

— Не будь так мелодраматична. Он причинил тебе боль, но ты не умерла. По-настоящему ты умерла лишь однажды. Скажи, разве то ощущение не было совершенно иным?

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, глядя на куполообразный потолок и роскошную люстру. Горыныч, как ни неприятно было это признавать, оказался прав. То, что сделал со мной Владыка Каел, было настоящей смертью. А это… было похоже на то, как кто-то просто выключил свет. Одна секунда — ты в сознании, следующая — уже нет. Словно тебя усыпили перед операцией. Раз, два — и провал.

— Но это не значит, что мне должно это нравиться.

— О, чёрт возьми, конечно нет! Он — законченный, самовлюблённый, садистский, эгоцентричный и напыщенный кусок дерьма. Я лишь говорю, что ты не умерла по-настоящему.

Я фыркнула.

— Ну-ка, выскажись прямо. — Было очевидно, что змей невысокого мнения о чернокнижнике. Самир говорил, что все, кто выходят из Источника, ненавидят его — похоже, Горыныч не был исключением. Мне стало интересно, почему Вечные желали, чтобы все ненавидели Самира.

Я чувствовала себя уставшей, измотанной и подавленной. После всего случившегося Самир взял меня в плен. Это было бы обычным делом, если бы не тот факт, что он пытался пробудить во мне дремлющие дары единственным известным ему способом. — Я не хочу этого делать.

Костлявая голова ткнулась в мою, и Горыныч потерся о меня, словно кот. — У меня есть решение. Дай отпор.

— Сражаться с Самиром? — я фыркнула. — Я не могу обыграть его даже в покер, не то что в драке.

— Не дури, не нужно бить его кулаками. Используй магию. Ты ведь теперь можешь.

— Я не знаю, как. Если бы ты объяснил, как можно просто… пошевелить пальцами и метать огненные шары, было бы прекрасно.

— В этом я не помощник, милая. Ты либо умеешь дышать, либо нет. Даже я не могу научить тебя прикасаться к тому, что ты способна совершить.

Я плюхнулась на спину, глядя на змея, который переместился мне на грудь и уставился на меня сверху вниз. — И как же, по-твоему, я должна с ним сражаться?

Горыныч горделиво распушил перья и взмахнул крыльями. — Я! Я могу сразиться с ним.

— Почему же ты не сделал этого тогда? Когда он закалывал меня? Почему не показался?

— По той же причине, по которой ты не сказала ему обо мне. Ты не хочешь, чтобы он знал о моём существовании. — Горыныч склонил голову под прямым углом. — Я подумал: «Горыныч, ты, сексуальный дьявол, почему бы не влететь туда и не сожрать его? Это поставит его на место». Но потом я почувствовал, что ты говоришь «нет» и велишь мне не вмешиваться. Ты хотела, чтобы я оставался в тени. Вот я и остался.

Я откинула голову на подушку, уставившись в потолок. Горыныч был прав. Когда Самир спросил меня об отсутствии знаков на теле, несмотря на мой статус королевы, я не сказала ни слова о змее. Я боялась, что он может сделать. — Я боюсь, что он причинит тебе вред, или использует тебя. Или отнимет.

— О-о-о, ты уже скучала бы по мне? Это мило. Но не беспокойся, он не может. Я твой. Он не властен надо мной. Ни сейчас, ни когда-либо. Я могу унести нас обоих отсюда, прямо сейчас. Ты, возможно, не владеешь своей силой, но я — да. Так почему ты не хочешь уйти?

Вот это был очень хороший вопрос. Я заморгала. Если бы Горыныч прямо сейчас открыл портал в пространстве, я бы колебалась, ступить ли в него. Почему?

Владыка Каел.

Это глупое пророчество Самира беспокоило меня не меньше, чем его самого. Другой король восстанет и попытается уничтожить меня. Я предположила, что это, вероятно, означало, что Владыка Каел попытается убить меня во второй раз. Сайлас и остальные предали меня. В самом глупом, ужасном и нелепом смысле этого слова я была в большей безопасности в этой норе, под крылом Самира, чем там, на воле.

— Чёрт.

— Ага.

Не говоря уже о том, что побег из тюрьмы Самира раз и навсегда утвердил бы меня в роли той самой «королевы». Что я — сновидица, и обратного пути уже не будет. Хотя его и так не было, но здесь, в заточении, я могла тянуть время. Здесь мне противостоял лишь один Самир. — «Лучше знакомый дьявол», как говорится…

Горыныч хихикнул над моей шуткой и снова потёрся головой. — Не всё так плохо. Он не дьявол. Он просто положил начало мифам. Совсем другое дело, верно?

Я усмехнулась комментарию Горыныча и потянулась погладить его по голове. Он издал странное шипящее мурлыканье и потёрся о мои пальцы. По крайней мере, во всём этом у меня был этот остряк-змей, чтобы помогать мне.

— Я боюсь, что на воле дела пойдут под откос, и станет ещё хуже.

— Вероятно. Зато ситуация станет... гм... более определённой.

Я вздохнула.

— Я только начала привыкать к тому, как всё устроено. Только начала не проводить каждый миг в ужасе от того, что со мной случится. Только начала привыкать к Самиру, а теперь…

Горыныч исчез у меня из-под руки, растворившись в мгновение ока, словно его и не было. Спустя секунду кто-то возник над моей кроватью.

— Привыкать ко мне, а теперь что? — Самир стоял над моей кроватью, и в его голосе слышалась насмешка.

Я стремительно вскочила на ноги, запуталась в одеяле и рухнула на пол. Я бы расшибла голову, если бы не пара рук, обвившаяся вокруг меня и подхватившая меня. Мы оба с грохотом свалились на пол, и он, смеясь, запутался в складках моего платья.

— У тебя действительно бывают моменты поразительной грации, знаешь ли? — проговорил Самир сквозь смех. Он перевернулся, высвободил руку, на которую я упала, и приподнялся на локоть, глядя на меня сверху вниз.

— Тебе нужно перестать подкрадываться ко мне. — Я сузила глаза.

— Никогда.

— Тогда тебе и дальше придётся наслаждаться подобными зрелищными представлениями.

Он поднял свою руку, чтобы отвести прядь волос с моего лица и завести её за ухо. — Полагаю, мне скорее нравится видеть, как ты падаешь, словно детёныш жирафа. За этим ужасно забавно наблюдать.

— Тебе нужно найти хобби получше.

— Это, без сомнения, правда. — Он с любопытством склонил голову. — С кем ты разговаривала только что?

Я быстро сочинила полуправду. — Сама с собой. Мне больше нечем заняться. — Это была не совсем ложь. Горыныч был частью меня, так что я буквально разговаривала сама с собой.

— Возможно, мне стоит завести тебе питомца. — Он поиграл прядью моих волос. — По крайней мере, я принесу тебе книг, чтобы скоротать время.

Это был диалог друзей или влюблённых. А не… кем мы были сейчас. Я стиснула зубы. Последнее, что я помнила, — это как он вонзал свои когти мне в рёбра. Он причинил мне боль, и совершенно намеренно. А теперь он гладил мои волосы, словно я что-то для него значила. Я понимала, что для Самира эти две вещи не обязательно были взаимоисключающими.

— Ты пришёл снова пытать меня?

Самир опустил голову, и его плечи поникли, словно он был разочарован, что я так быстро разрушила момент. С покорным вздохом он сел и поднялся на ноги. Протянув мне руку, он предложил помочь подняться.

— Нет, не сегодня. Я пришёл не с этим намерением. — Самир поднял палец. — Кроме того, я бы предпочёл, чтобы ты считала это тренировкой, а не пыткой, если позволишь мне провести черту между этими понятиями.

— А в чём разница?

— Одно делается исключительно для моего удовольствия. Другое преследует более практическую цель. — В его словах сквозила немалая дьявольская услада. — Хотя я и признаю, что они не исключают друг друга.

— Ты тренируешь меня, пытая. Прости, если я не испытываю энтузиазма. — Для меня это не было шуткой, и мне не нравилось, с какой несерьёзностью он относился к ситуации.

Казалось, он понял причину моего тона, и покачал головой. Самир сделал шаг ко мне и протянул руки. Я отпрянула от него, и он замер, прежде чем опустить руки и отойти прочь.

— Если ты желаешь, чтобы жестокость прекратилась, ты можешь положить ей конец. У тебя есть сила остановить меня. Тебе лишь нужно воспользоваться ею.

— Ты же знаешь, я не умею.

— А я здесь для того, чтобы научить тебя.

— Разве нет другого способа?

Самир приложил руку к груди, пальцы театрально растопырены. Он склонился в поясном поклоне.

— Я есть лишь то, что я есть, моя дорогая. Чернокнижник, колдун, Бог Тьмы, Король Теней… Этот метод — единственный инструмент в моём распоряжении.

— Мой папа любил говорить, что если у тебя в руках только молоток, то любая проблема кажется гвоздём. — Я скрестила руки на груди. — Думаю, ты даже не пытался придумать другой план, потому что этот тебя заводит.

Он выпрямился и долго молча смотрел на меня.

— Возможно, ты и права. Но ответь мне на один вопрос. Если бы я даровал тебе свободу, что, по-твоему, произойдёт, когда Владыка Каел найдёт тебя?

Я вспомнила слова Агны. Владыка Каел убивает… Самир пытает. Тогда последнее казалось наихудшим исходом. Но даже сейчас во мне теплилась воля к жизни. Я не хотела умирать той ночью на улицах, когда Владыка Каел выжег моё сердце. Я сделала выбор в пользу жизни, когда Вечные предоставили мне возможность, и я всё ещё не хотела умирать.

— Думаешь, он убьёт меня? Просто чтобы я не досталась тебе?

— Да.

— Но это же снова обречёт мир на погибель, верно?

— Ему всё равно. Владыка Каел предпочёл бы увидеть, как пустота поглотит этот мир целиком, чем допустить мысль, что я, хоть раз в жизни, обрёл некое подобие утешения.

— И что, по его мнению, ты задумал?

— Покорить мир, полагаю. Стать Королём Всего, как он, видимо, думает, я и жажду.

— Но ты же не… — Я закрыла лицо руками и зарычала от досады. Теперь мне было до боли ясно, что у Самира нет никаких планов по завоеванию мира. Вся эта неразбериха происходила из-за паранойи. Всё снова и снова сводилось к одному вопросу — чего же на самом деле хотел Самир? — Почему ты убил Влада, Самир?

Когда он не ответил, я опустила руки и посмотрела на него. Он стоял не двигаясь, и весь его вид кричал о внезапном беспокойстве.

— Самир, я заслуживаю правды. В прошлый раз я отпустила эту тему, потому что это не имело значения. — Я ткнула пальцем в отметины на своём лице. — Теперь имеет значение.

— Я… не могу тебе сказать. Ещё нет.

— Нет, Самир, — резко оборвала я и направилась к нему. На этот раз я была в ярости. Я ткнула пальцем ему в грудь, и он дёрнулся от неожиданного прикосновения. Наверное, прошло очень много времени с тех пор, как кто-либо отчитывал его, словно ребёнка. — Ты не можешь держать меня в заточении, пытать и при этом хранить такие секреты! Ты убил Влада. Ты убил последнего сновидца по какой-то причине. А теперь вот я, глупая, чёрт побери, сновидица, и ты не хочешь сказать мне, зачем ты это сделал? Ты говоришь, дело не в власти. Ты говоришь, не в том, чего боятся Владыка Каел и остальные. Но ты не даёшь мне никакой другой причины, которая могла бы это объяснить!

Самир поймал мою руку в свою, и на мгновение мне показалось, что он сейчас причинит мне боль. Вместо этого он прижал мою ладонь к своей шее, тёплой под моими пальцами. Он поступал так, когда хотел напомнить мне, что под этой маской скрывается обычный человек. Моя ярость угасла в одно мгновение, уступив место слезам, навернувшимся на глаза. Я смахнула их тыльной стороной ладони.

— У меня нет права скрывать это от тебя. У меня нет оправданий, нет убежища, чтобы укрыться от правды. Но я… не могу рассказать то, о чём ты просишь… — Голос Самира был густым от боли, сожаления и печали. Его сердце было разбито. Какой бы ни была правда на самом деле, то, что он скрывал, ранило его в самое сердце. — Прошу тебя.

Самир умолял меня, умолял не заставлять его идти по этому пути. Чёрт побери, будь я не такой мягкотелой…. Я шагнула к нему и обняла, обвив руками его шею. Он с готовностью прижал меня к себе, прижимая так сильно, словно боялся, что я рассыплюсь у него в руках.

— Ты думаешь, я стану думать о тебе хуже?

— Я уверен в этом. Сам поступок был настолько эгоистичным и постыдным, что, думаю, превосходит сами слова. Причина, стоящая за ним, — и того более.

— Ты должен сказать мне, Самир. Правда должен. Но я дам тебе ещё немного времени. Его у меня предостаточно. Я теперь бессмертна, верно? — Я ехидно усмехнулась своей мрачной шутке.

Самир тихо рассмеялся и крепче прижал меня к себе, сжимая так, словно боялся, что я исчезну у него в объятиях.

— Прости меня за причинённую боль.

— Проблема в том… что ты пырнул меня, и ладно, я в порядке. Это было ужасно, это больно, но я в порядке. Я знаю, что так здесь устроено. Но я также знаю, что то, что ты сделал прошлой ночью, — это даже не начало того, на что ты способен.

— Едва ли.

Я вздохнула и упёрлась лбом в его грудь, закрыв глаза. — В какой момент ты просто отрубишь мне конечности, зашьёшь раны, чтобы я не истекла кровью, и закопаешь заживо, чтобы я умерла от голода? Не можем ли мы просто пропустить всё остальное и избавить меня от всей этой чепухи между?

Он рассмеялся. — О, это было креативно. Я знал, что не зря ты мне нравишься.

— Это не смешно, — проворчала я.

Он мягко отодвинул меня на полшага и приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на него.

— Я надеюсь, что однажды ты действительно сможешь простить меня. Не только за то, что я сделал или сделаю — но за саму мою природу. Прости меня, если найдёшь в себе силы, за мои манеры. Я так… очень стар. Меня так долго изображали злодеем и бессердечным исчадием ада, что я нашёл прибежище в жестокости. Я слишком устал бороться с тем, чего от меня ожидают. У меня больше нет желания. Это не забавно и не игра. Мир, кажется, направил тебя на этот путь, и я буду тем, кто доведёт его до конца. Я не позволю им уничтожить тебя снова. Поэтому я буду причинять тебе боль. И да, я буду делать это снова и снова, всё хуже и хуже, пока ты не найдёшь способ дать мне отпор. Пока ты не докажешь нам обоим, что можешь стоять в этом мире самостоятельно. — Он отклонил мою голову в сторону лёгким нажатием пальцев под подбородком. Его пальцы скользнули по моей щеке, с лёгким прикосновением вырисовывая отметины на моём лице. — У меня нет выбора.

Я была слишком переполнена его словами, чтобы ответить. Я не знала, хочу ли я кричать, плакать, целовать его или умолять просто убить меня. У меня так и не появилось возможности решить. Самир резко и внезапно отстранился от меня, и его отсутствие вырвало меня из моих мыслей.

— Но! Я отвлёкся. К тебе пришёл посетитель.

— Посетитель…ко мне?

— Именно так. Надоедливая тварь не переставала выть у моих дверей, пока я не согласился позволить ему увидеть тебя. — Самир сделал жест, и в его руке из ниоткуда появилась маска. Она была сделана из бирюзовых камней, тщательно выложенных мозаикой, создавая лик ухмыляющегося крылатого змея. Это была та самая маска, что я швырнула в озеро крови. — Тебе следует одеться. — Он протянул её мне.

— Я не надену эту чёртову штуку. Ни сейчас, ни когда-либо!

— Что ж, это был довольно страстный ответ. — Самир усмехнулся, явно позабавленный резкостью моей реакции.

— Я не буду её носить. Она дурацкая, уродливая, и это не я. Какого чёрта вообще нужны эти штуки? Вы же даже не можете читать эти, чёрт побери, письмена. — Я снова ткнула пальцем в узоры на своём лице.

— Такова традиция.

— Ваша традиция, не моя.

— Теперь ты одна из нас.

— Нет.

— Знаки на твоём лице говорят об обратном.

— Это всё равно глупо!

— Большинство традиций таковы.

— Прибей её к моей голове гвоздём, если хочешь. Я не надену эту штуку. Смирись.

Смеясь, Самир пожал плечами, подошёл к деревянному столу на другом краю платформы и положил маску на гладкую поверхность. — Я оставлю её здесь, и дам тебе кое-о-чём подумать.

— Как скажешь.

Самир отвернулся от стола и вытянул руку перед собой. Растопырив пальцы, он повернул запястье и сжал руку в кулак. По мере его движения перед ним возникла чёрная точка и начала расти, пока не достигла примерно трёх метров в диаметре. Это был тот самый чернильный портал, что использовал Владыка Каел, чтобы перенести меня с Земли в Нижнемирье.

Боже, это казалось таким далёким прошлым. Интересно, сколько на самом деле прошло времени? Три месяца? Четыре, от силы?

Говоря о том, что казалось вечностью, мужчина, шагнувший из врат, показался мне незнакомцем. Столько всего случилось за такое короткое время, и я не видела его, казалось, целую вечность.

— Гриша!

Я взвизгнула, когда он бросился ко мне и обнял так сильно, что я подумала, будто он сломает мне рёбра. Гриша уже тараторил как сумасшедший, слишком быстро и перебивая сам себя.

— Нин! Нин, чёрт, о чёрт, Нин, они убили тебя! Я пытался прийти. Я пытался, но они приковали меня к проклятому дереву, и…

— Гриша…

Я не могла вставить и слова. Гриша был в ударе. Его деревянная маска впивалась мне в шею.

— Ты умерла, ты действительно умерла. Не могу поверить, что они тебя убили, тупые придурки! Они не слушали меня. Меня никогда никто не слушает.

Я не могла не рассмеяться и стала бить его по руке, пока он не ослабил хватку, с которой впивался в меня, словно тонущий цепляется за обломок кораблекрушения в океане. Теперь он держал меня за предплечья. — Я пытался прийти и предупредить тебя. Предупредить кого-то из вас. Но Элисара не позволила мне. А потом они попытались… чёрт возьми! — Гриша внезапно схватил меня за лицо, явно только сейчас заметив отметины.

Я снова рассмеялась и смахнула его руки со своего лица. — Да. Я в курсе.

Выражение лица Гриши было борьбой шока и облегчения. — Это правда! Элисара несла какую-то чушь, но я не верил. Чёрт, Нин — ты правда королева? Но… ты же умерла. Вечные вернули тебя к жизни такой?

— Наверное. Я не понимаю. Я не знаю, почему это случилось. — Я обняла его, теперь, когда он наконец успокоился. Было так хорошо видеть его, что я чуть не расплакалась. Но на сегодня слёз у меня было достаточно на всю жизнь. У меня и так хватало причин для рыданий; счастье не должно было быть одной из них.

— Когда Элисара сказала мне, что Самир взял тебя в плен, на этот раз я должен был прийти. Я должен был убедиться, что с тобой всё в порядке. Мне плевать, что они говорят. Я не позволю этому придурку…

— Осторожнее, мальчик.

А, точно. Самир всё ещё был в комнате. Я прервала объятия с Гришей и с усмешкой посмотрела на колдуна. Он прислонился к столу, скрестив руки на груди, — поза человека, которому смертельно скучно. — Будь поласковее, Самир.

— Он оскорбил меня, позволь напомнить. Я разрешил блохастому паразиту навестить тебя, разве нет?

— Он причиняет тебе боль? — спросил меня Гриша.

— Ну… — Чёрт, я не знала, как на это ответить.

— Он причиняет, да? — Гриша прорычал, и звук был совершенно нечеловеческим. На мгновение я забыла, что теперь он был оборотнем. Что-то вроде перевёртыша.

— Это сложно, — было всё, что я могла сказать.

— Не защищай его! — проревел Гриша, и его глаза опасно блеснули. Гриша повернулся к Самиру, словно готовясь к драке.

— И что ты сможешь сделать, если бы это было так? Нассать на ковёр? Потрепать мебель, возможно? — Подначивал его Самир. Гриша не представлял угрозы для колдуна.

Я встала между ними. — Самир, остановись. Оба вы, прекратите.

— Я, на сей раз, не делаю ничего дурного, — настаивал Самир. Гриша всё ещё рычал, словно пёс, недовольный тем, что в доме чужой. Я на мгновение прикрыла глаза рукой, находя странное утешение в том, что меня окружают идиоты. Вся моя жизнь, возможно, перевернулась, но некоторые вещи никогда не меняются.

— Гриша, всё в порядке. Самир… всё нормально. Обещаю. Это сложно. — Я повернулась к Грише и постаралась изо всех сил улыбнуться. — Здесь мне безопаснее, чем там. По крайней мере, какое-то время. Возможно, у меня и есть эти дурацкие знаки на лице, но я не знаю, что делаю. Самир пытается помочь мне. Если бы я вышла сейчас, Владыка Каел просто убил бы меня во второй раз. Ты же знаешь, он бы так и поступил.

Мой лучший друг фыркнул с недоверием, но затем покачал головой и вздохнул.

— Ладно. Но я ему не доверяю. Он — эгоистичный, самовлюблённый негодяй, и я думаю, он просто использует тебя, — проворчал Гриша и в сердцах взмахнул руками. — Но я всё равно ничего не могу с ним поделать.

— О, смотрите, у собаки всё-таки есть одна извилина.

— Самир! — рявкнула я на него. Самир просто поднял руки, словно говоря, что сдаётся и закончил со своими язвительными комментариями. Я не верила в это ни на секунду. — Мы можем побыть наедине?

— Прошу прощения? — Самир прозвучал смертельно оскорблённым.

— Я хочу поговорить с другом наедине. И кроме того, тебе будет смертельно скучно. Ты же знаешь, что так и будет. — Я усмехнулась ему, бросая вызов попытаться сказать, что я не права.

Самир театрально вздохнул и выпрямился.

— Хорошо. Да. У меня есть дела поважнее, чем слушать, как вы двое трещите о том, как глубоко порочно моё существование. Я вернусь через час. — И с этими словами Самир исчез, словно его и не было.

— Он негодяй, — сердито пробурчал Гриша. — Настоящий негодяй.

— Он не так уж плох, когда узнаешь его получше. Обещаю.

— Узнать получше, да? — Гриша толкнул меня в плечо, и мы вернулись к нашим старым привычкам. Он дразнил меня, как это бывало после моих удачных свиданий в Барнауле. — Так что, та другая сплетня, что мне рассказала Элисара, правда, да? Ты и этот придурок? Серьёзно? Я думал, тебе не нравятся негодяи.

Я простонала. — Чувак, это как-то само получилось. — Я подошла к краю рва, окружавшего платформу в комнате, и села на него, свесив ноги. Гриша последовал моему примеру.

— Такие вещи просто так не случаются.

— Я ничего не могла с собой поделать. Он не тот, кем его все считают. Я не знаю, как это объяснить.

— Ладно, попробуй всё равно. И… пожалуйста, пропусти некоторые детали. — Гриша сделал драматический вид, и теперь моя очередь было толкнуть его в плечо. Мы оба рассмеялись, и облегчение, которое я почувствовала от присутствия моего друга, почти во второй раз за сегодня заставило меня проиграть борьбу со слезами.

Я прислонилась к его плечу и, не зная, что ещё делать, начала рассказывать ему обо всём, что случилось с тех пор, как я видела его на балу. Всё, что я узнала о Самире, о мире, о времени, проведённом с ним. Я добросовестно опустила пикантные подробности. Это было нашим единственным правилом, когда речь заходила о наших отношениях. Оба мы были совершенно счастливы не знать деталей.

Когда я закончила, настала его очередь. Я сидела и слушала, как он рассказывал мне о своей стае, об Элисаре, о том, как его избивали, и он учился защищаться. О друзьях, которых он уже завёл, и о том, как ему нравится быть в Нижнемирье. И снова я почувствовала зависть к Грише.

— А Суён, чёрт, — фыркнул Гриша. — Я имею в виду, она…

— Никаких подробностей!

— Но то, что она может делать с…

— Нет, нет, хватит.

— Я имею в виду, её ноги могут…

Я прервала его возмущённым криком и сильно толкнула обеими руками. Мы оба снова разразились смехом. Кривая ухмылка Гриши выдавала, что он делал это специально. Словно ничего не изменилось и ничего не случилось. Он не был оборотнем. Я не умерла и не воскресла из могилы в качестве того, кем была теперь.

— Кстати об отношениях. Ты и Самир. Вы правда пара? — Конечно, он пропустил все важные части, вроде того, как Владыка Каел убил меня, историю с Агной или моё пробуждение со знаками на лице. Иногда он был отъявленным сплетником.

— Понятия не имею. — Я опустила взгляд и стала теребить подол чёрного платья. — Честно, не знаю. Я не знаю, кем мы были до того, как я умерла, не говоря уже о том, что теперь.

Гриша пренебрежительно хмыкнул. — Не знаю, как ты его терпишь.

— У меня плохой вкус и история отношений с негодяями. Всё в порядке.

Он усмехнулся моему колкому замечанию и толкнул меня. — По крайней мере, у тебя в жизни есть один талант. — Он надолго замолчал, прежде чем посмотреть на меня, и его тон стал серьёзным. — Чёрт, Нин. Ты королева. Типа… королева.

— Я такой себя не чувствую, поверь мне. Я чувствую себя полным провалом. Я так же потеряна, напугана и сбита с толку, как и в тот день, когда меня втянули в этот дурацкий мир. — Я провела руками по волосам. — А теперь Самир может продолжать пырять меня, и это не имеет значения, так что это худший вид вечеринки. По крайней мере, раньше он не калечил меня, потому что повреждения были бы постоянными. — Я ворчала. Это было бессмысленно, но выговориться всё равно было приятно.

— Он причиняет тебе боль. Я так и знал. — Гриша рыкнул, тот самый нечеловеческий звук. Это было странным напоминанием, что он был не совсем тем парнем, которого я знала. Деревянная маска, закрывавшая треть его лица, не помогала, но рычание было почему-то более отрезвляющим. — Этот больной ублюдок делает это, чтобы получить своё удовольствие, да?

— Нет. Слушай, это сложно.

— Ты постоянно это повторяешь. Объясни уже.

Как, чёрт возьми, я могла это сделать, если сама едва понимала? На мгновение я подумывала рассказать ему о Горыныче. Это же Гриша. Я могла доверить ему свою жизнь. Но я не была готова признаться Грише, что в каком-то извращённом смысле я здесь по собственному выбору. Страх и беспокойство о том, что Владыка Каел и остальные могут со мной сделать, но, тем не менее, это был мой выбор — остаться здесь. — У меня нет других отметин. — Я подняла руки, показывая ему. — Нигде. Я не знаю, как использовать… эту силу, что мне дарована.

У тебя есть я.

Заткнись, Горыныч.

Можно я выйду поздороваться? Я объясню лучше тебя.

В следующий раз.

Кто сказал, что будет следующий раз?

Просто нет. Не сейчас.

С тобой не весело.

Гриша, должно быть, подумал, что я замолчала, потому что расстроилась, не подозревая, что я занята спорами сама с собой. Может, я и правда сошла с ума. Может, Горыныч был всего лишь плодом моего воображения. Его ещё никто не видел, так что это была возможность. Он обвил рукой мои плечи и прижал к себе. — Это не объясняет, почему Самир причиняет тебе боль.

— Лириена рассказала ему пророчество. Что другой король придёт и уничтожит меня. Он… пытается «вдохновить» меня найти способ дать отпор.

Гриша тяжело вздохнул и покачал головой. — И это лучшее, что он смог придумать?

— Я то же самое сказала.

— Он — садистический ублюдок. Вот и всё. Он мог бы сделать что-то другое, я уверен. Но ему это нравится. Ты не должна быть его пленницей. Ты не должна быть в этой дурацкой комнате. Он использует тебя.

— Я не потерплю, чтобы бродячая дворняга судила мои методы или намерения.

Гриша и я чуть не подпрыгнули на месте, когда Самир внезапно заговорил позади нас. Мы оба вскочили на ноги. Самир стоял в метре от нас, сложив руки за спиной. — Твой час истёк.

— Я не оставлю её здесь. Ты не можешь держать её в плену. — Голос Гриши наполовину состоял из того животного рычания, спровоцированного гневом.

— Ты — оставишь, а я — могу. И она может уйти сама, как только поймёт, как это сделать. — Самир пренебрежительно пожал плечами. — Ты можешь навестить её снова через день или два, если я позволю.

— Если ты позволишь? — Гриша шагнул к Самиру, сжимая кулаки. — Слушай, ты, сумасшедший, кусок дерьма, негодяй…

О, Гриша. Гарантированно усугублял плохую ситуацию.

— Снова скатываешься к непристойным оскорблениям? Вы, современные дети, и ваше отсутствие воображения. — Самир вздохнул, словно имел дело с малышом. И для Самира так оно и было. — Хорошо. — Самир пренебрежительно махнул рукой. Чёрная дыра в пространстве появилась в полу под моим другом, и Гриша с оглушительным воплем провалился вниз. И так же быстро портал закрылся.

— Самир…

— Прежде чем ты станешь читать мне лекцию или беспокоиться, с ним всё вполне хорошо. Я просто сбросил его в озеро в лесу за пределами моего поместья. Худшее, что с ним случится, — это запах мокрой собаки.

Я ущипнула переносицу, пытаясь сдержать длинную, гневную тираду, которую хотела обрушить на Самира о том, что он сам себе не помогает. Неудивительно, что люди его не любят.

— Тебе не нужно было этого делать.

— Нет. Не нужно. Но это было неимоверно приятно.

Ага. Неудивительно, что люди его не любят. Я посмотрела на него и послала ему усталую улыбку, решив попытаться сменить тему.

— Это было мило с твоей стороны — позволить мне повидать Гришу.

— У меня был невелик выбор. Он собирался исцарапать мою дверь до основания, если бы я позволил ему сидеть на моём крыльце и портить дерево, словно домашнему псу, оставленному на улице во время грозы.

Я подошла к Самиру, обвила его руками и притянула к себе в объятия.Он пытался приуменьшить свой поступок, объясняя его исключительно собственной выгодой — тем, что привести моего друга было в его интересах. Теперь я видела это насквозь, как плохую попытку уклониться от того, что он на самом деле сделал. А именно — впервые поступить по-доброму.

Самир обвил меня руками и прижал к себе. Его напускное спокойствие рухнуло с поразительной скоростью.

— Это принесло тебе душевное спокойствие?

— Было приятно обсудить всё с ним. Он был моим лучшим другом пять лет. — Я не осознавала, как сильно скучала по Грише, пока не увидела его. Возможность проговорить всё случившееся помогла мне уложить это в голове и справиться с этим.

— И какое же озарение принёс тебе этот щенок-недоумок?

Я посмотрела на него с усмешкой. — Он сказал, что не понимает, что я в тебе нашла.

— Хм. Веское наблюдение. Я и вправду ничтожное, никчёмное исчадие ада. Узреть какую-либо искупительную черту в омерзительном горгулье вроде меня — значит усомниться в собственном рассудке. — Тон Самира явно был шутливым. — Я действительно задаюсь вопросом, вышла ли ты из того Источника в здравом уме — в первый раз или во второй.

— Мы сошлись с тобой во мнении. — Я ухмыльнулась ему.

Он рассмеялся и положил голову мне на макушку.

Наступила долгая пауза, и я почувствовала, как настроение падает. Я знала, что будет дальше. Я пыталась не держать на него зла, но это было трудно. — Насколько плохо будет на этот раз?

— Ты можешь остановить это. Ты можешь дать отпор.

Страх сжал мне желудок. — Ты же знаешь, я не могу…

Самир вздохнул и поднял свою руку, чтобы погладить мою щёку. — Тогда давай начнём.

Что-то обвилось вокруг моей шеи и резко дёрнуло назад. Я вскрикнула и попыталась стянуть это с себя, но всё было напрасно. Это поволокло меня по земле и прижало к полу.

Я дёргалась и пыталась высвободиться из петли на шее, что прижимала меня к земле. — Отпусти меня!

— Нет.

Самир переступил через меня и опустился на колени. Он прижал мои ноги к полу, усевшись на них. Когда он провёл руками к воротнику моего платья, я ухватилась за него.

— Как ты смеешь! — закричала я.

— Что, изнасиловать тебя? Пожалуйста. Не думай обо мне так низко. Я вряд ли буду столь инфантилен. Мне просто нужно обнажить твою кожу для того, что я собираюсь сделать.

Я не могла остановить его, пока он своими металлическими когтями разрезал платье посередине. Я била его кулаками, пытаясь столкнуть.

— Ты же знаешь, ты не можешь остановить меня таким образом. — Самир схватил мои запястья и рванул их над головой. Что-то скользнуло вокруг моих запястий — что-то вроде верёвки. Но верёвки, которая могла двигаться. Когда он отпустил мои руки, я не могла опустить их. Глядя вверх, я увидела щупальца чёрной… пустоты, поднимающиеся из пола и обвивающие мои запястья, начинающие извиваться между моих пальцев. Сердце бешено колотилось в груди от адреналина, вызванного страхом.

— Когда миры Земли и Нижнемирья совпадают, мы идём и собираем всё, что можем, книги и средства информации, чтобы принести обратно. Музыку, фильмы, книги и так далее. Торнеус — хранитель таких вещей. Его особенно интересует медицинская профессия, поскольку он был частью её в свои смертные дни. Недавно у меня была возможность просмотреть новые поступления в его коллекцию, — сухо проговорил Самир, глядя на меня.

Зачем он мне это рассказывал?

Кончики его металлических когтей коснулись обнажённой кожи моей груди, и я дёрнулась от внезапного острого ощущения.

— Одна книга, что я нашёл среди томов, напомнила мне о тебе. Книга о судебной медицине. В частности, раздел, касающийся трупов.

О нет.

— Интересно, моя дорогая Нина, когда ты брала скальпель в руки… — Он проурчал, низкий и чувственный гул в его груди, даже когда он вонзил металлический кончик своего пальца в кожу чуть ниже моей правой ключицы.

Я вскрикнула и попыталась не закричать — изо всех сил старалась не умолять его остановиться. Я знала, что он не остановится. Я знала, он лишь скажет мне дать отпор.

Сейчас он вонзал коготь в мою кожу, врезаясь в неё. Протаскивая болезненную диагональную линию к центру туловища. Горячая кровь сочилась из раны, скапливаясь на моей коже. Я чувствовала, как она стекает по плечу на пол.

Я знала, что он делал.

Я делала это тысячу раз.

Предстояло провести ещё две линии, прежде чем боль по-настоящему начнётся.

Он проводил вскрытие.

— Скажи мне, — прошептал он, задыхаясь от наслаждения моими страданиями, — ты никогда не задумывалась, каково это может быть на ощупь?