Проклятие Бессмертных: Королева Грёз и Кошмаров (книга 3)

Глава 17

Сайлас

Я сидел в величественной библиотеке Самира, прислонившись спиной к резному дубовому косяку, и слушал нескончаемое ворчание Торнеуса. Тот восседал за массивным столом из тёмного дуба и, в который раз за этот затянувшийся вечер, выражал своё недовольство происходящим.

— Неужели он всегда должен заставлять нас ждать? — Торнеус бросил эту реплику в пространство, словно обращаясь к самим стенам библиотеки, и я не мог не отметить про себя пикантную иронию ситуации. Ведь обычно именно доктор был тем, кто вечно опаздывал на встречи и заставлял остальных томиться в ожидании.

На его жалобу никто не отреагировал, кроме моей супруги, Элисары. Она стояла у противоположной стены, изучая корешки древних томов, и её плечи чуть вздрогнули от короткого саркастического смешка, который она не смогла удержать. Пушистый хвост, невольно выдавший её внутреннее волнение, нервно обвивался вокруг её стройных ног. Ходили слухи, что Лириена серьёзно нездорова, и потому на сегодняшнем совете присутствовал следующий по рангу член Дома Судьбы.

Незнакомца, представившегося нам как Хесус, я бы определил, как человека лет сорока, возможно, с восточными корнями. Изящная венецианская маска лазурного цвета, традиционная для его древнего Дома, скрывала добрую треть лица. Он, как и все его немногочисленные спутники, сидел безмолвно и внимательно наблюдал за происходящим, словно изучая каждого из присутствующих. Владыка Каел, как я заметил, на этот торжественный вечер приглашён не был — что само по себе говорило о многом.

Это было собрание регентов тех Домов, чьи короли и королевы всё ещё пребывали в своём многовековом сне, скрытые от мира. Даже Томин соизволил пожаловать на встречу. Он устроился в просторном кресле и медленно водил грязными пальцами по изящной ножке хрустального бокала с дорогим вином, от которого он время от времени прихлёбывал с видимым удовольствием. Меня же попросил присутствовать на этом совете сам Самир, и этот факт продолжал бесить «настоящего» Регента в Белом до нервных судорог.

— Хочет, чтобы его мальчик на побегушках был рядом, — язвительно прошипел Томин, когда мы только прибыли в библиотеку.

Я не обращал никакого внимания на его едкие слова и постоянные попытки унижения. Мне было искренне жалко этого жалкого человечка, который лишь номинально нёс тяжкое бремя власти, когда-то лежавшее на моих собственных плечах. Никто не уважал Томина в этих стенах. Включая, я подозреваю, его самого.

— Мы все прекрасно знаем, где он сейчас находится. С кем он проводит время. Он отвлечён более важными делами, — Томин оскалился в отвратительной ухмылке, обращённой к Торнеусу. — Я бы тоже с удовольствием отвлёкся с такой девочкой! Мда-а-а. Особенно теперь, когда она действительно стоит приложенных усилий! — Он медленно обвёл взглядом всю комнату в тщетной надежде найти хоть какую-то поддержку своему похабному намёку.

Элисара демонстративно скривилась, будто съела что-то невыносимо кислое. Её искренняя выходка заставила меня невольно улыбнуться, хотя я и покачал головой с лёгким укором. Моя жена никогда не отличалась особой тонкостью в выражении своих чувств и эмоций.

— Скажи о ней так ещё хотя бы раз, Томин, и я заставлю тебя пожалеть об этом так, как ты не жалел ни о чём за всю свою жалкую и ничтожную жизнь, — голос Самира прозвучал ниоткуда, словно из самого воздуха, заполняя собою всё пространство обширной библиотеки, зловещий и отстранённый одновременно. Даже невозмутимый обычно Торнеус заметно вздрогнул от этих слов. Невозмутимый и спокойный Хесус казался явно встревоженным происходящим.

— Я… я не хотел никого обидеть, владыка, — залепетал Томин, обращаясь к невидимому, но осязаемому присутствию.

Мгновение спустя чернокнижник материализовался перед нами, будто выплыв из самих теней, что скапливались в углах, и воссел во главе длинного стола, тёмный величественный силуэт на багряной обивке его древнего трона.

— Простите меня, владыка Самир! Прошу! — Томин прекрасно понимал, что гнев хозяина библиотеки будет поистине ужасен, особенно учитывая всё, что происходило в последнее время.

Самир полностью проигнорировал его жалкие извинения и обратился ко всем собравшимся за столом.

— Я буду предельно краток и не стану тратить ваше драгоценное время на пустяки и любезности. У меня много неотложных дел на этот вечер. Мои соглядатаи сообщают, что Каел активно готовится к полномасштабной войне, чтобы силой вырвать сновидицу из-под моего попечения. Он жаждет её «спасти», совершенно не видя горькой иронии в этом благородном порыве. Что ещё хуже, все мы справедливо подозреваем, что он без колебаний убьёт её во второй раз, если только представится малейшая возможность сделать это.

— Неужели он может быть настолько безрассуден и недальновиден? — осторожно промолвил Хесус, слегка наклонив голову. — Это вновь полностью уничтожит Нижнемирье. Мы только что своими глазами видели, как отступила проклятая хмарь Бездны. Неужели он действительно осознанно навлечёт её на нас снова?

— Боюсь, вы пока не до конца осознаёте, насколько сильно и глубоко эти двое ненавидят друг друга, — фыркнула Элисара, скрестив руки на груди.

Торнеус медленно кивнул и откинулся на спинку стула, погружённый в тяжёлые раздумья.

— Если Владыка Каел заподозрит хотя бы малейшую возможность, что смерть новой сновидицы причинит Самиру настоящее страдание, он непременно пойдёт на это, совершенно не взирая на катастрофические последствия для всех нас.

— Я, например, совершенно не хочу умирать, — робко встрял в напряжённый разговор Томин.

— Никто из нас не хочет, болван несчастный, — Элисара была явно взвинчена, её роскошный хвост яростно бил по воздуху, словно у разгневанной дикой кошки, чем она, по правде говоря, частенько и была.

— Неважно всё это, — Самир вновь уверенно взял нить разговора в свои руки. — Как уж точно доложил вам Сайлас совсем недавно, госпожа Нина всё ещё не обрела истинной власти над своей силой. Я не видел от неё абсолютно ничего, кроме светящихся знаков на её прекрасном лице, что могло бы убедительно свидетельствовать о её реальной способности защитить себя от опасности. Я держу её здесь исключительно ради её же блага и безопасности, а вовсе не своего.

— Если говорить совершенную правду, Самир? — Торнеус наконец нашёл в себе смелость спросить о том, о чём все мы напряжённо думали. — Вы действительно держите её здесь не ради собственных тайных целей?

Чернокнижник заметно замедлился, словно тщательно решая, как именно ответить на столь прямой вопрос. Можно было вполне ожидать вспышки гнева. Но Владыка в Чёрном, казалось, в последнее время находил особое удовольствие в том, чтобы быть совершенно непредсказуемым для окружающих.

— Я бы с радостью оставил её себе навсегда, если бы её полностью устраивало такое положение вещей. Именно её собственное мнение по этому деликатному вопросу заставляет меня считать её дальнейшее заточение неприемлемым, а вовсе не ваше или чьё-либо ещё.

Строгий выговор, но на удивление мирный. Ведь всё могло легко закончиться тем, что единственный жёлтый глаз Торнеуса оказался бы вырванным из орбиты и демонстративно положенным на стол перед всеми. Доктор всё равно заметно поморщился и почтительно склонил голову в безмолвном извинении.

Самир невозмутимо продолжил.

— У меня есть реальная возможность обеспечить её полную свободу уже к завтрашнему утру. Я точно знаю, что должен сделать, чтобы освободить её до того, как многочисленные армии Каела начнут свой неизбежный марш. И я искренне хочу, чтобы это было сделано именно так.

Эти неожиданные слова тяжело повисли в наполненном напряжением воздухе. Я резко оттолкнулся от стены, выпрямившись во весь свой немалый рост. Элисара сделала абсолютно такое же движение, словно зеркально отражая моё — это был жест крайнего изумления и шока.

Он просто не может говорить серьёзно. Я не мог даже вообразить обстоятельств, при которых могущественный чернокнижник просто так отпустил бы девушку на свободу. Это неминуемо означало хаос и кровопролитие, которые начнутся немедленно, когда Владыка Каел наконец найдёт её. Когда я видел Нину совсем недавно, она была именно такой, как о ней и говорил Самир — практически неизменной, за исключением светящихся знаков на её лице. У неё не было никаких реальных средств для самозащиты от врагов.

Я прекрасно понимал, что остальных присутствующих волновало совсем другое. Они попросту не верили, что Самир просто так отдаст то бесценное, что искал без малого пять тысяч долгих лет. Им всем остро не хватало одного ключевого знания, даже моей проницательной Элисаре. Я не делился с любимой женой тем, что увидел в Самире в тот страшный день смерти Нины. Я не рассказывал ей о той глубокой любви, которую чернокнижник испытывал к юной девушке, чьё бездыханное тело он держал на своих руках.

Они не понимали главного — что в Нине Самир неожиданно обрёл надежду обрести то, чего желал больше всего за свои пять тысяч одиноких лет — искреннюю любовь другой души. И всё же могущественный чернокнижник был собственником, и эта его черта проистекала из глубочайшего защитного инстинкта, заложенного в нём от природы. Разве не гораздо проще было бы постепенно склонить девушку к любви, пока она находится в полном заточении под его контролем? Не говоря уже о том очевидном факте, что выпустить её на свободу — значит неминуемо подвергнуть её смертельной опасности со всех сторон.

У Самира ничто и никогда не бывало простым и прямолинейным. Что же именно он задумал на этот раз?

— Полагаю, вы не станете делать это исключительно из доброты душевной, — наконец осторожно нарушил затянувшееся тяжёлое молчание Торнеус.

— Разумеется, нет. За всё в этом мире всегда есть своя цена, — Самир медленно откинулся на высокую спинку трона и сложил длинные пальцы домиком перед своим тщательно скрытым маской лицом. — Чтобы освободить её немедленно, мне необходимо получить торжественное обещание от каждого из вас, которое будет выплачено мне в срок и в той форме, которые я лично изберу. Нечто вроде открытого одолжения, если хотите называть это именно так.