Проклятие Бессмертных: Королева Грёз и Кошмаров (книга 3)

Глава 23

Нина

Поначалу в своих странствиях я держалась лесов и краёв диких земель, что опоясывали город словно защитный пояс. У меня был прекрасный проводник — Горыныч. Он знал ответы на большинство моих вопросов, даже если частенько вставлял шутливые колкости и вёл себя этаким зудилой, не дававшим мне покоя.

Я шла по берегу моря, завороженно наблюдая, как о скалистый берег с глухими ударами разбиваются почерневшие волны. Лунный свет щедро заливал всё вокруг, окрашивая волны и скалы в дивную, почти волшебную палитру из голубых, белоснежных и янтарных оттенков. Светило было достаточно ярким, чтобы отлично различать каждую деталь пейзажа. Горыныч же легко порхал в воздухе рядом со мной, оставляя за собой мерцающие бирюзовые росчерки, похожие на следы падающих звёзд.

— Пляжи вернулись? Это же потрясающе! — воскликнула я.

— Они разве исчезали? — удивлённо спросил он.

— Да почти весь мир исчез когда-то.

— А теперь всё постепенно возвращается. То есть когда стало ясно, что пустота неумолимо поглотит всё живое, люди испуганно скучились в городах у Источника Вечных. Остальной мир опустел и затих. Но народ — он как газ. Со временем неизбежно расширяется, чтобы заполнить любой доступный ему объём.

Я тихонько рассмеялась над его грубоватым, но метким сравнением. В этом была определённая правда.

— А почему они собрались именно вокруг Вечных? — поинтересовалась я.

— Они не всемогущи. Не в прямом смысле этого слова. Они сосредоточены там, где их держат в заточении, связанные невидимыми цепями. Они невероятно сильны, это правда, но они не боги в том смысле, как ты их себе представляешь. Всё в этом мире относительно. Ты по-особенному смотришь на букашек, считая их ничтожными, а они — точно так же смотрят на тебя, видя в тебе нечто огромное и непостижимое.

— Это не слишком-то утешительно, — протянула я.

— Да ничто по-настоящему и не утешает в этом мире. Так вот, погоди-ка… Ой! Держи эту мысль!

С этими словами Горыныч стремительно ринулся в море. На лету он вырос почти втрое и с шумным, оглушительным всплеском нырнул в тёмные волны. Я остановилась как вкопанная, завороженно наблюдая, как он мечется на мелководье метрах в тридцати от берега, яростно сражаясь с… чем-то невидимым. Его бирюзовые крылья вспыхивали под поверхностью воды, завораживающе отсвечивая, словно светящаяся палочка, брошенная на дно бассейна. Зрелище напоминало эпическую схватку акулы с косаткой. То, с чем бился Горыныч, было поистине огромным.

Наконец, он торжествующе вынырнул, и в его мощной пасти оказалось создание, похожее на гигантскую меч-рыбу. Её чешуя была толстой и тяжёлой, словно кованые латы древнего воина. Горыныч подлетел к берегу и с глухим, тяжёлым стуком швырнул свою добычу на песок. Рыба была уже мертва — он почти полностью откусил ей голову в пылу битвы.

— Смотри, мама, я поймал рыбку! — гордо провозгласил он.

Он был так невероятно горд собой, что я не удержалась от искреннего смеха.

— Да, у тебя получилось. Молодец. И что же ты будешь с ней делать?

— Есть, дурочка. Хочешь кусочек? — предложил он великодушно.

— Нет… спасибо, я не хочу, — поморщилась я.

— Тебе бы надо подкрепиться. Ты ведь ничего не ела с тех самых пор, как вернулась с того света.

Я удивлённо заморгала, внезапно осознав, что он абсолютно прав. Прошла уже как минимум целая неделя. А может, даже и больше. И я даже не чувствовала голода. Пока он не сказал об этом, я вообще не вспоминала о еде. Что ж. Видимо, мне больше не нужно есть так, как раньше. Весьма удобно, если подумать.

— Суши — не совсем моё, — усмехнулась я. — Никогда не могла к ним по-настоящему привыкнуть.

— Как знаешь. Значит, больше достанется мне, — философски заметил он.

Горыныч с энтузиазмом принялся уплетать рыбу, а я изо всех сил старалась не скривиться от отвращения, пока он с нескрываемым аппетитом разрывал добычу на куски, совершенно не обращая внимания на творящийся вокруг кровавый бардак. Лишь когда голова рыбы окончательно отделилась от туши и с мокрым шлепком оказалась прямо у моих ног, я кое-что неожиданно заметила.

Все существа, которых я видела до этого момента — даже чудовищные твари, выползавшие из Источника, — имели на своих мордах особые, различимые отметины. И жуки-кони, и адские гончие, и тот огромный монстр, с которым на рыночной площади отчаянно сражались те безрассудные придурки — у всех были характерные знаки душ. А у этой рыбы… их не было. Я носком сапога осторожно перевернула её на другой бок, чтобы окончательно удостовериться.

Эта тварь не была человек. Никогда им не была.

Горыныч тем временем с удовольствием проглатывал последние куски, ловко используя острые когти на кончиках крыльев, чтобы разорвать тушку на удобные части.

— Так что не переживай, разве что ты вдруг неожиданно стала убеждённой вегетарианкой, — подмигнул он.

— Я думала, всё в Нижнемирье — это бывшие люди, — задумчиво произнесла я.

— Да, это так, кроме монстров, что создаёт Дом Глубин своими тёмными чарами. А эта — одна из твоих собственных творений. Так что, технически, выходит, я всё равно занимаюсь каннибализмом. Вкуснейшим, восхитительным каннибализмом, — добавил он с довольным урчанием.

Я внимательно взглянула на рыбу и слегка озадаченно склонила голову набок. Не припоминаю, чтобы мне когда-либо снилась супер-бронированная рыба-меч с такой устрашающей внешностью.

— Этот мир черпает из тебя ровно так же, как и ты черпаешь из него. Помнишь, что Самир говорил тебе о Вечных? Ты — всего лишь ветвь на древе их безграничной силы, но именно они создали это странное место. Подсознательно ты постоянно наполняешь этот мир новыми созданиями, потому что они этого желают и направляют тебя.

— Как это глубоко тревожно, — поёжилась я.

Горыныч заметно уменьшился в размерах и, сытый и довольный, с лёгким умиротворённым урчанием взлетел мне на плечо. Выходит, моя маленькая змейка умеет мурлыкать. Почему бы и нет?

— Добро пожаловать в Нижнемирье, Красотка. Тут всё жутковато и непредсказуемо, а вечеринка с убийствами — самая весёлая, потому что она попросту никогда не кончается, — насмешливо проворковал он.

Я рассмеялась, и мы неспешно пошли дальше вдоль берега. Его язвительные комментарии неизменно заставляли меня искренне улыбаться. Он был похож на мой внутренний голос, только с заметно повышенной дозой сарказма и едкого юмора. Возможно, он был всего лишь самой сложной выдумкой в этом странном мире, но я была по-настоящему рада, что он здесь, рядом со мной.

— Ой, да ладно тебе, — фыркнула я.

— Погоди-ка. Значит, теперь, когда в Нижнемирье снова появились обычные, нормальные существа, больше никому не придётся есть этих жутких зверей-людей?

— Не-а! Теперь можно снова свободно охотиться на твоих выдуманных тварей. То есть, они всё равно будут с упоением поедать друг друга — это же гораздо веселее и азартнее. Но теперь это больше не будет суровой необходимостью. Всё вернётся к спорту или жестокой забаве, а не к отчаянному выживанию.

По крайней мере, это было маленьким, но важным утешением. Хотя бы моё существование избавляло таких невинных созданий, как Агна, от ужасной участи быть ежедневным кормом для голодных псов.

— Ты сказал, Вечные используют меня, чтобы сбалансировать этот мир. Они что, управляют моим разумом напрямую? — встревоженно спросила я.

— Э-э… Не в том смысле, как ты сейчас думаешь. Они мягко направляют тебя, чтобы ты создавала существ подсознательно, не задумываясь. Ты делаешь это, сама того совершенно не осознавая.

— Мне не нравятся Вечные, и я категорически не хочу, чтобы они копались в моей голове, — решительно заявила я.

— Без шансов. Ты носишь их священные знаки на себе. Ты слышала их древний голос. Если хочешь окончательно выбраться — единственный путь — это умереть во второй раз. Окончательно и бесповоротно.

Я устало закрыла глаза и с глубоким вздохом провела рукой по спутанным волосам.

— Что же им от меня нужно в конце концов?

— Не знаю. Никто не знает наверняка. Разве что Лириена, иногда. Как Оракул, она получает мистические видения напрямую от самих Вечных. Может быть, она в курсе их замыслов. Почему бы не навестить её? К тому же, тебе явно не помешает пообщаться с кем-то живым. Ты с самого момента своего появления здесь ведёшь себя как затворница, словно Василиса Премудрая в царстве Кощея Бессмертного.

— Я не виновата в этом! Сначала Владыка Каел запер меня, как в тюремной камере, потом Самир держал взаперти. Это первый раз, когда я могу спокойно ходить куда хочу, и за мной не гонятся по пятам, словно за перепуганным кроликом.

— Вот мы и здесь, неспешно изучаем окрестности. Так давай изучим то, что действительно важно. Мне, конечно, нравятся красивые виды и романтические прогулки, но лучше пойдём к Лириене. Узнаем наконец, есть ли у неё для тебя какие-то ответы на твои вопросы.

Может, она подтвердит то загадочное пророчество, что когда-то дала Самиру. Проверим, солгал ли он, когда торжественно сказал, что убил Гришу, чтобы избавить меня от грядущей трагедии.

— Конечно, я… — Земля под ногами внезапно тревожно зашевелилась. Песок передо мной забурлил и вздулся пузырями, и я от неожиданности неловко шлёпнулась на твёрдую землю. Острые камни больно впились в мои ладони, но это было самой малой из моих проблем в данный момент.

Из песка медленно поднялось гигантское насекомое невероятных размеров — с целый автобус. Оно напоминало жука-носорога, странным образом скрещённого с тем могучим животным, чьё имя он носит. Как и всё в этом проклятом Нижнемирье, оно было искажённым, уродливым и пугающим. Массивный рог, угрожающе торчащий из его головы, имел странные угловатые завитки и острые выступы. Его толстый панцирь треснул и раскрылся, и я невольно вздрогнула, когда оно с громким, резким жужжанием расправило свои огромные, перепончатые крылья.

Оно тяжело шагнуло ко мне, осторожно вытянув длинные, тощие ноги, чтобы не провалиться глубоко в зыбкий песок. Оно медленно наклонилось, и я затаила дыхание, когда оно… неожиданно легонько ткнулось кончиком своего внушительного рога в мой потёртый сапог.

— Что происходит? — выдохнула я.

— Ой, какое милашество! Оно говорит тебе «привет». — Горыныч восторженно захлопал крыльями. — Привет, милая букашечка!

— Оно говорит «привет»? Серьёзно?

— Это ещё одна твоя собственная выдумка, глупышка. Никаких отметин на нём нет. Для него ты — настоящая Мамочка. Оно просто пришло дружелюбно поздороваться с тобой. Правда же, ты, прелестный уродец размером с грузовик? — Горыныч игриво подлетел к созданию и обвился вокруг кончика его массивного рога. Жук, казалось, был вполне доволен этим вниманием и… с глухим тяжёлым стуком уселся на задние лапы, подняв целое облако песка. Горыныч говорил с ним таким нежным тоном, каким обычно говорят с любимым домашним питомцем — сюсюкаясь и слегка умилённо дурачась.

— Кто тут самый милый жучочек? Ты! Да, именно ты, красавчик!

Я неуверенно поднялась и тщательно отряхнулась от прилипшего песка. Я ему что, мать теперь? К этому, пожалуй, придётся очень долго привыкать. Я медленно, с опаской подошла к нему и осторожно протянула дрожащую руку, чтобы дотронуться до его панциря.

— Привет, большой, — тихо произнесла я.

Жук ласково наклонился и принялся тереться головой о мою грудь, от такого мощного напора я чуть не потеряла равновесие. Я невольно рассмеялась и, всё шире улыбаясь, нежно похлопала его по твёрдой голове.

— Если Владыка Каел снова попытается тебя убить, вот именно так ты должна защищаться от него. Ты призываешь монстров. Это твой особый конёк, твоя сила. Если он явится с целой армией — ты создашь свою собственную, ещё более могущественную, — значительно произнёс Горыныч.

Я скептически усмехнулась. Ещё чего не хватало. Я? С армией чудовищных монстров? Вряд ли такое возможно. Я как раз ласково гладила жука, когда он внезапно решил уйти куда-то. Он быстро и ловко поднялся на свои длинные ноги, и Горыныч, моментально поняв намёк, стремительно вернулся на моё плечо. Гигантское насекомое быстро, но осторожно вскарабкалось на отвесные скалы и скрылось в тёмном лесу наверху, растворившись среди деревьев.

Теперь это был полностью мой мир. Удивительный мир чудовищ и невероятных созданий, которые могли быть как верными друзьями, так и смертельными врагами. Но, по крайней мере, теперь не всё, что подозрительно шуршит в ночи, автоматически пыталось меня съесть заживо.

— Ладно. Пойдём же к Лириене, — решительно сказала я.