Король

Глава 17

Никто никогда не спрашивал, но даже если бы это и произошло, Кингсли ответил бы, что он купил особняк потому, что влюбился в ванну. Огромная по размерам, фарфоровая с золотыми вставками и когтистыми лапами, это была ванна для короля. Он мог бы жить в ней. Если он продолжит играть в футбол с Сореном, ему придется жить в ней. Он нуждался в тепле и воде, чтобы расслабить грудную клетку, где рана затянулась слишком туго. Он выгнул спину до боли и позволил воде просочиться в его шрамы. Он попытался сделать глубокий вдох, но шрам сковывал движения.

И все же, несмотря на всю боль, улыбка не сходила с его лица. Он сделал это. Он обыграл Сорена сегодня со счетом 10-6. Не совсем на это он рассчитывал, но победа над Сореном, даже в футбол в Центральном парке, была именно тем, что доктор прописал. К несчастью, это напряжение привело к возобновлению боли. Но это того стоило. Ради возможности похвастаться, это того стоило.

Пока его ноющие мышцы отмокали, он надел очки, взял книгу, которую купил вчера, и открыл первую страницу. Спустя несколько минут послышался стук в дверь.

— Входите, — произнес Кингсли.

Сэм открыла дверь, прикрыв глаза рукой.

— Номер один или номер два? — спросила она с порога.

— Число… я не знаю. Я принимаю ванну.

— С пузырьками?

— Я не девочка, — заметил Кингсли.

— Хорошо, тогда я оставлю глаза закрытыми, — решила она. — Что не поможет, потому что мне нужно прочитать тебе сообщения.

— Повернись спиной и прочитай, — сказал Кингсли. — Или смотри. Мне все равно.

Сэм посмотрела поверх руки.

— Какого черта ты делаешь? — спросила она. — Ты в очках.

— У меня дальнозоркость. Я могу попасть в цель со ста ярдов, но слова в шести дюймах от носа размыты.

— Ты читаешь в ванне. Ты уверен, что ты не девочка?

Кингсли посмотрел на воду.

— Совершенно уверен, — заверил он.

— Что читаешь?

Кингсли закрыл книгу и показал Сэм обложку.

«Создана служить: Руководство, как стать женой, которую Бог хочет, чтобы ты стала». Автор Люси Фуллер.

— Ты читаешь брачное руководство христиан? — спросила Сэм, широко раскрыв глаза от ужаса. Настоящего ужаса. — Зачем?

— Хочу спасти свой брак, — объяснил Кингсли и перелистнул страницу.

— Ты не женат.

— Однажды мой принц прискачет за мной. — Он перелистнул страницу. — Желательно на мне.

— Ты действительно думаешь, что найдешь грязь на Фуллеров в брачном руководстве для христиан? То есть, в твоем мире быть ванилью — грех, но не для них.

— Я хочу больше знать о семейной жизни Фуллеров. Люси Фуллер написала пять гребаных христианских книг о самопомощи. Христианские свидания, христианский брак, христианский секс, христианское воспитание, христианская кулинария. Христианские фанатики даже едят иначе, чем мы, язычники?

— Удивлена, что ты не взял книгу по христианскому сексу.

— Там нет ни одной картинки, — ответил он. — Она милая, правда?

Он перевернул книгу и показал Сэм фотографию автора на обложке. Люси Фуллер была на десять лет моложе ее преподобного мужа. Ей тридцать пять лет, у нее были искусственные блондинистые волосы, яркая улыбка, сияющие зубы и мертвый взгляд, именно так он и представлял жену телепроповедника.

— Она выглядит намного лучше мужа.

— Ты жесткий критик, — ответил Кингсли и цыкнул на нее. — Тебе стоит прочитать. Тут полно хороших советов. Она говорит, если хочешь сделать мужа счастливым, ты должна одеваться скромно.

— В ночь нашего знакомства на тебе были очень скромные корсет и каблуки.

— В третьей главе говорится, что я должен быть настроен на потребности мужа и предвидеть их, прежде чем он спросит. Думаешь, она говорит о минете? Надеюсь, она говорит о минете.

— Сомневаюсь, что Джеймсу Фуллеру когда-нибудь в жизни делали минет.

— Глава седьмая, — продолжал Кингсли, листая книгу. — Важность ожидания секса до брака. Ты права. Эта книга — дерьмо собачье. — Он закрыл ее и швырнул ее на пол.

— Полнейшее дерьмо, — добавила Сэм.

Кингсли прищурился.

— Ты хорошо знаешь эту церковь, не так ли? — спросил Кингсли.

— У нас своя история, — ответила она. — Ничего захватывающего. Просто неприятно.

— Расскажи мне, — попросил он, выжидающе глядя на нее. — Пожалуйста?

Сэм скрестила руки на груди и отвела взгляд в угол комнаты.

— Я выросла в фундаменталистской церкви. Родители называли меня «пацанкой». Так фанатики заставляют лесбиянок исчезнуть. «Просто пацанка… она перерастет это». Мама превратила в свою цель сделать из меня леди. Макияж. Красивые длинные волосы. Платья. Девчачье барахло. Ее наставления прошли в пустую. Это было унизительно, — ответила она, и он услышал боль в ее голосе. — Я не люблю говорить о этом. Прости.

— Понимаю. Есть вещи, о которых я тоже не люблю говорить. Но иногда приходится.

— Знаю, — произнесла Сэм и выдавила из себя улыбку. — Я уже говорила, что они управляют лагерями по переориентации. Родители отправили меня в один из таких.

— Понятно, — ответил Кингсли, подавляя волну ярости из-за того, что кто-то поступил так с Сэм. — Предполагаю, это не помогло?

— Нет. Не помогло. Это был худший месяц в моей жизни. А у меня были плохие месяцы.

— Ты слышала что-нибудь о Фуллерах, что мы могли бы использовать?

— Насколько мне известно, нет. Некоторые дети ненавидели его. Некоторые никогда не встречали его. Некоторые считали своим личным Иисусом. Я бы хотела знать больше. Я так же, как и ты, хочу, чтобы эта церковь сгорела.

— Я найду что-нибудь на него. Всегда что-то есть. Полотенце?

Сэм схватила полотенце и бросила ему.

— Отвернись, — сказал он. — Я выхожу.

— Ох, теперь ты стал скромным? — спросила Сэм и уставилась на него.

— Глава вторая, — ответил Кингсли. — Только моему мужу позволено видеть меня обнаженной.

— Хорошо. Я не смотрю на тебя, — успокоила она. — Я смотрю на планшет.

— Почему ты не смотришь на меня?

— Ты парень, и ты мой босс. Я не хочу видеть тебя голым.

— Я очень красивый, — заметил он, вылезая из воды и обматываясь полотенцем вокруг талии.

— Ты станешь счастливее, если я заценю тебя?

— На самом деле, я бы не советовал делать этого. — Кингсли снял очки и отложил их. — Раз ты так беспокоишься.

Но было поздно. Сэм посмотрела.

— Вот черт.

Кингсли вздохнул.

— Этого я и боялся, — пробормотал он. — Все не так плохо, как кажется.

Сэм уронила планшет на пол и подошла к нему.

— Я смотрю, — сказала она и присвистнула. — Черт возьми, должно быть, это больно. Что это?

— Пуля плюс операция по ее извлечению.

— Можно потрогать?

— Я мокрый и в одном полотенце, и ты хочешь потрогать меня?

— Ага.

— Послушай, Маленький лорд Фонтлерой, причина, по которой я нанял тебя в качестве ассистента, была в том, чтобы между нами была некоторая… — Он остановился, чтобы подобрать нужное слово. — Дистанция между нами.

— Я не собираюсь отсасывать тебе. Я трогаю твои шрамы.

— Блейз отсасывает мне. Она не трогает мои шрамы.

Сэм посмотрела ему в глаза. Кингсли четко осознавал близость ее тела. Будучи обнаженным, он ощущал жар, исходящий от нее. Она избавилась от жакета и жилета после того, как он приказал ей «не выделяться». Подтяжки держали ее брюки в тонкую полоску, а рубашка была расстегнута до середины груди. Она могла быть одета в мужскую одежду, но он не мог отрицать ее женственность и притягательность. В вырезе рубашки он выдел выпуклость ее небольшой, но дерзкой груди. Последнее что ему было нужно, это эрекция и напугать лучшего ассистента, который был у него на данный момент.

— Ладно. Я не верю в прикосновения к тому, кто не хочет, чтобы его трогали. — Она подняла обе руки, сдаваясь. — Я, как видишь, поворачиваюсь к тебе спиной.

Она поставила одну ногу назад и аккуратно развернулась: — Теперь ты не против услышать сообщения?

— Не совсем. Думаешь, мне стоит соблазнить Люси Фуллер? — Кингсли подошел к шкафу и порылся в своих вещах. Он услышал, как что-то упало, а когда обернулся, увидел, как Сэм снова поднимала планшет с пола.

— Соблазнить Люси Фуллер? — повторила она, ее лицо выражало шок и легкое отвращение. — Зачем?

— Если станет известно, что она изменила мужу, разразится скандал. Что даст нам рычаги воздействия на Фуллера.

— Или сделает из него мученика, которому сочувствует вся паства. Знаешь, люди всегда обвиняют жен и никогда мужей.

— Верно подмечено, — ответил он. — Я все равно не хотел ее трахать.

— Почему?

— В ее книге о браке целая глава о том, почему содомия преступление против природы, что даже супружеские пары не должны ей придаваться.

— Это странно.

— Содомия не преступление против природы. Природа изобрела содомию. Если Мать-природа не хотела нас впутывать в это, то не сделала бы ее такой веселой.

— Не могу поспорить с твоей теорией. Бедная Люси. Такая потеря.

— Бедная Люси? Она богаче меня. Ты это знала? Ее книги и видео финансируют империю фанатиков.

— Они всегда попадают в список бестселлеров. Одному Богу известно почему.

— Их империя построена на их идеальном браке.

— У меня есть родители, — ответила Сэм. — И я не верю в существование идеального брака.

— У моих родителей он был. Пока они не погибли, — поделился Кингсли. — Может, и к лучшему. Они бы предпочли умереть, чем разлюбить друг друга.

Сэм одарила его долгим пристальным взглядом, который Кингсли пытался игнорировать.

— Я бы предпочла разлюбить кого-нибудь, чем умереть, — ответила Сэм. — Ты всегда можешь полюбить кого-то другого.

— Проще сказать, чем сделать, — парировал Кингсли, и он сказал это с большей горечью в тоне, чем намеревался.

— Значит, в того, кого ты влюблен, тебе не хочется быть влюбленным? — спросила Сэм.

Кингсли уставился на нее.

— Верно, — вспомнила она. — Дистанция. Мы пытаемся сохранить дистанцию.

— С твоего позволения.

— Прости. Ладно. Я вернусь к работе по копанию на преподобного Фуллера.

— Давай разделять и властвовать. Я разберусь с преподобным Фуллером. А ты сосредоточься на Люси Фуллер. Они зарабатывают много денег на книгах. Следуй за деньгами.

Он натянул брюки и схватил рубаку с вешалки.

— А теперь, какие у меня сообщения?

— Ты оделся? Безопасно поворачиваться? Я не хочу, чтобы мои деликатные лесбийские чувства были оглушены твоей невероятно мужественностью. У меня могут быть обмороки, какими бы они ни были.

— Безопасно.

Она повернулась.

— Кингсли, ты не застегнул рубашку, я вижу твою грудь. Ты солгал, и теперь я на грани обморока.

— Подойди, — приказал он. Она посмотрела направо, затем налево в поисках ловушки. Возможно, нанять Сэм было ошибкой. Все, о чем он мог думать прямо сейчас, это как затащить ее в постель и увидеть, какое тело скрывалось под мужской одеждой.

Он взял ее за запястье, поднял ее руку и положил на шрам на своей груди.

— Тебе повезло, что ты жив. Поэтому ты морщился в кабинете? — Она аккуратно прижала ладонь к шраму.

— Рубцовая ткань плотная. Она болит, когда я пытаюсь сделать глубокий вдох.

— Знаешь, ты должен прислушиваться к своему телу. Боль — это сигнал тревоги. Она говорит: «обрати на меня внимание».

— Обещаю, я обращу на нее внимание. Больше она не становится.

— Я знаю, что тебе нужно. В Мидтауне есть дама, которая делает потрясающий лечебный массаж.

— Мне не нужен массаж.

— Я могу узнать, делает ли она его со «счастливым концом».

— Может, мне и нужен массаж.

— Так и думала. Я запишу тебя на прием. Она хорошо разбирается в хирургических шрамах и других ранах.

— Откуда ты столько знаешь о шрамах? — спросил он, удивленный ее дерзостью, нежели знаниями. Никто, кроме Серена, не осмеливался бросить ему вызов. Ему это нравилось.

Она убрала руку.

— Ты не единственный тут со шрамами, — ответила она.

— Покажи свои шрамы. — Он сказал «шрамы», но имел в виду «тело».

— Мои шрамы? Мои шрамы… — Зазвонил телефон. Сэм широко улыбнулась. — Я отвечу.

— Это моя частная линия. Ты не должна отвечать на мои личные звонки, — ответил он.

— Частная линия — единственная, на которую я хочу отвечать сам.

Она запрыгнула на его кровать и поползла по красным простыням. Широким жестом она взяла трубку, прижала к уху и перекатилась на спину.

— Кровать Кингсли Эджа, Сэм у телефона.

С телефоном у уха и ногами, игриво болтающимися в воздухе, она выглядела почти как подросток. Кингсли сделал глубокий успокаивающий вдох. Лесбиянка, напомнил он себе.

— Я проверю, тут ли он, — ответила она. — Подождите, пожалуйста.

Она положила трубку на прикроватную тумбочку, подняла покрывало и засунула голову между простыней.

— Кинг? Ты тут?

— Кто это? — прошептал он.

— Он говорит, что он твой отец, — ответила она сценическим шепотом. — Но этого не может быть, потому как ты сказал, что твоей отец умер.

— Он сказал, что он мой отец или Отец?

Сэм посмотрела на него.

— Я спрошу. — Она снова схватила трубку. — Вы отец или отец Кингсли? Отец Кингсли мертв, а Кингсли нет дома для призраков. И если вы призрак, то как призрак Гамлета или призрак из «Охотников за приведениями»?

Кингсли усмехнулся. Он не должен так веселиться со своей секретаршей. Он никогда не веселился с другим секретаршами. Он просто трахал их.

— Вы не отец Кингсли, вы Отец. О, значит вы тот священник, о котором мне рассказывал Кинг. Эй, а можете объяснить мне пресуществление двадцатью пятью словами или меньше?

Она прижала плечом телефон к подбородку и вытянула две руки вверх. Она загибала пальцы. Кингсли насчитал двадцать один.

— Вау, — ответила она несколькими секундами позже. — А вы хорош.

— Дай мне. — Он забрал трубку у Сэм. — Чего ты хочешь? — спросил он у Сорена на французском. По какому бы поводу Сорен ни звонил, он не хотел, чтобы Сэм была свидетелем.

— Это твое первое из четырнадцати ночных напоминаний не заниматься сексом с кем-либо, пока не получишь результаты анализов, — ответил Сорен, так же на французском.

— Иди трахай свою пятнатдцатилетку.

— Ее день рождения был в марте. Теперь ей шестнадцать.

— Я кладу трубку.

— Мне нравится новая секретарша, — заметил Сорен. — Оставь ее.

Кингсли повесил трубку.

— Ну, это было грубо, — заметила Сэм.

— Я положил трубку, потому что он это заслужил.

— Нет, я имею в виду, что невежливо разговаривать с ним по-французски. Я ничего не поняла.

— Он сказал, что ты ему нравишься, — ответил Кингсли. Глаза Сэм засверкали, как у ребенка в рождественское утро.

— Тогда он мне нравится. Никогда не встречала священника извращенца. У него приятный голос. Строгий, но успокаивающий. Я хочу называть его «сэр», и приносить ему чай с оладьями, и слушать, как он читает мне «Хоббита».

— Все, кто его встречает, хотят называть его «сэр». И его отец англичанин, так что, вероятно, он оценит чай. Не знаю, ест ли он оладьи.

— Думаешь, он прочитал бы мне «Хоббита» вслух?

— Спросишь, когда познакомишься с ним. И убедись, что я буду рядом, когда он ответит. А теперь, пожалуйста, передай мне сообщения, чтобы я смог вышвырнуть тебя из спальни?

— Мне нравится твоя спальня. Она уютная в готически-ужасном смысле. В.К. Эндрюс была твоим декоратором? На кровати ламбрекен. Я никогда не видела этого в реальной жизни.

— Сообщения?

— Ладно. — Она схватила планшетку, скатилась с постели и начала читать.

— Сообщение первое: Синьор Витале встретится с тобой в два часа десятого июня для примерки. — Она зачитала все сообщение с планшетки с итальянским акцентом.

— Я не знаю, кто это. И что я буду примерять? Пожалуйста, только не говори, что я согласился пойти на свадьбу.

— Витале — мой портной, и примерять будешь новый гардероб. Ты хочешь стать по-королевски королем, верно? А не просто королем?

— Верно.

— Тогда тебе нужен гардероб получше. Доверься мне. Витале — гений. Сообщение второе: Офицер Купер сообщает, что Ирину выпустили под залог, и он продиктовал ее номер телефона.

— Хорошо. Она наша новая доминатрикс на обучении. Позвони ей и скажи, что она может переехать на этих выходных. Она будет с нами, пока не завершится ее бракоразводный процесс.

— Она милая?

— Она пыталась отравить мужа.

— Мило. Сообщение третье: Люка передает, что сегодня будет в девять.

— И кто такая Люка?

— Моя старая подруга, — ответила Сэм. — Невероятно сексуальная. Ее отец ямаец, а мама канадка. Страннейший акцент. И она рабыня боли.

— И я встречаюсь с ней, потому что…?

— Думаю, она может стать нашей профи-сабой. Она никогда раньше не делала этого за деньги, но сказала, что готова к встрече.

— Встрече или избиению?

— Это уже вам двоим решать. А сейчас я ухожу. Спокойной ночи, Король Кингсли. Увидимся утром.

Она по-восточному поклонилась ему и вышла из спальни.

— Сэм?

Она остановилась в дверях и развернулась.

— Встреча с Люкой — на тебе. Если она хороша, предложи ей работу.

— Ты не хочешь встретиться с ней? Избить ее? И прочее?

— Я позволю тебе разобраться с ней. Встреться с ней. Поговори. Если думаешь, что она подходит для этой работы, найми ее.

Кингсли действительно хотел встретиться с ней и, скорее всего, выпороть тоже. И, скорее всего, он бы трахнул ее, а он пообещал Сорену и доктору Саттон, что будет хорошим мальчиком две недели.

— Конечно, — согласилась Сэм и пожала плечами. — Сегодня ты занят?

— Очень, — ответил он. — Люку оставляю на твое усмотрение.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Приятно, когда тебе доверяют. Я не подведу.

— Я знаю. Что-нибудь еще?

— Нет. Да. Забыла. Еще одно сообщение. Звонила женщина по имени Фиби. Она сказала, что завтра в девять. Что, как я предполагаю, означает, что некая Фиби хочет, чтобы ты трахнул ее завтра вечером. Я не ошиблась?

— Ты не ошиблась.

— Мне перезвонить ей?

Фиби Диксон. Он не видел и не трахал ее несколько месяцев. Он предположил, что ее муж так намекнул, что ее факультативные занятия надо прекратить. Может, мистера Диксона не было в городе.

Уехать из города — очень хорошая идея.

— Я разберусь, — ответил Кингсли. — Выброси сообщение.

— Ты его получил. — Она скомкала записку и бросила ее в мусорное ведро, выходя из комнаты.

— Сэм?

— Что? — спросила она, взявшись за ручку двери.

— Ты не показала мне свои шрамы, — напомнил он.

Она улыбнулась, но улыбка выглядела вымученной и фальшивой.

— Я никому не показываю свои шрамы.

Не сказав больше ни слова, Сэм вышла из его спальни.

Кингсли стоял в одиночестве перед шкафом, сосредоточившись на одежде. Но сообщение от Фиби Диксон нельзя игнорировать. Он сжал переносицу, пытаясь придумать достаточно хорошее оправдание, чтобы избежать встречи с ней. Она хотела его только для одного, а он выполнял предписание врача и священника не заниматься этим две недели. Не то, чтобы он собирался рассказать об этом Фиби или кому-либо другому. Рассказать правду не вариант. Отказать ей не вариант. И разозлить ее не вариант.

Но если бы его не было в городе…

Кингсли вышел из спальни и нашел Сэм в кабинете.

— Три пункта, — сказал он. — Первый — позвони Фиби. Скажи, что меня нет в городе.

— Есть.

— Второй. В моем столе есть номер телефона человека по имени Барбер…

— Собираешься подстричься? Пожалуйста, скажи нет. Мне нравятся длинные волосы.

— Он не парикмахер. Это его прозвище. Он из мафии. Он просматривает файлы, — ответил Кингсли, изображая пальцами гребень.

— Если он прочёсывает файлы, тогда почему его не назвали Гребнем?

— Ты сталкивалась с кем-нибудь из мафии? Они известны не за интеллектуальные способности.

— Ладно. Позвоню Барберу. О чем мне его спросить?

— Попроси покопаться в финансах Фуллеров, церковных и личных.

— Это могу. Что-нибудь еще?

— Третий пункт. Мне нужно, чтобы ты забронировала мне билет на самолет.

— Куда собираешься?

Я не учитель. А Магдалена — да. Через две недели она научит тебя переворачивать четвертаки концом кнута.

— В Рим.