Король

Глава 29

Август

— Прикажи мне закрыть глаза и думать об Англии, — сказал Кингсли Сэм, когда она вошла в кабинет с чашкой в руках.

— Я была в Англии. Великая страна, милые люда. Я пыталась затащить Леди Ди в постель. — Она села на стол перед ним и откусила кусочек того, что было в ее чашке.

— И как тебе это удалось? — спросил он.

— Моя попытка соблазнения состояла в том, что я с тоской смотрела на Букингемский дворец, пока мужчина в смешной шляпе вежливо велел мне оставаться на месте. Нужно ли мне знать, почему ты закрыл глаза, и думаешь об Англии? — спросила она, откусывая еще кусочек.

— Думаю, я должен соблазнить Люси Фуллер.

Сэм скривилась от отвращения.

— О Боже, не делай этого, — ответила она. — Должен быть способ получше. Меня сейчас стошнит мороженым. — Она с отвращением поставила чашку на его стол.

— Если я трахну ее и запишу это на видео, то смогу использовать это как рычаг, чтобы заставить Фуллера продать мне то здание.

— Кинг, она ужасна.

— Знаю. У нее выходит новая книга о том, как превратить ребенка-гея в натурала. Принудительные посты и молитвенные бдения. А если это не помогло — обряд экзорцизма.

— Не думаю, что твой член решит подобную проблему, — ответила Сэм.

— А почему бы и нет? Он решает все мои проблемы.

— А ты не можешь обманом заставить Фуллера совершить преступление и записать этот момент на видео?

— Это провокация. И может обернуться против нас. Нам нужно реальное преступление. Скандал. Секрет. У него должен быть секрет.

— Уверена, у него он есть, — ответила Сэм. — И ты найдешь его. Просто держись поближе преподобного Фуллера. — Она снова взяла чашку, протянула ложку, и Кингсли попробовал. Он хотел еще, но Сэм не дала. — Я буду держаться Люси Фуллер. И это мороженое. Надо было взять порцию побольше.

— Почему ты сегодня такая голодная?

— Секрет.

— Я в бизнесе секретов.

Сэм прищурилась, глядя на него, а затем села на колени Кингсли.

С нескрываемым удовольствием он обнял ее и крепко прижал к себе. Сегодня она была в новом костюме — облегающая белая блузка, тонкий галстук, черные брюки и подтяжки.

— Хочешь узнать мой секрет? — Прошептала она ему на ухо. — Я истекаю кровью, как заколотая свинья.

Кингсли застонал и столкнул ее со своих колен. Смеясь, Сэм села на стол и снова принялась за мороженное.

— Ты сам спросил. Поэтому я хочу шоколада. Серьезно, сегодня я хочу шоколада больше, чем киску. Мне нужна киска, в которую я могу налить шоколад. Прости. У меня такие мысли, когда у меня месячные.

— Это не тот секрет, который мне нужно знать.

— Что? Ты не плаваешь в красной реке?

— Я переплыл красную реку. Плыл? Купался? Ненавижу английский. J'ai nagé la riviere rouge.

— Хорошо. Можешь сохранить свои учетные данные. Только киски боятся кисок.

— Я не боюсь кисок. — Кингсли встал и открыл рот. Она скормила ему еще одну ложку мороженого. — Кстати о кисках, Блейз снова в Вашингтоне. Фелиция проводит ночь с клиентом. Хочешь сегодня спать со мной?

— А ты разомнешь мне спинку? Мышцы сводит.

— Безусловно.

— Тогда я официально принимаю твое приглашение.

— Хорошо. — Он щелкнул ее подтяжками, и она взвизгнула. — Увидимся ночью.

— Куда ты собрался?

— Соблазнить Люси Фуллер.

Она с силой оттолкнула его.

— Не смей этого делать.

— Я пошутил, — ответил Кингсли. — Я изменился. Теперь я трахаю только тех, кого хочу трахнуть. Не трахаю консервативных проповедников или их жен. Только католических клириков.

— Хорошо иметь стандарты, — ответила Сэм с явным облегчением. — Значит, никаких гребаных Фуллеров. А как насчет денег? Ты просмотрел финансовые документы, которые прислал Барбер?

— Да. Там тоже ничего. Церковь сидит на миллионах долларов, большая их часть от продажи товаров и книг Люси Фуллер о том, как быть благочестивой женой.

— Пожалуйста, перестань читать эти книги, — сказала Сэм. — Они делают тебя странным.

— Неправда.

— Вчера ты спросил меня, проводим ли мы достаточно времени вместе.

— И как, проводим? — спросил Кингсли.

— Иисусе.

— Признай это, Сэм. Наш брак никогда не был так хорош, — ответил Кингсли.

— Я сожгу эти книги, — парировала Сэм.

Кингсли вздохнул.

— Я просто пытаюсь найти что-нибудь на этих людей. Они Степфордские христиане. Никаких тайных домов, никаких тайных островов, никаких роскошных апартаментов для любовниц. Фуллеры богаты, но пока это их единственный грех. — Кингсли вздохнул. — Что насчет тебя? Ты нашла что-либо по твоему запросу?

— Нет, — ответила она, не глядя на него. — На самом деле ничего не вышло. Но все равно продолжаю искать.

— Продолжай. Оно там. Мы найдем.

— Куда ты собираешься сейчас?

— В клинику абортов, — ответил Кингсли.

— Он от меня? — спросила Сэм. — Он мой, не так ли? Я знала, что не должна была позволять тебе кончать на меня.

Кингсли уставился на нее.

— От Фуллера. То есть его протест. Хочу поговорить с некоторыми людьми, которые ходят в его церковь. И с Люси Фуллер, если она там.

Кингсли похлопал ее по подбородку и вышел из кабинета. Он услышал за спиной шаги.

— Кинг?

Он обернулся и увидел Сэм с редким выражением серьезности на ее прекрасном лице.

— Ты обещаешь не приближаться к Люси Фуллер? — спросила она.

Кингсли прищурился, глядя на нее.

— Это беспокоит тебя, не так ли? Мысль о том, что я с ней. Почему?

— Они управляют лагерями, которые убили Фейт. Я знаю, что это было самоубийство, но она была бы жива, если бы не они. Просто… не надо. Пожалуйста.

— Обещаю, — ответил Кингсли. — Но ты мне должна.

— Должна что? — требовательно спросила она.

Кингсли забрал из ее рук миску с мороженым, и Сэм уставилась на него.

— Это подойдет.

Клиника находилась в Бруклине, поэтому Кингсли взял такси. Еще до того, как водитель свернул за угол, Кинг услышал крики и треск рупоров. Он вышел в конце квартала и направился к протестующим. По мере приближения к клинике крики становились все громче и пронзительнее. Он вспомнил кое-что, что читал в церкви Святого Игнатия, что-то написанное К. С. Льюисом. В раю есть тишина и музыка. В аду есть только шум.

Это был ад.

Посреди двух десятков людей, держащих плакаты, марширующих и кричащих, стоял сам дьявол, преподобный Фуллер, держа в руках рупор и повторяя их девиз "Аборт — это убийство". Рупор? Сэм была права. Этот мужчина не заслужил быть оттраханным им или кем-либо еще. Сорен должен был соблюдать целибат, в то время как этот мужчина мог безнаказанно размножаться, и это казалось несправедливым преступлением.

Кингсли стоял в тени переулка и наблюдал, как Фуллер работал с толпой, пожимал руки, благодарил протестующих за их преданность и приглашал в свою церковь. Рядом человек с камерой записывал каждое его движение, Фуллера с рупором, рукопожатия, топот ног и размахивание плакатами.

Во время всего этого действа, на парковке клиники припарковалась небольшая машина, с юной пациенткой внутри. Кингсли пожалел, что не прихватил с собой оружие. Если кто-нибудь из этих придурков попытается что-то сделать с бедной девушкой в машине, он застрелит их.

Возможно, это и к лучшему, что он оставил пистолет дома.

Прежде чем девушка успела выйти из машины, из клиники выбежал парень с покрывалом в руках. На вид ему было лет двадцать восемь — двадцать девять, как и Кингсли, у него были короткие темные волосы и крепкая мускулатура. С квадратной челюстью, солидный и красивый, даже несколько женщин-протестующих бросали на него оценивающие взгляды. Он быстро подошел к машине, на ходу разворачивая покрывало. Август в Бруклине. Зачем ему понадобилось покрывало? Девушка вышла из машины, и Кингсли тут же нашел ответ. Покрывало предназначалось не для того, чтобы согреть ее, а для того, чтобы скрыть ее личность от протестующих и человека с видеокамерой. Сопровождающий из клиники держал покрывало раскрытым и шел слева от нее, оставаясь между ней и протестующими, пока вел ее в клинику. Громкость криков возросла, как и уровень яда в оскорблениях. Теоретическое "Аборт — это убийство" превратилось в "Ты — убийца". Насколько они знали, девушка приехала за бесплатными противозачаточными, но это не остановило оскорбительные комментарии.

Кингсли ждал и наблюдал, пока Фуллер не покинул протестующих и не сел в ожидавший его черный «Линкольн-Таун-Кар», который подъехал, чтобы увезти его обратно в церковь или на игру в гольф. Как только Фуллер уехал, произошло нечто странное. Оператор собрал свое оборудование, а протестующие разошлись. Фуллер устроил акцию протеста перед камерами, чтобы показать своей общине и телеаудитории, что он уже выполняет Божью волю в Нью-Йорке.

Кингсли остановил одну из протестующих, девушку лет двадцати с небольшим.

— Ты кажешься знакомой, — сказал ей Кингсли. — Я видел тебя где-то?

— Я снималась в нескольких местных рекламных роликах, — ответила она. — Один для компании по производству матрасов.

— Это была подработка? — спросил Кингсли.

Девушка пожала плечами.

— Они сказали, что это видео для сбора средств. Надо зарабатывать на жизнь, верно? Этот проповедник такой придурок. Хорошо, что он платит прилично.

— Верно, — ответил Кингсли и отпустил девушку.

Но эскорт клиники, он был интересным. Кингсли решил подождать и поговорить с ним.

Прошло пять минут. Затем десять. Его терпение было вознаграждено, когда парень вышел из клиники один.

— Надеюсь, тебе хорошо платят за то, что ты делаешь, — сказал Кингсли, когда парень прошел мимо него.

Парень даже не обернулся. Он попятился назад, пока не оказался перед Кингсли.

— Я волонтер, — ответил парень. — У тебя с этим проблемы, приятель?

— Ты австралиец. Не ожидал. Mon ami. — Он добавил «mon ami» в отместку за приятеля.

— Да, а ты кто такой, черт возьми?

— Француз? Американец? Бисексуал? Богач? Извращенец? Выбери любое. Или все.

Парень вздернул подбородок и изогнул бровь, глядя на Кингсли. Австралиец оценивающе смотрел на него. Парень был выше его по росту, и более накаченный. Но Кингсли был опытным убийцей и не почувствовал ничего угрожающего в позе австралийца.

— Австралиец, — ответил парень. — Натурал. Не богат. Не уверен насчет извращений. Извращения только в первый раз извращения, верно?

— У меня было предчувствие, что ты мне понравишься. Как тебя зовут?

— Лаклан. Друзья зовут Локки. Но это не значит, что мы друзья.

— Я бы не осмелился предположить. — Кингсли вежливо кивнул и притворно подчинился. — Я был впечатлён. Должно быть, нелегко делать то, что ты делаешь.

— Я делаю это не потому, что это легко. А потому что ее нужно сделать. Я видел тебя раньше. Ты не протестовал и не похож на беременного. Чего ты хочешь?

— Тебя, — ответил Кингсли. — Не в сексуальном смысле. У меня нет ни единого шанса заинтересовать тебя работой, не так ли?

— У меня есть работа.

— Тогда другая работа. Я открываю клуб. Открытие в ноябре. Мне нужен кто-то в качестве своего рода вышибалы.

— Своего рода? Что, черт возьми, это значит?

— В моем клубе будут профессиональные сабмиссивы. Им понадобится наблюдатель, когда они будут с клиентом. Это куда более приятная форма эскорт-службы.

— Я выполняю здесь важную работу.

— Ты можешь продолжать работать здесь. Часы не будут конфликтовать, обещаю.

Кингсли достал серебряную визитницу и протянул ему карточку.

— Кингсли Эдж. «Эдж Энтерпрайзис», — прочитал вслух парень. — Это все по-настоящему?

— Реальней некуда. Мне нужен сильный устрашающий мужчина, который сможет стоять в углу, держать рот на замке и вмешиваться, если и только, когда клиент пересечет черту. Он должен сохранять спокойствие, находясь под давлением, и способен, скажем так, противостоять неприятному, не становясь неприятным.

— Я должен стоять в углу и смотреть как кто-то избивает женщину, не вмешиваясь?

— Да.

— Ей за это платят?

— Хорошо платят. И она дала согласие. И наслаждается этим. Все мои сотрудники получают удовольствие от своей работы. Я забочусь об этом.

— И ты собираешься платить мне за наблюдение?

— Хорошая работа, oui?

— Я могу придумать и похуже способы зарабатывания на жизнь.

Кингсли улыбнулся.

— Клуб откроется только в конце ноября. Позвони по этому номеру, если тебе интересно. Мой секретарь пригласит тебя на более формальное собеседование.

— Возможно, меня это заинтересует.

— Есть еще один пункт, который может ослабить твой интерес.

— Какой? — спросил Лаклан, изучая его.

— У нас также будут сабмиссивы мужского пола, — ответил Кингсли, зная, что большинству натуралов будет некомфортно наблюдать, как двое мужчин занимаются извращениями. — Мужчины-сабмиссивы с женщинами или мужчинами доминантами. Им так же потребуется наблюдатель, защитник. Это тебя беспокоит?

— Я защищаю любого, кто нуждается в защите. Я в этом гребаном городе в десяти тысячах миль от дома, потому что моя сестра вышла замуж за самого большого придурка в мире. И не уеду до тех пор, пока не увезу ее с собой в Сидней.

— Познакомь меня с ней. У меня есть способ заставлять женщин бросить своих мужей.

Парень покачал головой и рассмеялся. Смех превратил его выражение от каменно-подозрительного в мальчишеско-задорное.

— Возможно я позвоню твоему секретарю. Возможно, нет. Я мог бы выследить этого мудака с рупором и запихнуть тот ему в глотку.

— Тогда это может подтолкнуть тебя работать на меня, — ответил Кингсли. — Этот мудак с рупором? Я покупаю у него здание, чтобы превратить его в свой клуб. Нравится ему это или нет. И гарантирую, ему не нравится.

— У меня к тебе только один вопрос.

— Задавай, — ответил Кингсли.

— Когда мне начинать?

Кингсли пожал руку Лаклану и нашел таксофон.

— У тебя есть под рукой твой планшет? — спросил Кингсли Сэм, когда та ответила.

— Так точно, капитан? Кто у нас?

Он ввел ее в курс дела.

— Ты нашел вышибалу в клинике абортов? — спросила Сэм.

— Он очень милый.

— Кстати, о милых, тебе сообщение.

— Что там?

— Госпожа Фелиция дома. И тебя вызывали.