Король

Глава 30

Кингсли покинул город в час дня и прибыл к Фелиции около двух. Она дала ему его собственный ключ, и он воспользовался им, чтобы войти через дверь патио, как она приказала ему.

Здесь, в Бедфорде, у Фелиции было идеальное убежище от городской суеты — классический коттедж в Новой Англии. Через боковую дверь он вошел в столовую, небольшую интимную обстановку со столиком на двоих и канделябром в центре. В первую ночь, проведенной с ней, он занялся с ней любовью на этом столе, а после она облила его свечным воском в знак благодарности. Но, очевидно, сегодня они не будут ужинать. Он запер за собой дверь. На столе он обнаружил коробку с белой карточкой сверху. На карточке было написано два слова: «Надень меня».

В коробке Кингсли нашел черную шелковую повязку на глаза. Сегодня Фелиция была в настроении поиграть в игры.

Он завязал повязку и стал ждать. Он не собирался делать ни шагу дальше без инструкций. К счастью, ему не пришлось долго ждать.

— Тебе идет, — Голос Фелиции с изящным акцентом донесся справа, откуда открывался дверной проем в коридор. — Тебе следует почаще надевать повязку на глаза.

— Так мне будет труднее найти дорогу к вам.

— Сегодня тебе не нужны глаза. Только уши. Повернись на звук моего голоса.

Кингсли повернулся направо.

— Хорошо, — ответила она. — Теперь два шага вперед.

Он уверенно сделал два шага, зная ее дом так же хорошо, как и свой собственный.

— В какую игру мы играем? — спросил он, зная, что находится рядом с ней, потому что чувствовал жар ее тела, смешанный с ароматом ее духов.

— Игра, в которой я завязываю тебе глаза и заставляю делать все, что я скажу.

— Хорошая игра, — ответил он. — Каков мой первый приказ?

— Поцелуй, — ответила она. Он почувствовал ее губы на своих губах и поцеловал ее с бесстыдным голодом. Ее губы были сладкими и теплыми, и ему пришлось потянуться к ее телу. Прежде чем он успел прикоснуться к ней, она отстранилась. — Я сказала поцелуй. Я не говорила "трогать".

— Я передумал. Ужасная игра.

— Рада, что тебе нравится. А теперь… — Ее голос стал тише, и он услышал, как она отходит от него. — На четвереньки. Ползи ко мне.

Его гордость взбунтовалась при этом приказе, но эрекция тут же поддалась. Он опустился на колени и пополз в направлении голоса Фелиции. Он быстро добрался к ней.

— Госпожа? — спросил он.

— Целуй снова.

Он начал подниматься, но ощутил руку Фелиции на своей голове. Она погладила его по волосам, щеке и губам.

— Не в губы.

Кингсли остановился на достаточно длительное время, чтобы дать ей понять, с какой неохотой он выполняет ее приказы. Он протянул руку, пока не нащупал ее босую ногу, ее босые пальчики. Он запечатлел поцелуй на каждой ее ступне.

— Лодыжки, — приказала она. Он поцеловал лодыжки.

— Икры, — сказала она. Он поцеловал икры.

Колени. Бедра. Живот. Госпожа Фелиция очевидно была обнажена, и он не жаловался. Груди. Соски. Шея. Он уже был болезненно твердым. Левое плечо. Правое плечо. Левое запястье. Правое запястье. Если она не позволит ему трахнуть ее в ближайшее время, он за себя не отвечает.

— А теперь еще один поцелуй, — сказала она, и он ощутил что-то на своих губах. Тыльная сторона ее ладони. Он прижал губы к ее коже, и ощутил, как госпожа дрожит. Приятно сознавать, что она так же страстно желает его, как и он ее. Он нуждался в этих днях с Фелицией. Он нуждался в ее страсти. Он нуждался в ее влечении к нему, которое она не скрывала. Он обожал Сэм до такой степени, что у него болел живот, когда он держал ее в своих объятиях, но эти ночи в его постели, когда они спали, но больше ничего не делали, были жесткими для его гордости. И прямо сейчас его гордость была невыносимо тверда.

— А теперь я спрячусь, — объяснила Фелиция. — И у тебя будет две минуты, чтобы найти меня. Если ты найдешь меня за это время, то сможешь делать со мной все, что захочешь в течение следующего часа. Если ты не найдешь меня через две минуты, я буду делать с тобой все, что захочу в течение следующего часа. И тебе это не понравится.

У Кингсли перехватило дыхание. Он должен заполучить эту женщину — не через две минуты, а две минуты назад.

— Я начинаю отсчет, — сказала она с расстояния примерно в двадцать футов. — Три… — ее голос удалялся. — Два… — Ее голос стал еще тише.

Ожидая "один" Кингсли сосредоточился на своем слухе. Она повела его по коридору к парадному входу в дом. У Фелиции были расстелены ковры по всему деревянному полу, и они все еще слегка скрипели, когда она шла. Он прислушался к звукам ее движений. Слева? Слева от него была гостиная. Справа? Направо она бы поднялась наверх или в гардеробную. Побежит ли она в гардеробную? Спрячется в ванной? Скроется за дверью?

Когда она сказала "один", он едва расслышал ее. Он тут же вскочил на ноги, сделал шаг вперед и обнаружил, что она обнимает его. Она сорвала повязку с глаз и улыбнулась.

— Я хотела, чтобы ты выиграл, — прошептала она.

Кингсли прижал ее к стене и впился в ее губы поцелуем. Она прижалась к нему бедрами, когда его руки нашли ее грудь. Именно этого он и хотел — эту теплоту, которой со всех сторон окутывала его красивая женщина. Он опустил их обоих на ковер. Входная дверь была в пяти футах от них. Он почти надеялся, что кто-нибудь войдет и увидит их совокупляющимися прямо на полу ее прихожей.

Она не возражала, когда он развел шире ее бедра и раскрыл ее лепестки пальцами. Он облизнул ее, ласкал ее, посасывал клитор пока она не начала задыхаться и извиваться под ним. Ничто так не возбуждало его, как желание заставить такую властную и властную женщину потерять контроль над собой. Она обхватила бедрами его голову и сжала его плечи от потребности. Ее темные волосы рассыпались по полу. Он редко видел зрелище столь эротичное, как ее обнаженное тело, теряющееся в похоти, извивающееся под ним на полу.

Поскольку она заставила его ждать, он не спешил, хотя это убивало его — не вонзиться в ее тело в эту самую секунду. Вместо этого, он погрузил в нее палец. Затем два. Затем три. Он выписывал круги на ее точке G, пока она не выгнулась и не простонала его имя. Он трахал ее пальцами, задавая ритм, пока Фелиция не стала дышать в такт его движениям. Затем он повернул ладонь и прижал пальцы к задней стенке ее влагалища, и был вознагражден ее стоном удивления и удовольствия. Она снова произнесла его имя, стонала, мурлыкала, шептала его, умоляла его. Ему нужно было трахнуть ее, и трахнуть сейчас. Она дала ему целый час делать с ней и вместе с ней все, что он пожелает. Он овладеет ею сию же секунду, а потом не будет торопиться. У нее в спальне был большой вибратор, который он использовал, чтобы довести ее до оргазма, пока она не умоляла его остановиться. Но сейчас ему нужно было войти в нее.

Он расстегнул брюки, стащил рубашку и в считанные секунды надел презерватив. Затем он схватил ее за колени, подтянул к себе, позволяя ковру под ее спиной собраться складками. И что, если ей будет больно? Боль была их любимой игрушкой.

Один резким движение он проник в нее, и она с радостью приняла его целиком. Она уперлась пятками в ковер и приподнялась, когда он вошел, встретившись на середине с общим стоном потребности. Она обхватила руками его шею, а длинными ногами его талию, и принимала каждый его толчок. Он схватил ее за волосы и заставил запрокинуть голову назад. Он целовал ее шею, кусал губы, и недвусмысленно намекнул, что планировал сделать с ней, как только он кончит.

Он покинул ее тело и приказал ей встать на четвереньки.

— Этого стоило ожидать после того, как заставила меня ползать, — сказал он и погрузился в нее сзади. Она не спорила, не возражала. Вместо этого она просунула одну руку между ног и ласкала его, пока он входил и выходил из нее. Он стал скользким от ее влаги, и ее тело открылось еще больше, и он смог прикоснуться головкой члена к ее матке. Ее пальцы переместились с него на клитор. Пока она ласкала себя, он схватил ее за плечи, объезжая с нарастающей страстью. Когда она кончила, он почувствовал, как ее мышцы сокращаются вокруг него, содрогаются и дрожат. Спустя еще несколько медленных толчков, он тоже кончил, и с его губ сорвался крик триумфа и освобождения.

Несколько дюжин вдохов он оставался внутри нее, пока его сердце успокаивалось и ее спазмы утихали. Он медленно вышел из нее, наблюдая, как он покидает ее, зная, что он снова будет внутри нее, как только сможет.

Он оставил ее на полу, пока избавлялся от презерватива, вернулся к ней и протянул руку.

Она поднялась на ноги, и он поднял ее на руки. Она снова обвилась вокруг него, пока он нес ее наверх по короткой лестнице в главную спальню на втором этаже. Там он исполнил свою угрозу заставить ее кончить столько раз, пока она не станет умолять его остановиться. Через пять оргазмов она заявила, что больше не выдержит. Однако он еще не закончил. Он уложил ее на спину, погрузился в ее влажное лоно один мощным толчком и сжимал ее груди неистово трахая ее. Он погружался в нее так медленно и неторопливо, как только мог, пока она лежала под ним, принимая его, наслаждаясь им.

Он снова кончил со вздохом, прежде чем рухнуть на теплое, гостеприимное тело Фелиции. Она крепко обнимала его, целовала плечи, шею и губы и говорила ему, как ей это понравилось. Но поскольку его час истек, он должен был вести себя как можно лучше.

Иначе.

— Я ангел, — сказал он, перекатываясь на бок. — Святой.

— И лжец, — ответила она, смотря на Кингсли. Она потянула его за прядь волос. — А теперь принеси нам два бокала вина. Белого. Я буду ждать в постели.

— Oui, Maîtresse.

Когда Кингсли вернулся с вином, две русские голубые кошки Фелиции заняли его место в ее постели. Он протянул Фелиции бокал и взял одну из кошек. Она замяукала в знак протеста.

— Ш-ш-ш, Северина, — сказал Кингсли, почесывая шею Северина. — Ты украла мою подушку.

— Это Венера, а не Северина, — сказала Фелиция.

— Простите, Госпожа Венера. Для меня все кошки одинаковые. — Он подмигнул Фелиции и усадил Венеру-в-меху рядом с ее близнецом. Он лег в постель, и кошки превратились в Инь-Янь из густого серого меха.

— Не дразни моих деток, — сказала Фелиция. — Я так сильно скучала по ним, когда была в плохом месте. Хотя это они виноваты, что мне пришлось уехать.

— Кошки отправили тебя в тюрь…

— Ш-ш-ш… — прошипела Фелиция и прикрыла подергивающиеся уши Венеры руками. — Они не знают, где я была. Кое-кому другому пришлось кормить их два месяца, это все, что им нужно знать.

Кингсли усмехнулся.

— Как твои кошки отправили тебя… прочь?

— Обычно жена узнает о романе по губной помаде на воротнике или по пряди длинных волос на пальто мужа. Стивен подарил мне котят в качестве презента. Он и его жена не могли держать котов, потому что у нее аллергия. Однажды вечером он уехал от меня домой… и его любимая жена чихнула. "Чих услышал весь мир" — писали газеты. Или, если не мир, то весь город.

Кингсли погладил Северину и кошка замурлыкала и потерлась о его руку.

— Его жена узнала о тебе, и ты провела два месяца в тюрьме, потому что Стивен Платт, миллиардер, генеральный директор, не знает, как пользоваться валиком против шерсти?

— Стивен — живое доказательство того, что социальный дарвинизм — несостоятельная теория. Можно подумать миллиардер будет чуточку умнее.

— Такие мужчины, как он, высокомерны, — ответил Кингсли. — Люди считают, что богатые умнее и лучше. Но они просто богаче.

— Они, конечно, ничуть не лучше. Большинство моих клиентов — миллионеры, и то не все.

— Ты должна быть им по карману.

— Разве ты не рад, что я не беру с тебя ни цента? — Фелиция наклонилась над двумя кошками и поцеловала его.

— Поскольку ты не занимаешься сексом с клиентами, я бы сказал, что это самые лучшие деньги, которые я не потратил.

Они целовались долго и страстно. Он снова хотел ее, но он подождет и восстановится, чтобы дать ей все, что у него было, а не все, что осталось.

Когда поцелуй прервался Кингсли лег на спину. Северина шагнула на его грудь, только кошки могли так властно преклонять перед своими ногами всех, и свернулась калачиком на животе Кингсли.

— Итак, что случилось, пока меня не было? — спросила Фелиция. — Ты уже открыл для меня клуб?

— Пока нет, — со вздохом ответил Кингсли. Северина поднималась и опадала с дыханием Кингсли. — Не могу найти то, что скрывает Фуллер.

— Доверься инстинктам. Жена Стивена знала, что кошачья шерсть на его пальто значит нечто большее, чем то, что однажды Стивен остановился погладить котенка. Она увидела кошачью шерсть и искала киску.

— Я бы поискал киску, но Сэм не разрешает. Я подумывал соблазнить жену Фуллера, но Сэм заставила меня пообещать не делать этого. Она говорит, что Люси Фуллер недостойна меня.

— Ты слишком нравишься своей маленькой секретарше. Трудно быть объективным, когда любовь мешает. Если бы Сэм не заставила тебя пообещать, ты бы пошел к жене?

— Несомненно. Она такая же, если не хуже, чем преподобный Фуллер.

— Он любит свою жену?

— Не знаю, как насчет любит, но защищает точно. Он поклялся, что будет держаться подальше от женщин в моей жизни, если я буду держаться подальше от женщин в его.

— Как благородно.

— Да, — ответил Кингсли. — Нехарактерно благородно. Сегодня я видел, как он кричал на девочку-подростка через рупор.

— Может, он не защищает свою жену. Может, он защищает себя. Может, он знает, что его жена изменит с тобой. Может, она уже делала это раньше.

— Peut-être, — ответил Кингсли. — Я обещал Сэм держаться от нее подальше.

— Ты обещал мне мой клуб, — парировала Фелиция. — Я твоя Домина. Ты выполняешь мои приказы.

— Каков ваш приказ, Maîtresse? — спросил Кингсли, желая выполнить любой приказ, который вернет его обратно в ее тело.

— Простой, — ответила Фелиция, и сняла Северину с живота Кингсли. Затем она уперлась ногой ему в бедро, сильно толкнула и столкнула его с кровати на пол.

Почему его доминанты так поступали с ним?

— Иди за женой, — приказала Фелиция. — Мне нужен клуб для игр.

Кингсли ответил с удовольствием: — Да, мэм.