Краткосрочный курс для попаданок. Гарантия. Дорого

Глава 11. Великая Книга Имен

Никогда не давай имени живому существу,

которое ты не собираешься держать у себя

или которое ты собираешься съесть.

Дебора Боэм

— А кто еще мог бы подобраться к самому Решающему так близко?! — хвастливо спрашивает Франц. — Никакая сущность не подобралась бы!

— Он назвал тебя сущностью Тьмы, — подозрительно говорю я. — Не Магмы!

— Ого! — фыркает фамильяр. — Сколь ты просвещена! Владеешь классификацией? Решающий рассказал?

— Естественно, а должен был рассказать ты! — возмущаюсь я. — Информация для попаданки — самое главное! А ты меня ее лишаешь! Это для меня очень опасно, так же, как и для тебя, если ты собрался возвращаться со мной!

Франц трет переносицу и с огромным сожалением смотрит на свои потрепанные туфли, потом раздраженно бросается в словесную баталию:

— Ты думаешь, что перевоплощаться в низшую сущность Тьмы легко?! Я эту пеструю тварь выбрал из-за красоты перьев и из-за высокой сложности перевоплощения! Мало кто из фамильяров Магмы на это способен! Я и еще парочка! А возможно, и нет никакой парочки, только я! Сама же просила помощи!

— Я просила помощи в присутствии рядом в виде чего-то неодушевленного! — сердито напоминаю я Францу. — Чтобы ты слышал все наши разговоры! Чтобы помог в них разобраться!

— Если бы я был брошкой на твое груди, мое присутствие было бы обнаружено мгновенно! — ворчит Франц. — Ты до сих пор не поняла силы Решающего? По сравнению с ним Император и Короли — дети малые, как говорят на твоей родине.

— И что мне делать с его гигантской силой? — устало спрашиваю я, садясь рядом и вытаскивая лилово-сиреневое перышко из его седых волос. — Какая красивая была птица! А как она называется?

— Фиакриния, — смягчившись, отвечает фамильяр и, опережая мой следующий вопрос, хихикая, говорит. — Да. В честь твоего Решающего. Ну, одного из его светских имен!

— Ягода фиакрина, птица фиакриния… — удивляюсь я. — Просто культ какой-то. Только странный очень. Никому нельзя знать его настоящее имя, и только круг приближенных и посвященных знает парочку светских. В чем выгода?

— Фиакром звали Первого Решающего Империи, — охая и потирая колени, объясняет Франц. — Есть традиция, по которой последующие Решающие берут это имя как одно из светских, если есть опасность, что Решающий для Империи Последний.

— Значит, это не тайна! — с испугом восклицаю я, похолодев. — Это все знают?

— Конечно! — избавляясь от изумрудно-голубого перышка, говорит Франц. — То, что этот Решающий, скорее всего, Последний, знает каждый житель Империи.

— Последний-Распоследний? — не верю я, надеясь на чудо.

— Не знаю, что такое «распоследний», — не понимает моего испуга фамильяр, — если это самый-самый Последний, то да. Распоследний.

— Черт возьми! Он меня и до этого подозревал… Теперь он просто уверен, что со мной что-то не так. Как просто и легко подловил меня: сделал вид, что и это имя я знать не могу — и с моей помощью убедился, что реально не знаю… — в панике вываливаю я на единственного чело… кто он там, с кем могу говорить честно и открыто.

Франц цепко смотрит на меня круглыми черными глазами, так резко контрастирующими с его бледной кожей и насыщенно седыми длинными волосами.

— Ты похож на миниатюрного Хоттабыча, — говорю я.

— Это почетно? — с опаской спрашивает он. — Или это какой-то изгой?

— Это очень почетно! — заверяю я. — Я тебе потом расскажу подробно. Даже увлекательно! Это такой своеобразный фамильяр из детской литературы. Джин.

— Это звание? — уточняет Франц.

— Можно и так сказать, — киваю, смеясь, я. — Джин, волшебник, маг.

— Джин Франц… — задумчиво проговаривает мой тщеславный фамильяр. — Звучит красиво!

— Вот переберемся в наш мир — сразу получишь это звание! — безбожно обманываю я Франца.

— А у тебя есть такая возможность в твоем мире? — сомневается он.

— А то! — гордо вру я.

Соблазненный идеей карьерного роста в моем мире, Франц заметно веселеет и перестает ворчать.

— Так что тебя так взволновало? — переспрашивает он милостиво. — То, что он Фиакр?

— Нет! Как ты не понимаешь? — волнуюсь я. — Оказалось, что вся Империя знает, что он Фиакр! И я, по логике, как Обещанная, выращенная опекуном и институтом в лучших марксистско-ленинских традициях, должна, просто обязана это знать!

— И что? — по-прежнему не понимает меня Франц. — Ты же и показала, что знаешь! И про традиции я ничего не понял. Какие традиции?

— Про традиции — шутка! — отмахиваюсь я. — Он сделал вид, что рассердился, когда я спросила, не в его ли честь названа вкусная ягода. Рассердился на Ирен, которую считает сплетницей. Или делает вид, что считает. Это значит, что он проверял меня. Устроил ловушку — и я в нее попала! Он теперь точно уверен в том, что со мной много что не так! Он притворяется, понимая, что я не понимаю!

— Понимая, что не понимаешь? — встревоженно спрашивает Франц, наконец, осознав серьезность положения. — Ловушка, говоришь…

— Что теперь делать? — я чувствую приближение истерики. — Вспомнила! Он намекал на Священный суд! На то, что меня надо прятать от Бернарда! Расспрашивал о моей семье, о родителях, о том, что я могу помнить!

Франц задумчиво прищуривается:

— Так… Опасненько… Опасненько… Тут два варианта. Либо быть тебе в ближайшее время с ним у алтаря. Теоретически обмануть Решающего можно. Но вот алтарь — никогда! У алтаря выяснится, что ты Предназначенная, а не просто Обещанная. И…

— И Бернард меня развеет! — перебиваю я неторопливого Франца.

— Не скажи! — сомневается фамильяр. — Это надо пойти против Решающего, а значит, Императора и Королей! Уничтожить единственное средство для спасения Империи? Вряд ли!

— Расскажи мне про Культ Непрощенных! — грозно требую я. — У меня пробелы в истории этого мира! С ними мне, а значит, и тебе не вернуться домой. Ко мне домой!

— Да, пожалуйста! Слушай! — не спорит Франц. — История коротка, трагична и поучительна. Магия Тьмы мошенничает: посылает своих перебежчиков, которым удается занять места в ключевых министерствах, службах. Были попытки повенчать Решающего у алтаря с подложными невестами.

— Фиакра? — поражаюсь я.

— Нет! Парочку предыдущих! — машет на меня рукой Франц. — Этому еще не подсовывали. Бдят! Так вот… Для этого и созданы служба Тайной Канцелярии, отряды королевских и имперских ищеек. Перебежчиков удается выявить. Но не всех и не всегда. Народ Империи это тоже беспокоит. Никому не хочется расстаться с жизнью, потерять свою сущность в войне с Тьмой. Это понятно?

— Понятно, — киваю с видом прилежной ученицы.

— Поэтому народ тоже действует! — продолжает Франц. — Во времена предыдущего Решающего, того самого, который чуть не обвенчался с Колдуньей, после серии покушений на Императора и Королей, после нескольких фальшивых невест у Алтаря появилось общество борцов за чистоту рядов защитников Магмы от Тьмы.

— Какая прелесть! — с горьким сарказмом встреваю я в его рассказ. — Миры разные, а способы самоуничтожения и уничтожения себе подобных одинаковые.

— Тогда и появился Культ Защитников Магмы, — всё больше погружаясь в собственный рассказ, вещает Франц. — Но из-за фанатичной преданности Магме и отсутствия здравого смысла под подозрение стали попадать и ни в чем не повинные граждане Империи. А склонность к дешевым эффектам и кровавым ритуальным играм напугала не только магическую знать, но и всех здравомыслящих.

— Как будто учебник истории читаю, — комментирую я рассказ фамильяра. — И это много раз было!

— Последней каплей терпения Императора и их Величеств стала история с невестой Императора, — усиливая мой интерес к повествованию, продолжает Франц. — Защитники Магмы украли невесту Императора и пытались провести над ней ритуал познания сущности. Твой Решающий спас ее от кровопускания, но она не простила Императора и Империю — исчезла. Бернард утверждает, что ее забрала Тьма, поскольку Тьмой она и была послана. Защитников Магмы назвали служителями Тьмы и объявили вне закона, и теперь их можно называть только Культом Непрощенных. За участие в этой организации виновным положена смертная казнь.

— Невеста нынешнего Императора была Sorcière? — спрашиваю я, пораженная рассказом.

— Нет. Доказательств, фактов нет. Но она была любима Императором. После ее потери он отказывается выбирать себе Императрицу, — вздыхает фамильяр. — Это ошибочный шаг, по мнению Культа Непрощенных.

— Почему же? — любопытство одолевает меня.

— Потому что Императора когда-то выбрал Алтарь. Из четырех Королей он указал именно на Раймунда, — говорит Франц. — Причем этот выбор совпал с выбором самого отца Их Величеств. Значит, именно его потомок должен стать новым Императором лет этак через триста-четыреста. Но всё идет к тому, что Империю возглавит кто-то из потомков Королей.

— Еще вопрос, — задумчиво прошу я. — Если для Решающего нужна Sorcière, то почему Бернард считает Колдуний порождением Тьмы? Почему преследует? И почему ему это разрешается?

— Бернард представил их Величествам какое-то неопровержимое доказательство. Это королевская тайна. Я ее не знаю, — разводит руками Франц, на моих глазах трансформируясь в кота Жюлиана и прыгая мне на колени.

— Ох! — выкрикиваю я, приняв немаленькую тяжесть. — Чем же тебя кормят?

— Мне бы так есть, как кормят этого дармоеда! — в моей комнате появляется Нинон и начинает тараторить, не сбиваясь ни с мысли, ни с дыхания. — Вы не открывали дверь, моя госпожа. Я позволила себе войти после третьего стука. Месье Бошар ждет вас в своем кабинете. Это срочно! А Жюля только сегодня утром потчевали отборными сливками, яйцами горной перепелки, свежевыловленным фиакрусом. Любит его господин. Кухарка и рада стараться! Только не понимаю, как он, такой неповоротливый, к вам успевает добежать. Я же его только что на кухне видела!

— Фиакрусом? — вылавливаю я из потока ее речи слово, за которое цепляется мой слух.

— Вы тоже любите эту рыбу?! — восхищенно спрашивает служанка, моргая голубыми глазами. — Вот и я говорю! На ленивую животину такую рыбу переводить! Жюля ни мышей не ловит, ни птиц не гоняет, ни магией не владеет. Готовы переодеваться?

Бесцеремонно спихиваю лже-кота на кровать и иду за Нинон в гардеробную. Кот недовольно мяукает и разваливается на моей постели, начав играть с вытащенными из волос Франца перьями. Играет лениво, словно делает нам, людям, одолжение.

Одетая в легкое домашнее платье нежно-зеленого цвета, я, сопровождаемая Нинон, отправляюсь в кабинет Хранителя. Андрэ Бошар ждет меня, в волнении расхаживая по своему большому и светлому кабинету, размером с читальный зал государственной библиотеки.

— Моя дорогая Лунет! — восклицает он, кивнув в ответ на мой глубокий почтительный поклон и поцеловав мои руки. — Надеюсь, свидание с Решающим прошло без происшествий и вольностей.

— Конечно, — смиренно киваю я.

— Его светлость, месье Готье, адъютант Первого Адмирала Имперского флота, официально попросил вашей руки сегодня утром. Остается только дождаться выбора Решающего из этой сотни — и вы можете сочетаться с ним браком! — радостно потирая руки, восклицает Бошар.

— Браком? Сочетаться? Могу? — задаю нелепые вопросы в обратном порядке. — Зачем?

— Не понял вашего последнего вопроса, — обеспокоенно говорит Хранитель. — Зачем выходить замуж?

— Зачем выходить замуж за месье Готье? — уточняю я растерянно. — Я его даже никогда не видела. И он меня…

— Он увидел вас на первом вашем балу и влюбился! — торжественно объявляет Бошар.

— Как? По каким признакам? Я была в вуалетке! — испуганно возражаю я.

— Врожденная грация, гордая спина, прекрасная шея, — льстит мне Хранитель. — В вас, Лунет, невозможно не влюбиться! Мне бы лет двести сбросить…

— То есть дело в моей необыкновенной красоте? — иронично спрашиваю я. — А не в придуманной особой чести и традиционной моде жениться на Обещанных, которой охвачена магическая знать Империи?

— О! Моя дорогая! — вскидывает брови Андрэ. — Какое глубокомыслие для такой молодой женщины! Не думал, что вы смотрите на это так по-взрослому.

— А как я должна смотреть? — осторожно задаю я свой вопрос и говорю абсолютную правду. — У меня должно быть право выбора. Это моя жизнь. Это моя судьба. Это моя будущая семья. Свою родную семью я потеряла.

— Прошу прощения за свою пылкость и неуместную торопливость! — искренне сожалеет Хранитель. — Тогда давайте поступим так: вы встретитесь с соискателями на вашу руку, не можете не встретиться, таков закон, но я не буду вмешиваться в ваш выбор. Ни советами, ни рекомендациями, ни пожеланиями. Клянусь! Это будет только ваш выбор!

— А если я никого не выберу? — не даю поставить точку в этой части разговора.

— Как это? — Хранитель шокирован моими последними словами. — Никого? Так не бывает!

— Почему? — мгновенно спрашиваю я. — Обещанная не может прожить свою короткую жизнь старой девой?

— Может, конечно… — растерянность Бошара не наигранная. — Но я таких не встречал и о таких не слышал.

— Прекрасно! — радуюсь я информационной победе. — Значит, я буду первой!

— Но погодите… — Хранитель даже берет меня за руки. — Не торопитесь с выводами и решениями! Кто-то из этих достойнейших мужчин может вам понравиться. И как мужчина, и как отец будущих детей. И потом… Увеличить жизнь на триста-четыреста лет! Неизвестно, бессмертны ли вы или будете жить недолго, как простолюдинка. Это ли не причина выйти замуж?!

— Причина, — послушно соглашаюсь я. — Но какая-то недостойная. Это расчет.

— Не понимаю вас, простите! — расстроенно вздыхает Бошар. — Хотя, кого мы с вами обманываем? Вы Sorcière. При любом развитии событий вы достанетесь Решающему. Просто, как Первый Хранитель Империи, я обязан продумать ваше будущее и вне этого сценария. Таков имперский закон. Даже для особ вашей породы. Жизнь, к сожалению или к счастью, непредсказуема… Как я был уверен в Ирен и ее браке с Решающим! Ну, ладно! Проявлю терпение, как пообещал! Присаживайтесь, прошу вас!

Бошар ведет меня к красной кушетке у окна.

— Готье Перье передал вам очень дорогой и памятный подарок. Так положено, — миролюбиво говорит Хранитель, подавая мне старинный фолиант.

Тисненая золотыми буквами темно-коричневая обложка из натуральной кожи, мощный переплет, толстовская толщина.

— Это второе издание! — подсказывает мне Бошар, и эта информация, видимо, должна меня несказанно восхитить.

— Да? — вежливо «восторгаюсь» я. — Ничего себе.

— Я знал, что вы оцените! — жизнерадостно реагирует Хранитель. — Итак… Моя дорогая! Мы ждем решения Решающего и знакомимся с претендентами?

— Да. Конечно. Надеюсь на ваше слово, — потупив взор, говорю я.

И Бошар еще раз пафосно и громогласно, дает мне свое крепкое слово.

— Если я правильно поняла Решающего, то нас с ним ждет еще одно свидание, — обращаюсь я к Хранителю. — Всё из-за какого-то рассвета!

— Вы приняли энергию Солнца без боли и ожогов? — понимающе спрашивает Бошар. — Тогда да. Это причина для следующего свидания вне очереди.

— Великая Книга Имен? — как только выходит Нинон, спрашивает меня говорящий Жюлиан, встречая на моей постели сладкими потягиваниями толстой тушки.

— Это Великая Книга Имен? — радостно спрашиваю я. — Наконец-то! Я всё забывала попросить у Бошара такую же.

— Такую же вряд ли, — с сомнением качает головой Франц в уже привычном облике мини-Хоттабыча. — Это коллекционное издание. Второе после легендарного первого. Ему пятьсот лет. Его стоимость равна стоимости всего этого дома вместе с его содержимым.

— Ужас какой! — пугаюсь я. — Зачем же дарить незнакомой женщине такой баснословно дорогой подарок, если нет гарантии ее согласия на брак.

— В этом мире не спрашивают согласия женщины на брак, — пожимает плечами совершенно равнодушно мой фамильяр. — Ты, конечно, можешь выбрать не этого дарителя, но он мало чем рискует. Это магический фолиант, его может в любой момент затребовать Императорская библиотека. Владеть им можно только с высочайшего разрешения. Как минимум, одного из Королей Империи.

— Получается, что кто-то из Королей разрешил, зная, что я Обещанная и Решающий еще ничего не решил? — не понимаю я.

— Развлекаются… Что им за это будет? — смеется Франц. — Не волнуйся! Эта игра с Решающим. Он близкий друг Императора. Они так шутят.

— Понятно… — киваю я. — Что-то он на пятьсот лет не выглядит. Максимум на сто.

— Магический. Самообновляющийся и самозащищающийся от повреждений, — объясняет Франц. — Его хранит магия.

— Прекрасно! — радуюсь я. — Значит, над ним не надо трястись и перелистывать в белых перчатках, как книжные артефакты в музее?

— Не надо, — подтверждает Франц. — А что ты хотела посмотреть?

О! У меня много запросов! Сейчас мы в этом магическом поисковике найдем парочку нужных мне имен. Хоть что-то прояснится, если у них на именах магия завязана.

— Начнем! — бодро говорю я, усаживаясь на кровати поудобнее. — Проверим и перепроверим! С кого начать?

— С кого хочешь, — фыркает Франц. — Мне всё равно. Я все имена и их толкования знаю. Просто я тебе не справочная магия.

— Есть и такая? — поражаюсь я, открыв рот. — И как она действует? Выкрикиваешь вопрос — она выдает ответ?

— Нет. Она действует не так. Все Sorcière до тебя знали, как, — дразнит он меня.

— Потому что они были настоящие Колдуньи, а я просто иномирянка из своей реальности с обычными зелеными глазами! — обижаюсь я. — И ты это знаешь!

— Вовсе нет! — злится Франц. — Я тебе сразу же после неудачной попытки вернуться домой сказал, что ты из этого мира. Без вариантов.

— Я не могу поверить в эту чушь! — теперь злюсь я. — У меня была моя жизнь, моя семья, мои друзья, моя учеба. Никакого отношения к этому миру я не имею. Если хочешь знать, то я в него и не верю. Будем считать это затянувшимся недобрым сном! На моем месте вообще надо было оказаться любой другой женщине с наших курсов!

— Что такое курсы? — лениво интересуется Франц, мягкой тряпочкой начищающий свои лакированные черные туфли. — Обряд такой?

— Это обучение. В моем мире несколько мошенников готовили доверчивых женщин к попаданству. За ооочень большие деньги! — рассказываю я.

— Почему мошенников? — хихикает он. — Ты же попала!

— Я-то попала, а они мошенники! — сержусь я по-настоящему. — Мне сюда не надо было, а всем остальным позарез надо. Даже моей лучшей подруге Полинке! Она бы слету за Решающего вышла! Меня вообще по ускоренному курсу готовили. Вдруг всполошились все, и Чехов, и Елена, и Генриетта Петровна, и начали мучить заговорами, приговорами, зельями, психологическими тренингами!

Вспомнив родной мир, я даже всплакнула, совсем чуть-чуть. Франц поморщился и осторожно похлопал по моей руке своей сухой ладошкой.

— Если и прорывы получились, и попадание совершилось, то это либо путешественники по мирам, либо маги, — терпеливо говорит Франц. — Потому что твой мир точно не магический. И мне туда надо!

— Объясни, что фамильяру нужно в моем неволшебном мире? — удивляюсь я искренне. — Хочешь стать единственным волшебником?

Черненькие глазки Франца суетливо бегают по комнате, потом остановливаются на моем лице.

— А ты не понимаешь? — злобно пыхтит он. — Я твой фамильяр. Ты меня призвала. Если ты исчезнешь из этого мира, то наша привязка уничтожит меня!

— Прости, Франсик! — краснею от стыда и обращаюсь к книге, нарочито бодро говорю. — Начнем с Нинон! Проверим, не обманул ли ты меня тогда, когда я тебя спрашивала! Так! Нинон — «Польза». Действительно. Прекрасно! Бошар — «Человек-воин». Не соврал. Круто! Император Раймунд — «Мудрый Защитник». Всё верно и логично! Король Базиль — реально просто «Король». Креативно!

Я с удовольствием погружаюсь в мир имен Империи Ламмерт, «Яркие Земли», как и говорил ранее Франц.

— Кто на новенького? Ага! Лефевр — «Кузец»! Не простое ли имя для Второго Хранителя Империи? — злорадно смеюсь я.

— Ему подходит! — поддерживает мой смех Франц. — А Ребекка тебя не веселит?

— Ребекка — «Скандал, Протест»! — читаю я. — Как точно сказано! А вот сейчас…

Я быстро нахожу нужные имена: Фиакр — «Ворон» (ха-ха!), Леонард — «Лев, Сильный» (да ладно!), Мэтью — «Подарок Бога» (скромно!).

Теперь его пассии: Сюзет — «Лилия» (до сих пор помню тот тошнотворный запах и свою головную боль!), Ирен — «Мир» (никогда бы не подумала, наверное, как символ эгоцентризма!), Флор — «Цветок» (еще один!), Селестина — «Небесная» (а вот это неплохо!).

Увлекшись, пытаюсь вспомнить еще кого-нибудь. А! Арман — «Мечта, Стремление, Желание» (ага! всех сухопарых и строгих, как утюг, старушек!). Про Амели мне Франц уже рассказывал. Амели — «Работа». А во дворце была мадам Кувёз. Так, Кувёз — «Клуша».

И… Как я могла забыть личного врага, метавшего в меня кинжал! Бердард — «Медведь» (не обижайте милых мишек!).

— Замечательная книга! — хвалю я подарок неизвестного мне Готье Перье. — Так… Перье — «Каменная облицовка». Ничего себе имечко! Франц! Расскажи-ка мне про второе свидание с Решающим после встречи рассвета!

— Обмен энергией, — отвечает фамильяр. — К этому надо подготовиться! Если он почувствует всю твою энергию, то сразу поймет, что ты Sorcière. И уже никогда не отпустит! А у нас с тобой планы…

— Никакой особой энергии я в себе не чувствую! — возражаю я. — Опасаться нечего!

— Да? — едко спрашивает Франц. — Нечего? Ты знаешь о том, что сегодня должна была сразу после свидания на рассвете попасть на лечение к лучшим лекарям Империи? Кстати, чтобы выжить после ожогов!

— Они подвергают невинных девушек такому жестокому, бесчеловечному испытанию?! — у меня сбивается дыхание. — Фиакр сказал, что его выдерживает одна-две из сотни!

— Он преувеличил, — ухмыляется Франц. — Ты первая из пяти сотен. Но твой Решающий встречал рассвет только с несколькими девушками. Их потом выхаживал личный лекарь Императора.

— Всё равно это преступно! — возмущаюсь я, представив себя с обуглившейся рукой. — Зверство какое!

— Это борьба, — вздыхает Франц. — Империя в опасности! Ее будут спасать любыми способами!

— Я не хочу быть таким способом! Я живая! Я настоящая! Я не гражданин этого мира! Я не хочу отдавать себя для его спасения! — выкрикиваю я революционные лозунги.

— И это похвально! — гладит меня по плечу фамильяр. — У нас с тобой другой путь — путь на твою родину, как ты ее называешь.

— Не называю. Она и есть моя родина! — сержусь я и отбрасываю его руку.

— Не скажи… — Франц расстроенно трясет головой. — Я тебе в третий раз говорю честно и прямо: ты из этого мира, иначе ты не прошла бы испытание!

— Бред! — ругаюсь я. — Как же я попала в мой мир? Тот, который считаю своим? А?

— Не знаю. Но как-то попала, — Франц смотрится в зеркальные носки туфель.

— Получается, мои родители и брат меня столько лет обманывали? — не верю я.

— Они сами могли не знать. И, скорее всего, не знали, — рассуждает Франц. — Других идей у меня нет.

— А у меня есть! — решительно говорю я, слезая с кровати. — Я там родилась и жила девятнадцать лет. Там хочу жить дальше и умереть, когда придет время!

— Всё, кроме желания умереть, мне понятно, — примирительно отвечает Франц и напоминает. — Надо готовиться к обмену энергией.

— Зачем? — возражаю я. — Пусть ничего не получится!

— Как говорят в твоем мире? Дурочка? — усмехается фамильяр. — Если я тебя не подготовлю, Решающий сразу потащит тебя к алтарю. Даже без свадебного платья и гостей! И потом, ты можешь его невольно покалечить!

— Да? Прекрасная перспектива! — радуюсь я. — Давай я его просто покалечу!

— Пятьсот тысяч. Три миллиона. Миллион сто тысяч, — произносит серьезно Франц.

— Ты деньги считаешь? — смеюсь я.

— Нет. Жителей Империи. Пятьсот тысяч магов. Три миллиона человек. Миллион сто тысяч детей. Ты покалечишь не его. Их, — и Франц осуждающе смотрит на меня.

— Твой внезапный милосердный порыв меня несколько пугает, — насмешливо говорю я. — До сего момента ты беспокоился только о себе. Что тоже странно для фамильяра! А вообще… Ты сущность Тьмы или Магмы?

Франц испуганно смотрит на меня и, заикаясь, переспрашивает:

— Тьмы или Магмы?

— Вот только не надо меня обманывать! — грозно хмурю брови. — Решающий обмолвился об этом, а ты даже и не думал!

— Мне тебе всю классификацию сущностей этого мира представить? — недовольно ворчит Франц. — Я сам в ней не очень-то разбираюсь…

— Но про себя ты же всё знаешь? Или нет? — иронизирую я.

— Конечно, Магмы! — гордо фыркает фамильяр. — Дом Хранителя защищен словом Решающего, как и все дома магических семей, и это не зависит от благородства или простолюдинства. Магию этого мира защищает Решающий. Будь я сущностью Тьмы, я бы не смог добраться до тебя, несмотря на силу твоего призыва. Да еще так близко! Да еще так надолго!

— Защищены только магические семьи? Ты этим гордишься? — возмущаюсь я. — Ваш мир не так уж отличается от нашего!

— Прежде чем делать такие глубокомысленные замечания, узнай положение дел! — укоряет меня Франц. — Нет ни одного случая нападения Тьмы на немагические семьи. Этих людей очень легко уничтожить физически. Тьма не тратит на них свой магический потенциал. Она вообще не обращает на них внимания. Ее потенциал не бесконечен, он исчерпаем, поэтому Тьма избирательна: она воздействует только на магов.

— Интересно… — задумчиво говорю я. — Теперь многое становится понятнее. Такую политинформацию ты мог бы провести мне и в день знакомства! Я бы совсем по-другому вела себя с Решающим!

— Политинформацию? — недоумевает Франц. — Ты говоришь загадками. Многие реалии твоего мира мне недоступны.

— Почему так скудно делишься информацией? — уточняю я свой вопрос. — И что мне теперь делать с Решающим и вторым свиданием?

— Мне кажется, что женщины всех на свете миров просто созданы в противовес самой обычной логике! — хамит Франц. — Я же тебе только что сказал, что подготовлю тебя ко второму свиданию! Это снимет все подозрения, если, по твоим ощущениям, они у него есть. Сама сказала, что он даже подловил тебя!

— Хорошо, — смиряюсь я. — Договорились. Готовь! Это не больно?

— Нет, хотя жаль! — издевается надо мной фамильяр. — Это бы привело тебя в чувство! Ложись и расслабься!

Обиженно поджав губы, выполняю распоряжение Франца. Он, видимо, чтобы меня не смущать, обращается Аленкой и садится рядом, обеими ручками взяв мою правую руку:

— Закрой глаза и представь что-то важное для себя. Очень важное. Такое, за что, как говорят в вашем мире, ты бы жизнь отдала.

Мама. Папа. Шурка. Полинка. Моя первая большая кукла Тереза, переназванная Зиной, с огромными зелеными глазами, которую родители подарили мне, пятилетней, на новогоднем празднике, хотя она стоила «бешеных» денег, как осуждающе сказала моя воспитательница. Да что там! Даже Мымра Борисовна мне дороже, чем все эти обитатели чужого мира и оптом, и в розницу. Родные, наверное, с ума сходят, переживая, куда делась их дочь. Полиция, морг, объявления на подъездах и в интернете. Жуть!

Чувствую теплую волну, которая поднимается от кончиков пальцев ног через всё тело к голове. Волна постепенно нагревается, и каждый следующий ее толчок становится всё горячее и горячее.

— Терпи до тех пор, пока сможешь, — шепчет Аленка, стискивая мою руку маленькими нежными ладошками. — Как только станет невыносимо, скажешь!

Киваю. Лень отвечать. Теплые волны энергии согревают, напоминают о зимних вечерах в деревенском доме, используемом нами под дачу, о беленой печи, в которой мама варила самую вкусную на свете кашу, рассыпчатую, масляную, которую хотелось проглотить вместе с языком. Вспоминается старая банька: вижу себя, совсем маленькую, голенькую, играющую пеной в большом тазу, и маму, распаренную, покрасневшую, смеющуюся, поливающую меня теплой водой из деревянного ковшика. Вот она зачерпывает еще один, осторожно выливает на меня. Вода очень горячая, и я визжу и плачу от неожиданности, боли и испуга.

— Больно! — выкрикиваю я, и всё мгновенно кончается.

Нестерпимый жар сменяется спасительной прохладой, словно папа вынес меня на крыльцо бани, и морозный зимний день сладко приятен после парной.

— Вот! — довольный голос Аленки над моим ухом. — Теперь ты выдержишь напор Решающего и не выпустишь собственную энергию навстречу его силе. Ему придется убедиться, что ты не Sorcière. Главное, как только почувствуешь, что не можешь сдержать энергию, восстанови в памяти то событие, которое спасло тебя от жара сейчас.

— И всё? — не верю я. — Так просто?

— Так просто, потому что ты Sorcière, — недовольно говорит обратившийся обратно Франц. — Если опоздаешь, не сдержишь свой поток, Решающий тебя, как это у вас говорят, раскусит запросто. И всё! Колдунью он не упустит. Ты даже в дом Хранителя вернуться со свидания не сможешь! Это же событие тысячелетия! Со времен предыдущей Sorcière, Последней Колдуньи, прошло пятьсот лет. А поскольку отец нашего Императора упустил ее, то, верь мне, этот Решающий не упустит.

— Но их Величества знают, что я Sorcière, — напоминаю я растерянно. — Они не боятся моего исчезновения?

— Они не знают главного — того, что ты попаданка, — Франц стучит сухим кулачком по моему лбу. — Они уверены, что ты сирота, воспитанная замечательным опекуном, трагически погибшим от рук лазутчиков Тьмы. Случайно родившаяся в некой магической семье, сейчас выдаваемой за немагическую, Новая Колдунья. Пока они развлекаются, наблюдая за метаниями Решающего, думающего, что ты несчастная сиротинушка, мечтающая быть Обещанной и воспользоваться своим шансом.

— А что могут эти Sorcière? — настойчиво спрашиваю я. — Чем они так ценны? Только бешеной энергией, которую могут дать на брачном ложе Решающему? Это ж судьба аккумулятора!

— Красивое слово! — восклицает Франц. — Я бы взял такое имя в твоем мире!

— Не стоит! — останавливаю я его фантазию. — Это всё равно, что зваться конденсатором или карбюратором!

— Тоже красивые имена! — вздыхает Франц. — Длинные! Достойные! Благородные!

— Кондиционер, синтезатор, культиватор… — вываливаю я на бедного Франца новые для него слова. — Но называться так в моем мире не стоит.

— Жаль! — печально реагирует фамильяр. — Но ты повспоминай, подумай. Может, какое слово подойдет и для моего нового имени.

— Ладно, — киваю я и с опаской интересуюсь. — А за удачным вторым свиданием последует третье?

— Да. Но мы планируем сделать его неудачным! — напоминает мне Франц.

— Ты тут насчет женской логики упражнялся, сексист, а где же твоя, мужская? — дразню я фамильяра. — Что нам это даст? Ну, откажется он от меня после второго свидания. И что? Их Величества знают, что я Sorcière. Просто выдадут эту информацию Решающему! Тот поймет, что я жульничала. Упс!

— Мужская логика в том, что мы выигрываем время и не даем Решающему возможности узнать о Sorcière самому. Лишаем его возможности действовать спонтанно и неуправляемо, — снисходительно объясняет Франц. — Пока их Величества узнают о твоем подготовленном фиаско, пока придумают, что делать: продолжать развлекаться или выдавать правду Решающему — много времени пройдет!

— Сомневаюсь, — возражаю я. — И даже очень. То вы представляете Решающего как панацею, единственный шанс на спасение Империи от Тьмы. А то отказываете ему в интуиции, опыте и магии, наконец!

— Да… — чешет затылок Франц. — Пробелы в твоем информировании — моя прямая вина. Решающий не может почувствовать Sorcière. Такова природа Магии. Sorcière рождаются совместными усилиями Магмы и Тьмы. Это, кстати, одна из причин, по которой Sorcière не доверяет наш Святой Бернард. Он в своих проповедях уверяет прихожан, что Колдунья, если она и появится рядом с Последним Решающим, то только для того, чтобы его уничтожить. Это предмет вечного спора Бернарда и Императорского семейства.

— Он чувствовал меня! Единственный! И видел, и слышал! — говорю я пылко и хвастаюсь. — Еще он меня боялся!

— Бернард воспитывал Последнего Решающего с раннего детства. Многое ему удалось Решающему внушить, — объясняет Франц. — Но видел и слышал тебя Решающий потому, что это были прорывы. Ты в это время была не здесь и не там, а на грани миров. Он способен видеть за гранью. Единственный. Точнее, вас таких двое.

— Получается, Бернард — оппозиционер какой-то! — удивляюсь я. — Имеет точку зрения, отдельную от Величеств, при этом занимает важный пост в Империи.

— Он воспитатель и Императора, и их Величеств. К нему особое отношение, — получаю еще одну порцию важной информации.

— А этот Решающий точно Последний? — со слабой надеждой на противоположное спрашиваю я. — Может, где-то завалялся еще один или даже парочка? Или прячется какой-нибудь Решающий от правительства? Косит от мобилизации?

— Точно Последний! — авторитетно подтверждает Франц. — Даже среди будущих младенцев в магических семьях на несколько сотен лет вперед не предвидится его рождение. Магма может наделить такими способностями один раз в пятьсот или даже тысячу лет.

— А Sorcière? — вспоминаю я о своем статусе и странных словах Бошара о бессмертии. — Они разве не долгожители?

— Нет, — вздыхает сочувственно Франц. — Они либо бессмертные, либо обладают короткой человеческой жизнью. Но это выясняется только после консумации брака Колдуньи.

— Ух ты! — даже голова кружится от избытка новой информации. — А когда второе свидание? Надеюсь, после девяноста девяти по списку?

— Боюсь тебя огорчить, но сегодня, — ухмыляется фамильяр. — Сразу перед его свиданием с первой по списку. По протоколу, если ты окажешься не Предназначенной, а просто подающей надежды Обещанной, претендующей на звание Именуемая, тебя придержат в запасе.

— Это нарушение равноправия полов! — вспоминаю я реалии родного мира. — Что за средневековье?

— У женщин не может быть равных прав с мужчинами, — довольный Франц почти смеется. — А вторую часть твоего возмущения я не понял.

— Госпожа! — стук в мою огромную дубовую дверь, и голос Нинон. — Прибыли его Высокопревосходительство, господин Решающий!

— И много их там? — шучу я, разрешив служанке войти.

— Кого много? — не понимает она, ныряя в глубокий поклон.

— Их Превосходительств, — поясняю я со смехом. — Ты же сказала «прибыли».

Голубые глаза Нинон наполнены растерянностью и недопониманием.

— Ладно, проехали! — машу я на нее рукой.

— Да-да! — радостно кивает она. — Вы сейчас поедете в Храм и на Святое озеро! Ах! Какая вы счастливица!

Хочется узнать, чем же оно, это озеро, так свято, но я, наверное, должна знать это и сама. Не спрашиваю.

— Давай одеваться, — послушно соглашаюсь я.

— Сегодня ночью надо повторить ритуал для глаз, — напоминает мне Нинон. — Они у вас последние сутки карие. Действие заговора заканчивается!

— Может, сейчас проведу? — предлагаю я. — Заранее. А то позеленеют раньше времени — и пиши пропало!

— Кому писать? — пугается Нинон. — Никому нельзя об этом писать! Это тайна ваша, нашего господина и моя, вашей личной служанки. Господин Бошар доложил только их Величествам, как и положено!

— Нельзя, значит, не будем! — успокаиваю я Нинон, ругая себя за болтливость и склонность к употреблению крылатых выражений.

— Привезли новое платье для вас, госпожа! — суетится Нинон, вынося из гардеробной платье цвета морской волны, украшенное черно-золотыми кружевами. — С черной вуалеткой будет бесподобно!

Полтора часа уходит на переодевание и прическу.

— Не гневайтесь, госпожа! — Нинон неожиданно ныряет в глубокий поклон. — Позвольте высказать просьбу! Личную.

— Дозволяю, — подыгрываю я ситуации.

Очень любопытно, что она попросит.

— Когда вы станете супругой Решающего, вы возьмете меня с собой в его дом?

— Легко! — обещаю я, это и в моих интересах.

Тем более, замуж за вашего любвеобильного Решающего я не собираюсь.

У дверей моей комнаты меня встречает Андрэ Бошар, который рассыпается в комплиментах.

— Спешу порадовать вас занимательными новостями! — целуя мою руку, восклицает он. — Ирен сообщила, что в столице на вас повальная мода!

— Это разве радостная новость? — удивляюсь я.

— Конечно! — бодро отвечает Хранитель. — Во-первых, это замечательно для вас, если что-то не сложится с Решающим, согласитесь, даже в вашей беспроигрышной ситуации что-то может пойти не так, то вы останетесь самой привлекательной невестой Империи. Во-вторых, мне всегда казалось, что для женщины это крайне важно — быть признанной красавицей и законодательницей мод!

— По-настоящему меня, кроме вас и Нинон, никто и не видел. Так… Еще несколько ваших преданных слуг и мадам портниха с помощницами. Все остальные видели меня только на балу, в вуалетке, скорее всего, издалека, — щурю я пока еще карие глаза.

— Не забывайте, что вы именно моя воспитанница! — горделиво распрямляет плечи Бошар. — Это одно уже дает вам неоспоримое преимущество!

— И что именно новая мода связывает со мной? — пораженно спрашиваю я.

— О! Это совершенно чудесно! — всплескивает руками Хранитель. — Красные вуалетки наводнили столичные балы и парки. Кроме того, девушки и женщины обращаются к мастерам по прическам, чтобы сделать такую же окраску волос, как у вас, милая Лунет!

— Мелирование? — вырывается у меня.

— Это так называется? — у любопытной Нинон даже уши шевелятся. — Ме-ли-ро-ва-ни-е?

— Я уже и не помню, — отмахиваюсь я. — И что? Получается?

— Только магией и у самых сильных магов, но держится недолго! — смеется Нинон.

— Вот уж новости! — бормочу я. — Никогда бы не подумала!

— А в газете «Голос Магмы» про вас написана статья! — радуется служанка. — Мы читали на кухне и гордились вами!

Кухарки, служанки умеют читать? Этот мир не так прост! И, словно в подтверждение моих мыслей, Нинон тараторит дальше:

— Мы ужинали вчера и читали! Вы объявлены самой вероятной претенденткой на союз с Решающим. Господа делают ставки на вас!

Вот это да! То их Величества спорят между собой и развлекаются, наблюдая, как Решающий возится со мной, не зная, что я Sorcière. Местные господа делают ставки на развитие отношений любимца Империи, Последнего Решающего, с очередной Обещанной. У них тут реально существует противостояние Магмы и Тьмы? Они правда потеряли Западное Королевство?

Хранитель Бошар успевает ответить раньше Нинон, которая краснеет от своей дерзости и стыда за свое поведение, видимо, не в первый раз:

— Наша Империя так устала от войны с Тьмой! Магические семьи ежегодно теряют лучших своих сыновей! После потери Западного Королевства все очень напряжены, но спасаются юмором. Мы понимаем, что подобные статьи пишутся специально, чтобы успокоить население. Паника никому не пойдет на пользу. Так хоть создается впечатление, что всё почти в порядке. Маги справляются с вечной угрозой.

— Понятно… — шепчу я. — А насколько на самом деле серьезна ситуация? Не безнадежно ли положение Империи?

— Пока есть Решающий, не безнадежна! — убедительно отвечает Бошар. — Но ему нужна помощь в виде надежного брака с источником энергии.

Вот это было обидно! Ощущать себя не любимой, не единственной, не супругой, не подругой, а источником, пусть и спасительной для воюющей Империи энергией.

Но ни Бошар, ни Нинон не понимают моего смятения. Они считают меня гражданкой Империи, мечтающей о браке с Решающим. Иначе для чего меня растили и воспитывали?

— А я могу прочесть эту статью? — спрашиваю я.

— Обязательно, моя дорогая! — Хранитель широко улыбается. — Вот вернетесь со второго свидания, и прочтете. Его Высокопревосходительство господин Решающий ждет вас уже почти два часа.

— А если не вернусь? — вспоминаю я слова Франца.

— Тогда я буду иметь честь вести вас к алтарю! — гордо выпячивает грудь и подбородок Хранитель, но в его красивых голубых глазах грусть.

Я помню о том, что у Бошара есть претензии к Решающему, но не спрашиваю об этом еще раз. Он обещал когда-нибудь рассказать, буду ждать.

В главной гостиной нас ждет Решающий. Сегодня Фиакр во всем фиолетовом. Приверженность к темным тонам придает его строгому облику еще большую строгость.

— Приветствую вас, госпожа Лунет! — Фиакр делает легкий поклон, поморщившись, глядя на мою черную вуалетку, украшенную бриллиантовыми капельками. — Не прошло и двух часов, как вы приготовились к нашему второму свиданию.

— Да, вы правы, я тоже думаю, что очень поторопилась, — сокрушенно соглашаюсь я, деланно улыбаясь, хотя он всё равно не видит моей улыбки. — Что поделать? Проблемы провинциалок! Их так возбуждает столица и ее бурная жизнь!

Фиакр хмуро смотрит на меня. Бошар кивком отсылает Нинон.

— Это был выпад в мой адрес? — лениво интересуется Фиакр.

— Что вы! — ядовито восклицаю я. — Как я могу?! Это констатация факта, касающегося всех провинциалок.

Хочется сказать, провинциалок всех времен и народов, всех миров и всех галактик… Но я, конечно, этого не говорю.

— Господин Решающий! — к Фиакру обращается Хранитель. — Госпожа Лунет, несомненно, права. Удел провинциалок в столице — попадать в неловкие ситуации. Госпожу это беспокоит, тем более, при такой популярности в обществе!

— Просто интересно, кто ей эту популярность обеспечил? — хмурится Решающий. — Есть у меня некоторые подозрения.

— Если вы хотите намекнуть на Ирен, — усмехается Бошар, — то это совершенно невозможно! По известным вам причинам она не стала бы умножать славу сопер… новой Обещанной.

— Мне хотелось бы отправиться на процедуру, — буднично переводит разговор на другую тему Фиакр.

— Торопитесь на свидание со второй Обещанной? — лукаво спрашивает Хранитель. — Как, кстати, ваше сегодняшнее свидание? Выглядите бодрым и выспавшимся! Никогда бы не подумал, что вы успели и с госпожой Лунет рассвет встретить, и с первой по списку претенденткой встретиться днем, и на второе свидание Лунет повезти. А ведь вам сегодня, наверное, снова рассвет встречать? Где же вас ждет бедная девушка? Или вы на время ее домой отправили?

— Вы прекрасно знаете, что это не по Своду правил, — равнодушно отвечает Решающий. — Госпожа Ребекка ждет меня на корабле, занимается вышивкой подарка мне.

Ребекка? Ух ты! По-настоящему первой в списке Решающего стояла Ребекка, воспитанница Лефевра! Вот это поворот! И сейчас она сидит на том красивом корабле, на который я отказалась отправиться, и почему-то вышивает в отсутствие Фиакра какой-то подарок. Что за бред?

— Удобно… — бормочет в сторону Бошар, напоминая персонажа комедийного спектакля, говорящего реплики в сторону, только для зрителей.

— Просто многостаночник… — это уже бормочу я. — Стаханов Империи!

— Не понял вас, — снова хмурится Фиакр.

Он вообще только и делает, что хмурится. Устал всё-таки… Шутка ли! Двух за один день окучив… очаровывать! Рассвет за рассветом встречать!

— Где будет происходить… процедура? — серьезно спрашиваю я. — И надолго ли это?

— Нет. Ненадолго, — мрачное выражение лица Решающего уже порядком надоело. — Сначала мы отправимся в храм. Нас ждет Бернард.

Мамочки! Его Преосвященство Голубая Ряса?! Тот, который объявил войну Sorcière? Прекрасно! Остается только надеяться на то, что он не признает во мне ту, которая из-за зеленых глаз отдувается за несчастную Лунет из магического мира.

— Помните, моя дорогая, что вы достойны самого лучшего! — Бошар по-отечески целует меня в лоб и пожимает мою руку, затянутую в черную перчатку, подмигивая.

Нет! Им всем тут весело! Шуты магические! Чья Империя в опасности? Моя? Ваша! Рассветы, закаты… Свидания, обеды, балы! Просто классическая чрезвычайная ситуация! Если завтра война, если завтра в поход…

Бошар явно уверен в том, что сегодня меня раскусят. И рад этому. Конечно! Он же Первый Хранитель! Это его Обещанную выберет Последний Решающий Империи! Бьюсь об заклад, что Бошар просто мечтает быть в первом ряду зрителей, желающих увидеть, как поражен будет Фиакр, встретивший Sorcière. Кстати… А там вообще много зрителей будет? И как они тут энергией обмениваются?

Вопросы, вопросы… Они роятся в моей голове, пока мы спускаемся к карете, пока едем в Храм. Вопросы без ответов.

Храмом оказывается знакомый мне великолепный собор, в котором пытался сочетаться браком Фиакр с Селестиной. «Небесную» не принял алтарь. Очень надеюсь, что и меня не примет.

Постепенно складываются и ответы, только на другие вопросы. Все опасения Франца по поводу моего обмена энергией с Решающим совершенно напрасны. Sorcière не рождаются в других мирах, и одни зеленые глаза не превратят меня в мага. То, что я прошла испытание рассветом, не делают меня настоящей Обещанной. У меня есть разумное объяснение: на меня, иномирянку, не действует их магия. Вот и всё!

Внутри храма прохладно, приятно пахнет воском и сухими полевыми цветами. Запах простой, но знакомый, напоминающий о доме. Нервно повожу плечами. Всё-таки не каждый день меня приводят к главному борцу с Sorcière.

Голубая Ряса, строгий и торжественный, прошу прощения за тавтологию, в голубой рясе стоит у… не знаю, иконостаса что ли… Только это не иконы, а мозаика из драгоценных камней, изображающая не лики, а непонятные знаки наподобие пентаграмм. Час от часу не легче!

Пока я соображаю, нужно ли мне поклониться Бернарду, он сам кланяется Решающему.

— Ваше Высокопревосходительство!

— Ваше Святейшество! — Фиакр коротко кивает.

— Ваше Святейшество! — обезьянничаю я, совершая глубокий поклон, подражая еще и Нинон.

— Приятно видеть вас, дочь моя! — густым басом говорит Бернард.

Да не дай бог, мой бог, такого отца!

— Всё готово? — торопится Фиакр.

Как же! У него там вышивающая Ребекка! Надеюсь, не платочек, хоть кисет? Им еще рассвет встречать и солнышко ловить!

— Всё готово! — подтверждает Бернард, сверля меня глазами. — Только вуалетку придется снять!