Краткосрочный курс для попаданок. Гарантия. Дорого

Глава 6. Первый бал

Герой должен сам отвечать за свою жизнь,

направляя все свои силы, всю храбрость и ум на то,

чтобы ограбить банк,

остановить серийного убийцу

или завоевать королеву выпускного бала.

Майкл Хейг,

Голливудский стандарт:

Как написать сценарий для кино и ТВ,

который купят

— Боишься? — ехидно спрашивает Франц, наблюдая за мной, стоящей перед зеркалом и разглядывающей себя в новом платье для первого королевского бала. — Не трусь, Маруся!

— Ты был в моем мире? — внезапно догадываюсь я. — Иначе откуда?

— Не был, увы! — огорченно вздыхает Фамильяр. — Но с одним из ваших общался. Долго…

— С попаданцем?! — восклицаю я недоверчиво. — У вас есть тут другие попаданцы из моего мира?!

— Не совсем… — глазки Франца снова начинают бегать, увиливая от моего взгляда.

— Госпожа Лунет! — звонкий, дрожащий от напряжения голос Нинон прерывает наш диалог, и Франц привычно исчезает. — Карета готова! Господин ждет вас!

Еще раз смотрюсь в зеркало, в котором сама себе неприлично нравлюсь. Жемчужно-белое платье мерцает в полумраке комнаты, делая меня похожей на сказочную принцессу или невесту, предпочитающую стиль винтаж. Манто из меха горной ласки дарит бриллиантовый блеск, закрывая мои открытые плечи и унимая противную дрожь.

Сегодня меня представят королю Базилю, правителю Южного королевства. И Решающий даст мне номер. Бррр!

Вчера за ужином Хранитель Андрэ Бошар был особенно торжественен и горд, постоянно повторял, как повезло ему и нашему королевству. Бесконечно благодарил моего опекуна за доверие и честь.

— Странно, что мои гонцы так и не догнали карету вашего опекуна! — восклицал Хранитель. — Другой дороги из столицы в ваш городок просто нет!

— Может, он поехал по делам куда-то в другое место? — осторожно предполагала я.

— Но он ведь об этом не говорил вам? — обеспокоенно переспрашивал Хранитель.

— Не говорил, — согласно кивала я, опасаясь врать, тем более, я вообще никогда в жизни не разговаривала со «своим» опекуном. Я его даже не видела.

— Я отправил письмо, скоро всё прояснится, — успокаивал себя и меня Андрэ.

Я кивала.

— Дорогая! — тепло глядя на меня, сказал Хранитель, откладывая столовые приборы и взглядом заставляя прислуживающую нам Нинон выйти из столовой залы. — Я понимаю, вы волнуетесь перед вашим первым балом, но, уверяю вас, переживать не о чем! Вы обязательно войдете в сотню, выбранную Решающим. Единственное условие Императора Раймунда — Решающий не должен знать, что вы Sorcière. Пока.

— Почему? — равнодушно спросила я, честно говоря, не горя желанием быть даже представленной Фиакру, не то что стать его невестой по номером, например, тридцать семь.

Да что там! Даже в первую тройку мне войти не хочется. Совершенно. Я домой хочу. К родителям, брату, Полинке.

— Его Императорское Величество лично передал мне эту просьбу через нашего Короля Базиля. Для меня, верного подданного, этого достаточно, — подобострастно уверил меня Хранитель, потом, неожиданно выйдя из образа, по-свойски подмигнул мне и прошептал, наклонившись над столом в мою сторону. — Мне кажется, милая моя Лунет, что они решили проверить действие древней магии. Ну, посмотреть, как Решающий отреагирует на присутствие Sorcière, скрытой от посторонних цветом глаз. Слишком всё серьезно и необычно. Сомневаются наши Величества! Если ничего не произойдет, то, возможно, наши древние легенды всё преувеличивают.

Сейчас, наряженная на бал, стоя перед зеркалом, я вспоминаю этот разговор и пересказываю Францу.

— Ох уж эти Величества! — картинно вздыхает он, сидя на пуфике возле моей кровати и отражаясь в зеркале Аленкой. — Сейчас… сейчас… вспомню ваше выражение… А! Вот! Соврут — недорого возьмут! Поспорили опять на тебя и твоего Решающего!

— Как это? — не понимаю я. — Просто поспорили?

— Конечно, не просто! — смеется Фамильяр и вспоминает еще один речевой оборот. — Заморочились по полной! Заключили магическое пари. Не меньше!

— О чем? О том, что Решающий не почувствует Sorcière? — предполагаю я.

— И об этом тоже! — усмехается Франц. — Это главная ставка! Но вот на что поспорили… Это вопрос…

— Ты не знаешь? — иронично спрашиваю я. — Фамильяр — и не знаешь?!

— Я твой фамильяр! — возмущается Франц. — У них свои есть. Пусть они и знают!

— Ты поедешь со мной? — с надеждой интересуюсь я. — Мне бы с тобой было легче!

— Благодарю за доверие! — церемонно кланяется мне Франц. — Но дворец короля Базиля накрыт куполом Решающего. Никакие сущности не могут туда попасть. И там действует только магия Императора, Короля и Решающего. Так что твои штучки-дрючки там не помогут!

— Штучки-дрючки? — нервно смеюсь я. — Опять от твоего попаданца словечко?

— Типа того… — ворчит Франц.

— Совсем никак? — продолжаю я уговаривать Фамильяра. — Брошкой там… Невидимкой…

— Брошкой — это привилегия низших! — громко возмущается Франц. — Ты мне еще колечком предложи или сережкой! Невидимкой мог бы, но не во дворец.

Карета медленно движется в длинной веренице таких же карет по мостовой. Колеса пересчитывают каждый камень на дороге и каждую косточку в моем теле.

— Почему так трясет? — решаюсь я спросить Хранителя. — Что-то можно с этим сделать?

— Да что только не делали! — машет рукой в парадном камзоле с пышными белоснежными манжетами Андрэ Бошар, сидящий напротив меня. — Сам король накладывал заклинанье! Но всё равно трясет!

— Понятно… — бормочу я.

— По вашему статусу, дорогая Лунет, нас должна встречать личная охрана короля Базиля, но в связи с хитростью, задуманной им и Императором, к нам нельзя привлекать дополнительное внимание. Его и так будет достаточно! За последние годы вы первая и единственная моя воспитанница. После Ирен.

Ирен? Ого! Моя старая знакомая, номер один в сотне Обещанных, воспитанница моего Хранителя? Не моего, конечно, а Лунет…

— А остальные чьи воспитанницы? — тихо спрашиваю я, репетируя невинный взгляд.

— Потомственные Хранителя берут не более одной воспитанницы один раз в два года. Но это было тогда, когда в нашей Империи с завидной регулярностью рождались Решающие. Тогда и для Хранителей это были золотые времена, — грустно улыбается Андрэ. — А сейчас воспитание Обещанных поручено Институту Лефевра.

— Лефевра? — непроизвольно вырывается у меня, я вспоминаю, с каким негодованием отзывалась о Лефевре Нинон.

— Да. Ты же знаешь, что попечитель твоего Института — второй Хранитель Империи? — вздохнув, спрашивает Андрэ Бошар.

Кротко склоняю голову в знак согласия.

— Не сумев найти себе воспитанницу традиционным способом, — в голосе Хранителя Бошара появляются саркастические нотки, — он решил воспитывать десятки жаждущих.

— Не штучно, а оптом, — шепчу я так тихо, чтобы Хранитель меня не услышал.

— Когда ко мне обратился ваш опекун, сказав, что хочет передать вас мне, поскольку Бошарам доверяет больше, чем Лефеврам, я поначалу сомневался, — рассказывает Андрэ. — Но потом доверился господину Пэти.

Моего опекуна зовут господин Пэти! Прекрасно! Еще одно знание в мою скудную копилочку.

— Почему же? — поддерживаю я вежливый разговор, стараясь не показывать излишний интерес.

— Он показался мне искренне обеспокоенным, когда говорил о вас, — охотно делится своими соображениями Хранитель. — Он убедил меня, что вы особенная. И я ему поверил.

— Благодарю, — бормочу я, чувствуя себя самозванкой, занявшей чужое место, что, в сущности, является правдой.

— Ваша скромность греет мое сердце, — шепчет Хранитель, целуя мою руку.

— А может быть так, что, несмотря на Институт и покровительство Хранителя, Обещанную не выберет Решающий? — равнодушно спрашиваю я, задавая свой главный вопрос.

(Мне очень-очень нужно не выбраться в сотню! Ну, пожалуйста!)

— Не волнуйтесь, милая! — успокаивающе похлопывает по моей руке Андрэ. — Вы так прекрасны и внешне, и внутренне, что войдете в сотню в числе первых!

Киваю.

— В Институте вам подробно рассказывали, как будет проходить процедура выбора сотни? — мягко интересуется Хранитель.

— От волнения у меня в голове всё перемешалось! — сетую я и говорю истинную правду, только не о том.

Перемешались тревоги, страхи и сожаления о том, что я еще не вернулась домой.

— Вам предоставят отдельную комнату по моему статусу и личную служанку, — терпеливо рассказывает Хранитель. — Вы выберете себе подходящую вуалетку, вы же знаете для чего?

Пока я трудом догадываюсь, что вуалетка, скорее всего, это маленькая вуаль, Андрэ продолжает:

— Решающего намеренно лишают возможности проникнуть в сознание Обещанных через взгляд, — объясняет Хранитель. — В нашем с вами случае это очень важно. Единственная в мире Sorcière мгновенно была бы опознана. Как вам и вашему опекуну удавалось столько лет хранить тайну? Вы когда-нибудь мне расскажете?

Киваю.

— Я не смел беспокоить вас вопросами, но их у меня очень много, — улыбается Андрэ, снова напоминая мне известного актера, игравшего роль Ленского.

Киваю.

В дверь кареты, в очередной раз остановившейся, кто-то деликатно стучит.

— Господин Хранитель Андрэ Бошар! — бравый офицер (догадываюсь по форме и эполетам) — Его Величество велел предоставить вашей карете и карете господина Лефевра свободный коридор! Прошу вашего кучера следовать за нами!

— Благодарю его Величество, — радостно приветствует офицера Бошар, — за честь, мне оказанную!

Наша карета начинает двигаться с завидно высокой скоростью, и после недолгого пути мы оказываемся у королевского дворца, оставив сотни еле-еле плетущихся карет позади. Горящие факелы освещают огромный двор, выложенный красным камнем. Бошар помогает мне выйти из кареты, и я вздыхаю с облегчением. Утомленное тряской тело благодарно выпрямляется, вспоминая, как держать осанку и как вздергивать подбородок.

Церемониймейстер склоняется в уважительном поклоне перед нами и перед невысоким, даже тщедушным мужчиной в богато украшенном наряде, который рядом с нами поднимается по широкой парадной лестнице, выложенной черно-белой плиткой, сопровождая высокую стройную девушку, закутанную в широкий черный плащ. Я иду параллельно ей, спрятавшись в мягкий белый плащ, и нервно хихикаю, ощущая себя шахматной фигурой. Этакая белая королева, соперничающая с черной.

Внутри дворца нас разводят в разные стороны.

— Это был Лефевр! — шепчет Бошар. — Узнала?

Киваю. А что еще делать?

— Я не знаю, кто его новая воспитанница. Он держит это в секрете, впрочем, как и я! — смеется чем-то довольный Андрэ.

— Ваша служанка, госпожа Лунет! — склоняется слуга, провожавший нас до выделенной мне комнаты.

Невысокая девушка, бесцветное, практически лишенное красок лицо. Мне кажется или оно мне знакомо? Точно! Воробушек из храма в день венчания Фиакра на Селестине!

— Я на личный прием к королю, — целует меня в лоб Хранитель. — Не волнуйтесь! Мы встретимся с вами в бальном зале.

— Госпожа, позвольте ваш плащ! — голос Воробушка бесцветен так же, как и ее вид.

Девушка помогает мне снять плащ и приглашает присесть за туалетный столик.

— Вы должны выбрать вуалетку, госпожа! — предлагает она, положив передо мной белую, черную и золотую вуали, маленькие, изящные, украшенные слезинками бриллиантов.

— Это всё? — расстроенно спрашиваю я Воробушка. — Мне не нравятся такие цвета.

— Я спрошу распорядителя бала, — склоняется Воробушек. — Не могли бы вы уточнить, какую именно вуалетку вы хотите?

Получив мои указания, Воробушек наливает мне чашку горячего чая из маленького медного чайничка, стоящего на подогреве, и еще раз поклонившись, убегает.

И уже через час молчаливый слуга провожает нас с Воробушком ко входу в бальный зал. Высоченные двери с золотым ручками открыты. Меня встречает Андрэ Бошар.

— Какая прекрасная идея! — восторженно приветствует он меня. — Первый раз вижу такую вуалетку. На моей памяти это всегда белая, черная или золотая, редко серебряная. Это прекрасный выбор, дорогая Лунет!

— Это не выбор, — тихо отвечаю я, привыкая смотреть на мир сквозь плотную ткань. — Это заказ.

— О! — пораженно хлопает в ладоши Хранитель. — Да вы стратег, милая! В такой вуалетке вас невозможно не заметить! Браво!

На лице моего бесцветного Воробушка появились первые краски. И причиной этому стало мое распоряжение, которое я отдала, когда девушка вернулась от распорядителя бала без вуалетки с сообщением, что такой вуали нет. Только белые, черные, золотые и серебряные.

— В другой не пойду! — обрадовалась я, вдохновенно играя роль капризной Обещанной, наивно надеясь, что смогу откосить от бала.

(Надо подарить слово «откосить» Францу).

Но моей задумке не суждено было сбыться: Воробушек вылетела из комнаты и через несколько минут вернулась с полной пожилой женщиной, совершенно запыхавшейся.

— Госпожа Лунет! Если вы объясните, что желаете получить, мадам Couveuse, то она что-нибудь придумает! — в речи Воробушка появились умоляющие нотки.

Стало немного неловко, даже стыдно. Скорее всего, девушку просто накажут за невыполнение моих требований, и она элементарно боится этого. А кто их знает, как именно они тут слуг наказывают? Опять померещилась гильотина… Хотя… Она, по-моему, для дворян во Франции была.

Ладно, пусть мадам Кувёз что-нибудь придумает… Надо не забыть попросить у Бошара Великую Книгу Имен.

Услышав мою просьбу, раскрасневшаяся мадам понятливо кивает, просит полчаса и возвращается даже раньше с такой вуалеткой, которую я просила.

И вот сейчас Хранитель готов вести меня в зал, восторгаясь моей находчивостью и тем, что я сразу привлеку внимание Решающего, несмотря на сотню, вернее, девяносто девять конкуренток.

— Вот чем Sorcière отличается от простой Обещанной! — гордо шепчет мне на ухо Бошар. — Умом! Благодарю вас за честь быть вашим Хранителем!

— Хранитель Андрэ Бошар и Госпожа Лунет Пэти! — громогласно звучит голос церемониймейстера, эхом отдаваясь от стен потрясающе красивого бального зала.

Публика, собравшаяся вокруг высокого трона, стоящего на подиуме, оборачивается, внимательно, жадно глядя на нас, медленно двигающихся в их направлении. Высокородные мужчины, высокомерные женщины, юные Обещанные в белых платьях самых разнообразных фасонов, с замысловатыми высокими прическами, спрятавшие глаза за белыми, черными, золотыми, серебряными вуалетками.

Высокий мужчина лет тридцати с мощными плечами, сидящий на троне, вероятно, и есть наш король Базиль. Хоть бы короны надевали, что ли… Только по трону и опознаешь…

По правую руку от него стоит не менее представительный мужчина чуть старше, лет тридцати пяти. Оба напоминают изысканных возрастных моделей моего мира, демонстрирующих наряды с царской осанкой и холодным суровым взглядом.

По левую руку от сидящего на троне стоит Фиакр, выделяющийся более стройной фигурой и кажущийся моложе обоих представительных мужчин. Я бы ему дала сейчас лет двадцать восемь.

Черные глаза Фиакра смотрят на меня заинтересованно. Мужчины же с королевской осанкой едва скользят равнодушными голубыми взглядами.

— Ваше Императорское Величество! — поклон Бошара и мой поклон сидящему.

— Ваше Королевское Величество! — поклон Бошара и мой поклон стоящему.

— Ваше Превосходительство! — поклон Бошара и мой поклон Фиакру.

Сидящий оказывается не Королем Базилем, а Императором Раймундом. Он и Король Базиль милостиво кивают нам, но я успеваю увидеть, каким живым любопытством горят их глаза и как быстро они его тушат, заменив холодным равнодушием.

— Месье Бошар! Мы рады, что вы выбрали себе новую воспитанницу! — сурово улыбается Император Раймунд.

— Очень рады! — добавляет с еще более мрачной улыбкой Король Базиль.

— Господин Бошар — лучший в своем деле! — подключается к их Величествам Фиакр, только улыбка его, широкая, сладко-медовая, обращена не к моему Хранителю, а ко мне. — Его воспитанницы — настоящий подарок лучшим мужчинам Империи.

— Вы хотели сказать лучшему мужчине Империи? — саркастически усмехаясь, поправляет Фиакра Король Базиль.

— Как раз себя я и не имею в виду! — не смущаясь и смеясь, отвечает Королю Фиакр. — Мне нужна одна-единственная, а остальные достанутся лучшим мужчинам Империи по доброй воле Ваших Величеств.

— Госпожа… — Фиакр делает вид, что не запомнил мое имя.

— Лунет Пэти, Ваше Превосходительство! — насмешливо напоминает Андрэ Бошар.

Насмешливо? Первый Хранитель Империи насмехается над последним и единственным Решающим?

— Да-да… — рассеянно говорит Фиакр, которому чрезвычайно идет темно-синий цвет парадного мундира, украшенного серебряными пуговицами с лилиями.

Видимо, предок этого Императора не только ввел в моду французские имена, но и тяготел к лилии Людовиков. Точно есть всё-таки гильотина…

— Госпожа Лунет! Вы прекрасны, как… — начинает дежурный комплимент Фиакр.

Но я его перебиваю:

— Как капля крови на белой простыне?

Две пары величественных бровей взлетают синхронно, демонстрируя удивление и удовольствие. Фиакр тоже удивляется моей дерзости, но ему хватает силы воли удержать свои черные брови на месте.

— Поэтичное сравнение, — Фиакр спускается с подиума, на котором стоит трон, и направляется ко мне. — Капля крови на простыне. Болотная ягода на снегу. Красная вуалетка на невинной Обещанной.

— Невинность — временный недостаток, Ваше Превосходительство! — склоняюсь я в глубоком поклоне, создав юбкой платья белый колокол на сверкающем терракотовом паркете.

— Согласен… — наклонившись ко мне, лукаво шепчет Фиакр. — Этот недостаток легко исправить…

— Вы нарушаете правила, Ваше Превосходительство! — мягко, но настойчиво напоминает Андрэ Бошар. — Вы не можете вступать в диалог с Обещанной, не дав ей номер.

— Обещанная не может нарушать правила, надев вуалетку красного цвета, — парирует Фиакр, подавая мне руку.

— Госпожа Лунет не может подать вам руку, пока не получит номер, — жестко улыбается Бошар, помогая мне разогнуться.

— Я не могу дать ей номер, пока не увижу всех Обещанных, — вздыхает Фиакр, но делает это совершенно неискренне.

Даже так? Я заинтересовала его только на пару минут? Интересно, почему? Может, у него уже есть претендентки на первые номера? Это же прекрасно? Разве нет? Мой фокус с красной вуалеткой, рассчитанный на недопуск к телу Решающего, сыграл против меня же. Но привлекла внимание любвеобильного последнего Решающего я не надолго. Вроде бы так и хотелось, но по-детски обидно…

— Мы просим прекрасную Лунет принять участие в веселье! — громко, на весь притихший зал объявляет Король Базиль и негромко добавляет для нас. — И нам с его Императорским Величеством на радость.

— Милая Лунет, я должен проводить вас в комнату отдыха перед первым танцем, — рассказывает мне Андрэ Бошар, когда мы, дружно поклонившись, отходим от трона, уступив место второму Хранителю и его воспитаннице в золотой вуалетке.

— Первым танцем?! — пищу я Хранителю, сама себе напоминая полудохлую мышь. — Что значит танцем?

Спрашиваю и понимаю весь идиотизм ситуации: это бал, на балу танцуют, для этого его, в общем-то, и организуют. К черту всех: и Елену, и Антона, и даже хилую Генриетту Петровну! Я не умею танцевать! Вообще! Тем более «их» танцы! Не польку же они танцуют здесь на балах? Даже если и польку, то и ее я танцевать не умею.

— Ваша задача добиться приглашения Решающего и во время танца очаровать его так, чтобы он пригласил вас на второй, — буднично рассказывает мне Хранитель, провожая в большую комнату, наполненную девицами в белых платьях и вуалетках. — Те Обещанные, для которых этот бал не первый, находятся в другой комнате. Их задача — усладить взор и слух Решающего и их Величеств музицированием, декламацией, танцем, умной мыслью.

— Усладить? — робко уточняю я, внутренне зверея.

— Простите меня за сладострастное слово, дорогая Лунет! Вы приехали из провинции совсем недавно, но столица грубее и циничнее, чем вы можете себе представить! — тепло, по-отечески говорит мне Андрэ Бошар. — Решающий — ваш без отбора. Вы Sorcière. Это только игра их Величеств. Даже если вы получите номер сто… А вы, конечно, его не получите. Быть такого не может! Ваша красота, ваша грация, ваше образование выделяют вас среди Обещанных, как бриллиант среди стеклянных камушков!

— Вы мне льстите, — скромно улыбаюсь я, скрипя зубами. — Эти девушки прекрасны!

Закрытые вуалетками лица поворачиваются к нам, и я чувствую себя участницей Венецианского карнавала. Я не вижу глаз соперниц, но чувствую их опасения, враждебность, зависть и страх.

— Они боятся меня? — пораженно шепчу я Хранителю. — Или завидуют?

— Они завидуют вам, потому что я ваш Хранитель, — насмешливо-скромно шепчет мне на ухо Андрэ Бошар. — И боятся… но не вас, а проиграть вам. Вам сошла с рук шутка с красной вуалеткой. Вас не просто приветствовали их Величества, а разговаривали пару минут, улыбались, шутили. И, наконец, к вам спустился сам Решающий. К единственной.

— Счет один-ноль в нашу пользу, — ворчу я, анализируя услышанное.

— Что? — переспрашивает Хранитель. — Счет? Вы имеете в виду математику?

Похоже, футбола и хоккея тут тоже нет.

— Я должен оставить вас здесь, — Бошар провожает меня к красной бархатной кушетке. — Сейчас придет ваша служанка. Можете подкрепиться, пока не объявят танец дебютанток.

Подкрепиться? Правда? Да я не смогу проглотить ни кусочка! Горло пересохло от страха, а в голове одна мысль: по какому шейному позвонку мне отрубят голову ножом гильотины?

— Госпожа Лунет! — шепчет возникшая ниоткуда Воробушек. — Подкрепитесь пирожным с чаем?

Обещанные не общаются друг с другом: кто-то тихонько стоит у стены, исподтишка наблюдая за всеми, кто-то прячет нижнюю часть лица за веером, кто-то спокойно выбирает угощение с длинного стола, указывая своей служанке на выбранное блюдо.

— Пирожным? — говорю я, чтобы что-то сказать.

— Да, пирожным, — убеждает меня Воробушек. — Не советую есть мидии. Это самое модное и дорогое угощение в Королевстве. Добывают их только на Западе. Доставлять долго и хлопотно. Привозят их только тогда, когда к нам приезжает с визитом Император. Хоть они и на льду лежат, многие часто ими травятся.

Травятся? Боже мой! Как это прекрасно звучит — «травятся»!

— Я мечтала попробовать мидии с тех самых пор, как услышала об их существовании! — разыгрываю восторженную дурочку. — Я не могу упустить такую возможность!

Расстроенная девушка убегает к столу и возвращается с тарелочкой, на которой три мидии, лимонный соус и маленькая серебряная ложечка.

Сейчас я совершу подвиг во имя себя, своей жизни, за которую я держусь, и во имя того мира, в который хочу вернуться. Я ненавижу морепродукты, но даже я знаю, что их надо есть при помощи щипчиков, вилки и всасывания содержимого раковины.

— Их едят руками, — помогает мне Воробушек нужной информацией. — Этой ложечкой вскрываете, ею же поливаете соусом, а потом высасываете.

На бледном лице Воробушка явное отвращение ко всему, ею же сказанному. Чувствую первые рвотные позывы. Меня вполне может вывернуть наизнанку еще до того, как я попробую блюдо. Надо разыграть отравление, но не есть.

— Какой танец будет первым? — спрашиваю я Воробушка.

— Это вы узнаете с первыми звуками музыки, — отвечает бесхитростная девушка. — Один из шести, вами разученных.

О! Один из шести! Сразу стало легче!

— Жаль, что нельзя узнать, какой именно, заранее! — глубоко вздыхаю я, судорожно стискивая руку девушки. — Мне надо психологически приготовиться! Я так хочу танцевать!

— Я постараюсь! — горячо обещает мне служанка. — Может, мадам Кувёз знает… Ее сын играет в королевском оркестре на скрипке.

Воробушек выбегает из комнаты для Обещанных. Я подхожу к столу и ставлю на него тарелку с нетронутыми мидиями.

— Не понравилось? — ироничный шепот за моей спиной заставляет меня напрячься, усилием воли поворачиваюсь не спеша, нарисовав вежливую улыбку.

Обещанная в золотой вуали почти одного роста со мной дарит мне ответную улыбку узких малиновых губ.

— Или не умеете их есть? — предполагает она, ловко справившись с мидией и плотоядно облизнув губы.

— Объелась в доме Хранителя, — беспечно отвечаю я, так же беспечно махнув рукой. — Третий день на мидиях — плохая диета.

— Да… — задумчиво произносит незнакомка, которую, впрочем, я узнаю сразу — это воспитанница Хранителя Лефевра. — Господин Бошар может себе это позволить. Размер его состояния не знает даже наш Король.

Пожимаю плечами, не подтверждая и не опровергая сказанное.

— На какой номер рассчитываете? — вдруг спрашивает она, нервно сжав щипчики.

Щипчики не гильотина, но клацают крайне неприятно. Чувствуется, будь ее воля, мои пальчики узнали бы мини-гильотину.

— Разве не очевидно? — увиливаю я от прямого ответа.

— Уверены, что это будете вы? — настаивает девушка.

— Надеюсь, — скромно склоняю я голову.

— Решающему нужны сила и страсть, — зловеще шепчет соперница.

Вернувшаяся Воробушек застает меня на моей кушетке в одиночестве.

— Это будет менуэт! — радостно шепчет она. — Точно менуэт!

— Какая прелесть! — хлопаю в ладоши для убедительности. — Ах, как хочется, чтобы Решающий выбрал именно меня!

Воробушек понимающе кивает, краснея, и я вспоминаю, какими влюбленным глазами она смотрела на Фиакра в храме. Фанатка…

— Господин Бошар сейчас придет, чтобы сопроводить вас в зал! — напоминает Воробушек. — Вы будете самой красивой Обещанной на сегодняшнем балу!

— Благодарю, — бормочу я, идя за ней.

— Вы заинтересовали Решающего, дорогая Лунет! — гордо говорит встречающий нас Андрэ. — Если не менуэт, то гавот точно ваш!

— Не думаю, — тихо, безжизненно отвечаю я. — Есть некоторое затруднение…

— Затруднение? — не понимает меня Хранитель. — Какое же?

— Ми-и-и-ди-и-и, — выдыхаю я, нарочно представив себе самую крупную.

— Вы съели мидию? — почему-то не верит мне Хранитель.

— Три… — умирающе покаянно отвечаю я. — Как-то не удержалась… У нас в провинции…

— Но… Но… — Бошар никак не может подобрать слова, потом шепчет. — Но Sorcière не едят морепродукты. Хотя… Это, скорее всего, легенда… Да?

— Я не знаю. Я их никогда до этого не ела. Мне никто не сказал, — сочиняю на ходу.

— Вам так плохо? — наконец-то пугается Андрэ. — Настолько, что вы не сможете танцевать? На вашем первом балу?

Киваю, смиренно склонив голову и приготовившись к любой реакции Хранителя: разочарованию, гневу, злости, негодованию, даже сочувствию (чем черт не шутит!). Но то, что происходит потом, заставляет меня вскинуть голову и чуть-чуть не вынуждает приподнять вуалетку.

Хранитель Андрэ Бошар откидывает голову назад и громко смеется, привлекая к себе внимание окружающих, итак не отводящих от нас глаз.

— В вас ум военачальника! — еле выговаривает он, отсмеявшись. — Надо намекнуть их Величествам, чтобы они назначили вас Советником Стратегического Управления.

Бошар берет меня под руку и отводит в самый дальний от трона угол огромного зала.

— Дорогая! Ни одна Обещанная не уходила со своего первого бала! Если Обещанная не танцует на этом балу, она выпадает из сотни, — довольный Бошар улыбается мне и проходящим мимо любопытным.

Так просто? Ура!

— А если выпадает, то ее не приглашают на второй бал для демонстрации умений в искусствах! — Бошар вытирает слезу, вызванную смехом.

— И? — решаюсь спросить я, не понимая, чем он так доволен.

— Уверен, вы лукавите, обманываете старика! — упрекает меня вполне себе зрелый мужчина не старше сорока пяти. — Вы придумали это заранее, как и красную вуалетку!

Выбираю уже привычный способ общения с Хранителем, говорящим за меня, — киваю.

— Вы же не ели мидии? — шепчет он мне.

Киваю.

— Вы хотите отказать Решающему и не пойти танцевать, тем самым высказав равнодушие, которое за тысячелетнюю историю Империи не было продемонстрировано ни одному Решающему? — Андрэ доволен так, словно на первых страницах детектива догадался, кто убийца.

В это время церемониймейстер выстраивает Обещанных-дебютанток в центре зала. Считаю. Восемьдесят. Значит, не дебютанток двадцать? Ан нет! Девятнадцать. Я не выстроилась в одну шеренгу. Мы с Хранителем по-прежнему в дальнем углу.

Фиакр проходит вдоль шеренги, напоминая мне то ли петуха в курятнике, то ли прапорщика перед новобранцами. Ему не составляет труда очень быстро понять, что Обещанной в красной вуалетке нет среди претенденток. И вот уже и он, и все остальные находят меня в углу удивленными глазами.

— Ваше Превосходительство! — провозглашает церемониймейстер. — Выберите вашу пару на первый танец!

Решающий несколько раз проходит туда-сюда вдоль строя. Девушки следят за ним, как радар за самолетом.

— Он в бешенстве! — потирает руки Бошар. — Если бы не охранная грамота Короля Базиля, туго пришлось бы и мне!

Я не вижу ни бешенства, ни недовольства на холодном лице Фиакра. Я вижу усталость и затаенную злость. Надеюсь, не на меня, несчастную Лунет Пэти.

— Уходим! — командую я, даже не задумавшись над тем, что именно делаю.

— О! Погоня! — наслаждается ситуацией Андрэ. — Пикантно!

Мы быстро идем по длинному коридору к выходу из дворца. За нами безмолвной тенью следует расстроенная до слез Воробушек.

— Главное, чтобы нас выпустили! — говорит мне Хранитель, собираясь подсадить в карету и прислушиваясь к первым звукам менуэта.

Нервное возбуждение перекрывается страшным любопытством: с кем сейчас танцует Фиакр? Наверное, с воспитанницей Лефевра.

— Я отпускаю вас, Бошар! — раздается низкий грозный рык сзади. — Отпускаю, только чтобы не убить любимого Хранителя их Величеств.

Рывок назад и удар спиной о каменную грудь Фиакра. Охаю от боли. Хранитель запрыгивает в карету, и я успеваю заметить его искреннюю усмешку.

— Больно! — возмущаюсь я, разворачиваясь и стуча кулаками по груди мужчины, гневно смотрящего на меня черными глазами.

— Сейчас будет и страшно! — честно обещает он.

Пока меня занимает мысль, почему не искрятся бенгальскими огнями наши соприкасающиеся тела, Фиакр быстро поднимает меня на руки и возвращается во дворец, отправляясь в путь по другому, незнакомому мне коридору.

Из полутёмной залы, вдруг,

Ты выскользнула в лёгкой шали -

Мы никому не помешали,

Мы не будили спящих слуг…*

Говорю я ему на ухо, к которому он прижал мое лицо.

— Вы пишете стихи? — спрашивает он, опустив меня на пол и прижав к стене.

— Не я, — пожимаю плечами, боясь, что он сорвет с меня вуалетку. — Это один очень талантливый поэт с тяжелой судьбой.

— Он был влюблен в вас? — строго, по-учительски, спрашивает Фиакр.

— Он умер задолго до моего рождения, — отвечаю я в его приблизившийся рот.

— Что за игры вы придумали с Бошаром? — спрашивает он, наши губы в миллиметре друг от друга. — Почему так довольны Базиль и Раймунд?

— Не понимаю ваших вопросов! — вдохновенно вру я, по-прежнему ожидая фейерверка.

— У вас ничего не получится! — клятвенно произносит он. — Я не выберу вас!

— Почему это? — непроизвольно вырывается у меня.

— Я уже сделал свой выбор! — рычит он, отрываясь от меня и отпуская.

____________________

*Осип Мандельштам