Краткосрочный курс для попаданок. Гарантия. Дорого

Глава 30. Финал или полуфинал?

Гордость — это роскошь,

которую влюбленная женщина

не может себе позволить.

Клэр Люс

Любовь не сваливается на тебя неожиданно;

ты должен подавать сигналы, как радиолюбитель.

Энштейн

Мой рассказ длится несколько часов. Я то забегаю вперед, то забываю что-то очень важное и возвращаюсь, повторяясь и злясь на саму себя, то цепляюсь к мелочам, то пытаюсь анализировать то, что раньше объяснить себе не могла, а теперь получается легко и просто.

Мы сидим в моей спальне на полу, на пушистом белом ковре, пьем глинтвейн, который, как всегда, мастерски готовит Полинка. Горячий алкогольный напиток, апельсиново-корично-гвоздично-винный, помогает мне унять внутреннюю дрожь, вызванную свежими воспоминаниями.

Полинка ведет себя не так, как должна бы вести себя, по моему разумению. Каждое мое слово она подвергает сомнению и часто переспрашивает там, где без вопросов всё понятно. Но она засыпает меня вопросами, смотрит на меня с сомнением и жалостью, словно не просто не верит, а хочет поверить, но не может.

Постепенно, от вопроса к вопросу, отношение подруги к моему рассказу меняется. От недоверия и волнения за мою психику и мой разум оно переходит к горячему сочувствию и настоящей вере в то, что со мной произошло. И она всё переспрашивает и переспрашивает меня, заставляя по два-три раза рассказывать одно и то же.

— Фиакр и Сюзет? Ворон и Лилия? Звучит красиво!

— Твои папа и мама там? Офигеть! Он кто? Что значит носитель Абсолютного Знания?

— То есть твоя мать — попаданка? Реально? Без шуток?

— Или наоборот, твой отец — попаданец в наш мир?

— Леонард и Ирен? Лев и Мир? И это опять он? Тот самый Фиакр?

— Ирен из нашего мира? Елена перенесла? Вот су….

— Мэтью Вилар и Флор? Подарок бога и Цветок? И с ней не обвенчался? Просто сериал какой-то!

— Откуда взялась Селестина? Ее имя обозначает «Небесная». А как он ее выбрал?

— А как ты эту зеленую дурь запустила в Храм? Как это не знаешь?

— Моника-Лариса? Наша Лариса с курсов? Да ладно! Эта рыжая полненькая простушка? Да у нее же десять попыток и ни одного прорыва!

— Тебе пригодились рецепты отваров этого Григория с курсов? Правда? Он не был мошенником, как ты раньше говорила?

— Фамильяр? Неужели? Франц? Служил Елене? На кого похож? На Хоттабыча? Любитель красивой обуви? Превращается в Аленку с фантика шоколадки? Мило! Сказка какая-то! Ты обещала ему часы с кукушкой?

— Елена — Sorcière? Колдунья, сбежавшая из магического мира в наш? Она пыталась отомстить за потерянную любовь? Теперь Императрица? Вот, блин, история! Для отдельной книги!

— Я запуталась, Любка. Предназначенные, Именуемые, Обещанные…

— Собственная служанка? Обалдеть!

— А что случилось с настоящей Лунет? В каком смысле? Лунет уничтожена по ошибке Имперского следствия? То есть это история с трупами? Кошмар!

— Свой Хранитель? Похож на постаревшего Ленского? Правда?

— Великая Книга Имен? На французском? Прикольно!

— Как называется тот мир? Ламмерт? Яркие Земли? Обалдеть!

— Сколько Королей? Трое плюс Император? Не многовато ли?

— Что значит Империя потеряла Западное Королевство? Его захватили? Развеяли? Поглотили? Какой ужас!

— Ты была среди сотен невест? И он тебя выбрал? Какая сотня? Пятая?

— Опекуна убили? Боже мой!

— Мне бы попалась эта Ребекка! Я бы ее сама развеяла!

— Бошар и Лефевр! Хранители невест для Решающего? Круто!

— А в чем суть легенды о Destine, о Предназначенной?

— Еще один жених? Готье Перье? Звучит, как название минералки. Просил твоей руки у Бошара? Это… феерично!

— Ходила на свидание с Фиакром? Встречала с ним рассвет? Как романтично!

— Франц превратился в птицу?

— Птица Фиакриния? Ягода Фиакрина? Рыба Фиакринус? Культ личности Решающего? Это точно!

— Культ Непрощенных? Защитников Магмы? Во всех мирах история одинаковая?

— Если они украли невесту Императора, значит они украли нашу Елену? Даже уже не прикольно. Жутковато. Решающий ее спас? А она не простила и исчезла из того мира?

— Если Колдуньи либо бессмертны, либо обладают короткой человеческой жизнью, то как у тебя? Ты бессмертна или нет?

— Ты ввела моду на красные вуалетки? Ничего себе! Блин, у нас тут в вуалетках ходить некуда…

— Ты спасла Ирен? Правда? Чья она дочь? Хранителя Бошара? Родная или приемная? Я запуталась… Санта-Барбара!

— Боже! Мертвецкая?! Офигеть! Я бы умерла от страха…

— Значит, родители врали тебе про зеленые глаза маминой двоюродной сестры?

— Нельзя целоваться? Силы не дают подойти друг к другу? Потрясающе! И дуэньи не надо!

— Тебе выделили двадцать пять комнат? Вот это да!

— Короли на тебя спорили? И Император тоже спорил? Мужики во всех мирах одинаковые…

— Вы с Моникой-Ларисой пели наши песни? Всем зашло? Еще бы! Ха! Да! Стартап!

— Ты выбрала цветом свадьбы черный горошек на белом? Узнаю мою находчивую подругу! Ну, ты их и развела!

— Бернард? Медведь? Воспитал Королей и Императора? Меняет рясы? Ненавидит тебя?

— Короли задарили тебя подарками? Волшебными? И волшебство работало? А ты с собой ничего из тех подарков не захватила?

— Ты сбежала при помощи Ребекки? Ладно, не буду выдирать ей волосы… при встрече…

— Вернулась и пошла к Алтарю добровольно? Вот это да!

— Решающий вернул тебя сюда? Отпустил, спас или избавился?

Последний вопрос снова огорчает меня. Из глаз тихо текут огромные слезы. Я вообще не помню, чтобы так плакала хоть когда-то. Да я вообще не плачу!

— Разве ты не получила, что хотела? — тихо спрашивает расстроенная Полинка, порывисто обнимая меня. — По твоему же рассказу, ты постоянно требовала вернуть тебя домой! Он выполнил твою же просьбу!

— Да. Я рвалась… К тебе и к Шурке! — рыдая, сморкаюсь в услужливо поданный платок.

— И? — нетерпеливо спрашивает Полина.

— И теперь мне надо обратно! — нелогично требую я. — Надо как-то взять вас с собой и вернуться туда. К Фиакру. То есть к Амбруазу Юберу. Ой! Мамочки! Он назвал свое настоящее имя! Тьма уничтожит его и всю Империю!

— Скорее всего, — неуверенно говорит Полина, — уже уничтожила…

— Нет! — вскакиваю я, роняя бокал с глинтвейном на белоснежный ковер. — Нет! Надо что-то сделать!

— Из нас двоих Колдунья — ты! — напоминает подруга, с сожалением глядя на красное пятно на ковре.

— Да я сапожник без сапог! — жалуюсь я, нисколечко не жалея дорогой ковер. — Мои силы то есть, то их нет. Вообще нет. Вся Империя на меня надеялась, а я всех подвела…

— Даже не знаю, что на это сказать… — бормочет Полина. — Глинтвейн жалко… Больше нет красного вина в твоем холодильнике… Ни красного, ни белого… Вообще алкоголя нет…

— Надо трезво подумать, — нервно хихикаю я, перестав лить слезы. — И начну я с Шурки.

Мамины слова о том, что Шурка в моем мире в полной безопасности с надежным человеком, меня утешили. И я ничего не уточнила. С каким надежным человеком?

Родственников у нас не было. Так говорили родители. У мамы оставалась та зеленоглазая двоюродная сестра, которая жила то ли в Италии, то ли в Испании. Не у нее же? Да и вообще… Вряд ли я теперь поверю в ее реальное существование… Подруг маминых я вообще не знаю. Мне кажется, близких у нее и не было.

В сумочке Полинки звонит телефон. Она на четвереньках ползет к нему, обползая винное пятно.

— Да. Я. Хорошо, Мым… Милена Борисовна. Что? Да? Мы постараемся…

Полинка смотрит на меня ошарашенно и выдает, выпучив глаза от удивления:

— Это была Мымра!

— Наша Мымра Борисовна?! — поражена и я. — А что ей надо?

— Она сказала странную фразу, — говорит Полина и повторяет. — Если ты уже пришла в себя, нам надо приехать к ней домой, потому что… Шурка у нее.

— Да? — растерянно спрашиваю я, ничего не понимая. — Мымра — надежный человек для Его Высокопревосходительства Господина Великого Абсолюта и его супруги?

— Его Высокопревосходительства? — с умилением переспрашивает Полина. — Неужели всё это правда? Я как во сне!

Мымра Борисовна живет недалеко, в паре остановок от моего дома. Это новая шестиэтажка с авторским дизайном и двухэтажными квартирами.

— Я и представить не могла, что твои родители дружат с Мымрой! — восклицает Полина возле двери.

— Да уж… — соглашаюсь я. — И я не могла…

Дверь открывается, и на меня бросаются сразу двое: брат Шурка и собака Пенка. Болонка Мымры Борисовны с нежной белой шерстью.

— Любочка моя! — кричит брат, крепко обнимая за шею. — Я тебя так жду, так жду! Мама с папой уехали в отпуск без меня. Он для взрослых, этот отпуск! Представляешь! Так мне и сказали!

— Когда уехали? — прижимаю к себе худенького братика и целую его в кончик носа.

— Позавчера! — почти кричит Шурка. — Я так тебя ждал!

Так… Значит, по времени наши миры отличаются сильно. И если я вернусь туда, то могу и не опоздать. Не опоздать спасти самого упрямого Решающего в истории Империи.

Произошедшее далее пугает и удивляет и меня, и Полинку, и Шурку.

— Госпожа Николетт, — появившаяся в дверном проеме Милена Борисовна приседает в глубоком поклоне. — Вам надо вернуться, как можно скорее!

— Я в ауте! — пищит Полинка и даже приседает на банкетку в большой прихожей.

— О! Опять новая игра! — радуется Шурка. — Во что играем, тетя Милена?

— Разрешите представиться, — Мымра Борисовна подходит ко мне и торжественно говорит. — Ваша фрейлина — Милен Фурье.

— Моя? Фрейлина? — делю один вопрос на две части.

— Наша семья служит вашей уже несколько сотен лет, — гордо, даже заносчиво отвечает Мымра Борисовна.

— Вот это да! — только и может восклицать Полинка. — Вот это да!

— Как мне вернуться? — стараюсь не тратить времени.

Оно, время, очень мне дорого.

— Госпожа Николетт, — строго говорит Мым… Милен Фурье. — Теперь я могу называть вас только так.

— А я кто? Я кто? — Шурка тянет за руку мою фрейлину.

— Вы… — Милен Фурье слегка морщится, словно нервничает.

Чудо! Я не помню волнующуюся Мымру Борисовну. Железобетонная дама. Внимательная и ласковая, как шлакоблок или арматура.

— Вы… тоже мой господин, но об этом чуть позже, — отвечает она Шурке.

— Так что же мне делать? — тороплю я. — Что?!

— Вам надо вернуться, использовав свою силу, — терпеливо объясняет фрейлина. — Предыдущая Sorcière часто путешествовала между двумя мирами, пока в магический мир не попали вы, госпожа. Ей стоило огромных трудов в него вернуться. И сделала она это с вашей помощью.

— Как это? — открываю от недоумения рот, некрасиво, не по статусу, но что ж поделать…

— Давайте пройдем в комнату, — приглашает Мымра Борисовна.

Полинка до сих пор в прострации. Она, хлопая глазами, смотрит то на меня, то на нашу школьную учительницу математики.

— Теперь понятно, почему ты у нее в любимчиках была! — вдруг ворчит Полина. — Ты же ее госпожа, оказывается!

— Нет, — неожиданно приветливо улыбается Милен Фурье. — Потому что Люба… госпожа Николетт была самой способной в классе. Вот и всё.

— Как это всё вообще было организовано? — с любопытством спрашивает Полинка, когда в просторной гостиной мы втроем усаживаемся на большой полукруглый кожаный диван.

— Простите! — поспешно встает Милен Фурье. — Я не получила вашего разрешения сесть.

— Вот это да! — снова начинает восклицать Полинка.

— Садитесь, пожалуйста, — я тороплюсь.

Время. Если я верно поняла, то часы здесь, в этом мире, равны суткам в том. И это мой единственный шанс спасти Империю, всех имперцев и его. Главное — его.

— Есть какие-то волшебные слова… или еще что? — спрашиваю я Мымру Борисовну.

— Нет, — с сожалением отвечает фрейлина, — точно нет. Я не знаю, как вы это сделаете, но подозреваю, что переход осуществляется с тот момент, когда вы почти заснули.

— Как же мне взять с собой Шурку, и вас, и Полинку? — отчаянно сжимаю кулаки.

— Сейчас — никак, — просто и спокойно отвечает фрейлина. — Александру вообще туда нельзя… пока.

— Почему? — недоумеваю я.

— Это не моя тайна, — успокаивающе говорит Милен Фурье. — Но это не приговор. Это временная проблема. И это всё, что я знаю.

— Куда меня взять? — интересуется Шурка, который вместе с Пенкой уже сбегал на кухню и принес нам с Полинкой по огромному персику. — Надо меня взять! Обязательно!

Я вскакиваю с дивана. Тут же встает с него и моя фрейлина. Полинка от потрясения всем, что произошло уже и продолжает происходить у нее на глазах, только трясет головой.

— По мне психушка плачет… — горько смеется она.

— Ты же больше всех на свете во всё это верила! — беру руки подружки в свои.

Руки у Полинки холодные. Глаза несчастные. Дыхание прерывистое.

— Я словно во сне! — жалуется она. — Ты переместишься. Вы все исчезнете. А я?

— Я что-нибудь придумаю для тебя! — клятвенно обещаю я.

Сон, конечно, приходить не собирается. Именно потому, что он так мне нужен. Сердце колотится. В висках стучит. Мерзкая тошнота накатывает волнами.

Возвращаться домой — только время тратить. Я лежу на большой кровати свой фрейлины. Окна зашторены. Абсолютная тишина. Нет. Не абсолютная. Тиканье огромных напольных часов с боем. Как пытка.

— Я что-нибудь придумаю для тебя! — повторила я Полинке, которая полчаса назад вышла из спальни.

Что я придумаю? Я для себя ничего не могу придумать…

Я уже и помолилась, на ходу сочиняя собственный слезливый текст. И повизуализировала. И стихи почитала. Ничего.

Открывается дверь. В проеме Милен Фурье. Она ласково смотрит на меня, как-то даже по-матерински.

— Ничего… — шепчу я ей, как будто она не видит, что ничего и никак.

— Дорогая моя… — шепчет фрейлина. — Вы не о том думаете и не так…

— А о чем мне надо думать? — скрипя зубами от злости, спрашиваю я. — О чем?

— О ком… — поправляет меня Милена. — Только о нем… Если вы возвращаетесь не ради него, а ради Империи, то вы не сможете вернуться.

Моя фрейлина удаляется, и тут же из-под кровати вылезает Пенка. Она начинает прыгать на задних лапках и, высунув язык, поскуливает.

— Как ты пробралась, Пенка? — улыбаюсь я.

Мне всегда нравилась собака Мымры Борисовны. Ослепительно белая шерсть и недюжинный ум, не свойственный многим людям.

— Я здесь! — скулит Пенка.

И я понимаю — всё… я ку-ку… Хотя… может, и в этом мире я подколдовываю?

— Как таких недалеких Магия делает Колдуньями? — резонно спрашивает Пенка, сев на пол и перестав скулить.

— Франц?! — поражаюсь я. — Ты?!

— Я, — скромно отвечает Пенка, подавая мне лапу.

— Но как?! — не верю я своим глазам и своим ушам.

— Расту… — продолжает скромничать Франц, не меняя облик, и объясняет. — Пока придется пользоваться этой Пенкой. Хорошо, что не блохастая. Потом подберу себе образ.

— Вот это да! — уподобляюсь подруге Полинке, больше слов не нахожу.

— Тебе надо вернуться, пока есть время, — подтверждает мои мысли и ощущения Франц.

— А оно есть? — с надеждой спрашиваю я.

— Но ты же уже посчитала, — впервые вижу улыбающуюся собаку. — Разница такова, что при желании успеешь. Желание-то есть?

— Еще какое! — честно отвечаю я и, перед тем, как отключиться от всего и вся в этом мире, добавляю. — Кстати, вот они, твои часы с кукушкой, можешь забирать.

Ну… Не посмеет же моя собственная фрейлина отказать мне в такой маленькой просьбе, как отдать мне напольные часы с кукушкой.

Его глаза. Его скулы. Его рот. Его плечи. Его руки.

Образ Последнего Решающего Империи. Его многочисленные имена, используемые для обмана Тьмы. Его слова и поступки. Его вопросы и мои ответы. Его последнее решение — отпустить меня в мой «родной» мир. Всё, как частицы пазла, складывается в одну яркую и понятную картину.

Я скучаю по нему. Я хочу к нему. Не к родителям. Не в Империю. К нему. Даже если без Шурки. Без Полинки. Навсегда. К нему.

Глаза опять наполняются слезами. Я превратилась в истеричку. Если любовь к мужчине именно так действует на женщину, то я, получается, люблю…

Высокие своды Храма. Приятный аромат фимиама. Нарядно разодетый двор в страхе смотрит себе под ноги. Зеленая дымка густеет и опускается на мозаичный пол.

Торжественно строгие Их Величества. Напряженно бодрый Бернард. Заметно встревоженные родители. Отрешенно спокойный Фиакр. Увидев меня, все одновременно так облегченно выдыхают, что у меня начинает щипать в носу.

Решающий же, увидев меня напротив себя, на пару секунд закрывает глаза. Потом открывает и хриплым голосом спрашивает:

— Вы вернулись, госпожа? Или я уже лишен всех своих магических сил?

— Какой-то вы нерешительный Решающий, мой господин! Поторопитесь, дорогой Амбруаз! — радостно и нагло улыбаюсь я. — Так и быть, целуйте!

— Вы вернулись… — неуверенно начинает Фиакр, нахмурившись и на что-то рассердившись.

— Я вернулась к вам! И если вы не поторопитесь, вам придется сражаться не только с Тьмой, но и со мной! — угрожаю я.

— Время! — напоминает Бернард.

— Время! — напоминает мой отец.

— Время! — синхронно напоминают Их Величества.

— С богом! — по-земному шепчет моя мама.

Губы Фиакра (мне так больше нравится!) медленно опускаются на мои. Стены Храма начинают дрожать. Вокруг нас в круг встают Бернард, Короли, Император, мой отец. Самые сильные Маги Империи. Кажется, дрожит даже воздух. Гул становится мощнее, громче. Давит на виски, на барабанные перепонки

Бернард что-то выкрикивает — и вторыми кругом становятся мужчины и женщины, отделяясь от толпы гостей. Представители магических семей. Среди них Бошар, Лефевр, Готье Перье.

На мраморных колоннах появляются трещины. Кто-то из гостей с испуганными возгласами бросается к выходу. Путь им преграждает императорская охрана.

— Алтарь! Прими… любовь… Николетт… Воклен… и… Амбруаза… Юбера… как… гарантию… перемирия… миров… равновесия… сил… и… покоя… Империи! — с большим трудом выкрикивает Бернард, громогласно впечатывая слова в бытие.

Губы Фиакра жадно забирают мое дыхание, мое сердце, мою жизнь.

Лица магов в первом и втором кругах напряжены. У некоторых даже искажены легкой судорогой усилий, которые они прилагают, сопротивляясь огромной силе Тьмы.

Гул достигает пика и резко обрывается. Стены и потолок перестают дрожать. Зеленый дым рассеивается анимационными клочками, будто нарисованными в воздухе кистью художника-мультипликатора.

Еще один одновременный облегченный выдох.

— Благодарю тебя, господи! — шепчет мама, не опасаясь, что ее услышат.

Фиакр отпускает меня из своих объятий, но только для того, чтобы обнять снова.

— Мы победили! — дрожащим голосом объявляет Бернард. — Империя спасена!

— Победили, победили, победили… — разносится на разные голоса.

Радостные возгласы мужчин, слезы женщин, стыд тех, кто от страха хотел покинуть Храм.

— Ваше Высокопревосходительство! Ваша Светлость! — обращается к нам Император Раймунд, крепко держащий за руку Елену.

Что это? В ее глазах слезы.

— В вашу честь будет поставлен памятник в Великом парке!

— Рабочий и Колхозница… — бормочу я, а отец с матерью, подошедшие обнять меня, с пониманием улыбаются.

— Благодарю вас! — обращается к нам Главный Надзиратель Империи. — Вы дали передышку Империи почти на тысячу лет.

— Почти? — почему-то совершенно не удивляюсь я. — Об этом говорит Абсолютное Знание?

Отец серьезно кивает.

— Я теперь бессмертна? — с испугом спрашиваю я… мужа.

— Да, — улыбается он. — Ты не рада?

— Честно? — улыбаюсь я в ответ. — Нет. Не рада. Это же такая скука! Просто смертельная!

— Я сумею развлечь тебя… — шепотом обещает Фиакр.

И я ему немедленно верю.

— Тьма не будет нападать? — продолжаю я добиваться ответов.

— Будет, — не радует ответом отец. — Но ей теперь силы копить несколько столетий. Слишком много потрачено сегодня на ваш разрыв. Да еще Его Высокопревосходительство всю Империю под удар поставил…

— Я должен был… — упрямо говорит мой муж. — Я бы справился. Я бы попытался справиться. Я не мог подвергать ее опасности.

— Как это? — не понимаю я. — Разве опасность не в самом венчании?

— Опасность в нелюбви, — вздыхает мама. — Алтарь не принял бы тебя, если бы ты сделала это только из чувства долга. И ты бы погибла.

— И тем не менее вы меня к нему тащили? — без обиды, шутя говорю я.

— Мы знали, что ты неравнодушна к Господину Решающему, — миролюбиво отвечает мама.

— Примите наши поздравления! — улыбается Император. — В вашу честь начнут называть новорожденных детей в магических семьях.

— Да, — улыбается самая красивая женщина всех времен и народов. — Николетт и Амбруаз. Очень красивые имена.

— Люба и Фиакр лучше, — упрямо шепчу я.

— Поздравляю всех нас! — это веселится Король Базиль. — Вам, друг мой, досталось сокровище!

— Благодарю вас, Ваше Величество! — Фиакр делает легкий поклон и усмехается. — Вы известный ценитель женской красоты!

— Дело не в красоте, Господин Юбер! — спорит подошедший Король Итэн. — Дело в характере!

— И в силе воли! — добавляет присоединившийся к поздравлениям Король Люсиан.

— Добро опять победило Зло, — громогласно объявляет Бернард. — Признаю свое заблуждение. Sorcière Николетт оказалась всё-таки Destine — Предназначенной.

— Как и гласит Легенда, — милостиво кивает Бернарду мой отец. — Sorcière в качестве Предназначенной — это лучший вариант для Империи. И воспитать ее надо было не в условиях этого мира. Иначе никакой Николетт с таким характером не получилось бы!

Отец жмет руку Фиакру, обнимает меня и целует в лоб.

— Есть ли что-то, что недоступно Абсолютному Знанию? — усмехается Король Базиль. — Или даже сомневаться нельзя?

— Без сомнения, есть, Ваше Королевское Величество! — мой отец возвращает усмешку сиятельной особе. — Например, никак не могу вспомнить, что говорит Абсолютное Знание про некую мадемуазель, близкую подругу Ее Сиятельства Госпожи Николетт Воклен-Юбер, которая станет сначала занозой, а потом любимой супругой одного из Королей Империи…

— Одного из Королей? — оживляется Раймунд. — Которого? Они все свободны!

— Не могу вспомнить… — грустно пожимает плечами отец. — Абсолютное Знание пока закрыто для всех, в том числе и для меня. Согласно ему же, оно будет по-прежнему закрыто, когда Короли влюбятся.

— В одну девушку? — начинаю прозревать я.

— Нет. В разных. Но одновременно, — загадочно отвечает Главный Надзирающий Империи.

— Тяжело всё знать? — это вопрос Фиакра моему отцу.

— Да. Это тяжелая ответственность, — соглашается тот. — Но и серьезная игра для разума, поскольку открываются только крупные ставки. Окружные пути, досадные мелочи, меняющие многое, если не всё, остаются неведомы. Остается строить догадки и разные умозаключения, часто друг другу противоречащие. И принимать решения, в которых иногда сомневаешься…

Именно в этот момент я вдруг понимаю, почему в том мире мой отец стал юристом.

— Папа… — шепчу я ему. — Ты про Полинку сейчас говорил?

— Я не знаю, — смеется отец. — Я только знаю, что это твоя подруга и такой сгусток энергии, что страшновато за Их Величеств. Даже не знаю, за которого из…

— Господа! — Император Раймунд поворачивается к придворным. — Сегодня свадебный ужин! Он состоится в Императорском дворце. И… чуть не забыл… У магических семей есть пара сотен лет для подготовки Обещанных для нового Решающего.

— А что будет со старым? — икаю я от испуга и хватаю Императора за рукав.

Придворные охают от такого нарочитого нарушения этикета.

— Смена Решающих не всегда связана с их смертью, — успокаивает меня отец. — Просто рожден новый Решающий. Я же говорил, что твой — Предпоследний.

— И где он? — Король Базиль с мальчишеским любопытством смотрит на моего отца. — Неужели тоже в том таинственном мире, где вы прятались и где родили нам Николетт?

Мой рот открывается сам по себе. Я, наконец, всё поняла! Боже мой! Так вот почему?!

— Вы удивительная женщина! — потрясенный Император Раймунд обращается не ко мне, а к моей матери. — Вы родили ему и нашей Империи и Sorcière, и Последнего Решающего?

Мама мило краснеет и по-детски кивает: мол, да, так получилось, я не виновата.

— Обалдеть! — только и говорю я. — Шурка — Решающий?

Свадебный кортеж возвращается во Дворец. И мы с Фиакром идем в предназначенные для нас комнаты. Их немного. Всего сорок пять.

— Зачем столько? — смеюсь я. — В прятки играть?

— Положено, — пожимает плечами Решающий.

С момента возвращения во дворец он серьезен и задумчив.

— Тебя что-то беспокоит? — беспокоюсь я.

Это так приятно — беспокоиться. Вот прямо до слез. Я, видимо, буду самая плаксивая Sorcière в истории этой Империи.

— Я счастлив, — подумав и прислушавшись к себе, отвечает Фиакр. — Почти.

— Что значит «почти»? — возмущаюсь я, уперев руки в бока.

— Я не хочу идти на ужин, — говорит он совершенно серьезно. — Нам срочно надо в сорок пятую комнату!

— А что там? — мне крайне любопытно, и я добавляю, как алчная взрослая женщина, выскочившая замуж из корыстных соображений. — Подарок мне?

— Подарок мне, — хитро улыбаясь, отвечает он.

Взявшись за руки, мы буквально бегом передвигаемся по бесконечно длинным коридорам и залам, комнатам необыкновенной красоты. Я не успеваю рассмотреть ни ковры, ни картины, ни вазы, ни мебель. Даже не успеваю понять, для чего они вообще предназначены, эти самые комнаты.

Но для чего предназначена сорок пятая, понимаю с порога… Это спальня… В ней только кровать. Такая же большая, как в родном доме моего отца здесь, в Империи.

— Всё-таки прятки? — нервно хихикаю я. — Ты хочешь меня искать и никогда не встретиться?

— Я хочу тебя любить, — шепчет он. — И не переживай, я не дам тебе на ней затеряться… Если не смогу найти сам — применю свою магию — и тебя принесут мне на своих прозрачных крылышках тысячи светлячков.

— Ты переоцениваешь… нет… недооцениваешь меня, — фыркаю я от смеха, когда он, подняв меня на руки, несет на кровать.

— Пожалуй, да, — соглашается он, делая вид, что несет меня с большим трудом.

— Вот сейчас получишь! — угрожаю я, оказавшись на кровати и вскочив сразу на ноги.

Я хватаю в руки сразу две подушки из почти десятка и храбро нападаю на Предпоследнего Решающего Империи. Он мужественно отбивается без применения оружия.

Когда в результате нечестной борьбы я оказываюсь прижатой спиной к постели, а он тем тяжелым предметом, который меня прижимает, я, глядя в его черные глаза, снова вижу эротические картины наших отношений даже без стимуляции и мотивации бражкой.

— Ты смущаешь меня… Амбруаз… — говорю я.

— Мне больше нравится Фиакр, — отвечает он.

— И мне, — радостно соглашаюсь я. — И еще, как ты произносишь мое имя — Люба.

— Это будут наши секретные имена, — предлагает он и тянет мое свадебное зеленое платье вниз.

— Там семь юбок! — хохочу я. — Тебе не справиться, мой герой!

— Ну… — он лукаво улыбается, и картинки в его глазах становятся горячее. — Это ты сегодня потеряла свои способности — передала мне. Я лишь стал еще сильнее. Что мне какие-то семь юбок!

— Нас ждут на ужине! — напоминаю я и охаю от неожиданности, когда его теплые губы исследуют мое декольте. — Не бывает свадебного ужина без жениха и невесты!

— Теперь будет! — шепчет он, опаляя горячим дыханием лиф моего платья. — Введем новую моду… Ты не представляешь, какой популярной дамой ты сегодня стала. Просто идол Империи.

— Ну уж нет… — возражаю я. — На вашем истинном языке «Идол» — «Лунет». Не хочу больше быть Лунет.

— Будешь любимой женой Предпоследнего Решающего, — миролюбиво предлагают губы Фиакра моему животу.

— Без проблем! — легко соглашаюсь я. — Надо узнать историю моих родителей во всех подробностях — раз. Историю Раймунда и Елены — два. Перетащить сюда Полинку — три. Понять, что теперь будет с Шуркой — четыре… У меня очень много дел в вашей Империи!

— В нашей… — поправляет Фиакр, положив руки на мои бедра и всё-таки пытаясь снять юбки.

— Хочешь знать, сколько заплатила Полинка за курсы для попаданок? — смеюсь я. — Как честному Магу, тебе придется вернуть ей долг.

Юбки ползут вниз.

— С процентами! — смеюсь я.

Конец