Любовь Дикого (СИ)

17

Катя застывает. Позволяет мне все. Скользить языком по ее языку. Жарче. Глубже. Вылизывать ее рот изнутри. Брать больше. Сильнее. Жестче.

Она…

Горячая. Податливая. Моя.

Мозг плавит. От каждого нового касания. Ведет пиздец как. Просто от ощущения ее мягких губ под моими губами. От едва уловимой дрожи.

Еще. Сейчас.

Ее пальцы сжимаются на моих плечах. Не отталкивают и не притягивают. Замирают точно замерзают.

Но мне и такого жеста хватает. Будто током пробивает. Разламывает изнутри. Остатки самоконтроля летят к чертям. Оголодал по ней. Ебать как дико. А она сама виновата. Слишком долго дразнила. Ускользала. Будоражила.

Пора платить. Но нет такого количества ночей, чтобы ее долг передо мной закрыть.

Подхватываю ее под ягодицы. Расталкиваю бедра толчком. Усаживаю на стол, заставляя развести ноги шире.

Давай. Ближе. Теснее. Да, так.

Блядь. Нет. Нихуя. Мало мне.

Задираю платье. Забираюсь под ткань. Дергаю застежку бюстгальтера. Накрываю голую грудь ладонями. Сминаю.

Тут мне и прилетает.

Ее зубы смыкаются на моей губе. Ощутимо. Пиздец. Маленькие ладони сжимаются в кулаки, врезают по груди. Ноги дергаются, она вся будто ходуном ходит, извивается.

Вот же сучка. Упертая, пиздец.

Выворачивается из захвата. Отталкивает. Соскальзывает со столешницы, отходит на несколько шагов назад.

А я наблюдаю за ней исподлобья.

Как она отступает. Слегка пошатывается. Как быстро застегивает бюстгальтер. Платье поправляет, лихорадочно одергивает. Как руку поднимает. Резко, в сторону. На выход мне, блять, показывает.

— Пошел! — выдает, глазами сверкает. — К черту.

Пойду. Раз так просишь.

Ухмыляюсь. Вытираю кровь со рта тыльной стороной ладони.

Пойду. Да, Катя, пойду. В тебя.

— Что ты ухмыляешься? — она брови сдвигает, хмурится. — Видеть тебя не хочу. Понял? Никогда.

Молчу.

— Все, — Катя прикрывает глаза, отворачивается и устало бросает: — Давай, пошел отсюда.

Выходит из кухни.

За ней направляюсь.

Она в гостиную двигает. И я следом. Ее такую без присмотра точно оставлять нельзя. Так что хер ей. Без того валить не собирался, а теперь точно никуда не уйду.

Поворачивается. Губы поджимает. Останавливается посреди комнаты. Обнимает себя руками. Взгляд колючий, прямо прошивает.

Опираюсь бедром о дверной косяк. Выжидаю.

— Ну что ты хочешь? — резко бросает она, плечами передергивает. — Чего тебе от меня надо?

Тебя.

— Мы разговор не закончили, — отвечаю.

— Закончили, — замечает твердо.

— Договорить надо.

Язык к языку.

До стонов. До судорог.

И не пизди, будто тебе это не зашло. Зависла же. Поддалась. Контроль потеряла. Почти ответила мне.

— Нет, нет, — заявляет твердо.

— Катя…

— Нет, хватит.

Головой качает. Решительно, порывисто. Отворачивается, дальше по комнате проходит.

— Не хочу тебя больше слышать, — добавляет, не оборачиваясь.

Залипаю на ее бедрах. Покачиваются. Слегка. А у меня во рту пересыхает. И пальцы будто огнем обпекает. Ощущения пиздец.

И тянет к ней. И спугнуть нельзя.

Босые ступни тонут в светлом ворсе ковра.

А я опять на нее слюной исхожу.

Вздрагивает. Точно взгляд на себе ловит. Все же ведет головой и смотрит на меня. Мрачнеет. Напрягается. В ее глазах плещется столько эмоций, что охуеть. Красивые губы двигаются. Звука нет. Но я и без того разбираю суть:

“Уходи”.

— Нихера, — сквозь зубы цежу.

Катя неловко опирается локтем о комод. А после отталкивается. К балкону шагает. Прислоняется к прозрачной двери. Лбом в стекло упирается.

Хрупкая такая. Маленькая. Темные волосы рассыпаются по плечам, голова чуть в сторону склоняется.

Она смотрит как на улице кружит метель. В ночь вглядывается.

Подхожу сзади. Ладони по обе стороны от ее талии впечатываю. Чтобы и не думала удрать.

Головой мотает. Отстраниться пытается. Выскользнуть.

Хуй тебе, а не свобода.

Зарываюсь лицом в ее волосы. Затягиваюсь. Захлебываюсь ее ароматом. Чувствую себя гребаным наркоманом. Отпускать не собираюсь.

Никогда, блядь.

Ведет. Пиздец как кроет. От ее дыхания. От тепла. От того, какая она. Вся. Рядом. И вроде далекая. Хер в объятья сгребешь. А растекается прямо под кожей. С каждым разом только глубже входит.

Накрываю ее шею губами. Сзади. Слегка зубами кожу прихватываю. Языком провожу. Медленно. Со вкусом.

Пульс по ушам херачит на полную. Не перебить.

Обхватываю Катю за талию. Ладонями накрываю. К себе вплотную притягиваю. А она меня по рукам лупит. Царапается.

Пьяная же. Должна быть расслабленной, блять. Вестись должна, отзываться на ласку. Сучка. Да ее нихуя не берет. Это меня охренеть как разъебывает. Мощнее некуда. А она не дается. Точно любой порыв на корню режет. Глушит.

Ничего. Блядь. Пробью.

Она у меня поплывет. Разгорится. Она у меня еще умолять будет.

Разворачивается. Выкручивается из объятий.

— Пусти, — шипит Катя.

Хочет снова мне по роже заехать. Но я перехватываю ее запястья. Отвожу назад. Ей за спину. Удерживаю.

Дергается.

— Руки убери!

Взглядом врезает.

Только мне уже похуй.

Впиваюсь губами в ее шею. Прохожусь языком по бешено пульсирующей жилке между острыми ключицами. И ниже. Еще. Грудь накрываю ртом. Прикусываю. Через платье. Через бюстгальтер. Но так, чтобы прочувствовала.

— Прекрати, — требует она.

Дрожит.

А я дальше опускаюсь. По ребрам ее. По животу. На колени. Впечатываю поцелуй за поцелуем. По бедрам. Чтобы и у нее колени дрогнули. Подогнулись, разъехались под моим напором в разные стороны.

— Нет! — выпаливает Катя.

Упрямая. Оттолкнуть ногой пробует. Выгибается, ускользая прочь.

— Нет…

Стягиваю с нее кружевную тряпку. Отбрасываю. Вбиваюсь губами между ног. Пожираю. Вырываю крик из груди.

— Нет, — всхлипывает она.

Отклоняется к стеклу. В дверь балкона вжимается. Сбежать хочет.

А тело отвечает иначе.

Да. Блядь, сейчас будет еще как “да”.

И тонкие пальцы на моем затылке. Вплетаются в волосы. Пробуют оттянуть. Первые пару секунд. А потом — все.

Замирает. Задыхается. Судорожно двигает бедрами. Вырывается слабо. Рефлекторно. Просто по инерции. Напрягается. Содрогается.

И растекается на моем языке.

Выбора не оставляю.

На кресло рядом утягиваю. Усаживаю. Ее ноги к себе на плечи забрасываю.

Трахаю. Беру толчками. Рывками. Жадно. Заставляю простонать.

Считываю ее реакцию четко. Как свою собственную.

Потому что, сука, она же и есть моя. Вся. От края ресниц и до кончиков пальцев. До каждой гребаной клетки. Без остатка.

Забыла? Блядь, ну тогда напомню.

— Нет, нет, — выдает как заведенная.

Пиздец.

Снова и снова.

Но меня это только подстегивает.

Доказываю. Наглядно, блять. Все твои долбанные “нет” ебучая хуета.

Подхватываю под ягодицы. Крепче. Выебываю ртом. Вытрахиваю до судорог.

Катя вскрикивает. Течет. Разбивается. Обмякает. Ладонями ведет по моему затылку. И похуй, что бормочет. Притягивает меня ближе. Открывается навстречу.

Выпиваю ее кайф. До капли.

И отпускаю, только чтобы в глаза заглянуть.

Она мелко подрагивает. Назад отклоняется. Голову к плечу наклоняет, так что пряди на лицо падают.

Убираю их за ухо. По скуле большим пальцем веду.

Хуй колом стоит. От нее. От ее оргазма. И мало этого. Мало пиздец.

— Хочешь, чтобы я ушел? — спрашиваю.

Глаза у нее чуть прикрыты. Взгляд затуманен.

— Хочу, — говорит.

Нависаю над ней. Ниже склоняюсь. Зависаю.

На ее глазах. На губах. На запахе, от которого дурею нахуй.

Сука. Убивает, блять.

— Уйди, — выдыхает она.

А у меня мозг вырубается.

Целую ее.

Смотри. Меня и раньше твои “нет” не особо отрезвляли. Теперь же точно — на хуй.