Любовь Дикого (СИ)

50

— Пусти, — тихо говорит она.

— Куда? — отвечаю спокойно.

Она молчит, глядя в мои глаза. Больше не возражает. Будто зависает, и хоть ничего не говорит теперь, это ее подвисшее состояние только сильнее напрягает. А еще бесит сама реакция. Да все, сука, бесит. И то, насколько бледная. И то, как мелко подрагивает в моем захвате.

Ей покой нужен. Комфорт. Отдых.

Нечего ей больше дергаться.

— Так, присядь, — говорю.

Отпускаю ее, чтобы расслабилась. Подталкивают в сторону ближайшего стула. Дымящуюся чашку перед ней ставлю.

— Выпей чаю, — прибавляю.

Смотрит на меня.

— Что? — спрашиваю.

Медленно головой качает.

Ничего, значит.

Ну ладно.

— Мед хочешь? — продолжаю. — Где-то видел.

Достаю банку с верхней полки. Помню, ей нравится. Но сейчас вид у нее такой, что… блять, да рядом со мной ей нихуя не понравится.

— Давай, — заявляю. — Рассказывай. Все как есть. Обсудим.

Обхожу стол. Напротив нее усаживаюсь.

Глаза шире распахивает. За мной наблюдает. Как галстук через голову снимаю, отбрасываю. Как ворот рубашки ослабляю, пуговицы расстегиваю.

Так ничего и не выдает. Ни слова.

Отходить бы ее сейчас по заднице. Ремнем. Или хотя бы ладонью. Но с этим придется подождать. Беременная же.

Ну пиздец. Обложило. И не наказать, и не сделать нихера. Хотя наказывать и не тянет. Другого хочется.

Так хочется, что и вновь поднявшаяся внутри злоба быстро гаснет. Будто и не было ни черта.

Нам бы сейчас не говорить, а… но поговорить надо. О многом.

Только я сижу и глазами ее жру. Скулы эти. Губы пухлые. Прямо все в ней напрашивается. И шея ее. Смотрю и не понимаю, чего сильнее хочу. Или зацеловать ее всю, или придушить. А еще грудь будто полнее стала. Так прерывисто вздымается, тяжело.

Но я стараюсь не отвлекаться. Серьезно настроен разобраться. Выяснить все.

Раньше не тот подход был. Давить на нее нельзя. Беременная. Так уже делал. И нихуя не решилось. Без того вся раздерганная сейчас.

Вижу же. И то, как нервно у нее вены бьются на шее. Особенно жилка между ключицами. Набухает. И мне бы языком по ней провести.

Только это нихуя не успокоит. Ни ее, ни меня самого.

Иначе действовать надо. Умнее. Трезво, с расчетом. Как в бизнесе. Выдвинуть предложение, от которого она отказаться не сможет.

— Долго молчать собираешься? — спрашиваю.

Плечами дергает.

Ясно.

— Говори давай, — повторяю.

Взгляд вскидывает.

— О чем тебе говорить? — роняет она, наконец.

— Ну много о чем можно.

Дохуя всего. Хоть отбавляй, блять.

Опять плечами пожимает.

— Давай открыто обсудим, — продолжаю ровно. — Будем договариваться. Больше держать насильно не стану.

Аж взгляд на меня выкидывает.

— Но надо все выяснить, Кать. У нас общий ребенок будет.

Глаза не отводит. Но ощутимо напрягается.

А надо чтобы расслабилась.

— Нужно разобраться.

Не торопится отвечать.

Выжидаю. Время даю. Сейчас что угодно ей сказать готов.

Пускай выдохнет. Пускай бдительность потеряет. И откроется. Выскажет все. А я ей объясню что к чему. Спокойно.

Иначе не воспримет. Иначе не поверит.

Только так могу достучаться до нее.

Понятно что не отпущу. Пусть даже не мечтает. Но пока приходится эмоции сдерживать. Не надо ей видеть, как меня накрывает.

Злобу обратно загоняю.

Штормит меня снова. Сильно.

Как бы не сорваться. Умом знаю — нельзя. А ярость так и подпирает. Будто ком в глотке.

И бесит это ее затянувшееся молчание.

— Сколько от меня бегать собиралась? — выдаю. — На что рассчитывала, когда свалила? Реально думала, что не найду? Почему прямо все не сказала, что у тебя в голове?

— Подумать хотела.

— Сейчас ты врешь, — говорю спокойно.

Сука, просто подумать.

Нет, врать у нее херово получается. План точно наметила, просто мне выдавать его не собирается. Еще рассчитывает использовать эту идею.

— Ну ладно, — усмехаюсь. — Пусть будет так.

Тишина.

Блядь.

— И как? — спрашиваю ровно. — Подумала?

Отрицательно качает головой.

— Я хотела побыть одна, — продолжает вдруг и в упор на меня смотрит. — Наедине со своими мыслями. Решить все.

— И что ты решать собралась?

Отводит взгляд в сторону.

— Что, Кать? — повышаю голос.

Все-таки поворачивается ко мне.

Уже спокойная. В глазах какая-то решимость. Ну пиздец. Меня кроет, а она наоборот успокаивается. Хотя чего ей волноваться? Видит же, что нихуя ей не сделаю. Руки связаны. И вообще.

Сучка. На нее и раньше управы не было. А сейчас так в конец разошлась. Чует свою власть. И пользуется этим по полной.

— Говори, — требую.

— Тебе не объяснить.

— Да ну?

— Не поймешь.

С трудом отрываю от нее взгляд. Откидываюсь на спинку стула. Запрокидывать голову назад и смотрю в потолок.

Держу себя в руках. Так надо.

— Вот такой я тупой долбоеб, — заявляю.

— Ты зачем мне это говоришь? — хмурится. — Еще и выражаешься так. Хотя не важно.

— Важно, — рублю. — Давай, рассказывай, что ты здесь решала. Одна. Что надумала?

Молчит.

Да ебать. Раньше и не подозревал, как таким вот молчанием можно все жилы нахрен вытягивать.

А ей удается. Легко.

— Ничего я не надумала, — режет тишину наконец. — Знаю только, что с тобой ребенок никогда не будет в безопасности. И я тоже. С твоим… с таким образом жизни, как у тебя. Ты же утонул в криминале. Чувствую. Сейчас окончательно утонул. Мне страшно. Боюсь я. Понимаешь?

Руками взмахивает. Ударяет по столу. Зажмуривается. Видно, снова вся на нервах.

— Я не могу быть с тобой, — сглатывает. — Теперь. Когда у меня будет ребенок.

Замолкает. Дышит шумно.

— Тут просто без вариантов, — прибавляет шепотом. — Пойми меня, пожалуйста. Я не знаю, что делать.

Нихуя себе.

Нарешала она.

— Спокойной жизни ты нам не дашь, — качает головой из стороны в сторону, взглядом прикладывает, пристально по мне проходится, так проходится, что за глотку берет. — Я это знаю.

— Нам?

— Ребенку и мне. А если будем вместе, может случиться беда, — бросает беспомощно.

И выглядит так же.

Отворачивается. Отводит взгляд в сторону.

Руками себя обнимает. И безотчетно живот прикрывает. Видно, и сама не замечает, как действует.

Но я все понимаю.

— А сама ты, что чувствуешь? — спрашиваю.

Брови вопросительно выгибает.

— Ты же со мной прощалась, Кать. Там. На кухне. И потом тоже. Когда до работы подвез. И так не прощаются, если похуй. Тянет нас. Вот где без вариантов.

Не отвечает.

— Почему мне не веришь? — спрашиваю.

Ноль реакции.

— Хотя понимаю, почему.

Опять ускользает. Отгораживается. И хоть рядом сидит, ни черта она не рядом. Отдалиться старается.

— Послушай меня сейчас очень внимательно, — заявляю. — Сейчас я тебе говорю правду. Сам хочу, чтобы ты была в безопасности. Ты и ребенок. Под моей защитой. Всегда. Так и будет. Рядом со мной нечего опасаться. Вот какие сейчас обстоятельства. Сейчас рядом со мной тебе будет безопаснее, чем где-то еще. И я не в криминале. Наоборот. Там все серьезно. Не могу тебе подробности рассказать. Да тебе это и не надо. Просто поверь мне.

Поддаюсь ближе к ней. Перегибаюсь через стол. Взгляд ее захватываю.

— Я тебя очень люблю. Никогда бы тобой не рисковал. И уж тем более не рисковал бы нашим ребенком.

Ее губы дрожат. Слегка.

— Я спокоен, — добавляю. — Видишь? И ты успокойся. Нет никакой проблемы. Вчера я закрыл вопрос безопасности.

Задумывается. Пристально смотрит. Глаз от меня не отводит.

— Верь мне, — говорю. — Тебя же тянет ко мне. Ты сама не можешь иначе.

Хмурится. Прямо в лице за секунду меняется. Лицо даже жестче становится, черты заостряются.

Губы поджимает. Медлит. А потом как выдаст:

— Да какая разница, куда меня тянет?! Про ребенка нужно думать. Про его будущее. В какой семье он будет расти. И как. Твой бизнес. Все эти твои грязные дела. Это же постоянная угроза. Всему! Пожалуйста, если ты действительно любишь, отпусти нас. Позволь жить спокойно. Нормально. Без твоего чертового криминала.

Долго смотрю ей в глаза. Внимательно.

— Ты меня сейчас слышала? Что я тебе сказал?

Будто подвисает.

— Слышала? — голос повышаю.

Не реагирует.

— Я кому говорю это все, Катя? — спрашиваю. — Ты не слышишь. Про криминал забудь. Свои вопросы я решил. Так в чем проблема?

Она держит мой взгляд. Не отворачивается больше. Вижу, как вдруг срывается у нее слеза, стекает по бледной щеке.

— Боюсь, — шепчет.

Подхватываю ее за талию, перетягиваю к себе на колени. А она даже не вырывается. Только чуть дёргается от неожиданности.

— Дурочка ты моя, — говорю и жадно ее запах втягиваю. — Нечего тебе бояться. Это пусть другие боятся. А ты под моей защитой. Все для тебя сделаю.

— Страшно, Демьян… все так, что…

Запинается. В сторону смотрит. Видно, только сейчас замечает, как сама меня за шею ухватила. Безотчетно. И так держит, что отпускать ей самой не хочется. Чувствуется это. Каждую эмоцию четко вбираю.

— Дем…

Договорить ей не даю. Пора бы взять паузу.

Целую. За собой утягиваю.