Любовь Дикого (СИ)

27

Катя молчит всю дорогу. Как может, так и отстраняется от меня. Вся на своих мыслях сосредоточена.

Ну и ладно. Куда нам теперь торопиться? Еще разговорю. Ох как я ее разговорю. Отметить же надо. До утра праздновать будем. Клянусь, блять.

Заезжаю во двор. Глушу двигатель.

Она по сторонам смотрит. Хмурая. Взвинченная. Не нравится, да? Ну мне, сука, тут тоже дохуя чего не нравится. Костик этот ебаный. Подарки чужие. Цветы. И даже ее наряд сегодняшний. Прическа. Хотя нет, нравится. Охуеть как. Только не должна она так перед другими светиться. Для меня все. Только для меня. Моя она.

Выхожу из тачки. Дверцу ей открываю.

— Пойдем.

Губы поджимает. Напрягается сильнее. Но идет за мной.

Заходим в подъезд, проходим через холл. К лифту. Когда створки смыкаются, она прямо плечами передергивает.

— Замерзла? — спрашиваю.

— Нет.

А пальто поправляет, плотнее запахивает. Из офиса нараспашку вышла. Но как в тачке моей оказалась, так и закрылась под горло.

— Одета легко, — говорю.

— Нормально одета.

Где здесь на хер “нормально”? Блузка эта блядская. Юбка. И вроде прилично все на вид. Только нихуя. Тянет к ней пиздец. Магнитом. Аж слюной исхожу. Как сопливый дебил каждый ее жест взглядом ловлю.

Кабина тормозит.

Выходим.

— Проходи.

Открываю ей дверь. Хочу, чтобы зашла в мою квартиру первой. Пускай осваивается. Она здесь надолго. Просто еще не поняла.

Защелкиваю замок.

Катя вздрагивает. Но не оборачивается. Останавливается посреди коридора, смотрит на то, что для нее приготовил.

Это не главное. Так… пусть будет. Главное — позже. Когда она хотя бы немного расслабится. Привыкнет.

Смотрю, как она шагает вперед. К столу, на котором стоит большая корзина с разноцветными тюльпанами. Сто одна штука.

Катя ближе подходит, проводит пальцами по листьям, дотрагивается до лепестков. Аромат вдыхает.

А мне бы ее саму вдохнуть. Всю. Волосы эти распущенные сгрести в ладонь, на кулак накрутить, потянуть и…

Забиваю рефлексы поглубже внутрь. Рано еще. Знаю. Нельзя спугнуть. Тут один неверный шаг — и пиздец.

Забиваю, да.

Но все равно иду за ней.

Она вдруг оборачивается. Будто чувствует. Смотрит так, что приходится сбавлять обороты.

— Красивые цветы, — говорит. — Спасибо.

В последний момент доставили. Говорили, “не сезон”. Но мне похер, сезон или нет. Помню же, Катя любит тюльпаны. Значит, надо достать.

— Мне пора, — заключает она.

Ровно, спокойно прикладывает. Бросает взгляд на часы.

Ебать. Думает, так быстро отделается? Прямо сейчас свалит? Нет, Катя, нет. Нихуя тебе сегодня удрать не светит.

— А куда ты спешишь? — прищуриваюсь.

Ближе подступаю.

— Устала, — пожимает плечами. — Завтра на работу рано. И машина моя под офисом осталась. Надо забрать.

— Привезут машину.

Беру стул, подставляю.

— А ты присядь.

Застывает.

— Давай, Кать.

Медлит. Вроде и делает движение, чтобы присесть. Но после тормозит.

А я назад сдавать не намерен.

Забираю у нее пальто. Пользуюсь рассеянностью. Она и сама не замечает, как остается без верхней одежды. Сперва. А потом — поздно.

— Демьян, — роняет и за пальто своим тянется.

— Жарко, — говорю. — Неудобно будет.

— Помнется… такой материал, что…

— Повешу.

Иду в коридор, а когда возвращаюсь, она, наконец, опускается на стул. Но прямо вся звенит от напряжения. Нервничает.

Херня. Так у нас дело не пойдет.

— Отметить нужно, — говорю.

Достаю бутылку шампанского из холодильника. Бокалы. На стол выставляю, а Катя при виде алкоголя мигом головой мотает.

— Нет, нет, — выдает. — Это мы уже проходили.

Поднимается.

— Водку не предлагаю.

Накрываю ладонью ее плечо. Мягко заставляю вернуться обратно. На стул.

— Газировка, — бутылку откупориваю. — Считай без градусов.

Разливаю шампанское по бокалам.

Катя руками себя обнимает. Отгораживается. А у меня во рту пересыхает, когда взгляд залипает на ее ключицах. Верхняя пуговица блузки расстегнулась. Теперь тонкую шею до самого основания видно.

— За здоровье, Кать, — говорю. — Нужно тост поднять.

Перехватывает мой взгляд, тут же пуговицу застегивает, поправляет блузку. А на бокал даже не глянет.

Сучка.

— Давай, — повторяю. — Надо выпить.

— Надо?

Внимательно на меня смотрит. Глаза в глаза. И пробирает так, что под ребрами аж полыхает.

— Конечно, — киваю.

— Ну раз надо пить, сок давай.

Пиздец, блять.

Сука, сок.

Вот это отметим.

Но я не спорю. Будет ей сок, раз так хочет. Закончится все, как захочу. Хоть с алкоголем, хоть без. Тут уже похуй вообще.

Короче, сок пьем.

Она делает пару глотков. А я бы прямо из горла выпил. Только чего покрепче. Чтобы остыть, инстинкты прибить. Потому что жарит изнутри жестко.

Сам не знаю, как еще сдерживаюсь. Хотя блять, знаю, конечно. Если поведусь на порыв, наброшусь на нее — огребу и буду послан надолго.

Приходится зубы сцепить. И этот ебучий сок пить с таким видом, будто мне все охуенно

— Благодарю за поздравление, — выдает она. — Но мне уже пора.

— Нет, — отрезаю.

Приподнимает бровь. И даже этой короткой реакцией дает понять дохуя всего. Но хрен ее отсюда выпущу.

Особенно в такой день.

— Неблагодарная, — скалюсь.

— Почему? — чуть плечами дергает.

— Ничего не ценишь.

— Нет, я оценила, — ее взгляд соскальзывает на тюльпаны. — Душевность. Подарок. Организацию. Особенно то, что было “до”. Как ты меня сюда привез.

И в меня глаза впечатывает. Выразительно.

— Подарка еще не было, Кать.

Хмурится.

А я кладу на стол перед ней футляр.

— Демьян, — сглатывает. — Не нужно.

Опять наши взгляды сталкиваются. Тоже многое могу глазами показать. Виднее мне, блядь, что нужно, а что нет.

— Открывай, — говорю.

Не двигается.

— Катя, — припечатываю.

Немного помедлив, она все же подчиняется.

Тонкие пальцы скользят по темному бархатному футляру, подцепляют замок. Тут слышится приглушенный щелчок.

Катя открывает подарок.

Опять выстрел глазами. В меня. После — вниз.

Камни сверкают. Даже в приглушенном свете пиздец как искрят, переливаются. Серьги. Колье. Браслет. Кольцо. Там ей в прошлый раз выбрал. Тогда надела. Зашло ей. А это тот же дизайнер, новая коллекция. Тоже должно понравиться.

— Тебе не стоило…

— Давай примерим, — обрываю.

— Демьян, — выпаливает.

И выглядит так, будто обжигается, когда подхожу вплотную, нависаю над ней, останавливаясь позади.

— Надо понять, как смотрится, — говорю.

Прежде чем она успеет возразить, достаю из футляра колье. Собираю распущенные волосы, перебрасываю на одну сторону.

Еще несколько секунд — и застегиваю подарок на Кате.

Воротник блузки под горло, так что украшение ложится не на голую кожу, а на ткань. Мои пальцы движутся по ее плечам.

Шумно втягиваю воздух.

Аромат ее волос. Тонкий. Сладкий. Бьет по башке круче любого алкоголя. Только пригубил — пьяный.

Не могу удержаться.

Блядь. Не хочу.

Прижимаюсь губами к ее щеке. Так накален, что могу и спалить нахуй. Но остановиться не выйдет. Поздно пробовать. Залипаю на ней.

Нежная кожа. Мелкая дрожь.

Собираю языком испарину.

Но тут Катя сама дергается. Отодвигается, разрывая контакт. Резко поднимается, направляется в сторону.

— Ничего не видно, — роняет сбивчиво. — Надо к зеркалу.

Она проходит вперед, а я наблюдаю за ней.

Челюсти ломит.

Жадно вбираю эмоции, которые Катя пытается скрыть. Но чувства проскальзывают, прорываются. В глазах. В том, как дыхание меняется. Даже в развороте плеч.

Ну ладно. Сама выбрала.

К зеркалу так к зеркалу.

— Ты что делаешь, — бормочет.

Пытается повернуться, но я не даю.

Быстро пересекаю комнату, встаю позади нее так, чтобы прижать всем телом к краю комода. И начинаю расстегивать блузку.

— Тише, — бросаю.

— Демьян! — дергается.

— Только верхние пуговицы.

Лгу. Да и похер.

— Иначе ни черта не понятно.

Тяну ткань вниз, распахиваю блузку так, чтобы колье расположилось как надо. По контуру ключиц. На обнаженной коже.

— Там, — начинает и запинается.

Дышит тяжело.

Наши взгляды встречаются в отражении зеркала. И она опять рефлекторно дергается, пробует повернуться.

— Там еще… серьги, — выдает сбивчиво. — И…

Накрываю ее грудь ладонями, продолжая расстегивать и сдирать блузку. Впечатываю губы в горло. Целую. Прихватываю зубами. Делаю все, чтобы лишние мысли у нее из головы вылетели.

— Надо примерить, — выпаливает, чуть дыша. — Пусти.

— Нет, — обрываю. — Ничего не надо.

Только тебя, Катя.

Тебя на мой хер.

Не говорю это. Показываю.

Прижимаюсь к ней сзади. Притягиваю к себе за бедра. Даю понять, как дальше хочу поздравлять. Сильно. Глубоко. Размеренно. На полную длину. Так, чтобы запомнила. Прочувствовала.

Вздрагивает. Бунтует.

— Нет, Демьян, нет, — бормочет.

Решительная такая. То пальцы мои отлепить от себя старается, то в сторону рвется, но застывает, осознавая, как проезжается задом по возбужденному хую.

И я пользуюсь моментом, пока она зависает.

По плечам ее прохожусь. Пальцами. Губами. Впечатываюсь ртом в ее шею сзади. Жадно втягиваю воздух. Прикусываю. Осторожно. И зализываю следы от зубов.

Застывает. Даже слегка прогибается.

Тело уже откликается. Подрагивает совсем иначе.

— Нет, — повторяет громче. — Слышишь?

В запястья мои вцепляется. Впивается ногтями. Только бы убрать от себя, из захвата вырваться.

Наши взгляды пересекаются в отражении.

Слышу.

Блядь.

И вижу.

Как твой взгляд плывет. Как ресницы дрожат. Как щеки заливает краска, а губы приоткрываются, будто напрашиваются.

Чую ответ, как бы ты не пыталась его загасить, перекрыть. После того, что между нами было все твои “нет” идут в пекло.

Без алкоголя справимся, Катя. Ты у меня пьяная от другого будешь. Клянусь. Напою, как никогда раньше. И сам напьюсь. Тобой. Такой.

— Убери руки, — выпаливает.

Убираю. Но только чтобы снова схватить. Рывком к себе развернуть. Дикая потребность внутри разгорается. Лицом к лицу.

— Демьян, — явно отчитать собирается.

И свои эмоции душит. Бросает взгляд в сторону. На пол. Туда, где блузка ее теперь валяется. Успел стянуть, пока зацеловывал.

— Вот ты…

— Подарок, Кать.

— Спасибо за подарок, но это…

Сердитая вся. Глазами стреляет. Злится.

— Где? — спрашиваю.

Не понимает.

— Что? — роняет и брови сводит.

— Мой подарок где, Кать?

Серьезно интересуюсь. Без ухмылки.

— А у тебя еще не скоро день рождения, — бросает.

— Ну так мы сколько лет пропустили.

Обвожу ее плечи ладонями. Ближе притягиваю. И по спине прохожусь, узоры вырисовываю между лопатками.

— Накопился долг, — заключаю.

— Долг?

— С процентами.

— Знаешь, ты…

Знаю.

Уебок я. Тот еще. И тебе нихуя не пара. Зэк, чье дело гремело на всю страну. И сейчас нихера не надежен.

Но блять, выправлю это.

Отпускать тебя не намерен. Как и тратить время на разговоры.

Затыкаю рот поцелуем. А ладони сразу съезжают вниз по хрупкой спине. Обводят ягодицы. Так обводят, что Катя ахает прямо в мой рот, по рукам меня шлепает. Покрепче сжимаю. Нечего дергаться.

А она продолжает выкручиваться. Выворачивается вся. Только сама не замечает, как языком по моему языку скользит, рефлекторно на поцелуй отвечает.

Запуталась. Надо помочь разобраться.

Перемещаю ладонь по ее бедру. Задираю юбку, сдвигаю в сторону кружево. Быстро все делаю. Одним движением. Чтобы даже рыпнуться не успела.

Мои пальцы скользят по влажным горячим складкам. Плавно толкаются глубже. Выбивают стон.

Сдавленный. Приглушенный. Рот в рот.

Отпусти, да? Убери руки?

Это ты хочешь сказать, Катя?

Не дам. Отпущу, только когда тебе совсем не до слов станет. А пока — рано. Надо, чтобы повело. По-настоящему. Как меня всякий раз. От тебя. Точно током.

Ласкаю ее. Обвожу. Обрисовываю. Насаживаю на пальцы. Только все дальше. За собой. На край.

Она трепещет. Бьется под моим напором. Сжимается вся.

А мой хуй стоит колом. Просто от этого ощущения. От того, как чую, что по ее телу разливается кайф.

Она зажимается на секунду. Еще, еще. И раскалывается. Течет на мою ладонь. Мышцы сокращаются вокруг моих пальцев. Рвано, судорожно пульсируют.

А я ласку не обрываю. Собираю всю влагу.

Катя задыхается. Захлебывается. Под моими губами.

Отпускаю, только чтобы крепче в себя втиснуть. Смять ягодицы. И в глаза ее заглянуть.

Плывет моя Катя.

Взгляд расплавленный. Затуманенный. Веки прикрыты. Но когда крепче в объятья сгребаю, мигом распахиваются.

Блядская юбка мешает.

И вообще, сука, слишком много одежды.

Содрать к чертям…

Но я зависаю сам. На глазах ее. На губах. Распухшие. Сочные. Накрываю нижнюю большим пальцем. Медленно поглаживаю. За подбородок ее ладонью обхватываю, после на шею срываюсь.

Катя тяжело дышит. Шумно.

Колье полыхает, потому что камни дрожат от порывистых движений груди. Даже бриллианты просто стекло, когда рядом ее глаза.

Вот, что слепит. Она.

— Люблю тебя, — выдаю.

Катя вздрагивает. На меня смотрит, а потом, точно дурман сбрасывает, и на свои руки взгляд опускает. На пальцы, которые сжимают мою рубашку.

Бьюсь об заклад, ей тоже одежда мешает.

— Демьян, ты…

— Подарок, Кать.

И чтобы от главного не отвлекать, запечатываю ее губы своими губами. Лишнее убираю. Юбку. Белье. Чулки оставляю.

Но блять, до чего же бесит.

Вырядилась сучка. И не похоже, будто меня ждала.

Ничего. Ждать больше не нужно. Так приду. Вломлюсь. И хрен она меня за порог теперь выставит.

Расстегиваю пояс. Выпускаю на волю напряженный хуй. Подхватываю Катю под ягодицы, нанизываю на себя.

Вскрикивает. Тянет мою рубашку так резко, что пуговицы отлетают. А после за шею меня обхватывает, затылок пальцами накрывает.

Пиздец. Уже от этого разрядиться готов. Но нет. Не то. У нас впереди ночь.

Затрахаю тебя.

Залюблю, Катя.

Оголодал я. Семь лет было легче выдержать, чем эти несколько дней после нашей прошлой встречи. Теперь — дорвался.

Моя ты. Запоминай.

Хуй теперь с моего члена соскочишь.