Мания приличия

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Пускай я и доверилась, но страх оказаться в нижнем борделе всё равно оставался. Почему бы Тэяну меня туда и не отвезти? Я поглядывала за окно машины, волнуясь, что мы двинемся к западному побережью, в район Джуронг, в порты. И хотя мы, действительно, заехали в Джуронг, но углубились в спальные кварталы с многоэтажками. «Углубились» относительно Сингапура далекое от правды понятие. В длину он около сорока километров, в ширину чуть меньше — где искать глубину? Я на электричке проезжала примерно столько же ежедневно, чтобы добираться в свой университет, и это была лишь крошечная долька России, необъятной и настолько раздольной, что государство, в котором я провела уже больше трёх месяцев, казалось мне до смешного тесным. И Джиён хотел, чтобы я отказалась от своей русской сущности ради того, чтобы остаться здесь? А сам бы он променял простор на карцер? Всегда убранный, современный, оснащённый всем для удобства жителей Сингапур восхищал, но влюбить в себя меня не мог. Хотя, как ни странно, из всех мужчин я полюбила Мино, который был дальше всего от образа русского, и сочетался с Сингапуром, гармонизируя с ним в ухоженности. У нас мужественность в общественном мнении ассоциировалась с грубостью, прямотой и легкой неопрятностью, в то время как здесь она была вежливостью, сдержанностью и элегантностью. Сколько раз я слышала от парней из своей деревни, заплевывающих городских, что те уподобляются сексуальным меньшинствам в своём стремлении быть безупречными, и я смотрела на тех, кого они поносили, и по большей части соглашалась, потому что это выглядело нелепо: какие-то отрощенные или нагеленные челочки, голубенькие рубашечки, узкие брючки, конверсы. Мужественности — ноль. Почему же в России так мало молодых людей видело грань, за которую не надо было переступать, приводя себя в порядок, но до которой следовало доходить, чтобы не выглядеть растрепанными маргиналами? Или всё дело в количестве денег? Или в самоощущении? Я посмотрела на Тэяна. Казалось бы, распорядитель в борделе, отсидевший, в наколках. Опиши мне кто-нибудь на родине такого типа, я бы представила кого-нибудь вроде персонажа Доцента в фильме «Джентльмены удачи», или что похуже. Но Тэян был всегда чисто одет, гладко выбрит, подтянут, приятно пах. Не как Мино, но точно не как бывший уголовник. Господи, если принять его слова и предложение всерьёз, и они бы оказались правдой, я бы вышла замуж за мужчину, отсидевшего в тюрьме? Убийцу, сутенера, насильника… Для Бога раскаившаяся душа дороже девяноста девяти праведных. В который раз повторив про себя эту строчку, я не сдержалась от нервного хмыканья. Святой Лука, ты что, в Эльдорадо работал? Почему не сто, а девяносто девять? Всё, Даша, тебе конец. Ты шутишь над святым Писанием и издеваешься над его содержимым. Джиёну удалось разрушить серьёзное отношение к Библии и благоговение по отношению к ней. Куда уже ниже и хуже?

— Непривычное молчание, — заметил Тэян, въезжая во двор нескольких высоких домов. — Раньше ты всегда говорила или спрашивала что-нибудь… я настолько потерял доверие? — Я пытаюсь взять себя в руки, чтобы не убежать прочь, когда увижу Зико. — Мы вышли из машины и вошли в подъезд, погрузились в распахнувший створки лифт. Тэян нажал на двенадцатый этаж, и я порадовалась, что не на тринадцатый. Это было бы символично, учитывая, кто там живет. В кабине висело зеркало, и я посмотрела в него на нас, таких разных. Кожа моя немного потемнела за несколько недель, даже без лежания на пляже — просто от солнца тут было трудно скрыться, иди от авто до магазина или стой на балконе — но до смуглости Тэяна всё равно было далеко. И без того светлые волосы выгорели прядками, отсвечивая под лампой лифта белым золотом, а черные, подстриженные длинным ёжиком волосы Тэяна выглядели темнее некуда. Похудевшая в Сингапуре, я приобрела чуть впалые щеки, на фоне которых глаза выглядели крупнее. У Тэяна же их всегда было почти не видно. Мы были бы странной контрастирующей парой, особенно если я встану на каблуки и буду выше. Лифт остановился и выпустил нас. Мужчина огляделся, сориентировавшись и вспомнив номер квартиры, после чего подошёл к двери и нажал на звонок. Я остановилась за его плечом. Зрачок имелся, и сама дверь была железной, но, видимо, люди Дракона чувствовали себя в безопасности в Сингапуре, потому что были главной силой в пределах мегаполиса, и не спрашивали «кто там?», смело встречая гостей. Так сделал и Зико, сразу же пожалев об этом и попытавшись захлопнуть дверь обратно, но Тэян выставил ногу и уперся ладонью, не давая закрыться бандиту в квартире. — Черт, что тебе нужно? — не трусливо, но достаточно испуганно бросил Зико, заслонив собой щель, которую никак не мог сузить. Я думала, что меня прошибёт холодный пот, когда я его увижу, но я ничего не почувствовала. Он заметил меня, и сказал Тэяну: — Вернуть её надумал? Я не возьму, проваливай отсюда! — Успокойся, я без оружия, — поднял и вторую руку Тэян, положив на стенной проём. Видно было, что пистолета нет. Куда бы он его спрятал в майке и джинсах, облегающих на бедрах, так что просматривалось содержимое карманов? — Да плевать я хотел, убирайся! — Мне от тебя нужно всего несколько фраз, выйди поговорить, — более жестко попросил Тэян. — Я не буду ничего говорить. — Хватит ссать, я в курсе всего, потому что уже побеседовал с Джиёном. Ты его недовольства боишься? — Зико облизнул суетно губы, посмотрев за своё плечо, потом обернулся к нам. — Я всё знаю уже. — Тогда чего тебе ещё? — Скажи это ей, — кивнул на меня Тэян. Молодой человек посмотрел в мои глаза, без стыда или раскаяния, так, словно впервые встретил. — Объясни, что произошло. — Без разрешения Джиёна я ничего говорить не буду. — Тэян задумался, стоит ли оповещать Дракона о том, что мы встретились с Зико. Уверена, что мысли его были именно об этом, потому что после паузы он промолвил: — Позвони ему и спроси, что тебе можно, если сам решить не в силах. — Парень замешкался, понимая, что закрыть дверь ему не дадут, а отойти за телефоном, оставив квартиру открытой, он не может. Его сомнения и терзания были на лице, совсем не том, что бессердечно собиралось отрубить мне руки. Откуда-то изнутри жилья послышался детский плач. Зико спешно вышел на площадку, приволакивая ногу (так вот куда ему выстрелил Тэян!) и прикрывая за собой дверь. Мои глаза в ужасе распахнулись — он что, ещё и детей мучает у себя дома?! — Чей там плачет ребенок?! — не выдержала я. Зико агрессивно посмотрел на меня, испепеляя взглядом. — Это его, — ответил за парня Тэян. — У него жена и сын, не так ли? — с угрозой воззрился на него мужчина. Сильнее меня удивить было трудно. У такого ублюдка? И он явно волнуется за их сохранность, загораживая собой вход. — Так что лучше говори, я бываю не милосерднее Джиёна, если меня разозлить. — Что ты хочешь знать? Но если хоть слово, что я скажу, дойдёт до Джиёна… — сжал кулак Зико. — Клянусь, я тоже никого щадить не стану. — Скажи, я знал о том, что Даша у тебя в порту изначально? Я участвовал в том, что там происходило? — Нет, — выжал Зико, ненавидя Тэяна. На вопрос решилась я сама: — Джиён велел тебе меня не убивать, а что же тогда он велел делать? Подвергнуть меня насилию? — Нет, — парень бегал глазами, надеясь, наверное, что придёт какая-то помощь, и договаривать не придётся, но Тэян грозно смотрел и ждал развернутого ответа. — Он приказал подержать тебя там, чтобы показать, что бывает… напугать велел, только без травм. — Я прищурила недоверчиво глаза. — Что же потом?! Ты заигрался и едва меня не прикончил? — Я не заигрывался! — Зико переглянулся с Тэяном, стреляя в него глазами. — Джиён позвонил и сказал, что ко мне едет вот этот тип, и что когда он прибудет, то должен увидеть душещипательную сцену с твоим участием. — Я не верила своему слуху. То есть… меня не должны были насиловать? — Я должен был проверить, насколько далеко он зайдёт, и зайдёт ли, пытаясь спасти тебя. И этот мудак прострелил мне ногу! — рыкнул на него Зико. Тэян проглотил оскорбление, будто его не было. — Но ты крикнул толпе мужчин, чтобы… чтобы они… меня… — возвращались жуткие воспоминания, и я вновь не могла заставить себя выговорить грязные слова. — Ты не знаешь тамильского, — хмыкнул Зико. — Я сказал им, пугайте её, только ничего с ней не делайте. — Боже, ведь сам себя тогда перевёл тоже он, и я приняла это за данность. Но на самом деле я не могла знать, что он сказал. Тогда он врал или врёт сейчас? Тэян заметил, что я теряюсь и погружаюсь в бездну, где не разобрать кто прав, а кто виноват. — Достаточно, — он положил руку мне на плечо и развернул к лифту. — Спасибо, Зико, не смею больше беспокоить! — Пошёл ты! — рявкнул парень и скрылся за дверью, громко ей хлопнув. Я оказалась в кабине, вызванной Тэяном. — Прости, Даша, — вздохнул он, закинув голову назад и прикрыв веки. — Теперь ты видишь, что я виноват в пережитом тобой ужасе. Джиён проверял тобою меня. — Но зачем?.. — ошарашенная, смотрела я себе под ноги. — Он почувствовал, что в моей жестокой броне есть фальшивая заслонка, и захотел узнать, таким ли уж я бездушным стал после тюрьмы, — мужчина провел ладонью по лицу, словно вытирая его. — Выяснилось, что я всё-таки не бездумная машина для исполнения задач. — Ему не нужны такие люди, да? Он захотел избавиться после этого от тебя? — подняла я взгляд. — Вот тут ты и ошибаешься, — Тэян устало улыбнулся. — Когда я приехал к нему после того, как передал тебя Сынри, он встретил меня пистолетом и спросил, что я, как предатель, хочу сказать напоследок? Я сказал, что не жалею о содеянном, потому что лучше умереть с совестью, чем жить без неё. И он убрал пистолет, — я не могла в это поверить, просто не могла. Крики и мольба о пощаде его не трогали, а смелое признание и бунт заставили пощадить? — Я сам не ожидал этого, — признал Тэян. — Я так и думал, что произношу последние свои слова перед казнью. Но Джиён не был бы Джиёном, если бы не удивил меня и здесь. Он обнял меня и сказал, что рад, что я наконец-то не напускаю на себя то каменное выражение, которое не соответствует происходящему внутри меня. «У меня совести может и не быть» произнес насмешливо Джиён, «но у окружающих меня близких она быть обязана. Меркантильные рано или поздно продадут, бездушные предадут, а те, у кого есть совесть — остаются до конца». — Тэян произнес это с таким уважением, веря Дракону от и до. Господи, он провёл и Тэяна! Он наговорил ему красивых слов о том, как прав его товарищ, и он готов теперь лизать ему руки, оправдывая все деяния? — И я кажусь тебе нормальным средством для достижения таких проверок? — Я сказал ему, что он перегнул и не имел права так поступать, но Джиён заверил, что никогда бы не дал с тобой ничему случиться. Как ты слышала, я покалечил Зико почем зря… — Меня поневоле поимел Сынри, которому Джиён продал мой первый раз! — Он сказал, что предлагал тебе другие варианты, но ты сама предпочла это… — Да, иначе бы он прикончил пару человек! — на повышенных тонах выдала я, взмахнув руками. Боже, боже, Тэян, ты ослеп? Совестливые ему нужны, как же! Именно для этого он вышиб из Мино остатки веры в порядочных женщин? Ему нужны рядом такие же меркантильные твари, как он, и зачем он забавляется теперь с Тэяном — мне не понять. Очередное развлечение, каким когда-то была я? Сейчас прослежусь от умиления, представляя, как Дракон похлопывает друга по плечу, держа в руке отведенный в сторону ствол, и говорит, что не хотел ничего плохого, а потом они вместе распивают виски, и мир, дружба, жвачка, как говорят у нас в России. Тьфу! Ложь, лицемерие, обман. — Даша, я говорил тебе, что с ним не нужно играть, перед ним не нужно пытаться отстаивать какие-то чуждые ему принципы. Джиён умнее всех нас вместе взятых, и даже то, что я таил глубоко в себе, какие-то чувства и жалостливость, стало ему очевидно, я не смог скрыть их перед ним и он достал их из меня, избавляя от лицемерия. Я хотел выглядеть важно даже перед ним, но от Джиёна слабости не скроешь. — Он и к тебе в душу залез, — только и заметила я. — Он мой друг. Но в душе у меня — ты, или я недостаточно доказал тебе это? — Меня пугает то, что ты остаёшься человеком Дракона. — Мы вышли из лифта и из подъезда с искусственным освещением, на солнечный свет, ударивший в глаза. Я сделала несколько шагов к ступенькам, спускающимся к тротуару. Когда мы подъехали, то места для машины не было, и мы припарковались в стороне, но видимо за время нашего с Зико разговора кто-то отъехал, потому что прямо напротив остановилась синяя Тойота. Что-то показалось мне знакомым, и когда её мотор заглушили, я стала узнавать автомобиль, замерев и едва не развернувшись назад, чтобы спрятаться в подъезде. Водительская дверца открылась, и из неё вышел Мино. Белая рубашка, ослепляющая от отражаемых солнечных лучей, безукоризненно уложенные волосы. Слезы в секунду появились на моих глазах. Он заметил меня, только когда нажал на пульт сигнализации и поднял взор. И тоже застыл. Мир обрушился у меня под ногами. Свет куда-то делся, всё померкло, кроме него — этого молодого человека, во все глаза уставившегося в моём направлении. До меня постепенно стало доходить, что рядом со мной встал Тэян, тот, кого я назвала парню своим первым мужчиной. — Даша… — произнес он, и я отвела глаза, решившись пойти вперед, а не назад. Нужно идти к машине, пока рыдания не прорвались. — Даша! — окликнул он меня ещё раз, торопящуюся прочь. Тэян шёл за мной, не понимая, почему я не хочу здороваться. Мино быстро обошёл Тойоту своими длинными ногами. — Подожди, мне нужно поговорить с тобой! — Не останавливаться, нет, иначе я умру, иначе развалюсь, рассыплюсь на части, прямо к его этим самым длинным ногам. — Даша, я знаю правду! — крикнул он, и я остановилась, обернувшись вместе с Тэяном к нему. Он опустил руку, которой не решился поймать меня, да и через мужчину, смотрящего на него, как бульдог на забравшегося вора, трудно это было нормально сделать. — Поговори со мной… — Ресницы уже дрожали, и мне потребовалась минута, чтобы заговорить не дрожащим голосом. — О чем? — Чтобы отвлечься, я осознала, что мы как-то странно пересеклись, хоть и не в большом, но государстве, где разминуться проще, чем столкнуться. — Что ты здесь делаешь? — Приехал к другу… — Мино задрал голову, посмотрев на окна. — Зико. Это он сказал мне, что ты была у него. — «Я не такой порядочный, каким кажусь» — говорил мне Мино когда-то. Скажи мне, кто твой друг, и если он Зико, то всё с тобой ясно. Тэян взял меня, растерянную, за руку, почувствовав как будто между мной и молодым человеком что-то личное. — Нам нужно ехать, — сообщил он, хотя мы никуда не опаздывали и нас нигде не ждали. Я осторожно высвободила свою ладонь. Зачем Зико сказал обо мне Мино? По приказу Джиёна? — Нет, подожди. Я поговорю с ним, — я развернулась к Мино, мельком заметив недовольство на лице Тэяна. Парень кивнул на свою машину, снимая её с сигнализации. — Присядем? — Я недолго, — пообещала я Тэяну и двинулась вперед. Мы сели в прохладный ещё после работы кондиционера салон. Мино взялся за руль, хотя не заводил машину. Он не знал, с чего начать, сглатывая ком в горле. Я предпочла заговорить, не глядя на него. — Что сказал тебе Зико? — В ту ночь… — Мино говорил с напряжением, даже не видя его лица было понятно, что на нем отображается. Тонкий аромат стал прокрадываться мне в ноздри, лишая собранности. — Когда я отвез тебя… когда Джиён обманул нас… я не мог уснуть, хотя ещё ничего не знал. Я едва пережил следующий день, словно в тумане… мне было тяжело, я не представлял, что ты могла оказаться какой-то другой, не такой, какой я тебя видел… следующей ночью я поехал к Зико, хотел напиться и оторваться. Мы давние друзья, знаем друг друга сто лет. Но я застал его с раненной ногой, и когда спросил, что случилось, он поведал мне об инциденте в его борделе. Как приехал Тэян за какой-то русской… Мне больше ничего не нужно было слушать. Я поспешил к Тэяну, но его не было на месте, хотя я прождал его час, и попытался найти. Не найдя я отправился к Джиёну, чтобы выяснить, каким образом ты оказалась там, в порту… — Мино замолчал. Слёзы потекли по моим щекам. Горькие, солёные, молчаливые слёзы. Если бы Мино не был настолько вышколенным и утонченным, мне кажется, он бы тоже выдал эмоции, но они вибрировали в его голосе, и только там. — Джиён рассказал мне о том, что заставил тебя солгать, чтобы проверить меня. — Проверить ложью? — не поворачиваясь, спросила я в закрытое окно. — Нет, последующей правдой. — А если бы ты её не узнал? — Джиён сказал, что намеревался открыть мне всё, но чуть позже… — Для чего? — Чтобы заставить меня понять цену жизни, правды и людей. — Я замолчала, пытаясь уложить всё в голове, но не укладывалось. С Тэяном ещё что-то было понятно, но здесь… опять забавы с людскими душами? Мино немного успокоился, продолжив: — В начале лета, ещё до того, как тебя привезли в Сингапур, мы болтали с Джиёном, и он упрекнул меня в том, что я слишком гружусь по своей бывшей. Я попытался увести тему, но Джиён настойчиво заявил, что найдёт мне антидепрессант. — Мино хмыкнул. — Я и забыл о его обещании, пока он мне о нем недавно не напомнил. И он нашёл его, — я оглянулась, угадав, что молодой человек смотрит на меня. — Я не хотел верить, что в женщинах есть принципы и верность. Я видел в них продажных шлюх, и даже в тебе, до последнего. Я сомневался, что между вами с Джиёном ничего нет… гадал, для чего же ты ему? Когда я отказался вести тебя к клиенту, во мне на мгновение растаяли подозрения, как таяли до этого пару раз, но дальнейшая ваша с Джиёном инсценировка… — Мино покачал головой, положив руку на рычаг коробки передач. — Прости, Даша, я не знаю, как я мог в это поверить… теперь я вспоминаю твои глаза и ту желчность, с которой ты это произносила… мне нет прощения… я не имел права тебя туда вести, я должен был стоять до последнего. — Джиён бы всё равно вынудил сделать меня это. Поехать к клиенту. — У него ведь были ещё планы насчет Тэяна. И Сынри, судя по всему. — Но зачем ему было твоё раскаяние? Зачем заставлять тебя чувствовать себя виноватым? — Когда он рассказал истинную историю, он задал мне вопрос, стоит ли честное выполнение своей работы за деньги того, чтобы продать совесть и забыть человечность? — И ему он тоже про совесть сказал? Что ж ему она так покоя не даёт, потому что своей нет? — Я ощутил, в какую грязь погрузился, и как заигрался со своей карьерой… но почему тогда он сам такой, подумалось мне? Я сказал ему, что всего лишь подражал ему, восхищаясь тем, чего он добился. — А он ответил, что у него самого совести может и не быть, но у его близкого окружения совесть быть обязана? Потому что те, у кого она есть — остаются до конца, а бездушные и предать могут? — Что-то вроде этого. Я был слишком подавлен и не запомнил его точных слов. Он сказал, что корысть и стяжательство, которыми я был переполнен, рано или поздно заставили бы меня продать его кому-нибудь, поэтому ему не нужен тот, кто ставит деньги превыше всего. И в тот момент, когда я готов был отказаться от карьеры, чтобы спасти тебя, он понял, что я могу продолжать на него работать. — С меня было довольно. Он предложил мне «вылечить» Мино, в результате сделав вид, что я его погубила, но на самом деле всё-таки спасая этим? Просто он опрокинул на него более серьёзный груз, чем симпатия — он заставил его чувствовать себя виноватым, совершившим непоправимое. И для этого, разумеется, нужен был кто-то вроде меня, жалкий, честный, наивный, пострадавший. Тогда, выходит, и с Тэяном это было не притворство, что он хотел вернуть его совесть? Несмотря на то, что меня переполняло разнообразие чувств, и мне было нелегко покинуть Мино, я открыла дверцу и стала выходить. — Даша, куда ты? — вылез он следом. — Теперь и я хочу поговорить с этим человеком, — оповестила я и упрямо пошагала к машине Тэяна, где он ждал меня. — Ты сейчас живёшь у Тэяна? — поинтересовался вслед Мино. — Даша, я… — Возможно, мы ещё встретимся! — махнула я ему и опустилась на переднее пассажирское. — Отвези меня к Джиёну, — заявила я так решительно, что мужчина сразу же взялся за ключ в замке зажигания, только после этого остановившись. — Зачем? Что ты хочешь ему сказать? — Я хочу спросить кое-что. Не бойся, я не собираюсь выдавать ни тебя, ни Зико, никого. Хотя, он наверняка и так всё без нас знает, каждый наш шаг. У меня просто есть вопрос к нему. — Может, не стоит? — Я думала, что ты доверился ему, сказавшему, что он не причинит мне зла. Разве не так? Чего же ты боишься? — Тэян пожал плечами, положив локоть на опущенное стекло. — Я не сомневаюсь в его справедливости и правильности по отношению к своим людям, но что касается женщин… Я не знаю, Даша, правда, не знаю, что он может думать о тебе на самом деле. Я не хочу везти тебя к нему. — Отвези, — мой тон всё меньше был похож на тот, который потерпит возражения. — Или я съезжу к нему с Сынри, когда он вернётся. — Я не знаю, дома ли он сейчас… — Позвони ему, — как ребенку, напомнила я, хотя поняла, что это глупая уловка. — У тебя есть телефон — узнай. — Тэян вынуждено достал мобильный и набрал своего босса, или друга, каковым он его считал. Мне были слышны гудки, но когда прозвучал голос, то слов было не разобрать. — Привет, не отвлекаю? Что-то вроде того, — ответил на некую фразу Тэян. — С тобой кое-кто хочет поговорить. Даша. Она хотела встретиться… привезти? Где ты находишься? Понятно. Хорошо. Скоро будем. — Он положил трубку. — Вот видишь, ничего трудного, — уставилась я в лобовое стекло, настраиваясь на серьёзный разговор. Не хотелось бы его провалить, как тогда в клубе. — Трудного ничего, но и хорошего тоже, — вздохнул Тэян, повернув, наконец, ключ. Через Букит-Мерах, мы приехали в Центральный район, фешенебельный, где кипела самая жизнь, где билось сердце Сингапура. Именно здесь стоял знаменитый на весь мир отель Марина Бей Сэндс, в котором я потеряла свою честь, а с ней и часть себя, возможно даже, часть своей души, если не всю её… не хотелось верить, что так и получилось. После всего услышанного сегодня, я настолько запуталась, настолько не понимала себя и Джиёна, что дальше точно некуда. Я так думала уже не впервые, кажется. Сколько раз я уже подозревала, что хуже не будет, но хуже было! Совсем недавно я думала, что вот-вот сойду с ума от недопонимания, но что тогда говорить о нынешнем моём состоянии? Тэян подвез меня, припарковавшись там, где нашлось место, и проводил к скромному с виду ресторану под названием «No signboard seafood», которое мой изучаемый только английский не позволил перевести с адекватным смыслом. Одно ясно — тут подавали главным образом морепродукты. Скособоченное, как борт корабля, здание находилось на набережной, на другом берегу, справа, располагался известный символ города-государства — Мерлион, морской лев, едва отсюда видный, как белый столбец, изрыгающий поток воды. Как колонка в моей деревне, из которой наполняли ведра, только та была синей. Слева возвышалась громада Марины Бей, три вышки, соединенные на крышах общей площадкой с бассейном на самом краю. В заведениях, что находились в центральных кварталах, тем более с видами на реку или пролив, один какой-нибудь краб стоил две сотни долларов, но я давно осознала, что люди, к которым я попала, денег не считают. Мы с Тэяном вошли в тень помещения. Сновали туда-сюда официанты, мелодично позвякивала дорогая посуда, воздух показался очень прохладным по сравнению с уличным зноем. Перепады температуры снаружи и внутри были не очень приятным явлением в Сингапуре, то и дело казалось, что тебя переворачивают на сковородке ада, где ты то припекаешься, то охлаждаешься. Сквозь пышное растение, отделявшее часть зала, дальний его угол, я нашла глазами Джиёна и, тронув руку Тэяна, чтобы обратить его внимание туда, направилась к тому, кого искала. Путь мне перегородил мужчина в костюме охранника. — Туда нельзя, — сообщил он на английском. Джиён заметил нас. — Всё в порядке! Пропустите, — попросил глава мафии на том же языке. Подождав, когда мужчина отойдёт, я продолжила путь. Дракон обедал с двумя неизвестными мне азиатами. Я почти не взглянула на них, обратившись сразу же к нему: — Можем мы поговорить наедине? — Джиён улыбался, щурясь так солнечно, что хотелось двинуть ему в глаз. — Наедине? Неужели я дождался того, что тебе захотелось уединиться с кем-то, кроме Иисуса и евангелистов? — он заговорил на корейском, и азиаты, видимо китайцы, нас не понимали. — Если хочешь, можем и тут поговорить, — отступила я от первоначальной просьбы. Мне было не принципиально, просто хотелось более спокойной и безлюдной обстановки. Джиён поднялся. — Идём, — развернулся он и пошёл вглубь, не дожидаясь меня. Я замешкалась на пару секунд, бросив Тэяну: — Я скоро вернусь, подожди.

Догнав Джиёна, я молча поднялась за ним на второй этаж, где мы остановились прямо в тихом коридоре, не заходя ни в какие кабинеты и комнаты. В углу стояла урна, стилизованная под высокую вазу, а над ней красовалась вытяжка. Дракон достал сигареты и принялся закуривать.

— Слушаю тебя, — разрешил он мне начать. Я растерялась почти так же, как в клубе, хотя он даже не смотрел на меня: на зажигалку, огонёк, свои пальцы, но не на меня. Соберись, Даша, соберись! — Что тебе от меня нужно? — резко, резче, чем хотела, задала я вопрос. — А что ты можешь мне дать? — По-моему, похожий диалог когда-то был у нас. — Хорошо. Зачем я тебе? — перефразировала я. — Думаю, ты уже сама догадалась. — Неужели я просто оружие в твоих руках? Ты не забавлялся со мной, и не собирался забирать мою душу, пока я жила у тебя. Ты присматривался, насколько велики мои возможности, и сколько из меня можно выжать, чтобы… не знаю, чтобы что! — Я не могла сказать, что знаю уже и о Мино. С Тэяном-то наверняка всё было понятно, скрывать нечего. Джиён вывел его на полные откровения и, похоже, Тэян уже ничего от него скрывать не будет, разве что меня, если тот вновь покусится на мою сохранность. — Чтобы сделать из дерьма вокруг людей получше? — ухмыльнулся он. Я почувствовала укол под сердцем. Это не может быть правдой! Не станет Дракон этим заниматься, он же Дьявол! Он чудовище! — Меня ты не проведёшь… Ты бесчувственный и жестокий человек, для тебя нет ничего святого! — Для меня — да, но я не хочу, чтобы меня окружали такие же, — пожал он плечами, медленно и в удовольствие затягиваясь сигаретой. — Ты же видела, я даже спать предпочитаю на белоснежном, как же я могу ежедневно терпеть вокруг себя всякую гниду, падлу и продажную сволочь? — Хватит врать и обманывать! — Я хоть раз обманул тебя? — распахнул он глаза шире, будто их потревожил дым, заклубившийся кверху. Оставив на мгновение сигарету в зубах, он пятерней заправил назад волосы, при этом звякнув толстыми серебряными браслетами. Потом вновь двумя пальцами, как щипцами, сигарету вытащил. — Я сказал, что хочу исцелить Мино от цинизма, и что же? — он испытывающе на меня воззрился. — И что же? — повторила я, не собираясь прокалываться. — Брось, ты бы не прилетела сюда, если бы не встретила его и не поговорила. — Чертова всевидящая скотина! Где твой третий глаз, который я хочу вырвать и засунуть тебе в задницу?! — Он до сих пор производит на тебя сильное впечатление, да? Но всё вышло, как мы и хотели. Знаешь, он буквально бесплатно готов на меня работать. Деньги кажутся ему теперь дешевыми, а вот люди — нет. — И что дальше? — не зная, есть ли уже какой-то смысл в моих словах, или он наперед их читает, спросила я. — Я выполнила свою миссию? — Только не скажи, что она тебе была неприятной, — хохотнул Джиён, докуривая. — Не ты ли поражалась жестокости и бездушности мужчин? Так радуйся, Тэян, без моих приказов и нравоучений, самостоятельно бросился тебя спасать, Мино забыл свою меркантильность… Жестокость и корысть, убийства и деньги. Ты этому была не рада в Сингапуре, да? Подожди-подожди, было ещё третье. Похоть и отсутствие любви, — Джиён смущенно улыбнулся. — Значит, миссия недовыполнена. Тебе придётся преодолеть самое сложное. — Сынри, — назвала я вслух имя. — Да, по-моему, он не склонен к чувствам. Даже не знаю, справишься ли ты… — Почему я должна это делать? — тяжело задышала я. — Именно поэтому предыдущее ты делала, не догадываясь об этом. Слишком много вопросов, слишком трудно убедить тебя в необходимости чего-либо. Но мне хотелось, чтобы за третье дело ты взялась добровольно. — Пробудить в Сынри любовь? — не верила я в то, что это придумано Джиёном, мужчиной, который не верит в её существование и отрицает её нужность в принципе. — Не только. Я хочу его в свою команду, приведи его в драконы. — Это уже больше похоже на правду. — Каким образом? — Разве влюбленного мужчину трудно уговорить женщине, которую он любит? — Так вот зачем любовь… снова изысканные средства для достижения власти и проверки своего всемогущества? — Мы обменялись с Джиёном взглядами, которые нельзя было назвать холодными. Я взращивала и лелеяла свою ненависть к нему, и сейчас, пока была возможность что-то высказать, выговорить, обвинить в чем-то, я никак не могла собрать урожай и ткнуть чем-то. В чем конкретно мне сейчас обвинить Джиёна? В том, что он знатно поиграл с моими нервами? Ради того, чтобы вышибить из Мино и Тэяна бесчеловечность. Равновесный ли был обмен? — А если я не соглашусь? Если я не буду соблазнять Сынри и толкать его под твоё руководство? — Твоё право, — пожал Джиён плечами. — Сейчас он тобой распоряжается, вот и разбирайтесь сами, как вам дальше быть, если он тебя не полюбит… — Попахивает безысходностью. Это её ты назвал добровольным выполнением третьего задания? — Дракон улыбнулся, как мальчишка-хулиган, пойманный с поличным. Вот мерзавец! Бычок полетел в урну, потушенный о металлическую верхушку. — А что будет потом, если всё получится? Если я соглашусь, и Сынри станет драконом? — Всё зависит от того, чего ты будешь хотеть на тот момент. Я тебя больше не держу, стало быть, от Сынри ты сможешь добиться и возвращения в Россию, и чего ещё твоя душа пожелает. — Перспективы манящие. Неужели я снова поддамся Джиёну и войду с ним в сговор? Неужели жизнь меня до сих пор ничему не научила? Неужели мне мало как минимум двух нечестно завершенных сделок, которые сегодня вдруг оказались честными, хоть и выполненными совсем не так, как было оговорено изначально. Если у Джиёна каждый итог — не конечный, то кто может гарантировать, что после выполнения этой задачи, меня не ждёт очередной сюрприз? Причем неприятный. — А… если Сынри нужен и тебе, я смогу рассчитывать на твою помощь? — В чем? — изобразил удивление Джиён, сунув руки в карманы и сведя свои худощавые плечи. Больше двадцати пяти лет и не дать, хотя сегодня он был не в шортах, а белых летних брюках. — Научить строить глазки, катать мужикам по ушам и искусно кувыркаться в постели? Извини, я сам в этом не мастер. Лучше поспрашивай путан в борделе Тэяна. — Дракон собрался уходить, сделав шаг в сторону. — Джиён! — остановила я его. — Ты сказал, что ни разу не обманывал меня. — Да, я так сказал, — не стал он отрицать с серьёзным видом. Я посмотрела ему в хитрые глаза. — Но кое в чем ты меня всё же обманул. — Неужели? — достал он одну кисть из кармана, и потер щеку. — Я была средством. Ты использовал меня ради других. Но утверждал, что хочешь именно меня. — Джиён выслушал это и, когда слова осели, как иней на ветки, обдав нас холодком, он подошёл ко мне, подняв снова свою руку и тронув теперь мою щеку. — Ты не хочешь меня, — попыталась я отступить, но уперлась спиной в стену. Коридор был узким. И ладонь осталась на моём лице, чуть сползшая к подбородку. — Тебе от этого досадно? — Как и от всякой лжи. Не больше. — Джиён понимающе кивнул. Вторая рука привычно звякала в кармане телефоном, ключами, зажигалкой. Развернув пальцы, он их тыльной стороной откинул назад мои волосы, и ещё раз погладил щеку. — Знаешь, у нас в Корее называют вас, девушек с запада, особенно русских, белыми лошадками. — Я в курсе, даже Сынри как-то прилепил ко мне этот эпитет. — Но я надеюсь, что их не убивает капля никотина. — Не успела я вдуматься в его слова, как его губы оказались на моих. И первое же, что я ощутила — вкус табака, крепкий, горчащий и дымный, нет, не будто мне на губы высыпали пепел, а словно в меня вошёл аромат чего-то сладко-прожжёного, как разогретый на костре глинтвейн. Уста, которые завладели моими, имели привкус дорогих сигарет, но главным их вкусом было что-то сладкое, что-то, от чего я оторвала его на первом этаже, даже не посмотрев в тарелку. Ладонь зашла мне за голову и притиснула к себе плотнее, хотя я забыла, что должна делать, и даже не подумала отбиваться. Мои руки просто повисли, не понимающие, что происходит. Пока приходило осознание совершаемого, Джиён успел так втянуть меня в поцелуй, прижав к стенке, что мои колени задрожали. Я так и не смогла отпихнуть его или хотя бы коснуться, а его вторая рука так и пребывала лениво в кармане. Меня охватила тряска, вне зависимости от того, как меня целовали — я растерялась совершенно, — но от того, кто меня целовал. Дракон. Квон Джиён. Гроза Сингапура, перед которым кланяются и распинаются. Тот, кого я считала нечистой силой, и боялась, как огня. Он целовал меня, обхватывая своими губами мои, и проводя между ними языком. Когда он оторвался, я дрожала, как срывающийся лист на ветру. Он не отвел своих глаз от моих, пока не отошёл достаточно, к лестнице, по которой мы поднялись. Лишь перед ней коварно улыбнувшись, он повел бровью и развернулся спиной. Свободная рука его согнулась в локте и поднялась, выставив указательный палец вверх. — Я ни разу не обманул тебя, Даша. Ни разу.