Мания приличия

Не заканчивая и заканчивая

Приотстав намеренно на минуту, я показалась на верхней ступеньке лестницы, когда Джиён уже здоровался с Мино, пожимая ему ладонь. Тот заметил движение и поднял лицо, увидев меня и выразив изумление распахнувшимися глазами, взлетевшими вверх бровями. Сколько ночей мне мерещились эти магические черные брови, которые выражают столько всего, и одновременно с тем ничего конкретного. В голове моей зазвучала строчка из старой песни на стихи Леонида Дербенёва: «Я смотрела в лицо красоты несравненной, и бесцветным и плоским вдруг сделался ты…». Всё было не настолько плохо, но именно этот процесс настиг меня безвозвратно. Я понимала, что Мино красив, прекрасен, шикарен и по всем параметрам приближен к эталону мужчины, но мне стало на это ровно. Моё дыхание не участилось, сердце не замерло. Я спокойно смотрела на молодого человека, смутно вспоминая, что между нами произошло. Память, если честно, подводила в связи с количеством выпитого в большей степени, нежели потому, что мне совсем уж было безразлично. Нет, я не настолько ещё механически относилась к смене партнёров в постели, но сквозь пелену алкоголя нюансы малость затёрлись и не просматривались.

— Даша? — прошептал, наконец, Мино. — Привет! — Я пошла вниз, чтобы не дать Дракону вмешаться, хотя тот не выглядел желающим это делать, и тоже повернулся ко мне, ожидая припасённые разъяснения по поводу моего нахождения в его доме. Хотя до удара Сынри у меня был другой сценарий, теперь я решила воспользоваться этим, повернув живописью синяка лицо к прибывшему. — Я немного разозлила новобрачного, и мне пришлось убежать из дома в поисках спасения. Джиён согласился принять меня на пару дней. — Какая необычайная доброта… — Мино покосился на Дракона, явно находясь в растерянности. — Вот такой я иногда бываю альтруистичный, — развёл руками мужчина, не моргнув и глазом. — Странно, что ты решила, что здесь будешь в безопасности, — заметил Мино. И в этом он был прав, по всем показателям и по опыту, я должна была избегать и этого места, и его владельца. Но жизнь… понимаете, она не имеет логики, как бы ею не кичился Джиён, как фактом. Допустим, висит маятник. Если его толкнуть — он начнёт качаться. По всем законам сил, энергии, притяжения иначе на Земле быть не может. Люди ждут такой же предсказуемости во всём, так было бы ясно и просто. Но что бывает, если толкать людей? Один из ста, возможно, как маятник, качнётся и встанет на место. Другой толкнёт в ответ вас. Третий вас обматерит, четвёртый заплачет, пятый напишет на вас жалобу, шестой не сдвинется и с места, потому что слишком крупный, седьмой засмеётся, восьмой из-за неуверенности в себе извинится сам, девятый упадёт, десятый пойдёт домой и застрелится, потому что лёгкий толчок будет последней каплей в череде тяжёлых событий недели: его бросила жена, уволили с работы, друг разбился на машине, а тут ещё и беспардонно толкнули. И вы никогда не узнаете, что послужили причиной самоубийства сломленного человека. Так вот, мы назовём логичным поведение того из десяти, который поступит точно так же, как поступили бы мы на его месте. И меня поняла бы та, кто, прожив эти десять месяцев моей судьбой, поступила бы так же, а те, что перерезали бы Джиёну горло или отдались бы Сынри на первой неделе в борделе, или уступили бы Тэяну, или всё-таки наложили на себя руки каким-либо образом, те никогда меня не поймут. Если не будут обладать свойством Джиёна — логикой более широкой, чем своя собственная. Он умел определять закономерности, раз и навсегда уяснив, что все люди разные, и таких, как он, скорее всего, больше не бывает. Поэтому каждого он определял индивидуально, и не прогадывал, добившись вот таких высот. — Если меня не защитит король Сингапура, то кто вообще сможет это сделать? — улыбнулась я. — Так, ладно, поболтаете потом, мне надо дела с Мино обсудить, — прервал нас Джиён так гармонично, что никогда и никто бы не догадался, что что-то здесь задумано, что парня пригласили по какой-то ещё причине. Дракон думал о делах, говорил о них, по всему виду замечалось, что ничто иное ему неважно, неинтересно, что я мимо проходящий предмет интерьера, который отвлекает от чего-то существенного. Он указал Мино рукой на террасу, и они привычно ушли туда, закрывшись звуконепроницаемой стеклянной дверью. Я опустилась на ближайшее кресло, с которого можно было диагонально смотреть на двух болтающих мужчин, не слыша сути их диалога. Ступни мои от волнения стали выбивать ритм по полу. Не было ощущения силы, не было ощущения собранности, чтобы провернуть задуманное, как решиться, с чего начать? Я считала частичную месть Джиёну необходимой, потому что спустить ему с рук совсем всё — ему же во вред. Почему я выбрала такой способ? Потому что влияние на другие сферы его жизни — это попытка привести к краху его империю, а крах для него равен смерти. Если я развалю его отлаженные и отточенные криминальные схемы, то он погибнет, а мне не нужен мёртвый Дракон. Я хочу его помучить, ведь и он мучил меня всегда только так, чтобы я осталась невредимой. Он ломал меня изнутри, и я тоже хочу его хоть немного поломать. Удастся ли? Я когда-то сказала Джиёну, что любовь для него равна вечной памяти, но если мы расстанемся вот так, мирно и дружелюбно, без боли, которая въелась бы ему в голову, он сможет забыть. Не вообще — склерозом он не страдает, — а как чувство, он отпустит, оставив картинку и информацию. Джиён очень сильный человек, год-два и от его привязанности ко мне ничего не останется, он не будет страдать, пока ещё не научился страдать в разлуке, грустить и горевать, да и жизнь у него не такая, чтобы предоставить ему возможность плакать и скучать. Ему нужно оставлять что-то нерешённое и недополученное, только тогда он будет крутить это в голове, вспоминать и хотеть продолжения, и вот тогда это превратится в любовь. Сам же Джиён когда-то сказал мне, обучая приручению Сынри: «Хочешь, чтобы мужчина полюбил тебя — заставь о себе постоянно думать». Дверца отодвинулась, и Джиён посмотрел на меня, кивнув в сторону кухни. — Принеси нам чего-нибудь выпить, хорошо? — Я поднялась, пойдя исполнять просьбу. Раньше он не добавил бы в конце это «хорошо?», «ладно?». Раньше это были приказы, но видимо что-то в моём внешнем виде перестало демонстрировать покорность и согласие подчиняться. На кухне я вспомнила, какой кофе любит Мино, и приготовила ему его, а Джиёну налила чая со льдом. Хоть и наступил вечер, всё равно было ещё достаточно жарко. Поставив чашки на поднос, я пошла на террасу и появилась там в разгар какого-то обсуждения, потому что оба синхронно замолкли. Мино выглядел напряженным, Дракон улыбался, и это несколько пугало, потому что улыбался он чаще тогда, когда хотел убивать, или когда ему было плевать на кого-либо. Впрочем, не всегда его веселье было поддельным, и в этот момент я не могла разгадать усмешки Моны Лизы. — Спасибо, — поблагодарил меня Джиён, взглядом провожая прочь, чтобы не мешала что-то довыяснить. Я вышла в зал опять, усевшись на прежнее место. Поступит ли он коварно, предупредив обо всём Мино? Испортит ли мой план? Я не могла гарантировать, что отныне Дракон перестал играть со мной и будет во всём честен, ведь его прямота, его расслабившийся разум отменились с тем рассветом, он предупреждал, что дальше всё снова будет, как всегда, разве что он не станет причинять мне зла. Я долго думала обо всём подряд, пока они не вышли ко мне, один выглаженный и бессменно утончённый, другой слегка растрепанный, будничный, с телефонной трубкой у уха. — Да, да, хорошо, я скоро буду. — Не знаю, имитировал он звонок или нет, но мы договорились, что он сделает вид, что ушёл и зайдёт по запасной лестнице, через которую окажется на том самом балконе с обзором спальни. Джиён сунул мобильный в карман. — Мне нужно отъехать, я убегаю. Даша, закроешься потом за Мино. Он унесся так стремительно и естественно, что мы, двое оставшихся, только и успели посмотреть в его спину и переглянуться. Несколько секунд держалась вежливая тишина, сопровождающая почтение к уходу хозяина дома. Мино спустился с небольшого возвышения, которое вело на террасу, приближаясь ко мне. Я опомнилась, ради чего приехала и организовывала это всё, и поднялась с кресла ему навстречу, чтобы удобнее было нечаянно обняться, поцеловаться, коснуться друг друга… — Джиён сказал, что Сынри ударил тебя за измену? — спросил Мино, остановившись на расстоянии, соблюдающем наши личные пространства. — Ты ему всё рассказала? — Я сказала, что переспала с другим, но с кем — не говорила. Я не хочу тебе портить ни с кем отношения, поэтому и Джиёну не сказала о том, что произошло. — Я с Сынри, в общем-то, никогда не имел никаких дел и отношений, поэтому без разницы, что касается Джиёна… — Мино прислонился плечом к книжному шкафу, у которого стоял. — Я ухожу из драконов. — Едва не ахнув вслух, я мотнула головой, убеждаясь, что не ослышалась. — Ты? Уходишь из драконов? — Да, прекращаю работать на Джиёна. Для этого и приехал. Решить этот вопрос. — Но разве так можно? Разве отпускают из таких кругов… — Отпускают, — загадочной улыбкой чуть набок сверкнул молодой человек. — Если есть свои козыри. — И Джиён разрешил тебе оставить преступный мир? — Да, только что. Я хочу уехать из Сингапура через месяц-два, когда завершу все дела, чтобы не бросать всё впопыхах. Если бы мы сегодня не столкнулись, я бы сам потом попробовал найти тебя и попрощаться. — Но… почему? Что изменилось? — Я уже вообще забыла о том, для чего он мне нужен был этим вечером. Мино больше не дракон! Это была изумительная новость. — Как ты пришёл к этому решению? Парень задумался, отойдя от шкафа. Сунув руки в карманы, он хмуро обошёл меня, медленно измерив паркет ботинками, после чего сел на пятую ступеньку лестницы. Я развернулась и, положив руки на край перил, опустила на них подбородок. — Я уже несколько месяцев думал об этом всём. Когда я начал встречаться с Миной, мне показалось, что смогу продолжать всё, двигаться к намеченным целям, гнаться за деньгами… Я не буду говорить, что перехотел денег и богатства, но я ощутил, что есть вещи, которые не хочу и не могу испытывать, добиваясь власти и состояния. Это моя жизнь, чёрт возьми, она одна, и она становится какой-то грязной и скверной, потому что я занят только подсчётом выгоды и созданием видимости, чтобы когда-нибудь приобрести другую реальность. Производить впечатление, лицемерить, прислуживать, подстраиваться. Я не был так помешан на этом до тех пор, пока от меня не ушла предыдущая девушка, к миллионеру. Я очень любил её, долго и предано. — Мино не смотрел на меня, зафиксировав взор на наручных часах и вертя их браслет пальцами. — Её поступок, её измены были для меня настоящим ударом, шоком. Смириться было трудно, все ценности переосмыслились, мне не хотелось ничего, кроме как быть тем, к кому уйдут, а не от кого, при этом мне не хотелось больше ничего чувствовать, ни любви, ни жалости. Я восхищался и восхищаюсь Джиёном, я хотел быть таким же, но… я стараюсь быть таким, а он такой и есть, и ему для этого ничего делать не надо. Сколько времени ещё мне нужно было исправлять и зажимать себя, когда я не таков? Нет, достаточно. Мы познакомились с Миной, и она мне понравилась, да. Я прекратил ездить к шлюхам, потому что не в моей природе мотаться по разным женщинам, когда есть одна. Но в Сингапуре так принято, и я так делал. Это круто среди тех мужчин, которые тут правят бал, и я так делал. И вот появилась ты… и мы переспали. — Он посмотрел на меня теперь, исподлобья. Щёки мои вспыхнули. — Ты ещё прошлым летом стала развеивать пелену мрака, показывая, что есть надежда на что-то лучшее, что можно быть искренними, самими собой. А после недавней ночи я осознал, что встречаюсь не с той, которой надо. Если я смог изменить Мине, значит, не люблю её, а зачем мне тратить жизнь на человека, с которым я не ощущаю себя полностью счастливым? — Мино выдержал паузу, и тише произнёс: — Мы с ней расстались позавчера. И теперь меня наверняка здесь ничего не держит. Я опустилась на ступеньку рядом с ним, ушам своим не веря и не представляя, что когда перестала пытаться образумить этого парня, в нём произошёл добровольный переворот. Мы словно поменялись местами с ним, год назад всё было наоборот; Мино был согласен переспать со мной без лишних привязанностей, а я не в силах была представить себя в постели с тем, кого не люблю. И вот, теперь я хотела затащить его в кровать для того, чтобы показать кое-кому со стороны, каково это — секс без любви, а Мино принципиально отказывался даже от отношений, если в них не чувствовалась абсолютная искренность. Я осторожно взяла его за руку, или скорее просто накрыла своей, жестом поддержки и понимания. — Ты полюбил кого-то? — Нет, но я хочу. Хочу полюбить, а не бегать от одной к другой в поисках мимолётных удовольствий. В моей жизни этого было достаточно, одноразового секса, коротких романов, проституток. — Мино улыбнулся мне, сжав мою ладонь. — Ты ведь тоже ко мне не испытываешь то, ради чего нам стоило бы быть вместе, я прав? — Я лишь молча кивнула, не в состоянии произнести то, что было истиной. Чувства, которые, возможно, поддерживали мою жизнь в Сингапуре, та любовь к Мино, которая была лучом света в тёмном царстве, она прошла, остыла. Я была ему признательна, благодарна, он мне нравился, и я хотела бы остаться с ним друзьями, но ничего большего. Я не потащу его на второй этаж, чтобы эпатировать Дракона. Кажется, я и так кое-чего лишила Джиёна — хорошего человека в его банде. — И куда ты потом? Вернёшься в Южную Корею? — Нет, пока думаю уехать в Китай. — В Китай? Неожиданно. — Да нет, всё вполне предсказуемо. С ним связана часть моего прошлого. — Мино не стал углубляться и витиевато пожал плечами. — Во многом благодаря ему я спокойно ухожу от Джиёна, иначе свободы бы не увидел. — У тебя там покровители? — Что-то типа этого. Я вроде как гарант дружбы Джиёна с одним мафиозным кланом из Шаньси. Но там мне не придётся руководить поставками несчастных девственниц со всех концов земли. — Он облизнул пересохшие губы, виновато глянув на меня. — Не хочу больше участвовать в том, что ломает судьбы, подобно тому, как это произошло с тобой. Я способен делать фальшивые документы и проводить какие-то мошеннические операции, но видеть результаты вот такого рода преступлений — нет. То есть, конечно, я могу брать волю в кулак и хладнокровно относиться к жестоким вещам, но это всё портит и мою жизнь тоже. — Твоё отсутствие ничего не изменит, на твоё место просто придёт другой. — Я знаю. Джиён даже уже нашёл замену, более терпимого к разврату и беспринципности парня, чей отец ведёт бизнес с Джиёном. Пускай, а я ухожу. — Словно в подтверждение своих заявлений, Мино поднялся. — Не имею представления, как искупить перед тобой вину за то, что нашёл тебя среди тысяч претенденток на похищение… — Забудем, — отмахнулась я, почему-то ощущая слёзы. — На моём месте тоже оказалась бы другая, но, кажется, со мной всё не так плохо, как могло бы быть с той самой другой. — Возможно. Но если ты, несмотря ни на что, сумеешь быть счастливой, и не разуверишься в том, что мир этот прекрасен, я буду считать, что прощён, договорились? — Я подтянулась на протянутой мне руке и встала рядом с ним. — Я постараюсь. — Немного иными словами, того же самого желал мне всегда Тэян, чтобы я оставалась самой собой, не изменяла своим принципам, не сгибалась и не сдавалась. Мы оказались совсем близко, плечом к плечу, глаза в глаза. Как желанны мне раньше были такие моменты! Сейчас же возникла заминка, я суетливо опустила взор, но Мино вернул его к себе, взяв мою кисть. — Я поцелую тебя? На прощание. — Дыхание замерло, из головы всё вылетело. Поцелуй? — Да, — шепотом разрешила я, и молодой человек наклонился к мои губам, коснувшись их. Ни один из нас не старался углубиться в это ощущение, остановившись в рамках романтики, где всё было красиво, нежно и временно. Но размыкать поцелуй быстро тоже не хотелось, что-то в глубине меня говорило, что это последний раз, что это настоящее прощание, и пути наши с Мино уже никогда не пересекутся. Посторонний шорох заставил его закончить поцелуй первым, он повернул лицо вверх, на источник звука. — Это Гахо и Джоли, — быстрее объяснила я, вслед за ним посмотрев туда же, но ничего и никого не увидев. — Бегают там, наверное. — Да, наверное, — уже забыв о потревожившем звуке, двинулся он к двери. Я пошла за ним и, когда он обернулся по ту сторону порога, чтобы ещё раз улыбнуться и махнуть мне, я застыла, включив всё своё самообладание, чтобы не заплакать и закрыться за ним. Прислонившись спиной к двери, я сомкнула веки и выдохнула. Он ушёл. У него будет другая жизнь. Лучше ли прежней? Станет ли счастливым он? Как я узнаю об этом в будущем? И надо ли мне это знать? Почему мой план не удался, и следовало ли попытаться его исполнить как-то по-другому? Я вспомнила об этом, когда окончательно отошла от встречи с Мино, двинувшись к лестнице и начав подниматься. Воспринять ли неудачу как то, что этого и не должно было быть? Или как то, что воля Дракона снова преобладает, и раз он не хотел этого, то ничего и не случилось?

Я дошла до его спальни и, открыв дверь, увидела его лежавшим на заправленной кровати и курящим, будто не на балконе он должен был затаиться, в ожидании специфического показа.

— Ты знал, что ничего не получится? — Подозревал. — Клуб дыма вырвался между милых, но упрямых губ, возносясь к потолку. — Подозрения не создают такую уверенность. — Опустившись на постель, я оказалась спиной к Джиёну и оперлась локтями на коленки. Никак не пойму по своему настроению, рада я или нет тому, что всё сорвалось? — Ты сказал ему что-нибудь такое, что привело к такому результату? — Даже не знаю, что можно посчитать за таковое? Вопросы «как жизнь?» или «хочешь чего-нибудь выпить?», — Джиён хмыкнул, радость отражалась в его голосе, ликование. — Или, может, проблема в том, что вы и так уже спали? — Я резко обернулась, шокированная тем, что Дракон узнал, что… — Кто сказал тебе? Мино? — Да брось, ты думаешь, мне трудно навести справки, где и с кем ты была в ночь перед свадьбой? — Я отвернулась, спрятав лицо в ладонях и склонившись над коленями. — Ты расстроена, что я узнал? — Не знаю, ещё не поняла. — Как тебе новость о том, что он больше на меня не работает? — Этому я однозначно рада. Это ты тут шумел? — Нет, Гахо и Джоли бегали, наверное. — Кроме всего, он ещё и слышал большую часть того, о чем мы говорили! — Я мог бы не отпускать его вопреки всем его связям, но мне не хочется постоянно жать руку, которая тебя везде лапала… — Ты же не ревнивый? — … по этому же принципу я отпустил Сынри. — Ты просто наглый обманщик. — Выпрямив спину, я всё равно не оглядывалась на него, бегая глазами по корешкам книг на полке передо мной. Сплошная философия, исторические трактаты, Достоевский на корейском! — Тебе всё равно, кто и где меня лапал, и я теперь даже не увижу твою реакцию на это. — Хочешь посмотреть мою реакцию на то, как я сам тебя лапаю? — Это я уже видела. — И что — всё? Одно и то же дважды не смотришь? — Будто ты сам не такой, будто тебе не приедается всё с первого раза. — Упав на спину, я подтянулась к Джиёну и, положив свою голову рядом с его на подушку, отняла у него чуть-чуть недокуренную сигарету и сделала последнюю тяжку, устало закрыв глаза. — Господи, никогда, никогда так не делай! — театрально яростно воскликнул он и, приподнявшись, дотянулся до пачки и вытащил новую сигарету. — Это отвратительная привычка, давай мужикам кончать, Даша! Это всё равно, что съесть последнюю картофелину-фри с тарелки, придётся есть вторую порцию! Всё равно, что допить последний глоток в бокале, чёрт, нельзя так делать, нельзя! — Он вновь закурил и, задымив, лёг обратно и успокоился. — Может, мне это и нужно было? Чтобы ты не кончил? — Я скользнула рукой по нему вниз, но он поймал её на своём животе. Мои пальцы заскребли по его майке, задирая её и обнажая участок кожи. — Я могу пойти и передёрнуть. Это нетрудно. — Насупившись, я легла на бок, уставившись на него. — Мои планы по отношению к тебе бесполезны, да? Ты сделаешь по-своему. Я никак не могу на тебя повлиять. — Специально — вряд ли, косвенно — возможно. Зато смотри, на скольких ты смогла оказать влияние! Ты же добилась всего, чего хотела. Тэян полон милосердия, Мино бежит от карьеризма, Сынри сбежал от шлюх и заперся в гостинице. — И только тебя никак не вылечить. — А было от чего? — посмотрел он мне в глаза. Я наспех стала соображать, что-то одно, что-то самое яркое из его недостатков, что-то плохое, что-то безнадёжное, что его портит. Что же это? Эгоизм? Но его забота о Сынхёне и даже о своих людях, которых он по-настоящему ценит, говорит другое. В самом деле, он самый здравомыслящий человек из всех, каких я знала, даже когда кажется, что он злой гений или сумасшедшее зло. Он всё прекрасно понимает, и на него не надо влиять, потому что он и без меня знает, где надо остановиться, где надо отказаться, а где согласиться. Излечить его от неумения любить? Если он полюбил меня, значит, умел это всегда, просто не хотел, или не имел возможности. Да и сейчас не имеет, а потому было разумно не поддаваться страстям. Зачем, если они не жизнеспособны? — Не задавай мне тупиковых вопросов, — уткнулась я в его плечо, закинув на него ногу. Хочу сегодня ночевать здесь, и неважно, что фэн-шуй нарушен, и потоки сексуальной энергии якобы иссякли. — Ты же знаешь, я не против вообще молчать. Молчать и думать. — О чём? — Ты знаешь мои излюбленные темы. — О времени? — Вторая попытка. — О бессмысленности? — Угадала, сейчас я думаю о ней. — И что ты о ней думаешь? — Ничего хорошего. Она мне не нравится. — Джиён докурил и, стараясь не скинуть моей головы со своего плеча, дотянулся до пепельницы и потушил бычок. — В тот момент, когда в отчаянии осознаёшь, что без всего, что ты делаешь, этот мир прекрасно обойдётся, с некоторым утешением понимаешь, что все вокруг запросто обойдутся и без самого тебя. Одна бессмысленность оправдывает другую, замечаешь? А если всё вокруг не имеет смысла, то почему бы не совершаться любой ерунде? На этой закономерности, мне кажется, выстроена система нашего человеческого бытия. — Ты взрываешь мне мозг. — Это лучше, чем взрывать самолёт или жилой дом? — Лучше, продолжай. — Не хочу, это тоже бессмысленно. Давай лучше займёмся сексом? — А он разве не бессмысленен? — оперлась я на локоть, приподняв голову. Джиён развернулся ко мне и обнял, прижав к себе за талию. — Да, но всё-таки приятнее, чем болтовня. — Разве могут быть у тотально и однообразно бессмысленных вещей какие-то уровни и приоритеты? Если уж всё не имеет смысла, давай лежать и ничего не делать, пока не умрём. — Это скучно. — А есть ли смысл избавляться от скуки? — Дракон улыбнулся, надвинувшись на меня и завалив на лопатки. Я оказалась под ним, и его руки принялись задирать мой подол, пока его рот заткнул мой. Мы слились в табачном поцелуе, поскольку от нас обоих пахло куревом. Я обвила его плечи, подумывая, дать ему всё-таки кончить или нет? Вообще, в окончании чего угодно содержалась какая-то имманентная тоска, если не подразумевать за этим сразу же начало чего-то другого, но мало кто знает точно, что начнётся и что будет после того, как мы распростимся с чем-либо. В этот момент зазвонил мой мобильный, и я замерла, отвлекшись от поцелуя. Джиён тоже повернул голову, прислушавшись и ощутив, как вибрирует телефон в кармане моего платья под ним. — Ну его нафиг? — предложил Дракон, не слезая с меня. — Нет, это может быть связано с Сынри, я просила позвонить мне, если он вернётся домой. — Джи с неохотой приподнялся на вытянутых руках надо мной, чтобы я достала сотовый и подняла. На экране, как я и думала, высветился наш домашний номер. — Алло? — Даша, тут ваш водитель. Чего-то хочет. Твоё имя называет, — сообщила Хадича. Я вдумалась в сказанное, выходя из захватывавшего меня возбуждения. — Дай его сюда! — Послышались шорохи, пауза. Голос нашего шофера: — Госпожа Ли? — Да, что случилось? — Господин Сынри просил привезти вас к нему. — Куда? — В гостиницу, Марина Бэй Сэндс. — Я выдохнула. Он всё ещё там, а не забрался куда-нибудь в подозрительное место. Хорошо, что он не вызывает меня в бордель или на какую-нибудь уединённую пристань. — Прямо сейчас? — Да, велел вас сразу к нему доставить… — Я отлучилась ненадолго, так что… я поймаю такси и приеду сама, спасибо, что сказал. — А что делать мне? — Отдыхай, я всё объясню Сынри сама. — Положив трубку, я дёрнулась, приготовившись нестись к мужу, который непонятно чего желал от меня в столь поздний час. Но Джиён поймал меня за предплечье. — Даша! Куда ты? — Сынри хочет меня видеть. — Это не может подождать? — Мне интересно его выслушать. — Я хочу, чтобы ты осталась сейчас со мной. Пожалуйста, я позже тебя отвезу сам, если хочешь. — Его хватка на моей руке была сильной, но я, подумав мгновение, высвободила её, поднявшись и встав на ноги. Вот он шанс не поступить так, как хочется Джиёну. Я знала, что он возбуждён не меньше моего, и он действительно хочет меня сейчас, хочет заняться любовью и кончить. Нет, этого я ему снова не дам. Его рука, из которой я вырвала свою, осталась на весу, протянутой. Вот таким он и должен остаться, чтобы никогда не забыть меня, жаждущим, неудовлетворённым, с не дотянувшейся до желаемого рукой. — Я доберусь сама. Прости. — Даша! — послышалось вслед, и хотя меня разрывали чувства, хотя я сама мечтала остаться, не только на ночь, но неделю, годы, навсегда, я переступила через это всё и поспешила прочь. Если не уйду теперь, набравшись решимости, никогда уже не уйду.