Миссия: соблазнить ректора

Глава 39

Громница должна была начаться после всех занятий, вечером — в столовой. Я только удивлённо хмыкнула, на что друзья только пожали плечами: по задумке ректора Лестариса, бального помещения в ЗАЗЯЗ изначально не предполагалось вовсе, так что следовало радоваться тому, что есть.

— А-а-ах! — только и сказала, увидев меня, Шаэль. Сама она, выгнав предварительно возмущённо верещавшего Юса, пришла ко мне ещё до завтрака с добрым десятком платьев — за объективным мнением, какой наряд будет лучше надеть на Громницу. Ни я, ни Юс так и не поняли, почему примерку нельзя было устроить в общежитии для девочек, но отчего-то всем полюбилась именно наша с Юсом комната.

Так уж повелось.

Мне выбирать было не из чего, да и выбор свой я сделала ещё тогда, в Асветоне — судя по восторженным глазам Шаэль, не напрасно. Моё платье было вопиюще неприличным для юной благородной лады Тэйл, но для Ари Эрой — в самый раз. Больше всего мне нравился насыщенный фиалковый цвет ткани, в точности повторявший цвет подаренного Миаром комплекта нижнего белья. Верх — из ажурного гипюра, переходящий в соблазнительно скользящий по телу шёлк, при движении бесстыдно очерчивающий контуры тела.

Подруга пришла в неописуемый восторг, и её искреннее восхищение, с толикой личных сожалений, но начисто лишённое зависти, порождало во мне какое-то тёплое чувство с нотками радости, печали и нежности. Я честно пересмотрела все её наряды — слишком пышные и изобилующие мелкими деталями, какими-то бантиками, кружавчиками, пуговками и вышивками, они совершенно ей не шли. Кроме того, мечтающая превратиться в светлокожую блондинку, подруга выбирала преимущественно светлые оттенки ткани — голубое, бледно-зелёное, бледно-розовое… На мой взгляд, ей бы пошли яркие, сочные оттенки. В итоге мы остановились на платье цвета топлёного молока, от которого я решительно отцепила всё, что только можно было отцепить, настоятельно посоветовав Шаэль подкрасить только глаза и руководствоваться умеренностью. Сердитый и взъерошенный Юс всё это время мялся под дверью. «Рубашку погладь и почисти ботинки!» — строго сказала я, сосед буркнул что-то про «эти женщины!» — и я одобрительно потрепала его по плечу.

Юс вертелся рядом весь день, утверждая, что мы обязаны пойти вместе, чуть ли не держась за руки — и перед выходом я опять спровадила его в коридор, пригрозив связать, сунуть в рот кляп и оставить в комнате в виде бабочковой куколки до завтрашнего утра, если не угомонится. Оставшись, наконец, в одиночестве, я оделась и привела в порядок лицо и волосы, а потом устало присела на кровать и прикрыла глаза.

Мне не хватало времени и одиночества на осмысление происходящего. Вся эта история с ядами и воровством, наши отношения с Миаром, всё более непонятные, все более близкие и странные… Может быть, попросту не ходить на Громницу? Отсижусь здесь, в комнате, подумаю обо всём, Мрак с ним, с праздничным ужином. Или просто поплачу в подушку… Мне было о чём поплакать.

В дверь заскреблись.

— Ари…

— Ари!

— Ари?

— Ари?!

Я узнала голоса Шаэль, Юса и Ванды. Нет, в покое меня не оставят — а я ещё и Тарину с Кертоном по танцу обещала. Вряд ли забудут. Пришлось с внутренним вздохом открывать дверь и натягивать на лицо улыбку.

И всё же праздничная атмосфера окутала меня, подхватила и понесла, стоило мне только появиться в неузнаваемой столовой, которую теперь и столовой-то называть было кощунственно — зал полностью преобразился. Когда и как Миар это всё проделал, если ещё во время обеда всё было так, как всегда?! Во-первых, зал, и без того внушительных размеров, увеличился чуть ли не вдвое, и не только за счёт исчезновения столов и стульев. Пропала разделявшая «студенческий» и «преподавательский» отсеки стенка, оказавшаяся на деле передвижной перегородкой. А вот столы-то никуда и не делись — стояли вдоль стены, накрытые изумительной тёмно-синей скатертью с россыпью белых пятнышек, похожей на звёздное небо, уставленные огромным количеством тарелок с ломтиками всевозможных сыров и колбас, блюдами с канапе, нарезками овощей и фруктов, полными кувшинами и пустыми бокалами.

Свет в тёмном зале создавали светящиеся шары, фиолетовые и зелёные, несколько лежало на полу, несколько — словно бы зависли в воздухе, световые переливы кружили голову. Наверное, именно поэтому я не сразу заметила ещё одну забавную и прелестную выдумку: посреди пустого зального пространства — я услышала, как Шаэль в который раз восхищённо выдохнула мне в ухо — находилось некое подобие маленького фонтанчика, в котором бурлила явно не вода, а… шоколад? Движущиеся словно по волшебству густые тёмные и белые струи завораживали.

— Чудо какое! — восторженно прошептала Шаэль. Даже Юс, так и не решившийся взять меня за руку, но отиравшийся рядышком, буркнул, скорее согласно, чем недовольно. К моему изумлению, парень действительно принарядился: во всяком случае, его рубашка была почти не мятой, длинные волосы вымыты и причёсаны, а удлиненный пиджак добавил солидности своему хозяину. Ванда промолчала, свет сфер отражался в её широко распахнутых голубых глазах. Мимо нас в мерцающем полумраке скользили более и менее знакомые тени учащихся и работающих в ЗАЗЯЗ людей.

А потом раздалась — не грянула, а скорее, мягко вплелась в мерный гул голосов, шагов и шорохов музыка, настоящая живая музыка, струны и клавиши… и что-то ещё, словно шелестящий убаюкивающий шёпот, едва различимый. Музыканты сидели в самом тёмном углу, казалось, звуки идут из ниоткуда. Этот шёпот, эти трели окутали меня и подхватили, невольно вызывая странное эйфорическое легкомыслие внутри. Снова кто-то восторженно ахнул — на этот раз это была не Шаэль — я задрала голову и увидела ползущие по потолку золотые и сиреневые линии, мерцающие и переплетающиеся орнаменты, напоминавшие зигзаги молний. В какой-то момент музыка стихла — и тишину нарушили звуки далёкого зимнего грома.

…собственно, зря я ругала Миара, страдать от неравномерного состава мальчиков и девочек студентам было некогда. Праздничный ужин оказался вне всяких похвал, очень скоро мы обнаружили нанизанные на деревянные шпажки кусочки фруктов, которые так здорово было макать в горячие шоколадные струи, а потом засовывать в рот целиком, стараясь не испортить шоколадными каплями свои наряды. Хаотично бродящие студенты вскоре образовали группки по возрастам и интересам, завертелись мирные приглушённые водовороты разговоров. Никто не собирался рвать меня на лоскуты, чтобы потанцевать, и я слегка успокоилась.

Как оказалось — преждевременно.

Музыка изменилась незаметно и ненавязчиво, но ощутимо. Теперь она больше не была просто приятным дополнением вечера, бойкая и одновременно тягучая мелодия вела за собой, звала и требовала. Танцы я любила с раннего детства, поэтому помянула Миара недобрым словом. Где же он, когда я такая красивая, когда он так мне нужен?! Если бы он знал, как мало времени нам осталось!

— Привет, красавица! — светловолосый Велл возник откуда-то сбоку, дружески отпихнул Юса, так, что парень отлетел на пару метров в сторону, а потом оттащил меня от девчонок в ближайший угол. — Выглядишь, как самая яркая звезда на небосклоне!

— Банально, — оценила я комплимент, — и тебе не хворать. Чего это ты такой борзый, даже не выпимши? Давно штаны не падали?

Велл фыркнул, залихвастски заправил за ухо платиновую прядь, но за пояс брюк всё-таки профилактически ухватился одной рукой.

— Пошли танцевать, Ари. Зануды Лестариса нигде не видно.

— С занудой Лестарисом я уже договорилась, милый! — заговорщически прошептала я. Вообще-то, Велл не первый день был со мной знаком, так что верить мне однозначно не должен был… Но, видимо, поверить мне ему очень хотелось.

— Да? И что он сказал?! — Велл приоткрыл рот. Удивительно, в какого милого мальчика он превращался, сбрасывая свою всегдашнюю браваду.

— Разрешил, конечно, какая ему, в сущности, разница, кто со мной танцует… — проворчала я, постаравшись скрыть в голосе невольную обиду.

— А мне показалось, что он… ну… сам на тебя виды имеет.

— Показалось! — повысила я голос. — Разрешил. Но — с условием!

— Опять какую-нибудь книжку конспектировать? — Велл скривился, как от внезапной зубной боли. — Нет, ради тебя я, конечно, готов…

— Не книжку! — я снова зашептала, а для верности прихватила Велла за плечи. — Ректор сказал, мол, чтобы необидно было никому, с тобой пусть танцуют третьей по очереди.

— В каком смысле? — Велл снова открыл рот, а скривилась на этот раз я, только постаравшись не выдать это лицом.

— Сначала надо пригласить на танцы всех моих друзей! — теперь я почти обнимала Велла, касаясь губами его щеки, искренне надеясь, что Миара и впрямь нет поблизости. — И только потом меня, понял?

— Понял… — тупо кивнул Велл, потянувшись за мной, когда я отстранилась, судя по его лицу, ничего он не понял и просто собирался продолжить обнимашки. Кивнул в сторону сердито нахохлившегося Юса. — И его тоже?!

— Его не надо! — я развернула Велла в сторону Ванды и Шаэль. — Их приглашай! И не вздумай им выдать, почему!

Велл несколько остолбенело кивнул, сделал несколько шагов вперёд, видимо, пытаясь определеться, с какой из девушек начать. Я понаблюдала за вспыхнувшими от смущения щеками Ванды и вздохнула. Надеюсь, хоть девчонки получат удовольствие…

— Привет, красавица! — я обернулась и встретилась взглядом с жизнерадостным и одновременно смущённым Бардом. — А ректора поблизости нигде нет! Может…

Очень скоро около моих девчонок, вроде бы, совершенно счастливых, заклубилась очередь, а я, осознав, что Велл вот-вот «освободится» от навязанных партнёрш, рванула подальше — и почти что врезалась в грудь Тарина.

— Лада Ари, вы…

Выглядел Тарин замечательно, не такой встрёпанный, как обычно, в данный момент он показался мне старше, выше и даже шире в плечах — не жалкий парнишка, а молодой привлекательный мужчина. Удивительно, что с людьми делает аккуратная причёска и правильная одежда!

Велл уже маячил на горизонте, высматривая меня. Мысленно помянув и Мрак, и алую бездну со всеми её демонами, и неведомого Дайхра, нервно почесав опять некстати зачесавшееся предплечье, я присела на корточки и резво заползла под вереницу сдвинутых столов, пользуясь укрытием длинной, достигавшей пола скатерти. Музыка сразу стала тише, шум голосов тоже отступил.

— Лада Ари! — пропыхтел сзади Тарин. — Лада Ари, что с вами, вы куда?!

— Тсс! — прошипела, не оборачиваясь, я. — Тихо!

Привратник притих, но не отстал.

Так мы доползли друг за другом примерно до середины столов, где я обессиленно села, прислонившись спиной к стене. Тарин сел рядом. Рукоблудствовать ко мне не лез, с расспросами, ворчанием и стенаниями тоже не приставал, просто сидел рядом, и внезапно я почувствовала к нему острый прилив благодарности.

— Мы обязательно с тобой потанцуем, ты замечательный человек, просто сейчас…

— Что случилось? — серьёзно и ненавязчиво спросил он, а я вздохнула. И неожиданно для себя начала рассказывать: конечно, в рамках приличия и магической клятвы, и всё же я поведала ему куда больше, чем позволяла себе делиться с остальными. О танцах, о наших мальчишках, смешных, забавных и нелепых, которым, по сути, нет до меня никакого дела, о колючем и одиноком Юсе, которому так нужны заботливые друзья, как и моим подругам, молчаливой Ванде и недолюбленной Шаэль, и я с удовольствием бы помогала им всем, но у меня есть и своя жизнь, в которой есть ректор Миар Лестарис, точнее, мог бы быть. Ещё точнее — я бы так хотела, чтобы он был! Мне так одиноко и страшно, мне так хочется просто жить, учиться, танцевать и влюбляться! А вот влюбляться в него я как раз не должна была, я ничего о нём не знаю, кроме горстки не самых приятных слухов, и мне бы так не хотелось, чтобы он думал обо мне плохо! Только всё равно ничегошеньки у нас с ним не будет, и он сам это признаёт, но при этом в любой момент может появиться и устроить какую-нибудь гадость, потому… просто потому, что он собственническая скотина, вот почему! Ни себе, ни людям…

Тарин молча терпеливо слушал, поджав ноги и опустив голову. В какой-то момент он ловко вынырнул из-под скатерти, и я заподозрила, что мои слезливые излияния ему надоели. Но парень быстро вернулся — с полным блюдом каких-то золотистых полупрозрачных шаров размером с крупную клубнику. Протянул мне.

— Что это? — с подозрением спросила я, быстро вытирая слёзы.

— Попробуй! — с загадочным видом отозвался он. — Студенты такое не знают и не трогают, но у меня «драконье гнездо» готовила тётушка, так что… Здорово поднимают настроение.

Я укусила желеобразный на вид шарик, и в рот брызнула сладковатая шипучая жидкость. Искристое вино! Какое, по вкусу определить не смогла, но теперь причина целебного воздействия угощения была понятна.

Эх, а ребята-то и не знают…

— Может, всё-таки вылезем? — неуверенно предложил Тарин, сам он надкусил только одно «драконье яйцо». — Всё-таки праздник…

— И я обещала тебе танец.

— И вы обещали мне танец…

— Пожалуй, ты единственный, кто этого достоин, — хмыкнула я. Потянулась и поцеловала его в нос, в лоб и в щёки, ловко увернувшись от подставленных губ. — Хоть ты и ничем не пахнешь, это так странно… Только в какой бы укромный уголок спрятаться, где бы нас никто не увидел?

— Можем в мою сторожку, — совершенно серьёзно ответил он.

— Там холодно, — хихикнула я, кажется, «драконье угощение» с секретом действительно немного подняло настроение и прогнало напряжение. — И музыки нет. Там слишком укромно и интимно, даже неприлично. Ладно. Давай потихонечку выбираться…

Я поползла вперёд, стараясь не думать о том, что едва ли не тыкаясь носом в мою многострадальную пятую точку, сзади пыхтит верный Тарин. Доползла до последнего стола, здесь край скатерти был на уровне моего лба — и почти боднула лбом чьи-то голени в тёмных, тщательно выглаженных брюках. Подалась назад, толкнув-таки Тарина в лоб — он сдавленно заворчал, попытался уклониться, навалился на боковой длинный край скатерти…

А дальше произошло что-то вовсе невообразимое: неуклюже заворочившийся Тарин запутался в скатерти, потянул её — и она соскользнула со столов вместе со всеми мисками, кувшинами и тарелками…

Грохот раздался чудовищный, кто-то завизжал, и в этот момент обладатель идеальных брюк — а заодно блестящих начищенных ботинок — наклонился, ухватил меня за руки и выдернул из подстолья. Я дыхнула винным ароматом «драконьих яиц» ему в лицо и сказала:

— Здрасти.

— Здрасти, здрасти… две доп. контрольных по матчасти! — нараспев отозвался верлад Миар, глядя куда-то поверх моего плеча. Я обернулась — и увидела шикарную картину: месиво из праздничного угощения на полу — к счастью, не со всего стола, а только с крайней его части, нелепо моргающий Тарин, выглядывающий из-под стола — весь перепачканный в моей губной помаде… — Замечательно, лада Эрой. Даже вопросы задавать вам смысла нет.

— Мы… — заблеяла я, а потом вдруг пришла в себя и оттолкнула ректора. — Мы уже уходим.

Наклонилась, дёрнула Тарина за руку, вынуждая его подняться.

— Стоять! — скомандовал ректор очень, очень нехорошим голосом, и мы с приятелем замерли на месте, как две мыши-полёвки. — Тарин, с вами я поговорю завтра. Только возьмите салфетку и протрите лицо, прямо сейчас, слышите?! А вы, лада Эрой…

— А я иду с ним! — заявила я.

— А вы идёте со мной. И прямо сейчас.

— Миар, куда ты тащишь девушку, ты же всё равно ничего лучше нудных нравоучений не придумаешь! — раздался весёлый голос Кертона откуда-то сбоку. — А девушка мне танец обещала. Не мни её шикарное платье!

— Не трогайте мою Ари, вы, негодяй проклятущий! Это моя Ари, уберите от неё свои грязные лапы! — я услышала храбрый писк Юса, после чего мне и вовсе захотелось зажмуриться и залезть под стол обратно.

— Во что вы превращаете мою Академию, лада Эрой?! — Миар укоризненно покачал головой. — Кертон, будь другом, ты же мне друг? Проводи этого молодого человека туда, где он сможет умыться. Лад, перестаньте оскорбительно выражаться в отношении преподавателя, позовите уборщиков, они в кухонной зоне, вы же знаете, где это… Молодые люди, расходимся, не обращаем внимания, всё в порядке, маленькое стихийное бедствие в виде битой посуды на полу, дело обычное…

— А как же лада Эрой?! — я не узнала, чей это был голос, но явно одного из моих одногруппников. Кого-то очень смелого…

— Ладе Эрой я скажу несколько слов, с ней тоже будет всё в порядке. Она не единственная девушка на этом вечере… Впрочем, второй такой, конечно, нет. Что поделать. Перебьётесь…

Последнее Миар сказал очень тихо. Я последовала за ним, раздумывая, не сильно ли размазалась тушь от слёз и губная помада от поцелуев. Впрочем, поправлять лицо всё равно было нечем — и незачем.

Я была уверена, что мы уйдём с праздника вовсе, но нет. Миар прошёл куда-то за оркестровую нишу, парой фраз заставил удалиться сидящих там мирно беседующих старшекурсников, а потом дёрнул за какую-то прикреплённую к гвоздику верёвочку на стене — и между нами и остальным залом с мягким шелестом опустился тяжелый занавес цвета пыльного золота.

— А… — начала было я, не зная, надо ли начинать возмущаться — или оправдываться. Оркестр был совсем близко, и музыка заглушала голоса людей, но всё равно они были рядом, в любой момент могли зайти, а значит Миар всё равно не…

Ректор обнял меня за плечи, а я уткнулась носом в его грудь.

— Почему ты плакала? — вдруг спросил он, неожиланно мягко. — Из-за какой ещё глупости, сумасшедшая девчонка?

Не знаю, можно ли было это считать за танец, но мы стояли очень близко, и музыка звучала пронзительно и печально. Миар погладил меня по спине, по затылку, скользнул губами по моим губам, приглашая к поцелую.

— Что ты пила, ненормальная? — выдохнул он мне в рот, когда воздух в наших лёгких окончательно закончился.

— Ничего, — честно ответила я. — А Тарина чмокнула… по-дружески.

— Ещё раз увижу на ком-то твою помаду — убью.

— С какой это стати?! Сами же говорите всё время…

— Тссс.

Продолжая целоваться, мы синхронно шагнули куда-то в сторону, бедром я задела какой-то стол и сбила стоящий на нём кувшин.

— Ты решила сегодня перебить всю посуду в ЗАЗЯЗ?! — ректор прикусил кончик моего уха.

— Вы что, всю — это непосильный физический труд, только ту, которую увижу! — начала было я, а потом ткнула его в грудь указательным пальцем. — Вы сказали — «ЗАЗЯЗ»! Вы сами так сказали!

— Тебе послышалось, — невозмутимо отозвался Миар, и провёл пальцами по гипюровой кромке на моей груди. — Прекрасное платье. Тебе очень идёт.

— Я хотела, чтобы вы представляли меня в том комплекте, который подарили.

— Я представляю.

— И как вам?

Миар не ответил — полог отодвинулся, в комнату заглянул один из кухонных работников с совком и метёлкой.

— Простите, верлад, я услышал звон стекла…

— Всё в порядке, мы уже уходим, можно наводить порядок, — Миар посмотрел на меня. — Я представляю, лада Эрой. Всё время. Хорошего вечера.

И ушёл.

Я постояла на одном месте, чуть покачиваясь с носка на пятку, а потом тряхнула головой и вышла в зал. Кто-то подходил ко мне, что-то говорил, что-то спрашивал — я почти не слышала и даже не понимала, что отвечаю. Тарин оказался прав: студенты, не знающие секрета «драконьего гнезда», к нему не притрагивались. Поэтому я собрала ещё три тарелки золотистых шаров — съесть не съела, но надкусила, выпив драгоценную пьянящую сердцевину.

Стало немного легче.

А потом, оставшись в одиночестве — кажется, устав от моего молчания, все просто оставили меня в покое — я выскользнула из праздничного зала и пошла, сама не зная, куда. Шла и шла, пока перед моим лицом не возникла знакомая дверь. Я толкнула её и вошла. Скинула туфли. Добрела до кровати и упала лицом в подушку. Вдохнула знакомый восхитительный запах дыма, потёрлась о подушку щекой, подтянула ноги к груди — и заснула.