Обманутая

30

Обстоятельства смерти Лидии были изложены в очерках, опубликованных почти во всех газетах северо-востока. Тэк счел это мудрым шагом и сам многое сделал для их публикации. Он решил, что если что-нибудь и может заставить объявиться Джеффа, то именно смерть матери. Кроме этого, возобновив деятельность по делу, он получал возможность вернуться в Нортгемптон.

На этот раз он даже для видимости не стал снимать комнату в гостинице — его ждала постель Дафны, и он не собирался ни минуты тратить впустую. До этого она провела с ним выходные в Бостоне, но этого было мало. Все время находясь рядом с ней, он только и думал, что о предстоящем расставании. Когда он оставался один, то размышлял о том, чем она занята и с кем она. Он также постоянно возвращался к ее разговору с Лаурой, почти каждое слово которого он слышал, стоя наверху на лестнице. Кое-что в нем пугало его. Дафна сказала, что любит его, но тем не менее отказывалась уехать из Нортгемптона. Она говорила о боли и одиночестве, о том, что карьера — это еще не все, и, однако, отказывалась выйти за него замуж. Она говорила о незаконченных делах, и он хотел знать, что она имела в виду. Он звонил ей каждый вечер, но убеждался в искренности ее чувств, лишь когда они были вместе. Агенты ФБР наводнили дом Лауры, дом Лидии и кладбище. Тэк вместе с Дафной были на похоронах, чтобы она оглядывала толпу прощающихся на случай, если среди них окажется Джефф. За несколько недель до этого полицейский художник набросал несколько эскизов того, как мог измениться Джефф за это время. Все Тэк держал в памяти. Но он не заметил ни одного человека, чья внешность хотя бы отдаленно напоминала один из них.

Засада продолжалась еще в течение двух дней после похорон. Затем ФБР отозвало своих людей, заявив, что состав преступления не соответствует расходам. Тэк был в ярости. Он хотел, чтобы Джефф был найден. Дафна держалась за это дело, и он хотел, чтобы оно было разрешено.

После небольшого разговора на повышенных тонах ему удалось убедить своего босса, что он должен остаться в Нортгемптоне до конца недели. В течение этого времени, когда он не был с Дафной, он ходил огромными кругами от дома Лауры к дому Лидии и на кладбище. Частный детектив Кристиана занимался тем же, но Тэка это не смущало. Детектив был его другом, нанятым по его рекомендации, и хотя между ними существовало соперничество, оно имело здоровый характер. Тэку было наплевать, кто застукает Джеффа, главное, чтобы он был пойман. Когда они вдвоем занимались обходами — а иногда и втроем, если к ним присоединялся Деннис Мельроуз, — шансы на успех увеличивались.

Джефф не появлялся. К полудню воскресенья Тэк решил, что в следующей своей жизни станет психологом.

Обычные человеческие навыки ни к чему его не приводили, и он был повергнут в отчаяние. В понедельник утром его ждали в Бостоне. Ему не только было нечего предъявить в качестве отчета за время, проведенное в Нортгемптоне, он опять стоял перед необходимостью прощаться с Дафной. Он не знал, на сколько еще его хватит. С каждым разом это становилось все труднее и труднее, учитывая то, как росла его любовь. Он обожал ее. Он считал ее сексапильной и умной, и был уверен в том, что она тоже обожает его. Он хотел жениться на ней. К чертям пятерых детей. Если она родит одного или двух, он уже будет счастлив. Он даже готов был стать кормилицей и няней, если она этого захочет. Если она откажется переезжать в Бостон, он готов был сменить работу. Он сможет использовать свой диплом и опыт работы в Службе внутренних доходов, чтобы брать работу на дом. Он был готов стать образцовым семьянином, демонстрируя скромность власть имущих. Его в дрожь бросало при мысли о степени собственной самоотверженности — путь от супермена к домоседу.

Он думал об этом ранним воскресным вечером, то просыпаясь, то засыпая после занятий любовью с Дафной, когда зазвонил телефон. Слишком пресыщенный, чтобы шевелиться, он даже не открыл глаз, когда Дафна взяла трубку.

— Алло, — тихим голосом спросила Дафна, полагая, что Тэк спит. Он не стал ее разубеждать в этом, чтобы просто слушать ее спокойный ласкающий голос, но в следующее мгновение он почувствовал, как у нее перехватило дыхание, а затем она произнесла еще тише:

— Не вешай трубку, сейчас я перейду в кабинет.

Он приоткрыл один глаз и увидел, как она, схватив свой халат, бесшумно вышла из комнаты. Ощущая неловкость, он сел. Он не понимал, откуда это прерывистое дыхание, если звонок был деловой, чем вызвана тревога в ее голосе и зачем ей потребовалось спускаться вниз.

Он посмотрел на телефон, прислушался к шагам Дафны, спускавшейся по лестнице, а затем пересекавшей коридор. Как только она сняла трубку в кабинете, он поднес к уху трубку, лежавшую на кровати и прикрыл рукой микрофон.

— Ты здесь? — все так же тихо спросила она.

— Я здесь, — откликнулся низкий мужской голос. — Я прочел обо всем в газете в понедельник, я хотел позвонить раньше, но не знал… не был уверен… не мог. Как она умерла, Даф?

— У нее был сердечный приступ. Ее нашел Кристиан, но было уже слишком поздно.

— Она сразу умерла?

— Нет, но она не приходила в сознание. Она не страдала, Джефф. Она умерла во сне.

Тэк закрыл глаза.

Джефф молчал так долго, что Дафна спросила:

— Ты все еще здесь?

— Да. — Дыхание у него было прерывистым. — Я так понял, что ее похоронили рядом с моим отцом.

— Да. Священник произнес прекрасное надгробное слово, и служба была очень красивой.

— Не сомневаюсь. У Лауры талант все устраивать.

— Лаура ничего не устраивала. Всем занимался Кристиан.

— Какая ирония судьбы, — задохнулся Джефф.

— Он как Богом послан не только для Лауры, но и для Скотта и Дебры. Им нужен был кто-то. Возвращайся, Джефф. Ты должен вернуться.

— Я им не нужен.

— Возвращайся, — с мольбой в голосе произнесла она.

— Ты прекрасно знаешь, что я не могу. Мы уже обсуждали это.

— Но такая неопределенность несправедлива. Мы должны продолжать жить. А сейчас мы не можем этого делать. Всему этому должен быть положен конец. Ты должен вернуться.

— Только для того, чтобы попасть в тюрьму? Это будет хуже для моей семьи, чем неведение.

— Я буду защищать тебя, — возразила она. Тэк ощутил, с каким отчаянием звучит ее голос. — Я смогу вытащить тебя со штрафом и условным сроком.

— Нет, не сможешь, — ответил Джефф, и Тэк согласно кивнул. — Против меня слишком много улик.

— Но у тебя нет преступного прошлого.

— Я не могу вернуться.

— Джефф…

— С Деброй и Скоттом все в порядке?

Дафна помолчала, и Тэк услышал, как она пытается справиться со своим судорожным дыханием.

— Да, с ними все прекрасно, но ты обязан объяснить им. Ты обязан объяснить Лауре. Ты обязан объясниться со мной. Ты должен вернуться.

— Я не могу.

— Пожалуйста, Джефф.

— До свидания, Даф.

— Джефф, не вешай трубку, о, пожалуйста, Джефф.

Но еще до того, как раздались короткие гудки, Тэк уже знал, что связь оборвана. Он тоже повесил трубку и долго сидел на краю кровати, сжав в руках простыни и опустив голову. Дафна не возвращалась. Он предположил, что она на кухне приводит себя в чувство после звонка или, возможно, готовит кофе, чтобы принести ему, словно ничего не случилось.

И вдруг его обуяло бешенство. Он вскочил, оделся и начал метаться между спальней и ванной, швыряя в сумку собственные вещи. Когда все было собрано, он спустился на кухню.

Дафна стояла у стойки, обеими руками сжимая дымящуюся чашку и смотрела в окно. Услышав его шаги, она оглянулась и улыбнулась ему.

— Тэк, я как раз собиралась подняться. — Но его мрачный вид тут же стер улыбку с ее лица. — Что-нибудь случилось?

— Я уезжаю домой.

— Но ты же собирался остаться поужинать.

— Я передумал. Я уезжаю прямо сейчас.

— Почему? — спросила она.

Он был в таком бешенстве, что вначале не мог даже ответить.

— Тэк, — она смущенно посмотрела на него. — Что случилось?

— Я был первоклассным идиотом.

Она смотрела на него еще с минуту, а потом обхватила себя руками.

— Ты слышал мой разговор, — тихим голосом промолвила она.

— Все до последнего слова. Я снял трубку. И давно он тебе звонит?

— С Нового года. — Она еще крепче обхватила себя. — Он не часто звонит. За все это время раза три или четыре.

— И ты ничего не говорила мне.

— В этом не было смысла. Он все равно не говорил мне, где он. Он не говорил мне, чем занимается. Он просто хотел с кем-нибудь связаться.

— Почему с тобой? Почему не с Лаурой?

— Он боится Лауру. Он не хочет вступать с ней в споры.

— Ты говорила ей о его звонках?

— Нет. Это доставило бы ей еще большую боль.

— По крайней мере, она бы знала, что он жив. Наверняка она даже этого не знает.

— Какая разница? Он не вернется.

Тэк слышал, как Джефф неоднократно повторил это. Но больше всего его волновало другое.

— Почему он звонит тебе?

— Потому, что я друг. Он доверяет мне. Он знает, что я не донесу на него.

Она могла бы добавить, что являлась адвокатом Джеффа, а профессиональная тайна, существующая между адвокатом и клиентом, давала Джеффу необходимую уверенность. Это было бы простейшим доводом, который Тэк не мог бы оспорить. Но она не привела его. И это взбесило его еще больше.

— Откуда он знает? Откуда он знает, что не скажешь Лауре? Она твоя подруга с детства. Она твоя лучшая подруга.

— Он знает, потому что мы с ним разговаривали перед тем, как он исчез.

Сердце у Тэка застучало, как паровой молот.

— Ты знала о том, что он собирается исчезнуть?

— Нет.

— Ты знала, что он обкрадывает нас?

— Нет. Об этом мне ничего не было известно. Я находилась в таком же неведении, как и Лаура. Но я знала, что ему плохо. Он рассказывал мне об этом.

— Что он еще делал? — напряженно спросил Тэк. Все его тело напружинилось, мышцы сжались в комок.

— Что ты имеешь в виду?

— Он занимался с тобой любовью?

Дафна сглотнула, и голова ее закачалась взад и вперед, но совершенно не с той определенностью, которую хотел видеть Тэк.

— Тэк…

— Забудь, — протянул он руку, — забудь о том, что я сказал. — Но затем он сжал кулак и с силой опустил его на дверной косяк. Физическая боль несколько отрезвила. — Черт побери, Даф, ну почему? Почему ты не могла быть честной со мной? Почему ты не могла рассказать мне о Джеффе?

Дафна прижала пальцы к губам. В глазах ее стояли слезы.

Тэк хотел закрыть глаза, чтобы не видеть их, но не мог.

— Черт побери, я люблю тебя. Почему это должно быть таким мучительным? Я хочу заполнить пустоту одиночества. Неужели ты не понимаешь этого? — Он взъерошил волосы так, что они встали дыбом. — Господи, я не верю этому. Ты и Джефф. Но я должен был предчувствовать это. — Все разрозненные куски картинки вдруг соединились. — Ты утверждала, что это не было браком на троих, но всякий раз, когда ты говорила о Джеффе, в твоем голосе звучала нежность, а временами ты была осведомлена о нем больше, чем Лаура. Ты не хотела, чтобы к делу подключался частный детектив. — Он фыркнул: — А я то считал, что это из-за того, что на тебя производит неприятное впечатление моя работа. Ошибочка, Джонс. Огромная вышла ошибочка. Она считала, что ты настолько плохо работаешь, что тебе никогда не удастся пронюхать, что это она.

— Нет! Все вовсе не…

Но он оборвал ее, испытывая необходимость что-то говорить, все выплеснуть.

— Теперь все становится понятно — ужас на твоем лице, когда я сообщил тебе, что у него была любовная связь, а потом шок, когда я заявил, что знаю с кем. Моя свидетельница повторяла, что у женщины были роскошные волосы, роскошные волосы, так, Господи, они же у тебя. И точно такого же цвета, как у Ди Энн Кирхэм. — Он умолк, пытаясь справиться с охватившими его чувствами, но это было невозможно. Его голос дрожал.

— Ты любишь его?

Она покачала головой.

— Тогда чем он тебя привлекает?

— Он несчастный человек, — удалось ей выговорить срывающимся голосом. — У меня болит за него душа.

— Настолько, что ты готова принести в жертву свою дружбу с Лаурой, свою карьеру и отношения со мной? Господи, я не могу смириться с этим. — Он начал было поворачиваться, но уже в следующее мгновение опять стоял к ней лицом, нисколько не заботясь о том, чтобы скрыть свои чувства. — Я сидел наверху с телефонной трубкой в руке, слушал то, что ты говорила, и окончательно разрешал головоломку. Я чувствовал себя обманутым, обиженным, преданным и глупым, и я знал, что все это сделала со мной ты. — Он снова запустил пальцы в шевелюру. — И я сказал себе, что больше не хочу копаться в этом дерьме. Я не обязан смиряться с этим. Поэтому я сложил свои вещи и спустился сказать тебе, что все кончено, что я уезжаю отсюда навсегда. А потом стоило мне взглянуть на тебя, как внутри у меня все снова начало таять. И это после всего случившегося! — Он был омерзителен сам себе, но это его не волновало. — И так было с самого начала. Вероятно, так будет всегда. Я хочу провести остаток своих дней с тобой, Даф, хочу этого настолько сильно, что на самом деле готов был все бросить в Бостоне и переехать сюда. Но теперь я этого не сделаю. Я не хочу жить с тобой здесь, с постоянным присутствием призрака Джеффа Фрая.

И он снова повернулся, чтобы уйти, но остановился, взявшись рукой за косяк и устремив взгляд на пол.

— Теперь я возвращаюсь в Бостон, — произнес он низким и уже более спокойным, чем прежде, голосом. — Я не хочу, чтобы ты ни звонила, ни приезжала, пока не примешь окончательного решения. Или он, или я. Ты можешь оставаться здесь и ждать его звонков и готовиться защищать его, когда он вернется, или ты можешь все это бросить, переехать в Бостон и выйти за меня замуж. Ты должна выбрать.

— Я не люблю его, — воскликнула Дафна. — Между нами никогда не было никакой любви.

Он не поднимал на нее глаз, боясь, что если посмотрит, то утратит всякую решимость.

— Для документов я забуду о том, что он звонил тебе сегодня. Я забуду о том, что он звонил тебе раньше. Об этом никто никогда не узнает. Это служебное преступление с моей стороны, но я готов совершить его, потому что люблю тебя. — И, оттолкнувшись от косяка, он схватил сумку и пальто, быстро сбежал по ступеням и чуть ли не бегом бросился через газон к своей машине. Он дал задний ход по аллее, выехал на улицу и мчался, не останавливаясь, пока не оказался в своей квартире в Кембридже, когда уже было поздно брать свои слова обратно.

«Ты обязан объяснить им».

Джефф долго и мучительно размышлял над словами Дафны. Эта мысль не впервые приходила ему в голову. С того самого дня, как он уехал из Нортгемптона, он знал, что поступил несправедливо. Но жизнь всегда несправедлива. Люди зачастую попадают в обстоятельства, которых не хотят и которыми не могут управлять. Он вырвался из тисков своих обстоятельств, использовав единственный доступный ему способ. Он сожалел, что его бегство было не столь лицеприятным, сколь бы хотелось.

«Ты обязан объяснить им».

В течение многих недель он думал, как это сделать. Он подумывал о том, чтобы написать письма, но их невозможно было отправить так, чтобы не обнаружить себя, а этого он не мог допустить. Ему нравилась та маленькая ниша, которую он себе обустроил. Дом его стал вполне обитаемым, горожане приняли его, и чем дальше прогрессировала болезнь папы, тем большее участие он принимал в делах столовой. К тому же еще была Глори. Глори нуждалась в нем. Они не были любовниками. Но когда-нибудь они могли ими стать, а пока она была слишком невинна для этого. Когда папа заболел, она стала нуждаться в ком-то, кто стал бы заботиться о ней. И Джефф был рад, что этим человеком оказался он. Никто от него никогда не зависел так, как зависела она. Это стало для него ответственностью и одновременно необходимостью.

«Ты обязан объяснить им».

Смерть мамы его потрясла, возможно сильнее, чем что-либо иное со дня его отъезда. Она была привязана к нему, как ни к кому другому. И если иногда эта привязанность выражалась не совсем так, как ему хотелось, в любом случае она всегда желала ему добра. Однако ему приходило в голову, что ее смерть развязывала один из запутанных узлов. И во время бессонных ночей он думал о том, как много узлов ему еще предстоит развязать. Над его головой всегда будет нависать угроза наказания, но с этим он готов был жить. Что было непереносимо, так это осознание того, что его дети будут постоянно страдать из-за совершенного им. Дафна была права. Этому нужно положить конец.

Кристиан сидел в кабинете и смотрел последние ночные новости. Лаура, свернувшись, спала рядом, он и сам почти засыпал. Он устал. Смерть Лидии глубоко потрясла его, и к этому добавилось еще откровение Гарри Холмса. Он медленно свыкался с мыслью и о том и о другом, и каждый день становился немного лучше предыдущего. Апрель быстро вступал в свои права. Ему надо было возвращаться к работе. Он слишком долго откладывал свое возвращение в Вермонт, но там его ждала работа.

Проблема заключалась в том, что и здесь у него были обязательства. Хотя и невысказанные, они означали для него больше, чем все остальные. Он потерял сон, мучительно пытаясь примирить то и другое.

Когда зазвонил телефон, первая мысль, которая мелькнула у него в голове, что Лаура рассердится на Дебру за столь поздний звонок ее друзей. Но тут же у него возникла вторая мысль, что он в состоянии предотвратить этот конфликт. И третья мысль, мелькнувшая уже совсем быстро, заключалась в том, что он не хочет, чтобы Лауру разбудил звонок телефона. Осторожно выпростав из-под нее руку, он как раз вовремя поднял трубку.

— Алло, — тихо спросил он.

В ответ последовало молчание. Считая, что его загадка относительно звонка Дебре верна, он произнес таким же тихим голосом:

— Сейчас уже немного поздновато. Может, вы увидитесь с ней завтра в школе?

Так как и на это не последовало ответа, он уже был готов повесить трубку. Но что-то остановило его. Какое-то странное предчувствие.

— Алло? — Предчувствие нарастало. — Джефф?

— Я не знал, что ты живешь в доме. — Голос был именно таким, каким его помнил Кристиан, тихим, немного оправдывающимся, что доставило Кристиану такую радость, как никогда прежде.

— Джефф, о Господи, мы волновались. С тобой все в порядке?

— Все прекрасно. Я хочу зайти на могилу к маме. Меня ждут там?

— Уже нет.

— Ты уверен?

— Они сняли засаду.

— Встретишь меня там?

— Скажи, в какое время.

— Через двадцать минут.

— Через двадцать минут? — потрясенно переспросил Кристиан. — Ты настолько близко?

— Обычно нет. Я просто приехал. И не приводи с собой никого, Кристиан.

— Я возьму с собой Лауру. Она имеет право на это.

— Ей не удастся убедить меня вернуться.

— Она и не станет пытаться. Но она имеет право поговорить с тобой. — Кристиан хотел предоставить Лауре эту возможность из чисто эгоистических целей. Он не знал, что скажет Джефф, не знал, станет ли от этого Лауре лучше или хуже, но стоило попробовать. На кону стояло его собственное будущее.

— Через двадцать минут, — повторил Джефф и повесил трубку.

Ровно через двадцать минут Кристиан припарковал «вагонер» у подножия холма. Сердце Лауры бешено колотилось с того самого мгновения, как ее разбудил Кристиан и сообщил о звонке. Она открыла дверцу, вылезла и остановилась в ожидании, когда к ней присоединится Кристиан, чтобы вместе подняться к могиле.

— Слава тебе Господи, что светит луна, — прошептала она и покрепче запахнула полы пальто. — Я никогда раньше не была на кладбище ночью. — Но у нее не возникало вопроса, почему Джефф выбрал именно это место. Он хотел побыть рядом с Лидией — она всегда была его защитницей.

Кристиан взял Лауру за руку, и они начали подниматься вверх. Они уже приближались к надгробию Фрая, когда из-за дерева возникла темная фигура. Лаура остановилась. С широко раскрытыми глазами она смотрела, как приближается Джефф.

Он выглядел совсем иначе. Единственное, что она узнала, — это пальто, надетое на нем. Его джинсы были узкими и изношенными, совсем не того фасона, который он предпочитал раньше, рабочие ботинки были обтерты, чего он никогда не допустил бы раньше, если, конечно, представить, что они вообще могли у него быть. Но больше всего изменилось лицо. Волосы стали длинными и гораздо более темными по сравнению с тем, что она помнила, они опускались вниз до плеч, соединяясь с порослью на скулах и верхней губе, закрывая большую часть его лица.

Он поразительно напоминал Кристиана, каким тот был много лет назад, что удивило Лауру, так как она никогда прежде не замечала сходства между братьями. Казалось, они поменялись ролями, и Джефф стал отщепенцем, каким всегда был Кристиан. Однако, если нонконформизм Кристиана восхищал ее — то же самое качество Джеффа оставило ее равнодушной. Он стал для нее чужим человеком. Они были женаты двадцать лет; он отсутствовал почти четыре месяца; она неоднократно представляла его себе мертвым и теперь лишь испытывала облегчение оттого, что он жив, но не сделала ни одного движения ему навстречу. Ей не хотелось прикасаться к нему. Она не знала того человека, которым он стал.

— Джефф, — кивнул Кристиан.

— Спасибо, что пришел, — откликнулся Джефф. Лунный свет отблескивал на его очках, когда он повернулся к Лауре.

— Ты хорошо выглядишь, Джефф.

— Ты тоже. Как вы тут?

В голове у нее завертелась дюжина вариантов ответа, каждый из которых отражал бы ее гнев и обиду, которые она до сих пор ощущала. Но он позвонил и пришел, и она была благодарна за это. Поэтому она просто ответила:

— Все в порядке.

Он кивнул и перевел взгляд на могилу Лидии.

— Мне очень жаль, что это случилось. Боюсь, я поспособствовал этому.

Лаура не ответила: она не хотела избавлять его от чувства вины, которое он испытывал.

— Как ты узнал? — спросил Кристиан.

— В газете была статья.

— В какой газете?

Джефф, не мигая, посмотрел ему в глаза:

— Если я скажу тебе, игра будет окончена.

— Это не игра, — не успев остановить себя, проговорила Лаура, а потом ей вдруг не захотелось молчать. И все мучения прошедших месяцев выплеснулись наружу. — Ты заставил нас пройти сквозь ад. Сначала мы боялись за тебя, когда ты исчез. Мы думали, ты ранен или убит. А потом на сцене появились правительственные служащие со своими обвинениями, наши деньги были заморожены, и газеты начали свою кампанию, — ты читал о Скотте? Ты знаешь, что ему пришлось пережить?

— Да.

— Ты понимаешь, что с ним это произошло только потому, что против тебя были выдвинуты обвинения?

— Да.

Лаура никогда не была вспыльчивой, но в этот момент ей захотелось ударить Джеффа и бить его снова и снова за всю ту боль, которую он причинил им.

— За что, Джефф? — вскричала она. — Зачем ты все это сделал? Во имя чего ты разрушил нашу жизнь?

Он ответил не сразу. Лицо его было печально в лучах мартовской луны.

— Я хотел… мне нужно было… что-то сделать. Я устал от постоянного повиновения. Я хотел быть лидером.

— При помощи кражи?

Он дернулся, но это было еле заметное движение.

— Это было испытанием. Когда все получилось, я вошел в раж. А когда я понял, чего могу добиться при помощи денег, у меня закружилась голова. Ты заметен, когда у тебя есть деньги. Люди начинают обращать на тебя внимание. Ты приобретаешь важность. Мне было приятно, что у нас такой дом, и ресторан, и эта машина.

— А как насчет дома в Холиоке? — спросила Лаура.

Джефф снова кинул взгляд на могилу Лидии, и вид у него на мгновение стал как у провинившегося мальчика.

— Это было больнее всего, — сказала Лаура. — Я старалась быть хорошей женой. Я старалась быть привлекательной женой. Это из-за меня? Или из-за тебя?

— К тебе это не имеет никакого отношения, — не глядя на нее, ответил Джефф. — Просто ты не подходила мне. Ты была слишком хорошей. У тебя были ответы на все вопросы. Рядом с тобой я ощущал себя пигмеем.

— Я старалась, чтобы это было не так.

— Я знаю, но от этого мне становилось еще хуже. Ты думала, что тебе удастся всех обмануть, но тебе не удалось. Все знали об истинном положении вещей. И я знал. Это было унизительно.

— И ты решил отплатить мне, унизив меня?

— Нет, дело совсем не в этом. Я просто хотел ощутить себя мужчиной.

— И ты ощутил?

— Да, — поколебавшись с минуту, ответил Джефф.

Это признание причинило Лауре такую боль, какой она совсем не ожидала.

— Надо было развестись со мной. Лучше бы ты сделал это, чем заводить роман за моей спиной.

— Ты бы не дала мне развод, — возразил Джефф. — Ты считала, что у нас прекрасный брак. Полагала, что у нас замечательная жизнь. Скажи я, что чувствую себя несчастным, ты взялась бы устраивать мое счастье. Ты бы поставила себе цель все устроить. Ты всегда ощущала уверенность в том, что все можешь сделать как надо. Тебе все было по плечу, Лаура. Для тебя не существовало непреодолимых высот. Ты — абсолютно компетентна во всем. Для простых смертных это оказывается тяжелым бременем.

— Я тоже простая смертная, — откликнулась Лаура, ощущая полную уверенность в этом. — У меня есть свои недостатки. Один из них, как оказалось, слепота. Теперь я это знаю. Я не видела того, что тебе плохо. Но если бы ты сказал мне, я могла бы измениться.

Джефф закачал головой еще прежде, чем она успела договорить.

— Ты такая, какая есть. Если бы ты стала меняться, приспосабливаясь ко мне, ты стала бы ущербной, а это тоже было бы неправильно. Все дело в том, что мы оказались неподходящей парой.

— У нас был крепкий брак в течение двадцати лет, — возразила Лаура. Она так старалась сделать его таким, что сейчас не была готова признаться, что все ее усилия были потрачены впустую.

— Крепкий не означает здоровый. И я тебе так же не подходил, как и ты мне. Тебе нужен был более сильный мужчина, кто-нибудь вроде Кристиана. — Джефф посмотрел на брата: — Ты был знаком с ней до меня. Ты должен был взять ее себе.

— Я знаю, — откликнулся Кристиан.

— Почему ты этого не сделал?

— Я не был готов к оседлой жизни.

— А сейчас?

— А сейчас да. Пора уже, как ты думаешь?

— Ты хочешь ее?

— Извини, Джефф, но это не твое дело — хочет он меня или нет, — подняла руку Лаура.

— Нет, мое. Я исчезну с более спокойной душой, если буду знать, что ты останешься с ним.

— А о том, чтобы остаться, ты не подумываешь? — спросил Кристиан.

Джефф покачал головой.

— А куда ты отправишься? — предпринял еще одну попытку Кристиан.

— У меня есть место.

— А что ты будешь делать?

— Ты не поверишь, если я скажу тебе.

— Попытайся.

Но Джефф снова покачал головой.

— А как насчет обвинений, предъявленных тебе? — спросила Лаура.

— Пусть висят. С ними ничего не будет, если меня никогда не найдут.

— Твои деньги останутся под арестом.

— Но ты же получила свою долю. Этого достаточно.

Лаура задумалась над тем, откуда ему известно о решении суда. Насколько она знала, газеты об этом не писали.

— А как насчет Дебры и Скотта?

— Я скучаю по ним.

— Но ты не вернешься?

— Я не могу.

Лаура гневно указала пальцем по направлению дома, где мирно спала Дебра, не догадываясь об отсутствии Лауры.

— Так мне им и передать, что ты не можешь? Скотт сердится, а Дебра обижена. Они не понимают, как отец, который, казалось бы, должен любить своих детей, может бросить их так, как это сделал ты.

Джефф глубоко вздохнул, потом у него изо рта вылетело светлое облачко пара, и он отвернулся.

— Если бы я знал, что случится, возможно, я бы поступил иначе, — поджав губы и помолчав с минуту, заметил он. — Но теперь остается только принимать то, что есть. Насколько я понимаю, мое возвращение только усугубит положение вещей.

— А где ты будешь?

Джефф грустно улыбнулся и покачал головой.

— Если кто-нибудь из детей заболеет? Как мне с тобой связаться?

— Не надо со мной связываться.

— Совсем? — Трудно было представить, что они больше не увидятся даже после четырех месяцев его отсутствия, даже после всего того, что он сделал. Она больше не любила его. И все же он был отцом ее детей. Она не представляла, как можно проститься вот так запросто с человеком, с которым столько лет находился в близких отношениях.

— Брось, Лаура, — проворчал Джефф, — не надо делать такой несчастный вид. Я тебе не нужен. И никогда не был нужен.

— Но я любила тебя. — Конечно, эта любовь не походила на ту безумную страсть, какую она испытывала к Кристиану, которую не могли убить ни время, ни расстояние, ни враждебные отношения. Это была спокойная, осознанная привязанность, быстро растворившаяся под воздействием расстояния и неприятностей.

— Я никогда тебе не был нужен, — повторил он. — Ты прекрасно проживешь без меня.

— Джефф…

— А теперь я ухожу. — Но едва он сделал шаг, как Кристиан взял его за руку:

— Если тебе когда-то что-нибудь понадобится, если ты попадешь в беду, где бы ты ни был, ты знаешь, где я.

Джефф с минуту смотрел на него молча, а потом кивнул. Взгляд его скользнул мимо Лауры по склону холма.

— Черт, я же просил никого не приводить.

Обернувшись, Лаура увидела фары на дороге рядом со своей машиной.

— Мы пришли одни, — промолвил Кристиан, поворачиваясь в том же направлении. — Если это полиция, то это чистое совпадение. — Он толкнул Джеффа в плечо: — Беги. Мы тебя прикроем.

Джефф кинулся бежать.

Лаура окликнула его и тут же прижала руку ко рту, когда его темная фигура растворилась в ночи.

— С ним все будет в порядке, — обняв ее, промолвил Кристиан. — У него все получится.

В глубине души она понимала, что больше никогда не увидит его, что наконец эта часть ее жизни безвозвратно ушла в прошлое. Она вспомнила четыре месяца непрерывной боли, испытанной из-за него. Она вспомнила счастливые годы, проведенные с ним до этого, и ей стало тревожно. Она не могла себе представить, куда отправился Джефф и что он будет делать. Он никогда раньше не жил один. Ей было страшно за него.

Мадди сказала бы, что она опасалась за себя, боялась, что ей будет не хватать чего-то, когда на нее перестанет тяжело опираться Джефф. Но Лаура считала, что дело не в этом. Ей гораздо больше нравилась сила Кристиана. Так приятно было иногда самой на кого-нибудь опереться. Приятно было иметь рядом столь сильного человека, как Кристиан.

Однако от старых привычек тяжело избавиться.

— Может, ему стоило остаться, — прошептала она, уткнувшись в куртку Кристиана.

— Он не мог этого сделать.

— Но теперь он абсолютно один.

— Он прожил в одиночестве четыре месяца, и ему это удалось. Для него настало время самому позаботиться о себе, тебе не кажется?

Прежде чем она успела ответить, их осветил луч фонарика. Через несколько секунд к ним подошел полицейский. Щурясь от яркого света, Лаура узнала в нем человека, который часто заходил в «Вишни», когда был на дежурстве.

— Немного поздновато для прогулок, ребята. Все в порядке?

— Все отлично, офицер, — намеренно медленно откликнулся Кристиан, продолжая обнимать Лауру. — Миссис Фрай очень горюет из-за смерти моей матери, и ей захотелось навестить ее.

— Тяжело терять таких людей. Сам я ее не знал, но, похоже, она была хорошей женщиной, судя по тому, что я о ней слышал.

Кристиан небрежно передернул плечами. Он беседовал с таким видом, словно стоял день и времени у него было сколько угодно.

— Смерть — это не самое приятное. Рано или поздно она всех ждет.

— Полагаю, что так, — откликнулся полицейский. Лаура затаила дыхание, когда луч фонарика широкой дугой метнулся по стволам деревьев. Но, никого не обнаружив, похоже, полицейский удовлетворился. — Ну что ж, не буду вам больше мешать. Скорбь не предполагает ничьего присутствия.

— Мы здесь не надолго.

— Можете не спешить. Я просто хотел убедиться, что все в порядке. — И, скользнув лучом по собственной фуражке, он опустил фонарик и начал спускаться вниз по склону.

— Как ты думаешь, ему хватило времени, чтобы убежать? — прошептала Лаура, прижимаясь к груди Кристиана.

— Думаю, да.

— Он не подумает, что мы предали его?

— А для тебя это имеет какое-нибудь значение?

— Да. Я бы не хотела, чтобы он считал меня предательницей.

— Но он предал тебя.

— Оттого что Джефф причинил мне боль, я не собираюсь мстить ему, — подняв голову и глядя Кристиану в глаза, промолвила Лаура.

— Ты любишь его?

— Нет.

— Что ты ощутила, когда увидела его?

— Неловкость. Тревогу. Жалость.

— Ты все время просила его вернуться. Из-за себя?

— Нет. Ради Скотта и Дебры. Я уже подала документы на развод, Кристиан. Ты знаешь это. — Она обратилась к местному адвокату, специалисту по быстрым бракоразводным процессам. Его посоветовала ей Дафна, но к самой Дафне Лаура никогда бы не обратилась, даже если бы та занималась подобными делами. Лаура не стала бы прибегать к ее помощи: что-то изменилось в их отношениях. И Лаура знала, что это было связано с Джеффом. — Даже если бы он вернулся, я не стала бы жить с ним. Я бы просто не смогла. Любовь между нами кончилась.

Она не отдавала себе отчета в том, насколько напряжен Кристиан, пока это напряжение не отпустило его. В лучах лунного света он улыбнулся и нежно поцеловал ее.

— Как-то здесь страшновато, — прошептал он. — Не хочешь вернуться домой?

Она кивнула. Дом — это то, что сейчас было нужно.