Отпускай (СИ)

Посеять ветер

Он быстро шел по длинному темному коридору, раздраженно глядя перед собой. Впереди виделась узкая полоска света, судя по всему, дверь в зал была открыта. Штайнер с усмешкой покачал головой, и сильнее прибавил шаг.

Внезапно чье-то незримое присутствие стало ощущаться у него в доме. Какой-то, с позволения сказать, врач имел наглость дурачить его девушку, и ведь определенно знал, что делал. Такое нужно одергивать на корню. Вырезать, чтобы не пускало метастазы. Кто-то наслушался рассказов Эммы, и решил… помочь ей? Повеселить её? Утешить? Мужчина чувствовал пренебрежение и легкую злость. Что этому шутнику может еще прийти в голову, если Фастер каждый день рядом с ним? Возможно, что угодно, если вовремя не приструнить.

Дверь. Нейт лениво заглянул в спортивный зал и присмотрелся, затем медленно раскрыл глаза. Зубы сжимались сами собой, как и кулаки.

Слегка растрепанный, нарочито любезный доктор… улыбался. Улыбался, придерживая руки пациентки с двух сторон, пока та неуклюже шагала на ярко-красных, лакированных ботильонах. Она неловко улыбалась ему в ответ, что-то тихо говорила, и врач наклонялся, чтобы ее услышать. Кивал. Подходил, казалось, слишком близко. Слишком мягко обхватывал тонкие женские ладони.

Любой случайный зритель решил бы, что это романтично. Что эти двое «как-то особенно близки», и от собственных мыслей молодой человек скрежетал зубами. Внутри заворачивалось тяжелое, мерзкое, необъяснимое чувство, словно омерзение и злость в одночасье усилились, и активно перемешивались меж собой. Из ниоткуда рождался странный протест, настолько сильный, что хотелось ворваться в зал, едко улыбнуться, и спросить: «а что тут, собственно, происходит?». Или, еще лучше, растолкать этих двоих в стороны, и обвинить врача в превышении должностных полномочий.

Доктор аккуратно сажал пациентку на лавку. Правильное лицо, спокойный, уверенный взгляд, и едва заметные очертания острых скул на бледной коже. Понимая, что человек в белом халате еще и молод… еще и хорош собой, Нейтан бесился еще больше. Он тоже хорош собой. Очень. Даже слишком.

Только почему он сейчас вспомнил об этом?

Он что, сравнивает себя с ним?

Мужчина тут же себя одернул. Мерзкие, унизительные мысли на пустом месте, вот только от них кипящее раздражение раскручивалось все сильнее.

Врач быстро направлялся к выходу, пока мерцали стекла его очков. Отчего-то случайный свидетель ощутил странное предвкушение, зрачки превращались в точки.

— Так-так. — Штайнер оскалился, как только столкнулся лицом с медицинским работником. — Здравствуйте. — Он нарочито мерзко тянул первый слог, преграждая выход врачу. — А вот и наш экстрасенс.

— Что? — Даглас замер в проходе, и равнодушно поднял брови. — Вы о чем? — Его выражение не отражало ничего, лишь легкое недоумение и равнодушие.

— Правда, о чем это я? — Штайнер с ухмылкой закатил глаза. — Может... и мне расскажешь, какое будущее меня ждет?

— Молодой человек, вы бредите. — Доктор усмехнулся. — Кто вы? Что вам нужно? Вы на прием?

— Ты знаешь, кто я. — Нейт злобно прищурился. — Человек, с фамилией на букву "Ш".

— Классно. — Майрон едва подавлял смех, затем прикрыл веки и вздохнул. — Очень информативно. Вы — какой-то мужик, который неизвестно зачем ко мне пришел. При этом даже не определился, гадалка я, или физиотерапевт.

— Ты — кто-то, кто лезет не в свое дело. Кто-то с очень плохим чувством юмора. — Штайнер вновь сжал кулаки, затем едко улыбнулся. От злости замыливался взгляд. — И я пришел сказать, что не потерплю шуток над своей семьей. Хорошо запомни. Не потерплю.

— Вы сказали. Полегчало? — Даглас слегка склонил голову в бок, и недоуменно похлопал глазами. — Можете идти.

— А могу и не идти. — От раздражения Штайнер все сильнее сжимал челюсти. Хотелось ударить. Очень. Сильнее всего, хотя приличные люди так не делают. Он же не пьяный гопник, чтобы потом сидеть в полиции, и глупо оправдываться за содеянное? Вроде бы нет. Такие пятна с репутации практически не сходят, однако, ударить все равно хотелось. От подавленного напряжения начинали вздрагивать пальцы.

— Можете стоять здесь, если вам так нравится. — Врач развел руками. — Я вас не гоню. Только с прохода, пожалуйста, отойдите, мне нужно пройти.

— Ты всех своих пациентов учишь ходить на каблуках? Это... такая программа? Может сам на них встанешь, чтобы было достовернее? — Не унимался Нейт, стискивая зубы с ироничной улыбкой.

— Ваш сарказм оскорбляет тех, кто хотел бы, но по состоянию здоровья не может на них ходить. — Даглас сдвинул брови. — Что вы так взъелись? Вам хотелось бы видеть меня на каблуках? — Он склонил голову в сторону и поднял одну бровь.

— Это было бы очень интересно. — Штайнер тихо, злобно рассмеялся. — И честно, по отношению к тем, кого ты пытаешься этому научить.

— Да уж. Сочту это за комплемент. — Врач закатил глаза, снял очки, и начал протирать их тканевой салфеткой. — Я предложу вам альтернативу. Раз вам так хочется увидеть мужчину на каблуках, можете встать на них сами, перед зеркалом, и любоваться. А вообще... между нами говоря, это не очень здоровое пристрастие. Физиотерапевт вам вряд ли поможет, а вот психолог — вполне. — Майрон надел очки, и похлопал глазами, проверяя чистоту зрения.

— Я из тебя душу вытрясу, шутник. — Прорычал Штайнер.

— Да-да. — Даглас вздохнул. — Это все, господин на букву "Ш"?

— Не все. — Продолжал скрипеть Нейт. — Надеюсь, ты не разучился слышать и фильтровать информацию. Я написал на тебя главврачу твоего отделения, твои выходки безо внимания не останутся. Молись, экстрасенс, чтобы тебя не вышвырнули из твоего зала прямо в палатку с хрустальным шаром. Тебе там самое место.

Мужчина резко развернулся, и пошел прочь с этажа, все еще озлобленно сжимая кулаки. Доктор недоуменно смотрел ему вслед, затем лениво склонил голову, и сказал себе под нос.

— Ну да. Сейчас меня из-за «экстрасенсорных» способностей работы лишат. — Он потянулся, и вновь поправил очки, в очередной раз проверяя их чистоту. Губы начинали медленно растягиваться в ироничной ухмылке. — Какой вы, однако, нервный, мистер Штайнер. Чуть-чуть заглянул за ширму, уже бежит разборки устраивать. Бывает же.

Врач вновь скользнул взглядом по наручным часам, затем спохватился, и быстро пошел вперед. Туда, где пару минут назад скрылся раздраженный молодой человек.

Эмма нервно потирала ладони. Неловко смотрела под ноги, затем по сторонам, на говорливых бабушек. На девушку практически никто не обращал внимания, а некоторые даже недоумевали, что она тут забыла. Руки-ноги есть? Держат? Ну вот и славно! Она явно не восстанавливалась после операции, явно не была в аварии и не потерпела неудачное падение. Что тогда? Люди не знали, поэтому смотрели на пациентку с непонимающим недоумением. Пришла вставать на каблуки, наверно и такое бывает.

Вскоре в дверях вновь показался врач, и Фастер облегченно выдохнула. Немного дольше, чем десять минут, но мало ли.

Он привычно, тепло улыбался. Нес в руках какую-то тонкую, синюю папку, быстро подошел ближе и присел рядом.

— Извини за задержку. Ко мне в коридоре пристал какой-то ненормальный, просил меня встать на каблуки. — Майрон засмеялся. — Очень хотел научиться, вот и спрашивал.

— Серьезно? — Эмма выпала в осадок, не понимая, шутит доктор или нет.

— Абсолютно. Редко вижу такие кадры, он явно был на взводе. — Мужчина пожал плечами. — Наверно, каблуков по размеру не нашел.

Фастер рассмеялась.

— А кто это был? Ты его знаешь?

— Какой-то мужик, впервые вижу. — Даглас слегка склонил голову. — Ладно, это все не важно. Вот что важно. — Он положил руку на папку и прикрыл глаза. — По крайней мере, интересно. — Пальцы провелись по корешку, и молодой человек медленно раскрыл папку. — В общем… на вашу дату рождения, что указана в свидетельстве, есть только один человек, которому дали имя Эмма Андреа. Эмма Андреа Эгертон. Занимательно, да?

— Эгертон? — Девушка медленно подняла брови. — Может, я родилась не в этом округе?

— Допускаю такой вариант. В общем, ты сказала, что попала в детский дом в возрасте четырех лет, так? А Эмма Эгертон... — Доктор замялся. — Её мать скончалась при родах.

— А отец? — Меж бровей появлялась морщинка.

— В графе отца прочерк. — Даглас со вздохом пожал плечами. — Элла Эгертон, женщина сорока двух лет, судя по всему, рожала для себя. Роды поздние, тяжелые, первые. В общем… они закончились смертью матери. Однако, о нахождении в детском доме ребенка ничего нет. Вероятнее всего, девочку забрал кто-то из родственников. И, не вынося её из роддома, оформил опекунство. Этого я уже не могу узнать.

— Мою маму звали Эбигейл. — Фастер сжала в кулачках сарафан. — Ты считаешь, она на самом деле не моя мама, а… сестра моей мамы? Которая вышла замуж, и носила другую фамилию. Так? А потом… она с мужем погибла, и я отправилась в детский дом. Под их… фамилией.

— Этот вариант я тоже допускаю. — Мужчина кивнул. — Как погибли твои родители, ты знаешь?

— Мне говорили, что поджог. Папа сгорел во сне, а мама… пыталась выносить вещи, но её завалило. — Фастер опустила стеклянные глаза в пол.

— Извини, что заставляю тебя рассказывать все это. — Даглас поднес руку к лицу девушки, и убрал прядь. — Это все, что мне довелось узнать, но несоответствие фамилий не дает мне покоя.

— Странная история. Скорее всего, я родилась в другом округе, а затем мои родители переехали сюда, вот и все. Хотя… история правда странная. Я попробую покопаться в этом.

Сильный ветер гнул к земле короткие щетки стриженных газонов. Пронизывал, пробирал, и даже от асфальта, казалось, поднимался мрачный холод. Стемнело подозрительно рано, и тяжелые, грозовые облака сгущались над городом. Черные силуэты деревьев и кустов легко читались впереди, но, почему-то, Эмма приглядывалась. Словно в тени этих растений будут прятаться люди. Притворяться стволами, неуклюжими ветвями. Люди пугали намного больше, чем просто силуэты. Особенно девушку, которая никому нормально не могла дать сдачи. Никогда.

Впереди монументально возвышался черный дом. Её дом. Но теперь от мысли о нем не появлялось счастливое предвкушение, скорее, ощущался тяжелый ком. Сосало под ложечкой. Туда не хотелось заходить. Не хотелось браться рукой за железную матовую ручку, её холод обжигал. Пахло чем-то странным. Фастер знала этот запах, и сейчас напрягалась, когда его чувствовала. Почему здесь? Это запах для спальни. Или, хотя бы, для гостиной. Что происходит?

Ни в одном окне не горел свет. Ни на кухне, ни на втором этаже, и чуть раскачивались во тьме зеленые шторы. Необъяснимая тревожность усиливалась. Эти окна походили на черные глаза, которыми дом смотрел на свою хозяйку. Молчаливо и тяжело.

Воображение.

Не заперто. Эмма с тяжелым вздохом вошла в коридор, и сквозняк тут же захлопнул за ней дверь. Тишина. Никто не спорил на кухне, ниоткуда не доносился тихий говор. Девушка рефлекторно посмотрела себе под ноги, на полку с обувью.

Пусто. В горле разрастался ком. Нейт со своей девушкой ушли? Не может быть. Тогда дом был заперт. Штайнер никогда не забывал его закрывать, никогда. Он слишком рациональный, чтобы что-то забывать. Слишком правильный.

Фастер медленно разулась, и так же медленно заглянула на кухню. Может, они уже легли? Может, Нейт в темноте сидит где-то здесь?

Снова пусто. Как и в гостиной, как и везде. По первому этажу гулял ветер.

Она судорожно выдохнула, и принялась подниматься наверх. Иногда рефлекторно оборачивалась, но видела за спиной мрачный коридор. Возможно, стоило включить свет, чтобы не было так жутко, но поздно об этом думать. Она уже на ступенях, включит на втором этаже. Рука сжимала поручень, ноги неохотно слушались. Напрягались, побаливали, но слушали. Хотя бы от этого становилось легче, а еще оттого, что никакой Штайнер не стоял за спиной. Не стоял, и не ждал, пока она упадет.

Первый лестничный пролет закончился слишком быстро. Фастер даже ухмыльнулась сама себе, но тут же эта ухмылка стала сползать с лица. Девушка сжала зубы и продолжила подниматься. Второй этаж… уже не такой уж Эверест.

На лбу выступал пот.

Ощутив ногами пол второго этажа, Эмма прикрыла глаза, затем облокотилась на стену. Почему-то… восторга не было. Или радости, только облегчение. Однако, это облегчение тут же сменялось настороженным страхом. Скорее всего, они просто легли спать. Легли, а ей тихонько нужно проскользнуть в свою комнату, и лечь тоже. Спать.

Она медленно подошла к своей двери, и нажала на ручку.

Заперто.

Брови медленно поплыли вверх, а по спине побежал холодный озноб. Заперто? Фастер рефлекторно дергала, но замок не поддавался. Кто запер её комнату?

…можно было не отвечать на этот вопрос.

Однако, озноб усиливался. Все сильнее сжимая челюсти от негодования, она пошла к гостевой, и попыталась войти внутрь.

Вновь заперто.

Шокированный выдох. Эмма отошла на пару шагов назад, и стала беспорядочно нажимать на ручки разных дверей, что располагались рядом. Ладонь чуть дрогнула у ручки комнаты Нейта, но следующим жестом Фастер попробовала открыть и её. Не поддалась.

Девушка с ужасом покосилась на последнюю комнату на этаже, в которую не пыталась войти. Спальню. Внутренние органы сбивались в ком, ощущались камнем внизу живота. На ватных ногах она подошла ближе, и прильнула ухом к двери. Тишина. Затем, скривившись от стыда, присела у замочной скважины, в попытке заглянуть внутрь.

Чернота. Словно кто-то сунул ключ в замочную скважину с другой стороны.

Эмма медленно поднялась. Прикрыла глаза, и неловкой, чуть дрожащей рукой постучала.

В ответ — тишина.

Она брала побольше воздуха в напряженные легкие, затем через странную дрожь попыталась открыть дверь.

Поддалась.