Отпускай (СИ)

Сердце на разделочной доске

— Она тобой манипулирует. — Тихо сказала Белита, глядя на мужчину, что сидел на кровати, опираясь на изголовье, и едва прикрывался белым одеялом. — При чем очень умело, и много лет. Не слушает то, о чем ты просишь, полностью игнорирует просьбы. Ничего не делает, мол, я — инвалид, ничего не знаю, у меня лапки. — Она выдохнула, и опустила глаза вниз. Даже не пыталась прикрыть крепкую, круглую грудь с темным ореолами, иногда чуть поджимала её руками. — Слушай, я не пытаюсь её очернить в твоих глазах, или вроде того, просто говорю, что вижу. Ты, конечно, что хочешь можешь думать… но даже я, если бы меня попросили не ходить на каблуках, не стала бы. Просто чтобы не расстраивать своего мужчину. А тут… еще и последствия, но как об стену. Сам увидел, насколько ей плевать.

— Что ты этим хочешь сказать? — Спросил тот, тяжелым, отчужденным взглядом таращась на балдахин впереди.

— Особо ничего, просто высказываю свое мнение. — Девушка пожала плечами. — Ты пригрел у себя на груди пиявку. Любой человек, глядя на вас двоих со стороны, так бы сказал. Вот что она тебе, за все годы вашего знакомства, сумела дать?

— Не знаю. — Нейтан сжал зубы. — Сложно объяснить. Просто была со мной, когда мы дом строили, да и потом… квартиру для меня продала. Потому что знала, что нам сильно не хватает средств. Продала, хотя я ее даже не просил об этом. И просто… принесла мне деньги. Тогда мы очень в них нуждались.

— Постой-ка. — Кин сдвинула брови. — Но раз она осталась без квартиры из-за этого дома… она собственник?! Или просто прописана здесь?

— Собственник. — Штайнер прищурился. — Я и она. Половина на половину. Или что, я должен был её бомжом оставить? Серьезно?

— Но… — Девушка раскрыла глаза, словно услышала самую жуткую, омерзительную новость за последний год. — Но половина этого дома не идет ни в какое сравнение с однокомнатной халупой на окраине, которую ей дали как сироте!! А что если она потребует раздела собственности?! Стрясет с тебя раз в пять больше, чем принесла!! Осознаешь это?! Или тоже нет?!

— Она не станет так делать. — Зубы сжимались все сильнее. — Не станет.

— Господи, да с какой ты планеты, Нейт?! — Она откинулась на кровати, ошарашенно уставившись в потолок. — Повезет, если она просто востребует с тебя сумму, которую дала, но вряд ли. Блин… надо же. Дом, который стоит в десять, а то и в двадцать раз дороже. Я теперь не думаю, что она захочет прям на съемную квартиру. И что не решит вернуться, как снег на голову, сказав: «это мой дом тоже».

— Ты её совсем не знаешь. — Тихо сказал Штайнер, глядя перед собой. — И я, похоже, тоже не знаю. Не думал, что она может дать мне по лицу. — Кулаки сжимались сами собой.

— Вот видишь! — Бел оживилась, словно подловила мужчину на чем-то. — Знаешь еще сколько таких сюрпризов можно будет ждать?

— Нисколько. — Молодой человек медленно моргнул. — Это слишком далеко зашло.

— Ты это о чем? — Кин непонимающе подняла брови.

— Слишком далеко зашло. — Бормотал Нейтан, затем медленно встал, и начал надевать штаны. Глаза скользили по комнате, словно он до сих пор не понимал, что произошло, и почему.

А еще не понимал, когда Эмма стала плохой. Никогда не смотрел на ее поступки в таком ключе, в каком на них смотрела Белита. Хотя её выводы… были логичны? Тогда почему он сам об этом обо всем не подумал? Фастер… умеет крутить людьми? Так хорошо, что Штайнер не заметил этого? Стал… жертвой?

Об одной мысли об этом сводило зубы. Брала такая ярость, что начинали дергаться нижние веки. Он не идиот. Не идиот.

Не идиот?

Мужчина медленно вышел из комнаты, тяжело выдохнул, и уставился в пол. Что-то секс в последнее время являлся не очень хорошим антидепрессантом. В какой-то мере из-за этого Нейтан чувствовал такую злобу, словно его обманули. Стресс не снимался. Удовольствия от постели, как и прежде, не было. Почему? Девушка, вроде, любимая. Та, которую он сам выбрал, та, которую хотел. О которой периодически думал, с которой представлял секс. Так что не так? Все на своих местах. Где хоть грамм удовольствия? Только исступленный гнев, который не пойми, откуда взялся, и продолжал крепнуть. Откуда он взялся? Что с этим гневом теперь делать?

Понять, на что именно злится, Нейт так и не смог. В очередной раз стиснул челюсти, и подошел к двери своей «сестры». Это и вправду зашло слишком далеко. Даже если она закрылась, он возьмет ключ. В конце концов… ударила его каблуками в висок. Может, можно считать, что они квиты?

Или нет.

Не заперто. Мужчина медленно вошел внутрь, и бросил странный взгляд на силуэт, который сидел на узком диване. Девушка сгорбилась, и волосы закрывали ей лицо. Казалось, только, слегка вздрогнула, когда он вошел.

— Я так и знал, что ты не спишь. — Тихо сказал Штайнер, вглядываясь в темноту. — Прости меня за мое поведение, я просто… пришел поговорить. Не хочу замалчивать то, что произошло. Если хочешь ходить на каблуках… ходи. Не мне диктовать тебе, что делать. — Он медленно прошел внутрь комнаты. — Иногда я забываю, что не твой родитель. Не мне читать тебе нотации и говорить, что правильно, а что нет.

— Нейтан. — Шепотом ответила Эмма, не поднимая головы. — Я поняла, что ты не любишь меня. Что мой любимый, мой теплый, и мягкий Нейт... его никогда не существовало. Я поняла это. — В комнате едва раздавался сдавленный, дрожащий голос. — Но когда... ты успел стать таким злым? И почему? Что я... что я тебе сделала? Я не могу, я боюсь тебя. Не хочу, чтобы ты приближался, мне страшно. Не знаю, что ещё взбредёт тебе в голову.

— Не бойся. — Хрипло ответил мужчина и опустил глаза. — Я сам не свой в последнее время. Вообще я просто... хотел предложить салат с брынзой, твой любимый. И начал злиться, что ты снова не хочешь есть. Я же... переживаю. Наверно просто скопился стресс. Не знаю. — Он присел рядом, и закрыл лицо ладонью.

Она тут же шумно, тяжело выдохнула, и губы задрожали. Казалось, ей совсем не понравилось, что Нейт сел здесь.

— Почему бы тебе не поговорить об этом с Бел? — Глухо спросила Фастер. — Мне кажется, это...

— Потому что я не на ней злость опять сорвал. А на тебе. Похоже, я правда не в себе. — Штайнер опустил голову. — Прости. Мне в какой-то момент стало казаться, что ты совсем не думаешь обо мне. О том, что я переживаю. Что я тебе раз за разом лечил ранки на ногах, и не хочу, чтобы это повторялось. Я стал думать, что тебе плевать. Что... ты делаешь только то, что хочешь. Не знаю, когда во мне появилась эта мысль.

— Нейт. — Губы дрожали. — Я никогда не делала то, чего хотела. Даже не знаю, что…. Я старалась не доставлять тебе проблем. Так что даже не думала о том, чего мне хочется. Конвертиков со сгущенкой, вот был мой предел. — Слезы капали на пол. — А они ведь правда такие вкусные. Люблю конвертики со сгущенкой. Очень. Больше всего.

Мужчина поднял глаза. Почему-то ее захотелось обнять. Очень. Сильнее всего. Но вряд ли она сейчас оценила бы этот порыв. Нейтан не знал, с чего он это взял, но чувствовал. Просто чувствовал, и не лез. В конце концов… сам себе обещал не лезть, чтобы не давать надежд.

— Ты могла бы сказать мне. — Тихо ответил Штайнер.

— Обычно... ты был очень занят. А я не люблю навязываться, особенно тому, кому... должна всем, что у меня есть. Я видела, что ты не настроен, и не лезла.

— Я тут подумал. — Он сдвинул брови. — Я правда не знаю, чего бы ты хотела. О чем мечтала. Ты тихо шила платья для кукол, и я думал, что ты думаешь только о них. Что ты, вроде как, счастлива.

— Я мечтала съездить с тобой на море. — С тяжёлой улыбкой сказала Эмма. — Хотелось увидеть волны своими глазами. Посидеть на набережной. Я ещё думала тогда, что мы будем вместе. — Взгляд становился пустым, а глаза вновь солёными. — Но я знала, что тебе не понравится эта затея, поэтому никогда о ней не говорила.

— На море? — Нейт зачарованно поднял брови, словно услышал что-то неожиданное. Странное. — Это так просто… но я, сказать честно, не подумал бы.

— Забудь. — Уголки губ дрогнули. — Это теперь не особо важно. Да и… вряд ли когда-то вообще было важным. Я просто хотела попросить тебя ничего у меня не отбирать. И лучше… не помогай мне совсем, если потом будешь говорить то, что сказал сегодня. Мне не нужна помощь такой ценой. Извини.

Штайнер раскрыл глаза. Несколько секунд не мог проморгаться, затем закрыл их и опустил голову.

— Я не знаю, зачем сказал то, что сказал. Зол был, что ты меня ударила. Хотя, наверно, это было заслуженно. Отбирать подарки… не знаю, извини. — Меж бровей появлялась морщинка. — Я о том, что… я не испытывал неприязни, когда спал с тобой. Или нежелания. Мне… наверно мне было хорошо.

— Нейт. — Лицо девушки вновь скрылось за волосами. — Я не хочу этого знать. Не хочу говорить об этом, и не хочу думать. Ты любишь другую женщину, и мне теперь… я пытаюсь не думать о том, что между нами вообще что-то было. Сестра… так сестра. Может так даже лучше. Проще осознать, почему именно ты все эти годы был рядом. Мой… старший брат, а меня просто заклинило.

— Ладно. — Тихо, и как-то сдавленно ответил мужчина. Вроде как, сам этого хотел, однако услышать это сейчас, да еще и от нее было странно. На долю секунды показалось, словно мир сошел с ума. — Как ты себя чувствуешь? Может что-нибудь принести?

— Нет, спасибо. — Она пыталась улыбаться. — Я попытаюсь поспать, мне завтра рано на физио.

— Обнять тебя? — Вдруг спросил Нейт, и вновь прикрыл глаза. — Может, станет легче после всего…

— Нет, нет… я просто полежу. — Казалось, она стиснула зубы. — Просто полежу, в сон клонит.

— Ну ладно. — Молодой человек встал, и перевел взгляд на шторы, которые уже были закрыты. — Я обещаю больше не выходить из себя, что бы ни было. То, что я делаю в последние дни, это… в общем я обещаю, что мои проблемы никак на тебе не отразятся больше. У тебя и так достаточно бед из-за меня. Извини.

Эмма кивнула. Все еще пыталась фальшиво улыбаться, все еще дрожали губы. Она нарочито устало прилегла на узкий диван, и прикрыла глаза. Казалось, хотела остаться одна. Но, почему-то, не хотела об этом просить. Штайнер сдвинул брови. Тяжело выдохнул, бросил тихое «спокойной ночи» и вышел.

Вновь темный коридор. Вновь это едкое, тяжелое чувство, которое сбивалось внутри. Мерзкий осадок. Сам виноват, что повысил голос, устроил скандал. Сам. Но негатив продолжал накапливаться, и Нейт стал словно сосудом для злобы. Этой злобе не было выхода, не было конца и начала. Откуда она внезапно взялась? В какой момент?

Сердце ровно билось. Столько всего произошло… но ничего не менялось. Вернее, менялось, но совсем не в ту сторону, в какую он предполагал. Да, должно было быть тяжело. Да, мерзко. Но где… хотя бы кусочек удовлетворения? Хотя бы от того, что любимая женщина рядом? Где?

Его нет. Мужчина резко выдохнул, и стал уходить, растворившись во тьме коридора.

Эмма резко выдохнула, как только дверь закрылась. Поежилась, и с ужасом на нее посмотрела. Ушел. И, почему-то, стало легче. Впервые легче оттого, что Нейт ушел, а не пришел. Озноб сходил, уступая место чудовищной, дикой боли, которая пульсировала в груди. Даже капли успокоения от его извинений не было, только недоверие, и запудренная улыбкой обида.

Она мечтала с ним поехать на море. Мечтала купить там огромную, колючую ракушку, привести домой, и положить на полку. Мечтала попробовать на язык неосязаемый морской туман. Пройтись босыми ногами по песку, и чтобы Он… был рядом. Обнимал и улыбался.

Однако теперь мысль о том, что Нейт обнимет, вызывала только боль и протест. Приступ исступленной ревности. Он только что… спал с другой. Фастер словно слышала их дыхания, пока дышала через рот, потому что нос заложило от слез. Слышала гортанные стоны Бел, которая казалась Эмме самой счастливой на свете. Самой счастливой, хотя… зависти не было. Только смирение, печаль, и озноб от боли. Кактус не может завидовать розе. Однако, роза все равно виделась самой счастливой, потому что Нейт её полюбил.

В чем еще счастье, если не в этом?

Девушка не могла ответить на этот вопрос. И все равно стало, почему-то, легче, когда Штайнер ушел. Мечты о поездке на море больше не было, как и мечты о свадьбе. О семье с ним. Где-то на полях воображения осталась только выжженная земля. И туфли посредине, на которые Эмму обещал поставить доктор Даглас. Странный, подозрительно мягкий физиотерапевт с блуждающей улыбкой.

За окном завывал ветер.

Приглушенный свет, железный стол. Пахло антисептиком, формалином и спиртом. Мужчина в распахнутом белом халате со скукой смотрел вниз, отряхивая руки от желтой жидкости. Капли летели на белую простыню, которая что-то накрывала. Что-то, что не имело под собой конкретных очертаний.

Послышался сдавленный звук входной сирены, железная дверь двинулась в сторону и открылась. На пороге стоял другой врач. Весьма высокий, с пыльно-русыми, всклоченными волосами и тусклыми, серо-голубыми глазами, которые скрывали стекла прямоугольных очков. Он замер на входе, поднял брови и с улыбкой выдал:

— Доброй ночи, доктор Даглас. Хорошо, что здесь вы. Я, пока открывал дверь, успел три причины придумать, зачем сюда притащился.

— Это всего лишь я. — Физиотерапевт прикрыл глаза и кивнул. — Мусор хотите вывезти? Кто-нибудь еще, помимо дежурных, есть в больнице?

— Да… точно на месте доктор Рейд. Доктор Хоффман, вроде бы, тоже тут. Ну и мы с вами. — Мужчина пожал плечами. — Никого лишнего. Можете… можете продолжать.

— Я уже закончил. Домой собирался ехать. — Майрон вскинул брови. Привычной, въевшейся улыбки не было, от нее не осталось и следа. На лице присутствовала только усталость, в смеси с легким разочарованием. А вот его коллега, что стоял рядом, напротив, дежурно улыбался и качал головой.

— То есть вы вывозите?

— Да. Меня попросили не сорить. — Даглас хитро прищурился. — А что, хотите попросить меня об одолжении?

— Если вывозите, то да, было бы удобно. — Высокий мужчина так же прищурился. — Буду у вас в долгу.

— Ладно. — Майрон с улыбкой прикрыл глаза. — Что там? Как обычно?

— Я присвоил тарам категорию «В», но, если лень возиться, можете сменить на «Б». Не принципиально.

— Не принципиально? — По лицу, все же, поползла нервная улыбка, и Даглас тяжело вздохнул. Коллега-инфекционист жонглировал классами медицинских отходов, как мячиками, и даже относился к ним с некоторым высокомерием. Не то что бы физиотерапевт был образцом правильности и ответственности, но такая халатность раздражала даже его. — Я понял. Ладно. Только у меня есть ответная просьба.

— Да-да? — Молодой человек добродушно зажмурился.

— На днях ко мне на физио пришла девочка. Предполагается, что с Беккером, но это не точно. Тряхните, пожалуйста, лаборатории, чтобы поторопились с её анализами, мне любопытно, что там. А, и еще. Мне бы… хотелось знать, чем были больны её родители. Только вот… она из детского дома. Усыновлений, полагаю, не было. Инвалиды не в фаворе для них. Я скину вам её свидетельство, будьте так добры.

— Ладно. — Инфекционист пожал плечами. — Действительно интересно. Женщина с Беккером… надо же. — Взгляд становился пристальным, и блеснули стекла очков. — И все равно просьба не маленькая. Могу я рассчитывать… на вашу благосклонность ночью?

— Разумеется. — Даглас жутко улыбнулся. — Я не видел вас, вы не видели меня. И в остальном… я не брезгливый. Нужна будет моя помощь — не стесняйтесь.

— Хорошо. — Мужчина, было, хотел еще что-то сказать, однако бросил взгляд на часы и тяжело вздохнул. — Мне нужно возвращаться. Увидимся днем. — Он махнул коллеге рукой, и направился к выходу. Скрипнула металлическая дверь, и раздалась знакомая приглушенная сирена.

— Спокойной ночи, доктор Маэда.