Отпускай (СИ)

Маленький нелюбимый кактус

Нейт стоял в цветочном магазине. Все цветы вокруг пестрые, ароматные. И прекрасные. На любой вкус… прекрасные. Он раздумывал купить себе розу. Чтобы росла в широком горшке, часто цвела объемными, красными цветами. Или орхидею. Экзотическую, статную. Приковывающую взгляд всех, кто её видел.

Осматривая весь этот цветник, мужчина недоуменно скользнул взглядом по небольшому, пухлому кактусу, что стоял в самом углу. Кактус как кактус. И цветочек на нем маленький, белый, несуразный. Совсем не примечательный. Однако, внутри отозвалось что-то странное. Поддавшись странному эмоциональному порыву, молодой человек взял его в руки. Часто заходил в этот магазин, часто его видел. Цветы покупали, и их место занимали новые, а кактус… кактус никто не брал. Возможно потому, что слишком странный. И цветок на нем слишком маленький.

И Нейт не брал. Однако сейчас взял. И ладони, почему-то, потеплели, когда он коснулся неказистого горшка. Захотелось, вдруг, этот кактус прижать к себе. Согреть его руками, полить, и поставить на солнце. Быть может милый, нежный цветочек станет на нем чуточку больше. Казалось, молодой человек заметил бы, распустись бутон на нем сильнее даже на миллиметр. Такой широкий, как бочка, с хрупкими, мягкими колючками.

Мужчина, вдруг, заулыбался. Какой милый кактус, почему он раньше его не замечал? Вернее, замечал, но почему не взял? Почему он так долго тосковал в магазине, когда мог бы спокойно жить у него дома? Мог бы, и заставлял бы улыбаться сильнее, чем самая красивая на свете роза. Вызывал бы больше любви, больше чувств чем крупные, экзотические цветы.

Он не хотел выпускать его из рук. Любимый кактус. Однако, поставил на стол, чтобы прочесть инструкцию по уходу. Поставил перед всеми цветами. А когда потянулся взять его снова… чья-то бледная, тяжелая рука схватила желанный горшочек, и поднесла к себе.

— Какой чудный кактус! — Выпалил человек в белом халате. — Я всегда, всю жизнь мечтал о кактусе! Именно о таком!! Именно о круглом, с таким чудным цветочком сверху!!

— Поставьте. — С яростью процедил Нейт. — Это мой кактус. Я его первым взял, и я его куплю. Возьмите себе другой. Кактусов полно…

— Нет, я мечтал именно об этом. И теперь он у меня в руках, а не у вас. — Майрон приторно улыбнулся. — А вы, судя по всему, вообще пришли сюда за розой, вот и берите её. Я, в отличии от вас, о кактусе мечтал всю жизнь. Знаю все об уходе за ним, о поливке, о световых днях. А вы знаете? Нет. Берите то, за чем пришли.

— Отдай мой кактус. — Штайнер сжал кулаки. — Это мой кактус, мой любимый кактус!!

— Нет, теперь он мой. — Молодой человек сузил глаза. — Он у меня в руках.

— Отдай!!! — Закричал Нейт не своим голосом, и схватил мужчину за ворот халата. — Отдай, или я тебя убью!!!

— Ну попробуй. — Даглас мягко, мерзко улыбнулся. — Даже если у тебя, каким-то чудом, выйдет напасть на меня… я все равно не умру, я просто пострадаю. Ты отправишься за решетку. А кактус все равно останется со мной.

Внутри все похолодело. Все розы вокруг поблекли, вызывали апатию, и даже раздражали. В целом свете остался только пухлый кактус и его нежный цветочек, который сейчас держали чужие руки. Одна за одной накатывали волны гнева и печали. Яркие цветы его больше не интересовали. Все мысли были сосредоточенны на маленьких, мягких колючках.

А он уже успел помечать, как каждое утро будет замерять этот маленький белый цветочек и смотреть, стал ли он больше. Как купит самый красивый горшок, как будет поливать самой чистой, самой вкусной водой. Ставить рядом с кактусом мягкую уф-лампу, и одним пальцем поглаживать лепестки. Даже если чего-то об уходе он не знал, то все узнал бы. Научился бы всему, что нужно.

Только кактус больше не его.

Из магазина он вышел с пустыми руками. Наперевес тащил горшки, книги по уходу за пустынными растениями, баночки с удобряющей жидкостью. Однако, с пустыми руками.

Все было. А самого главного — нет.

Упустил.

— Нейт, убирайся. — Зубы сжимались сами собой. — Это не нормально. — Сердце билось где-то в глотке, и отнюдь не от предвкушения или радости.

— Почему ты мне в детском доме так не говорила? — Послышался тихий голос за спиной. Где-то далеко раздавался шелест листвы.

Мужчина придвинулся ближе. Дышал куда-то в макушку, и от его дыхания тело вздрагивало в нервном замешательстве. Ресницы мокли от обиды.

— Потому что мы были детьми. У тебя не было любимой женщины, которая сейчас ждет за стеной. — Мышцы напрягались столь сильно, что на виске выступала венка. — Скажи. Тебе плевать на всех кроме себя, да? Насколько сильно Бел была бы в ужасе, если бы видела? Тебе совершенно нет до этого дела, правда? Как и до того, как я буду себя ощущать. Зачем ты опять пришел, что тебе надо?! Что от меня сейчас нужно?! В обнимку поговорить вздумал?!

— Да. — Безучастно ответил Штайнер. — Я соскучился по нашим разговорам ночами. — Он все больше зарывался носом в тонкие мягкие волосы. — Мне не плевать на тебя, важно только это. Я тебя люблю, и хочу провести с тобой время. Как раньше. — Хватка усиливалась. — Что хочешь обсудить?

— Обсудить? — Слезы беззвучно падали вниз и впитывались в подушку. — Свой переезд. Ты планируешь мой переезд отсюда?

— Нет. — Вдруг ответил Нейт, и в голосе звучал нажим. — Когда ты рядом, я чувствую себя намного лучше. Думаю… тебе незачем переезжать. Мне нужно время, но я клянусь, я сделаю так, что тебе снова тут будет комфортно. Буквально… пару дней, и я все улажу.

Глаза медленно раскрывались, а ресницы дрожали. Эмма чувствовала, как ком в горле разросся настолько, что становилось трудно дышать, и не получалось выдавить из себя ни слова. По коже волнами бежал нервный озноб, холодели руки, покрываясь тонким слоем беспокойного пота.

— Что это значит? Что ты собрался улаживать? — Шепотом говорила Фастер. Дрожали губы. — Что… ты такое говоришь?

— С посторонним человеком дома очень некомфортно. А раз тебе некомфортно… то я что-то делаю не так.

— Ты не думал об этом, когда скрыл тот факт, что ничего ко мне не чувствуешь, а потом внезапно привел домой другую. — Девушка сжимала в кулаке плед. — Не думал даже о том, что я нахожусь здесь, в этой самой комнате, и все прекрасно слышу. Не думал, когда не торопился снимать мне жилье. Нейт. Твои клятвы мне не нужны, они ничего не стоят. Ты не думаешь обо мне даже сейчас. Пришел просто потому, что тебе захотелось.

— С чего бы они ничего не стоят? — Хватка все усиливалась. — Я поклялся, что мы всегда будем вместе, и я не забыл об этом. Мы всегда будем вместе, запомни это. Всегда. Мы нужны друг другу. И как бы ты это не отрицала, этого не изменить. Я понимаю, что тебе больно, и это моя вина. Но раз мы всегда будем вместе, твое существование со мной должно быть комфортным.

— Нейт. Ты что, белены поел? — От нервов начинала кружиться голова. — А как же Бел, как же твои чувства к ней? Ваши отношения? И как ты представляешь наше с тобой сожительство после всего?! — Холодными руками Эмма схватилась за лоб, и зажмурилась, словно её сейчас обнимал маньяк, который нес какой-то бред. Ахинею, чушь, и говорил её с серьезным лицом. Это не насмешка? Не розыгрыш?

— Как обычно. — Нарочито-спокойно ответил он. — Буду готовить тебе еду, вести быт. Помогать. Давать денег, покупать то, что ты себе захочешь. А со своими чувствами и отношениями… я как-нибудь сам разберусь. Пожалуйста, не лезь в это, я все улажу в течении пары дней, как и сказал.

— Это так не работает. — Фастер съежилась, слыша тяжелое дыхание за своей спиной. — Ты хочешь бросить Бел, да? Вы… не сошлись? Часто ссорились, и ты решил, что тебе не нужны такие отношения? Боже. — Ладонь со лба соскользнула ниже, Эмма закрыла глаза рукой. — Нейт. Ладно. Я не хочу и не буду в это лезть, но быть непрошенным, осмеянным свидетелем мексиканского сериала я устала. Чувствую себя, как суррогат человека, которым можно себя занять, пока не появилось нормальной партнерши. Поболтать за ужином, или вроде того. Мол, вдвоем жить веселее, да? Я… не хочу больше быть свидетелем твоей личной жизни. Не хочу быть советчиком, жилеткой, или говорящим зверьком. Поэтому я в любом случае съеду. Может у меня, наконец, у самой появится личная жизнь.

В ту же секунду горячие пальцы, что её обнимали, впились ей в кожу, и Эмма снова вздрогнула. Слезы так и ползли вниз, а лицо искажало негодование и обида. От нервов краснели щеки. Она сама не понимала, откуда в ней столько решимости так говорить с «братом», ведь до этого момента Фастер никогда особо не позволяла себе споров с ним. Словно с походами в зал сил становилось все больше и больше, сил, которые позволяли ей выпрямить спину и подать голос.

Чужие руки скользнули немного вверх и, сквозь ночную сорочку, начинали разминать спину. Он что, массаж делает?!

— Я тут подумал… начинать с кем-то отношения было ошибкой с самого начала. Ты не «говорящий зверек», ты — мой любимый человек. Самый близкий, самый родной. И… близкого человека рядом мне вполне достаточно.

— А что насчет меня? — Голос дрогнул. — Однажды у меня появится мужчина, нравится тебе это или нет, «брат».

— Да. Однажды появится. — Тихо, и как-то странно сказал Штайнер. — Обязательно появится. Расслабься, ты очень напряжена. Массаж в таком напряжении может повредить тебе мышцы. Расслабься, и попытайся успокоиться. Стресс и так большой, ты уже потеряла уйму веса в этом месяце. Не будем усугублять, ладно?

— Я успокоюсь, если ты уйдешь. — Глаза краснели от соли, а зубы сжимались все сильнее. Фастер казалось, еще немного, и она разрыдалась бы навзрыд. — Нейт, я тебя прошу, просто уйди. Мне нужно побыть одной, я не могу больше.

— Эмма. — Тяжело прошептал он, и девушка почувствовала тяжелое, нарочитое поглаживание по голове. Однако, рука тут же скользнула ниже, по спине к ребрам, и продолжила вжимать в мужское тело обреченного, холодного человека. — Можешь что угодно обо мне думать, но я все понимаю. Я обидел тебя, и ты не хочешь меня видеть, но…

— Ты предал меня. — Глаза сужались, и меж ресницами колыхалась соленая влага. — Ты врал мне много лет о своих чувствах. Врал… — Она запнулась. Врал о своих проектах, о деньгах, о какой-то женщине с ребенком и, скорее всего, о проекте дома. Умалчивал о флирте с симпатичной сотрудницей. Вся жизнь — сплошной белесый туман, и только совместный двухэтажный коттедж монументально возвышался среди этого тумана. Единственное осязаемое, что эти двое создали вместе. Единственное, что не растворилось, словно мираж на закате в сухой пустыне. — Нейт, которого я знала, умер вместе с моими иллюзиями. Тот Нейт, которого я себе вообразила. И я… приняла твое виденье мира. Твое виденье наших с тобой отношений. Мне нормально тебя видеть, но я больше не хочу, чтоб ты меня обнимал. Не хочу больше. Хватит.

Железные руки потянулись к её лицу, и девушка резко от них шарахнулась. Горячие ладони поворачивали её к себе. Фастер нервно сглотнула, когда сквозь тьму увидела блестящие, лиловые глаза.

— А если бы тот Нейт, которого ты придумала у себя в голове... вдруг появился бы? — Штайнер со странной надеждой посмотрел на «сестру». — Что бы ты тогда сказала? Или сделала?

— Пожелала бы ему счастья. — Тихо ответила та. — Как и всем другим Нейтанам. Как и любому Нейту.

Мужчина сдвинул брови. Казалось, он совершенно не понимал, что это значило, но Фастер не хотелось объяснять. Мнимый ком в горле давил на гланды, заставлял их болеть. Дыхания не хватало, и чуть сопел заложенный от слез красный нос.

— Тебе нужно успокоительное. — Шепотом сказал Шайнер. — Я спущусь вниз, и принесу его тебе. Все будет хорошо, я обещаю. — Он медленно наклонился над её лицом, после чего Эмма почувствовала прикосновение сухих горячих губ на влажном от нервов лбу. Скрипнул диван, молодой человек медленно аккуратно поднялся, и тихо вышел из комнаты.

«Хоть бы ты заблудился по дороге» — в сердцах, одними губами сказала Фастер, схватив теплую подушку. Горячие слезы стыли, впитывались в наволочку. Опухали красные щеки, смыкались слипшиеся ресницы. В ночи раздавались тяжелые, редкие всхлипы.

Он стоял во тьме широкого коридора. Тяжело дышал, отрешенно глядя себе под ноги. По телу, раз за разом, проходил мороз, а сердце странно сжималась в быстром такте. Она так плачет… ей, наверное, больно. Наверно, она не хочет его видеть, правда думать об этом было больно.

И все равно страшное напряжение в штанах не давало сойти с места. Горечь и возбуждение.

Нейт хотел прийти, так что пришел.

И гори оно все. Он определился.

Маленький, никем не любимый кактус хотелось забрать себе.