Отравленный памятью

23. Кристина

В Ботанический сад? Серьёзно?

Чего-чего, а этого от Арчи я точно не ожидала. Но, честно говоря, вообще ничего от него не ждала. Думала, разойдёмся возле булочной, и он снова забудет обо мне на несколько недель, но вот как всё оказалось.

Арчи — человек-загадка, но мне очень хочется узнать его лучше, понять, что у него на душе. Но для этого нужна смелость, которой у меня, кажется, недостаточно.

Ловлю себя на мысли, что мне бы хотелось прижаться к нему, зарыться носом в плечо и выплакать всё то, что давно сгнило внутри, но до сих пор не даёт спокойно дышать. Я бы попыталась выговориться, рассказала обо всём, что творится в жизни последние годы, но разве так можно? Разве поймёт он мой внезапный порыв? Даже страшно представить, какая может последовать реакция. Нет уж, лучше буду молчать, и наблюдать за полётом фантазии Арчи, не забывая тем временем подготавливать пути к отступлению. Потому что, кто его знает, куда заведёт еле различимая в тумане будущего, выведенная слабым пунктиром, кривая наших отношений.

На самом деле, мне страшно, но и интересно. Боюсь снова потерять голову, как в свои непутёвые пятнадцать и наделать глупостей, которые уже никогда не исправлю. Но и интересно узнать, что ждёт за тем поворотом.

Наверное, я наибанальнейшая дура из всех, что знала история, раз снова, после всего, что было, решилась с кем-то сблизиться. И рискнула поверить.

Ведь тому, кто в итоге разрушил мою жизнь, я тоже верила. Сначала. Но со временем пришло осознание, как это было глупо и опрометчиво. Никита — обольстителен и коварен. Словно хищник — сильный и хитрый — он умело заманивал в свои сети, из которых только чудом удалось выбраться.

Мне хочется верить, что Арчи — другой. Но где гарантия, что, так или иначе, но всё в итоге закончится не таким же, самым паскуднейшим из возможных, способом?

Обо всём этом думаю, пока Арчи несётся на предельной скорости по шоссе, ведущему к Ботаническому саду. Я настояла на том, чтобы не надевать шлем, и теперь мои волосы развеваются на ветру. Мне сейчас так хорошо, как не было уже очень давно. Чувствую себя абсолютно свободной, способной на любой отчаянный поступок. Обхватив широкую грудь Арчи, ощущаю перекатывающиеся под ладонями хорошо развитые мышцы. Нет, он не качок, чьи бицепсы размером с мою голову. Он просто сильный, привыкший к тяжёлой физической работе здоровый мужик, за чьим плечом хочется спрятаться. Интересно, действительно ли он такой надёжный, как кажется на первый взгляд? Способен ли защитить? Не знаю, но отчаянно хочется узнать. Слишком сильно хочется, и это непонятное любопытство пугает всё сильнее.

Мотоцикл постепенно замедляет ход и через несколько мгновений останавливается у центральных ворот Ботанического сада — излюбленного места горожан для семейных прогулок. Я никогда раньше не приходила сюда, потому что была слишком занята, чтобы просто отдохнуть, наслаждаясь пением птиц и благоуханием редких видов цветов.

— Пошли? — спрашивает Арчи, глядя куда-то в сторону. Такое чувство, что пока мы ехали, он уже успел пожалеть о своём решении: пригласить меня сюда. Может быть, стоит уехать, сославшись на внезапное, забытое срочное дело, которое не терпит никаких отлагательств? Не хочу, чтобы он чувствовал себя неловко рядом со мной — Арчи этого не заслужил.

— Всё в порядке? — спрашиваю, хотя ведь не должна была. Какой ответ я хочу услышать? Что всё плохо? Хорошо? Чего я вообще от него хочу?

— Почему ты спрашиваешь? — Переводит взгляд на меня, и я замечаю залегшую меж светлых бровей глубокую складку. Что-то гложет его, это трудно не заметить. Какая-то затаённая боль, обида, может быть. Мне так хочется протянуть руку, дотронуться до его щеки и сказать, что не нужно грустить. Но имею ли на это право — Всё замечательно. У меня всегда всё хорошо.

Киваю, потому что совершенно не представляю, что сказать. С самого утра, когда вошла в магазин, кажется, что это какой-то странный сон, который скоро закончится. Но вот Арчи дотрагивается до моей руки, чуть ощутимо сжимает её, и я понимаю, что таких снов не бывает.

А если и так, пусть он подольше не заканчивается.

Мы в полном молчании проходим центральные ворота и попадаем в мир звуков, запахов и ощущений, которым нет объяснения. Здесь так красиво, волшебно просто, что на миг перехватывает дыхание от восторга. Вокруг тянутся десятки дорожек, которые теряются из вида, утопая в роскошной зелени. Можно выбрать любую и, пройдя по ней, попасть в волшебную страну, где цветут диковинные цветы, а густая крона раскидистых деревьев дарит ощущение гармонии и полного покоя. Хочется снять обувь и пробежаться по густой траве, упасть на спину и бесконечно смотреть ввысь, представляя, что там, высоко над головой летают феи, а лесные нимфы наигрывают чудесные мелодии, сидя на тонких ветвях.

— Нравится? — спрашивает Арчи.

Смотрю на него и замечаю улыбку на чётко очерченных губах. Его лицо не самое красивое на свете, но оно приковывает к себе взгляд, завораживает, словно Арчи — живой памятник настоящему мужчине, сильному и волевому.

— Очень, — признаюсь, улыбаясь в ответ.

Вдруг Арчи наклоняется и, почти касаясь моего уха губами, произносит шёпотом:

— Пойдём, кое-что тебе покажу. — От его горячего дыхания на моей коже в груди становится тесно. Какой-то комок раздувается там с невероятной скоростью и становится трудно сделать хоть один маленький вдох.

Не успеваю ничего ответить, как он хватает меня за руку и тащит куда-то. Его шаги стремительны — он точно знает, куда идти, а мне лишь остаётся бежать следом, полностью доверившись. Оглядываюсь по сторонам, успевая заметить, как всё-таки здесь красиво. Нужно привести сюда Женечку — ему обязательно понравится.

Свернув в какой-то незаметный неопытному глазу проход, мы оказываемся в небольшой беседке, полностью скрытой от посторонних глаз вьющимися растениями с тёмно-изумрудной густой листвой. Вдоль покрытых зеленью стен стоят кованые лавочки, выкрашенные белой краской. Невероятный аромат проникает в лёгкие, заставляет зажмуриться от удовольствия. Тут так свежо, так сумрачно и красиво, что все слова застревают в горле.

— Пошли, присядем, — говорит Арчи, всё также на ухо, от чего мурашки начинают бегать по коже. Если только один его шёпот способен вогнать меня в краску, не могу даже представить, что будет, если он решит поцеловать меня. И решит ли? — Мне почему-то показалось, что здесь тебе должно понравиться больше, чем в любом другом месте.

Как у него получается так точно угадывать мои желания? Мне действительно комфортнее в сумраке этой беседки, чем на открытом солнце. Особенно после того, как узнала, что Никита уже на свободе после стольких лет.

При мысли об этом уроде сердце сжимается. Чувствую, что судьба просто дала мне отсрочку, но совсем скоро всё рухнет. Да только вот пока он до меня не добрался, планирую пожить так, как никогда не позволяла себе раньше. Хватит. Я поступила правильно, что бы они с Ксюшей там не думали. Поступила так, как должна была и просто не имею права чувствовать себя виноватой. Да и как могла сделать по-другому, зная о том, что он вытворил с моим дедом? Имела ли право смолчать? Нет.

— О чём задумалась? — спрашивает Арчи, когда мы присаживаемся на одну из лавочек. — Ты такая тихая сейчас.

— Да я в принципе так себе болтунья, — улыбаюсь, глядя как красиво ажурная тень падает Арчи на лицо. — А сейчас так тем более.

Арчи приподнимает одну бровь и, чуть прищурившись, смотрит на меня.

— Почему сейчас тем более?

— Ну... — пытаюсь как-то сформулировать, чтобы он понял, но как рассказать, что волнует меня сейчас? Как сказать, что меня тревожит он, и из-за этого чертовски трудно сосредоточиться, потому что я, чёрт возьми, не знаю, что с этим всем делать. — Жарко очень.

Ну, да. Ничего умнее всё равно не придумаю.

— Жаркая ты женщина, — ухмыляется, растянув губы в усмешке. — Пошли к воде, что ли? Там должно быть прохладнее.

Снова киваю. Вот почему я не могу просто, как все нормальные девушки, открыть рот и говорить всякие глупости, смеяться из-за ерунды, спрашивать? Почему мне в горло, будто воск залили, запечатав внутри всё, что там гниёт, не зная выхода?

Мы идём по узким дорожкам, в окружении сочной изумрудной зелени, и совсем скоро перед глазами предстаёт небольшой пруд, где на неподвижных водах мягко покачиваются кувшинки — большие, с белоснежными упругими лепестками и ярко-жёлтыми сердцевинками. От этой красоты захватывает дух.

— Ох, — произношу и слышу тихий смех Арчи. — Спасибо тебе.

Это вырвалось так неожиданно, что я даже не сразу осознаю смысл сказанного, а когда до меня доходит уже слишком поздно.

— Не за что, — снова смеётся Арчи, и этот звук отдаётся внутри лёгкой вибрацией. Позвоночником ощущаю, что он стоит за моей спиной — совсем близко. Слишком близко. — Рад радовать.

Он дотрагивается до моих волос — легко, невесомо — и проводит пальцами по длинным прядям. Потом наклоняется к уху и, обдав тёплым дыханием, произносит:

— Я очень люблю этот пруд, но, знаешь, ты первая за долгие годы, с кем мне захотелось оказаться здесь, вдвоём.

И как, скажите, пожалуйста, я должна реагировать на эти слова? Да проще в обморок рухнуть, чем найти достойный ответ.

— Мне это должно льстить? — спрашиваю, горлом ощущая дрожь голоса.

— Это так, просто никому не нужная информация, — произносит, почти касаясь губами. — А теперь давай присядем и поедим, а то мне тоже жарко.

Раз, и он уже копошится в большом пакете на расстоянии нескольких шагов. Вот как можно так бесшумно двигаться, обладая такими габаритами? Его же плечами можно горизонт закрыть!

Смотрю, как Арчи собранно и деловито раскладывает на клетчатом пледе провиант. Минута и на воле оказываются вино, фрукты, сыр, шоколад. И, конечно же, круассаны.

— Присаживайся, — говорит, похлопывая по земле рядом с собой.

Не знаю, чего он добивается, но на всякий случай приземляюсь чуть дальше обозначенного им места. Хоть он и нравится мне, но липнуть к нему что-то не хочется. Сев, подгибаю под себя ноги и замечаю изучающий взгляд зелёных глаз, скользящий по моему лицу, плечам. Если начнёт пялиться на грудь и гадко ухмыляться, дам ему в глаз — противопоказано же так девушек смущать.

— Что-то не так? — спрашиваю, потому что понять не могу, что он там рассмотреть пытается.

— Всё даже слишком так, — задумчиво произносит мой спутник. Он сидит, согнув одно колено и облокотившись на него. На руке напрягаются мышцы, а татуировки на загорелой коже видны, кажется ещё ярче.

Замечаю чёрного ворона, сидящего на плече у стройной девушки. Чуть ниже созвездие раскинуло по его предплечью свои лучи, венчаные точками-вспышками. Ещё виднеются какие-то руны, смысла которых мне не разобрать. Понимаю, что слишком пристально, наверное, рассматриваю чернильные узоры и отвожу глаза. Сама вот жаловалась, что он на меня пялится, а туда же.

— А у тебя есть татуировки? — спрашивает Арчи, когда наши глаза встречаются.

— Нет, но я не против заиметь парочку.

Это правда. В моей жизни есть несколько событий, память о которых мне хотелось бы увековечить не только в сознании, но и на теле. Словно через физическую боль смогу отпустить боль душевную.

— Надо тебя кое с кем познакомить, — как-то странно улыбается, глядя на меня, чуть прикрыв веки.

Знать бы ещё, что в его голове происходит. Обычно, я неплохо разбираюсь в людях, умею считывать эмоции и угадывать настроение собеседника — безрадостные прошлое научило этому, но с Арчи у меня решительно ничего не выходит.

Мне нравится здесь, но я не знаю, как это описать словами. Арчи тянется за бутылкой, откупоривает одним движением и наливает в стаканчик — смешную пластиковую чашу с нарисованной на боку белкой.

— Мне эта белка чем-то тебя напомнила, — улыбается и протягивает мне стакан. Не знаю, обижаться на схожесть с грызуном или радоваться комплименту. — Ещё я не знал, какое ты вино предпочитаешь, взял рислинг — на свой вкус.

Вино медово-жёлтое, словно кусочек солнца, запертый в бутылке.

— Не понравится, можешь не пить. — Арчи достаёт из-за голенища нож с красивой посеребрённой ручкой и нарезает сыр. Интересно, а дробовик он в заднем кармане не носит? — Но мне почему-то показалось, что рислинг тебе придётся по душе?. Есть в вас что-то общее.

Хм, то белку я ему напоминаю, то вино. Как у этого мужчины мозги устроены, понять не могу.

— Сам пить не будешь? — спрашиваю, потому что не привыкла к одиночным возлияниям. Да вообще не очень умею пить, не люблю напиваться, но, нервничая, могу не рассчитать и дать лишку.

— Не буду, — кивает Арчи, водружая между нами пластиковую тарелку с сыром, порезанными дольками грушами и шоколадом. — Я за рулём. Ну, на это мог бы наплевать, хотя не сто?ит. Не суть. Однако, интересный факт: впервые за долгое, слишком дорогое время мне не хочется быть в хламину. Понимаешь меня?

Ничего я не понимаю.

— То есть именно сегодня ты хочешь быть трезвым?

— Именно сейчас. Сегодня — слишком долгосрочное понятие.

— А чем это сейчас отличается от сотни других моментов?

О, как. Не успела выпить, а уже горожу чушь всякую. Всё-таки Арчи очень странно на меня влияет.

— В этом «сейчас» есть перспектива, в то время как в сотне других моментов лишь унылая безысходность.

Он меня точно с ума сведёт! Где он этого нахватался?

— За что пьём? — интересуюсь, когда Арчи наливает себе минеральной воды точно в такой же стакан как у меня, только на его посудине нарисован милейший ёжик.

— За решимость, — произносит, и мы соприкасаемся «бокалами».

— Отличный тост. — И он действительно таков, потому что каждому из нас, так или иначе, не хватает этой самой решимости. — Мне нравится.

Вино действительно очень приятное: свежее, чуть терпковатое, с лёгкой кислинкой. Не знаю, чем оно напомнило меня, но сравнение не хуже прочих.

— А что ещё тебе нравится? — Арчи ложится на бок, вытянув крепкие ноги в чёрных потёртых джинсах, и кладёт голову на широкую ладонь. — Расскажи мне о себе, Кристина.

Он произносит моё имя, чуть растягивая слоги — лениво, расслабленно, а мне кажется, что ещё ни разу, ни в чьих устах оно не звучало прекраснее. Но потом туман романтических бредней рассеивается, и до меня доходит смысл вопроса. Рассказать о себе? Вот так вот сразу? А если и рассказывать, то, что именно? Но смотрю в его глаза и понимаю, — каким-то внутренним чутьём, на уровне подсознания — что Арчи можно доверять.