Отравленный памятью

29. Кристина

Я не соврала, когда сказала, что мне нравится это место. Здесь живёт душа — ощущаю на уровне подсознания. Глядя на эту мастерскую, кажется, что сто?ит ступить за порог и можно начать новую жизнь с чистого листа, забыв всё, что тянуло тебя назад. В прошлое.

До сих пор не могу поверить, что он пригласил меня сюда. И не потому, что свидание в мотомастерской — само по себе необычно. Нет, просто отношения с Арчи кажутся такими странными, чуть нереальными, что каждый день в его обществе воспринимается как некая авантюра — вызов самой себе. Такая себе проверка на прочность — выдержу или нет?

Он учит меня доверять — качество, которого была лишена насильно, но я очень постараюсь снова его заиметь.

И даже несмотря на то, что мы из абсолютно разных миров, мне очень хочется, чтобы стали ближе, а для этого я согласна на многое.

Пока размышляю, Арчи проводит меня к входу в мастерскую, где стоят несколько ребят в тёмно-синих рабочих комбинезонах. Их лица перепачканы чем-то чёрным, а в глазах горит жажда действий.

— Проходи, — говорит Арчи, — и не обращай внимания на всех этих идиотов, которые, кажется, только и умеют, что материться да бросаться друг в друга инструментами.

Улыбаюсь, глядя на ребят, которые при моём появлении заметно притихли. Не знаю, как полагается себя вести в подобной ситуации, поэтому молчу и киваю каждому в знак приветствия.

Арчи непривычно серьёзен, словно чего-то боится, но мне непонятна природа его страха. Молчу, потому что чувствую себя неловко. Тем временем, он проводит меня в помещение, которое оказывается неожиданно большим — с улицы гараж казался меньше.

В мастерской пахнет мазутом, краской и нагретым металлом. В воздухе витают и другие ароматы, природу которых не могу определить, но так, наверное, и должно быть на чисто мужской территории. Шум царит такой, что закладывает уши, а пол под ногами дрожит. Но стоит мне сделать несколько шагов, как все звуки стихают, а я чувствую себя, словно под лучами рентгена: кажется, каждый из присутствующих изучает меня.

— Чего вы пялитесь? — вскрикивает Арчи, а мне становится смешно. Неужели ему действительно не нравится, что мужчины рассматривают меня? Это ревность или мне только кажется? — Работы у каждого по горло, а они девушек глазами раздевают!

А он строгий начальник, однако.

— Арч, ну так красивой девушкой грех не любоваться, — произносит мужчина с тёмно-каштановой бородой и кривоватой усмешкой на губах.

— Заткнись, а? — Арчи сводит светлые брови на переносице, но улыбается и крепче сжимает мою ладонь, словно боится отпустить.— Полюбовался и дальше работай, время не ждёт.

Я пытаюсь разглядеть, чем именно занят мужчина, но я так мало знаю об устройстве мотоциклов, что всё равно ничего не понимаю, как ни стараюсь. Но даже моих слабых познаний хватает, чтобы понять — это довольно тяжёлая работа.

— Кристина, привет.— Знакомый голос раздаётся за спиной. Оборачиваюсь на звук и утыкаюсь взглядом в грудь Филина. Поднимаю вверх глаза и замечаю лукавую улыбку.— Очень рад тебя видеть.

Всё-таки он мне нравится. Не только потому, что помог когда-то хоть немного наладить мою жизнь. Нет, просто он кажется открытым и честным, а такие люди подкупают с первого взгляда.

Фил вытирает, перепачканные краской, руки о большую серую тряпку и протягивает мне ладонь. Пожимаю её, тёплую и жёсткую, и улыбаюсь в ответ.

— Правда, рад? — задаю никому не нужный вопрос. — И я.

— Правда-правда, очень рад, — произносит тоном, не терпящим возражения. — В эти унылые стены давно сто?ило добавить красоты.

Снова меня назвали красивой. Ладно, даже если льстят, всё равно приятно.

— Только ты появилась, ребята вон с устроенной силой за работу принялись. — Филин берёт с полки растворитель и снова улыбается.

Его комбинезон разукрашен разноцветными разводами, что наводит на мысль, что он рисует. Хм, я-то думала, что здесь только болты крутят.

— Точно, — подтверждает Арчи. — А то сроки горят, а они вразвалочку. Зато теперь план не то, что выполнят — перевыполнят.

— И всё благодаря тебе, Кристина, — Филин одаривает меня ослепительной улыбкой и, зажав подмышкой бутылку с растворителем, уходит.

Смотрю по сторонам и понимаю, что всё, что на первый взгляд кажется хаосом и разрухой на самом деле чётко организованный порядок.

Неожиданно Арчи оказывается за моей спиной и наклоняется ниже.

— Пошли кое-что покажу, — шепчет, и его дыхание шевелит тонкие волоски за ухом. — Обещаю, что будет интересно.

Меня интригует это приглашения, и я иду за ним — покорная, молчаливая. Мы проходим между рядами полок, где хранятся инструменты, назначения которых я не знаю, минуем мотоциклы разной степени разборки и новизны. Здесь, наверное, не меньше двадцати аппаратов, но сосчитать не успеваю, потому что Арчи тащит меня всё дальше и дальше.

— Куда ты меня ведёшь? — не выдерживаю, но Арчи лишь отрицательно машет головой. — Постой, я же на каблуках! Сейчас шею себе сверну, сам будешь виноват.

Он оборачивается и окидывает меня взглядом, в котором притаилась улыбка.

В итоге путешествие наше заканчивается в самом дальнем углу мастерской. Там, накрытый плотной тканью серебристого цвета стоит, по всей видимости, мотоцикл. Наверное, именно его Арчи и хотел мне показать. Но что в нём такого интересного? Любопытно.

— Я понимаю, что ты не специалист... — начинает Арчи, отпуская мою руку, и подходит к мотоциклу, но ткань срывать не торопится. — Пусть так, но мне хочется тебе его показать.

— Я постараюсь понять. Я вообще-то сообразительная, да, ко всему прочему, меня дед воспитывал, поэтому в мужских игрушках кое-что понимаю.

Мне непривычно видеть Арчи таким — немного робким, смущающимся. Он вцепился в край серебристой ткани до белизны костяшек, а мне отчаянно хочется подойти к нему и просто, положив голову на плечо, успокоить.

— Подожди, не перебивай. — Арчи сильнее сжимает край чехла в кулаке, а я невольно любуюсь, как напрягаются мышцы под кожей мощных предплечий. А он продолжает: — Знаешь, моей главной страстью всегда были мотоциклы. С десяти лет, когда нам с Филином впервые разрешили прокатиться самим, брежу ими. Я научился ремонтировать их, перебирать моторы. Лепить из дерьма конфетку тоже умею. Это моя страсть, моя жизнь, а бензин заменяет мне кровь. Наверное, когда я наконец сдохну, и в морге распотрошат мой труп, вместо внутренних органов у меня найдут болты, гайки, двигатель и бензобак.

— Не говори о смерти, пожалуйста.

— Я никогда её не боялся, — говорит, и какая-то тень омрачает его лицо.

Хочу сказать, что знаю о его потере и мне близка его боль, но молчу, потому что Арчи сейчас важно выговориться.

— Но не об этом речь. Мне просто важно, чтобы ты поняла, какое значение имеет для меня всё это. За свою жизнь я отремонтировал и перебрал столько мотоциклов, что и не сосчитать, но никогда мне не попадался, настолько прекрасный экземпляр.

— Здо?рово.

— Это больше, чем здо?рово, — говорит Арчи, подходит ко мне и становится настолько близко, что воздух мигом исчезает из моих лёгких, горло сжимает спазм, а кровь начинает стучать в висках. — Я не только хотел продемонстрировать тебе этот мотоцикл, который может показаться тебе ржавой кучей металлолома.

— А чего ты ещё хотел? — слова вырываются на свободу, точно сквозь толщу воды. Или это у меня просто уши заложило?

— Я хотел сказать, что после того, как ты появилась в моей жизни, что-то изменилось. Вокруг, но самое главное — внутри меня. С каждым днём камень, который давил на грудь становится всё легче и легче.

— Ох...

— Вот тебе и «ох», — хмыкает, а я стою, боясь посмотреть ему в глаза и уткнувшись взглядом в широкую грудь, обтянутую тёмно-серой майкой. — Крис, ты нужна мне, понимаешь? Можешь не верить, сомневаться, смеяться — я не смогу тебе запретить. Но, пожалуйста, если ты ко мне хоть что-то чувствуешь, то останься. Просто рядом. Ты нужна мне.

От этих слов голова готова взорваться, а в груди с каждым вдохом разрастается огненный шар, который грозит спалить меня полностью, не оставив даже пепла.

— Ты уверен, что тебе не кажется? Уверен, что нам сто?ит что-то начинать? Мы такие разные...

— Крис, разные не значит неподходящие.

В голосе ни капли сомнения, и я невольно заражаюсь его уверенностью, с каждым мгновением чувствуя себя сильнее.

— Я ничего не требую, хотя у меня и кружится голова и в глазах темнеет, когда вижу тебя. Ты красивая, чертовски красивая, но не об этом речь. Ты мне нравишься так, как не нравился никто уже долгие годы.

— Взаимно, — говорю чуть слышно, потому что горло пережимает что-то, мешающее дышать.

— Я понимаю, что у нас у обоих есть прошлое. — Арчи наклоняется ко мне и касается губами волос в почти невесомом поцелуе. — И мы до сих пор не нашли время друг другу о нём рассказать. Не знаю как ты, а я не уверен, что найду слова, чтобы обо всём поведать, но когда-нибудь я обязательно смогу.

Молчу, потому что он в эту самую минуту выражает словами ровно то, о чём я не смела говорить.

— И у тебя я знаю, чувствую, есть в прошлом нечто такое, о чём больно и неприятно вспоминать, но могу одно тебе обещать: пока ты рядом, никакого другого настоящего у меня не будет. Ты понимаешь, о чём я?

О да, я понимаю, но вместо ответа просто киваю, потому что боюсь разрыдаться, как малолетняя дурочка.

— Только мне нужно знать: веришь ли ты мне?

— Да, — выдавливаю из себя, но мой голос больше похож на писк пьяного комара.

— Это уже прогресс, — усмехается и снова целует меня в макушку, на этот раз более ощутимо. — А если я поцелую тебя, не будешь снова читать мне морали и говорить о том, что ты нужна мне на одну ночь?

— Постараюсь сдержаться, но ничего обещать не могу. Я зануда, с этим уже ничего не поделаешь.

Арчи издаёт сдавленный смешок и, заключив моё подбородок в плен своих пальцев, приподнимает его немного, и наши глаза встречаются. В его изумрудной зелени плавает какая-то тоска, смешанная с болью. Он несколько бесконечных мгновений, когда моё сердце пропустило пару ударов и вообще чуть не остановилось, рассматривает меня, будто хочет впитать мой образ, запомнить. Чувствую, что снова краснею — кожа покалывает и печёт. Ленивая улыбка трогает его губы, и он становится похож на сытого кота, поймавшего мышку.

— Ты очень красивая, Крис.

Не успеваю ничего ответить, хотя так хочется возмутиться и опровергнуть эту ересь о моей мнимой красоте. Но пока лихорадочно ищу слова, его губы осторожно касаются моих.

Мысли мгновенно улетучиваются из головы, словно у меня вместо неё пустой цветочный горшок. Аккуратно, словно боясь причинить вред неосторожным движением, Арчи принимается исследовать мои губы. Медленно, слишком медленно — он будто просит разрешения зайти чуть дальше.

И я разрешаю, потому что совсем потеряла голову, когда он так нежен со мной. Никогда никто не был со мной обходителен и ласков.

— Не бойся меня, Крис, — шепчет, но я почти ничего не слышу. В ушах звон, а перед глазами тёмная пелена.

Кажется, я что-то сделала или сказала, потому что неожиданно его губы становятся настойчивее, а руки отпускают моё лицо и начинают медленное путешествие вниз по моему телу. Мне кажется, я ощущаю их везде: на шее, плечах, руках. И мне это нравится, потому что внутри зарождается то, что невозможно держать в себе.

Секунда и он притягивает меня к себе и сжимает в объятиях так крепко, что мои кости чуть не ломаются все разом.

— Если ты меня сейчас не остановишь, то мы выйдем отсюда только к утру. — Его голос проникает внутрь, стремится по венам, словно наркотик. — Но я не думаю, что грязный угол гаража — подходящее для тебя место. Поэтому надо уходить отсюда, пока твоя прелестная майка не оказалась разорванной на мелкие кусочки.

— Ты любитель портить девушкам одежду?

— Не-а, но твою одежду я был бы не прочь разорвать.

— Главное, не ешь её потом, а то несварение будет.

— Я всё больше по круассанам специализируюсь, — смеётся Арчи, но из объятий не выпускает.

А мне сейчас так хорошо, словно я долго-долго путешествовала, и наконец нашла место, где меня любят и ждут.

Только любят ли?

А если и нет, наплевать, потому что хочу быть с ним, а обо всём остальном буду думать потом.