Пожирающие жизнь

Глава 12

Я вошла в свою комнату, где помещались лишь кровать, небольшая тумба и табурет. Пропустив Лисю внутрь, плотно затворила дверь. Промелькнула мысль: «Заменила жертву в ловушку». Только кто тут жертва, надо ещё разобраться.

Лися взяла табурет, поставила его напротив кровати и, усевшись, потребовала:

— Рассказывай! — По обычаю, никому, кроме родителей, не позволялось садиться на девичью кровать. Я тяжело выдохнула и, натянув улыбку, сказала:

— Да и нечего рассказывать. — Я села на кровать. Проблем с тем, что говорить, не было — я давно придумала довольно убедительную ложь. — Лися, мне очень стыдно в этом признаваться… — начала я, но, заметив, как её карие глаза расширяются, поспешила продолжить: — Мой брат говорил, что в замках водятся призраки. И выходят только ночью. Я… я и пошла посмотреть. Но из-за усталости заснула.

— Мгм! — недоверчиво покачала она головой. — Шла, шла и уснула! Вот так, посреди коридора! — всплеснув руками, сказала она.

— Нет, не так, — спокойно ответила я, стараясь говорить как можно убедительнее. — Я расстроилась, что никого не нашла, и села. И нечаянно заснула.

— Милана! Я думала, ты умная девка! Какие призраки?! Чем забита твоя голова?

— Обычные такие призраки… — аккуратно вставила я.

— Забудь все эти глупости! — строго сказала она. — Взяла беду на свою голову! Я за тебя поручилась, а ты… призраки!

Я понимала её злость. Она приняла меня на работу под свою ответственность. На тот момент у меня были только фальшивые рекомендации и слезливая история про бедных родителей и большую семью. История, которая совершенно не вязалась с моим образованием, из-за чего Элена заартачилась, отказываясь меня принимать. Да, историю можно было бы придумать получше… В храме мне выдали лишь задание и сведения о жизни подопечного, а с остальным я должна была справляться сама. Когда я потеряла надежду на законное проникновение в замок, мне на выручку пришла именно Лися, взяв на себя ответственность за меня. Не знаю, что побудило её это сделать, и, боюсь, так и не узнаю.

— Простите, — промямлила я, действительно чувствуя себя виноватой.

— Ладно, только не расплачься! — нарочито строго сказала она и поднялась с табурета. — Ложись спать! Поняла, что ты ничего предосудительного не делала, но чтобы не было никаких призраков! Ты меня поняла?

— Поняла, — удивительно уверенно кивнула я, зная, что призраки для меня неотъемлемая часть жизни.

Вернув табурет на место и, недолго думая, целовать меня на ночь или нет, она ушла. Видимо, решила, что поцелуй я сегодня не заслужила. Стало немного обидно, но я быстро отмахнулась от грустных мыслей и принялась готовиться ко сну.

Все дела отложив на завтра, я на всякий случай проверила сложенные сушиться на подоконнике стебли кровавой слезы. Затем, облачившись в нежный шёлк ночной рубашки, улеглась спать.

Да, глупо брать дорогую ночную рубашку, притворяясь служанкой. Но у меня не было выбора: от грубых тканей у меня начиналась аллергия. Зуд и сыпь по всему телу — не самое приятное ощущение. Если я могла как-то терпеть грубые платья, то бельё и ночная рубашка — никак.

Да и кто меня увидит?

Как же я ошибалась…

Глубокой ночью, не знаю, в каком часу, я просто не успела посмотреть. Виктор ворвался в комнату, точно гром, и разбудил меня, швырнув табуретку в стену. Та недовольно застонала, а табуретка рассыпалась.

— Что ты делаешь?! — вскочила я от испуга.

— Вставай быстрее. Папа хочет себя убить!

— Где?

Я вскочила и, забыв обо всём, вылетела из комнаты.

— Он в своих покоях, — догоняя меня, сказал Виктор.

В жизни так быстро я ещё не бегала. Но это неудивительно: ещё никогда чья-то жизнь не зависела от меня. Всем, кому я должна была помочь, спешить было некуда.

Меня начало трясти, но, переступая сразу по две ступеньки и подхватив подол ночной рубашки, я добралась до спальни. Толкнув дверь, ворвалась в покои.

В голове промелькнуло: «Сейчас я выгляжу не хуже смерти». Босая, лохматая и очень злая. Вспомнив про поднятую рубашку, я поспешно её опустила и бросилась к мужчине, сидящему в кресле и подносящему к губам бокал.

Одним движением я выбила стакан из его рук. Тот со звоном разбился о каменный пол. Видимо, в этот момент я совсем забылась, потому что тут же влепила лорду мощную пощёчину. Но никакой реакции не добилась. Он просто сидел, опустив голову.

В комнате появился Виктор. Когда он успел отстать?

— В этом бокале был яд? — совершенно спокойно, не смущаясь лорда, спросила я у мальчика.

Тот просто испуганно кивнул.

— Хорошо, — выдохнула я и опустилась перед лордом.

— Милорд, с вами всё в порядке? — Понимаю, вопрос глупый, ведь картина того, что всё плохо, была перед глазами. Но ничего другого мне в голову не пришло.

— Уходи! — пьяно сказал он, дернув рукой. В лицо мне пахнуло перегаром.

— Да вы пьяны! — сказала я, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Лягте в постель, и вам полегчает, — предложила я, пытаясь его поднять.

Ноша оказалась неподъёмной и неимоверно упрямой!

— Отстань от меня! Ты кто такая? — Лорд пихнул меня рукой, от чего я едва не упала, но мне удалось удержаться на ногах.

В этот момент мне захотелось уйти. Свой долг я выполнила — не станет же он слизывать яд с пола. Я уже сделала несколько шагов к выходу, как услышала за спиной сдавленные рыдания.

Оглянувшись, я увидела, как лорд, всегда беспристрастный и гордый, сидит и плачет, спрятавшись в собственных ладонях.

«Что за замок? Замок вечной слезы?» — промелькнуло в голове, но тут же растаяло. В груди затеплилось уважение к этому человеку. Не к лорду, а к человеку. Он нашёл в себе силы плакать.

— Милорд, — медленно подошла я к нему. — Давайте поговорим?

Он поднял на меня свой измученный взгляд, и мне самой захотелось расплакаться.

— Ты знаешь? — спросил он хриплым голосом.

Я села на спинку дивана и аккуратно ответила:

— Да, знаю.

— Ничего ты не знаешь! — вскочил он, но, не удержавшись на ногах, снова упал в кресло. — Ты ничего не понимаешь…

— Вы потеряли сына. Это ужасное потрясение, — сказала я тихим, ласковым голосом, каким обычно разговаривала с призраками. А милорд сейчас мало чем от них отличался, разве что плотностью.

— Ты когда-нибудь теряла семилетнего ребёнка? — строго спросил он, уставившись в пол. Мне даже показалось, что он отрезвел. Но, подняв голову, он всё же опроверг это впечатление.

— Вы правы, милорд. Никогда, — ещё тише сказала я.

— Виктор… — произнёс он еле внятно и снова заплакал, сидя без движения и опустив голову на руки. Я перевела взгляд на мальчишку, который тоже плакал. Плакал он только рядом с отцом. Заметив мой взгляд, Виктор кивнул своим заплаканным личиком на отца, мол, делай что-нибудь.

— Виктор… расскажите о нём. Каким он был? — спросила я, теряясь в происходящем.

— Он был очень живым мальчиком, — начал милорд. — Весёлым, активным. В меру шаловливым, как все мальчишки его возраста.

Я слушала милорда и не могла поверить, что он действительно сейчас говорит. Но нельзя было, чтобы он остановился. Ему нужно было излить кому-то свою боль.

— А чем он любил заниматься?

— Уж точно не учёбой! — сквозь слёзы на его лице проступила улыбка. Вспомнив счастливые времена, он ненадолго оживился, и от этой улыбки мне самой захотелось плакать. — Он донимал всех: от служанок до моих деловых партнёров. Ему совершенно невозможно было противостоять. Чудесный ребёнок, который не любил шоколад, — милорд замер, закрыл глаза и, помолчав минуту, добавил: — Как и его мама.

Он сказал это так, словно собрал все оставшиеся силы на эти четыре слова. Возможно, так оно и было.

Я знаю, что такое остаться пустым, утратив всё, что любил. Но моя пустота не идёт ни в какое сравнение с этой бездной, с которой милорд остался наедине. Неудивительно, что в бокале всё же был яд.

Ужасно, что люди не понимают: смерть — это не выход, а вход в ещё более страшные мучения. Измученная душа никому не нужна. Ада нет — его создают сами.

— Вы её любили, — не спрашивала, а утверждала я.

— Люблю, — резко ответил он, вставая. Пошатнувшись, он направился к кровати. Я поднялась с дивана, наблюдая за ним.

Он упал животом на кровать, подмяв под себя подушку.

Я решила, что пора возвращаться в свою комнату, тем более что ноги уже заледенели. Пошла к выходу.

— Не уходи, — попросил он.

Я вздрогнула, думая, что он, как только лёг, заснул.

— Немного, просто посиди и помолчи.

Я вернулась и села на диван, собрав ноги, и просто ждала.

Я понимала, что он держит меня здесь как нейтрализатор плохих мыслей. Словно при мне ему становится стыдно думать о смерти, чьей бы она ни была.

Я сидела и разглядывала покои лорда. На самом деле ничего интересного там не нашлось. Изящная мебель, роскошно. Да, он знает, как эта роскошь может давить на человека.

По себе не знаю, врать не стану. Комнаты в храме были скромными, ничего лишнего. Но многие призраки жаловались, что их подавляли собственные дома. Один дошёл до того, что стал выбрасывать мебель в окно, прибив при этом двух слуг. Те, в свою очередь, не давали ему уйти после смерти, а он не давал им.

Это задание стало одним из самых сложных на моей практике.

С мёртвыми работать легче — они сохраняют эмоции, которые были при смерти. Разница лишь в том, что после перехода люди показывают их без лукавства.

Вспомнив о Власе, я снова обвела взглядом всю комнату. Его не было. Да и как я могла не заметить — рыданий-то неслышно! Виктор сказал, что Влас всегда находится рядом с отцом.

Не уверенная в том, что лорд спит, я взяла ручку. Такой я писала только в далёком детстве, поэтому воспоминания от неё были сладкими.

На найденном неподалёку листке я написала:

«Виктор, где твой дядя? Ты сказал, он всегда с твоим отцом!»

Осторожно показала листок мальчику.

— Папа впервые ночует в покоях. До этого он не выходил из лаборатории. Наверное, хотел выпить эту гадость тут.

Получается, я зря получила от управляющей! Ведь милорда даже в спальне не было.

Пришли неподходящие мысли, от которых я тут же отмахнулась.

Я снова написала:

«Твой дядя в лаборатории?»

— Да, там. Плачет, — ответил мальчик и снова посмотрел на отца. — Спасибо тебе, как же хорошо, что ты тут. — Его губы дрогнули, и он заплакал. — Страшно — видеть и быть невидимым, кричать и не быть услышанным.

— Не хнычь! — строго сказала я.

Милорд на секунду поднял голову, но, не повернувшись ко мне, снова опустился и сжался в клубок. В сюртуке и сапогах — сейчас ему плевать на всё.

Я уже начала замерзать, и определённая часть тела стала выделяться, что добавляло неудобства. Но милорду было плевать, что в его комнате сидит полураздетая девушка.

Да и мои мысли были заняты другим.

Влас не выходит из лаборатории. Что-то мне подсказывает, что книгу милорд нашёл именно там. Непростой смертью ты умер, да, Влас? Непростой…

Подождав ещё немного, я тихонько спросила:

— Милорд?

В ответ — оглушительная тишина. Я повторила попытку:

— Милорд?

Тишина продолжалась. Я спустилась на пол, стиснув зубы, перетерпела холод и, крадясь, приблизилась к милорду.

— Мне нужен ключ, — прошептала я.

Виктор, кажется, сразу понял, какой именно ключ мне нужен.

— Ключ в сюртуке! — сообщил он, с жадным любопытством наблюдая за развитием событий.

— Чёрт! — сказала я одними губами, но лёгкий свист всё же вырвался.

— Ты уходишь? — неожиданно спросил милорд. От неожиданности я чуть не подпрыгнула, остановившись прямо перед ним.

Он схватил меня за руку и строго сказал:

— Не уходи!

— Милорд, я возьму покрывало, — сказала я, аккуратно выворачивая руку из его хватки.

Я понимала, что идти к пьяному мужчине в одной ночной рубашке — не просто плохая идея. Многие леди посчитали бы это катастрофой.

Но кто меня осудит? У меня не было выбора. Точнее, выбор был, но крайне недвусмысленный. И осудят меня, наверное, все. Включая Лиси, если, конечно, узнают.

Милорд не обращал внимания на мой внешний вид. Впрочем, как и на меня. Его привлекала моя энергетика, которая благодаря силе видящей создаёт душевный покой. Поэтому неприкаянные и замечают нас.

Я взяла покрывало и вернулась на диван, мысленно негодуя, что милорд не засыпает.

Итак, что мы имеем: спасённый милорд — одна штука, бедовые призраки — две штуки, спрятанная книга — одна штука (надеюсь), и запертая дверь — тоже одна штука.

А на десерт — таинственная гибель.

Я ничего не упустила?

Начнём с книги. Точнее, с двери. Но только после того, как милорд отправится в мир грёз.