Пожирающие жизнь

Глава 6

Взяв корзину, я снова пробежалась по списку.

— Всё куплено! — сказала я, делая безмятежный вид. А самой меня пожирало желание как можно раньше узнать, для кого предназначались эти покупки.

— Ну-ка, милок! — остановила Лися поварёнка лет двенадцати, схватив его за ухо. Тот недовольно зашипел. — Сейчас пойдёшь к милорду и отнесёшь ему эту корзину! И рыльце умой.

Поварёнок потянулся к корзине, но я ловко её отодвинула и, хлопая глазками, сказала:

— Может быть, я отнесу? Мало ли что забыла… Не хотелось бы, чтобы кому-то прилетело из-за моей оплошности…

— Не хотелось бы, — поддакнул поварёнок, растирая освобождённое ухо.

— Ладно, девка, — строго сказала Лися. — Иди, но мигом воротайся! Чтобы ни минуты лишней!

— Хорошо, — кивнула я, подхватив корзину.

Едва я вышла с кухни, как Виктор тут же одарил меня своим присутствием.

— Корзина — папе? — спросил он.

— Папе, — ответила я, стараясь не обращать внимания на то, с каким любопытством мальчишка пытается разглядеть содержимое, накрытое белой тканью. Он то и дело прыгал вокруг меня, пока моё терпение не иссякло.

— Ты как ребёнок! — воскликнула я и тут же заозиралась, убеждаясь, что этого никто не видел. К счастью, коридор был пуст. Я взглянула на Виктора.

— Но я ведь ребёнок, — обиженно ответил он, шмыгнув носом и сделав глаза как у оленёнка.

Ну а кто говорил, что ему сотни лет?!

Я тяжело выдохнула и убрала белую ткань, открывая ему содержимое.

— Вот.

— Вау! А что это такое?

— Я не стану перечислять, — отрезала я и, снова накрыв корзину, пошла дальше.

— Папа у меня молодец! Всегда что-то готовит. Один раз он сделал зелье, которое можно пить, а потом от тебя приятно пахнет. Даже слёзы источали умопомрачительный аромат.

— Рада за него, — безразлично ответила я, поднимаясь по лестнице. — С духов на наркотики развивается, нечего сказать.

— При жизни я занимался многими бесполезными делами, — Виктор перевёл тему на горячо любимого себя. — Например, познавал науки, занимался верховой ездой, фехтованием… В общем, всё то, что в моей короткой жизни мне никак не пригодилось. Это ли не печально?

— Ну, ты ведь не знал, что покинешь… живых в столь раннем возрасте. Было бы гораздо печальнее, если бы ты не делал планы на будущее, не развивался. Не важно, сколько бы ты прожил.

Мы оба замолчали. В пустых высоких коридорах слышались только звуки моих каблуков.

В этом замке не было господ, кроме самого хозяина, который днями напролёт запирался в лаборатории, располагавшейся на подвальном этаже.

— Ты — молодой лорд, — задумчиво сказала я после затянувшегося молчания.

— Да, это я! — гордо вздёрнув нос и поправляя порванный сюртук, ответил он.

— Твой отец…

— Да, папа не смирился. Мне его жаль. Я не знаю, как ему помочь… Он не отпускает меня, — лихорадочно заговорил мальчик.

— Поэтому ты тут, — кивнула я. — Тебе, наверное, одиноко.

— Ха! Знаешь, сколько здесь таких, как я?!

— Но я вижу лишь тебя, — обречённо сказала я.

— Они тебя боятся. Знаешь, сколько историй я могу рассказать об увлекательной смерти? Они каждую ночь дёргают меня за щеки и умиляются. А я, между прочим, герцог… был им. Оказывается, после смерти не важно, кем ты был, все равны. А так гораздо лучше, — философски заметил он и умолк.

— Не знаю, не мне судить.

— Вот бы ко мне обращались как раньше, — поник Виктор.

— Милорд! — сказала я, поворачиваясь к Виктору. Пусть хоть это его желание сбудется.

— Я вообще-то здесь! — раздался строгий голос у меня за спиной.

Я обернулась настолько быстро, насколько могла, и, смастерив книксен, сказала:

— Простите, милорд.

Лорд Виктор Бластент-старший оказался мужчиной весьма привлекательным. До этого я видела его всего раз, издалека и мельком. Высокий, волосы темно-русые средней длины, хорошо очерченые черты лица и… мужчина с потрясающими синими глазами.

— Ха, зависла! — голос Виктора привёл меня в чувства. Я мельком одарила его неодобрительным взглядом и сосредоточилась на Власе, которого не было. Виктор говорил, что он всегда возле названного брата. Виктор-старший был в браке с сестрой моего подопечного.

— Корзину! — сказал милорд, забирая её у меня из рук. Правильно, боится, что о содержимом узнают. Но тот, кому нужно, уже всё знает…

Сейчас я заметила, что глаза у милорда потухшие, лицо словно маска застывшей печали, изредка меняющей оттенки от задумчивости до безразличия.

— Я могу идти, ми…

— Нет, следуй за мной! — сказал он и, обернувшись на пятках, чеканным шагом направился в лабораторию.