Понять. Поверить. Простить. (СИ)

Глава 33

Глава 33.

Эля лежала на больничной кровати и тоскливо смотрела в окно: день выдался пасмурным, казалось еще немного и из тяжелых свинцовых туч пойдет дождь. Только что приходила медсестра и поставила капельницу, поэтому в ближайшие полчаса она еще долго будет наблюдать такое же тоскливое, как и ее настроение, небо.

Эля находилась в больнице уже второй день, и второй день она не переставала думать о той правде, которую открыл ей Стас. Она и представить себе не могла, что ее родители способны на ТАКОЙ ужасный поступок. Это даже не поступок — это преступление, которое полностью разрушило жизнь как Стасу, так и ей самой. За что они так жестоко? Неужели какой-то бизнес стоил того, чтобы выставить собственную дочь виноватой перед любимым человеком, чтобы довести ее до того, чтобы она бежала из семьи будучи беременной, чтобы лишить еще нерожденного ребенка отца. Насколько же нужно быть жестокими и черствыми, чтобы не побояться пойти на преступление и так жестоко подставить ее под ненависть любимого.

Эля знала, что Стас не раз приходил в больницу, чтобы поговорить. Но она не могла пересилить себя — просто не могла больше смотреть в его глаза. Было ужасно стыдно. И больно. За то, что ему пришлось перенести. Она могла себе представить, каково ему было все это время жить и думать, что та, которую он любил, предала таким жестоким образом — она сама столько лет жила и думала, что он ее бросил и уехал. И теперь Эля даже нисколько не осуждала его за все те слова, что сорвались с его губ — они были справедливы.

В палату снова вошла медсестра.

— К вам посетитель, — оповестила она.

— Простите, но я бы сейчас не хотела ни с кем видеться, — тихим голосом ответила Эля.

— Ну как хотите, — медсестра проверила капельницу и вышла.

Спустя пару минут она снова вернулась, держа в руках большой букет нежно белых роз.

— Вот, просили передать, — медсестра поставила букет в банку с водой. — Правда ваш посетитель не представился.

— Спасибо, — прошептала Эля, глядя на букет.

Она и так прекрасно знала, кто это был — Стас. Когда-то он всегда дарил ей именно такие цветы. Сегодня он снова пришел, чтобы поговорить, но у нее не было сил смотреть в его глаза и просить прощения. Хотя должна была это обязательно сделать. Стыдно, безумно стыдно. Такое, действительно, не прощается.

Вчера навестить Элю приезжал Виктор, но она не захотела видеться и с отцом. Разве можно ему верить после всего того, что он учинил? Да, один раз она уже постаралась простить его, но тогда она еще не знала всего масштаба его ужасающих поступков. Эля простила его за то, что он разлучил ее со Стасом. Но вот простить за то, что он своим обманом заставил Стаса возненавидеть ее — это все же не возможно. Однако, за эти два дня Эля успела многое обдумать. И теперь она пришла к выводу, что ей нужно обо всем расспросить отца — это ее право знать, за что он так с ней поступил.

Стас все еще оставался в коридоре больницы, надеясь, что все же сможет увидеться с Элей. Она несколько раз отказывалась от встреч с любыми посетителями: с ним самим, с его родителями и даже Настей, со своим отцом и братом. Он сейчас прекрасно понимал ее состояние — когда отец все ему рассказал, он испытал полнейший шок. И не удивительно, что Эля так безрассудно вошла в горящее помещение — должно быть ей было настолько больно в душе, что она могла захотеть погибнуть. Стас с сожалением закрыл лицо руками — как же тяжело, как же больно думать о том, что его Эля вот так хотела свести счеты с жизнью. Не каждому под силу вынести такие испытания: сначала ее родители сделали все, чтобы разлучить их, потом они же пытались насильно лишить ее еще не рожденного малыша, потом тяжелая судьба одинокой матери с младенцем на руках (спасибо господу за то, что на Элином пути появилась Настя и стала для нее настоящим другом и опорой), а после всех этих трудностей судьбе было угодно послать два тяжелейший удара: гибель Анечки и его обвинения, совершенно незаслуженные и жестокие. Если бы Стас знал обо всем этом, то он никогда в жизни не повел бы себя так, не причинил бы любимой такие страдания. Но, увы, судьба распорядилась по другому. В том, что их встреча прошла так тяжело, Стас не исключал и вины своих родителей и Насти — если бы не их упорное молчание, то никто бы не пострадал.

Из палаты вышла медсестра, унося капельницу.

— Скажите, — Стас поднялся со своего места, — как она.

— Заснула, — медсестра ненадолго остановилась. — У девушки очень тяжелое психологическое состояние, не знаю с чем это связано…

— Пару месяцев назад у нас погибла дочь, — пояснил Стас, — и еще в семье произошли некоторые конфликты.

— Все понятно, — закивала головой медсестра. — Что ж, физическое состояние опасений не вызывает, но вот с психологом я бы посоветовала поработать, очень уж подавленное состояние у Эвелины.

— А можно мне к ней зайти? Я тихонько побуду, не переживайте.

— Ну хорошо, — разрешила медсестра. — Только постарайтесь ее не будить.

Стас осторожно зашел в палату и невольно замер у порога. Эля, совершенно бледная и изможденная, лежала на кровати и спала. Ее голова была слегка обращена в сторону окна. Стас почувствовал болезненный укол в сердце и с разрываемой от страдания душой подошел к кровати. Он тихо придвинул стул и сел рядом с Элей, взяв аккуратно ее за руку.

— Что же мы все с тобой сделали, — с болью в голосе прошептал Стас и прижал ее руку к своим губам. — Прости меня, милая. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

Сейчас Стас всматривался в такое родное и любимое лицо, которое на протяжении стольких лет снилось ему ночами. Он так по ней скучал — как оказалось, не меньше, чем сама Эля скучала по нему. Она изменилась: теперь больше не было той беззаботной девочки, которую он встретил у друга и полюбил, — теперь Эля была взрослой женщиной, сильной, уверенной и в то же время слабой, незащищенной. Она смогла одна поднять и вырастить их дочь. И если судьба сжалится над ними и даст им шанс снова быть вместе, то Стас никогда не оставит Элю — он будет боготворить эту женщину до конца своих дней, он сделает все, что в его силах, чтобы она больше не знала горя и обид.

— Люблю тебя, — прошептал он, снова прижимая Элину руку к своим губам.

Сколько Стас вот так просидел у Элиной кровати, держа ее руку, он не знал — наверное, очень долго, потому как вошедшая медсестра проговорила:

— Вы все еще здесь? Думаю, на сегодня уже хватит посещения. Завтра приходите.

С большой неохотой Стас поднялся и, остановившись у выхода из палаты и еще раз бросив взгляд на спящую Элю, вышел.

***

На следующий день с утра снова пришел доктор. Он, как обычно, делал утренний обход и осматривал пациентов.

— Ну что, Эвелина, — присел он рядышком, — как вы себя чувствуете? Что-нибудь беспокоит?

— Нет, все в порядке. Да и до этого ничего не беспокоила. Скажите, а сколько мне нужно будет еще находиться в больнице?

— Ну, судя по вашим анализам крови, я думаю, что завтра я смогу вас уже и домой выписать, — ответил врач, заглядывая в ее амбулаторную карту.

— А никак нельзя пораньше, то есть сегодня?

— А в чем такая необходимость? — поинтересовался доктор.

— Просто я чувствую себя хорошо и мне кажется, что мне нет смысла занимать место, которое кому-то нужнее. Все равно у меня нет никаких процедур.

— Да в принципе, можно и сегодня вас уже выписать, только тогда я вам пропишу еще некоторые лекарства: попринимаете их некоторое время, чтобы вывести токсины из организма.

— Хорошо. — Эля была рада поскорее покинуть больницу. Здесь ей делалось еще тоскливее. Здесь все напоминало тот ужасный день, когда они с Анютой попали в аварию и когда в другой больнице ей сообщили, что дочери больше нет.

Покинув больницу, Эля, не раздумывая, сразу направилась на работу к отцу — ей не терпелось обо всем его расспросить. Ей хотелось заглянуть в его глаза и спросить, настолько ли его месть стоила того, чтобы разбить жизнь собственной дочери?

Пробежав мимо секретаря в отцовском офисе, Эля решительно зашла в кабинет и остановилась на пороге, плотно прикрыв за собой дверь.

— Эля? — удивился Виктор, увидев дочь, и тут же поднялся со своего места и прошел навстречу. — Боже мой, почему ты не больнице? Как тебя отпустили?

— Я выписалась, — коротко ответила она, — мне нужно с тобой поговорить. И в этот раз я очень прошу тебя мне не врать и ничего не утаивать.

Видимо гнев и боль в голосе дочери так подействовали на Виктора — он остановился, не дойдя до Эли, и вопросительно взглянул на нее.

— О чем ты?

— Пап, как ты мог так поступить со мной? — не удержалась Эля и с ужасом поняла, что не может сдерживать слезы. — Вы… Вы меня очернили в глазах Стаса… Он столько лет жил и думала, что я… Что это я обвинила его в изнасиловании…

Виктор осторожно подошел к дочери, приобнял ее за плечи и повел к дивану.

— Прости меня, доченька, — печально вздохнул он. И замолчал. А когда снова продолжил, в его голосе было не меньше боли, чем сейчас испытывала сама Эля. — Ведь я сначала и не знал всей правды. Все выяснилось слишком поздно…

— Я тебя не понимаю, — у Эли начиналась самая настоящая истерика, — ты можешь объяснить мне все? Почему я должна все узнавать самая последняя в виде обвинений?

Виктор тяжко вздохнул и, нервно сжав руки в кулаки, начал:

— Ты знаешь, у нас с семьей Стаса были давние претензии друг к другу. Как личные, так и в бизнесе. И когда в последний раз наши бизнес интересы сильно столкнулись, ты привела в дом Стаса познакомить с нами. Как раз в то же время у меня стали пропадать важные документы и я стал думать, что это делает кто-то из моего окружения. Ты должна представить себе, каким шоком для меня стала новость о том, что моя дочь встречается с сыном конкурента. Я грешным делом подумал, что он тебя использует в делах своего отца. Посоветовавшись с твоей матерью, я вывез вас всех за город — ты помнишь. Только перед самым моим отъездом в Москву Кристина сказала, что Стас тебя изнасиловал — якобы ты сама матери об этом рассказала и потому-то у тебя было такое подавленное настроение. И Кристина сказала, что за день до отъезда вы с ней сами ездили в прокуратуру и подали заявление.

Эля подняла на отца расширенные от ужаса глаза. Виктору было так больно смотреть на дочь, что он просто не вынес ее взгляда и опустил свои глаза в пол.

— Но ведь это же ложь, — закричала Эля, — да я никогда бы в жизни такого не сказала. Все что происходило между нами, было по обоюдному согласию.

— Малыш, — виновато произнес Виктор, — я слишком поздно все это понял. Сначала я был просто зол. Как только представил, что ради бизнеса Зарипов мог подослать своего сына к моей дочери, а тот снасильничал над тобой… Гнев застил мне глаза. Да еще и твоя мать постоянно подливала масло в огонь… Потом, спустя некоторое время, когда ты уже ушла, я стал разбираться в произошедшем… — Виктор закрыл глаза рукой и тяжело дыша прошептал. — Прости, родная моя, я так виноват перед тобой. И перед Стасом тоже. Мне ничем не искупить своей вины.

— Но я все же не понимаю, как заявление оказалось в прокуратуре, — спросила Эля.

— Кристина сама его туда отнесла. У нее так какие-то знакомые есть.

— А как же почерк? — ошарашено спросила Эля. — Ведь Стас сказал, что видел заявление. Он сказал, что оно написано моим почерком.

— Вспомни, у вас с матерью почерки очень похожи.

Эля в изнеможении опустила голову на колени. И почувствовала на своих волосах ласковые поглаживания отца.

— Папа, как же мне теперь жить? — Слезы снова жгли ей глаза. — Ведь вы сломали мне жизнь, отняли все… Он никогда мне не поверит и не простит…

— Прости меня, родная. Я сам поговорю со Стасом. Пусть лучше меня винит во всем и ненавидит…

Эля внезапно подняла голову и недоуменно посмотрела на отца.

— Почему ты ее выгораживаешь? Ведь она столько горя всем принесла.

— Эля, я мужчина, и я, прежде всего, глава семьи. И если у нас что-то происходит, отвечать за все должен я.

— Она теперь не твоя жена, ты не должен за нее отвечать.

— Нет, малыш, не должен. Но мы прожили вместе более двадцати лет и у нас родились такие прекрасные дети, как вы с Ромой. Можно быть благодарным женщине уже только за одно это обстоятельство.

— Нет. Нет-нет, вот здесь ты не прав. А если бы она убила кого-то? Ты бы за нее сел в тюрьму? Нет, пап, каждый должен отвечать за СВОИ деяния.

Эля быстро поднялась с дивана и направилась к выходу.

— Эля, куда ты теперь? — поднялся следом Виктор.

— Не знаю, — рассеянно ответила Эля, — мне нужно все осмыслить.

Совершенно в расстроенных чувствах она вышла на улицу, раздумывая, что ей теперь делать. И тут же решила, что ей необходимо поговорить с матерью. Пора, наконец, прояснить, почему она так относится к своей дочери.

***

Чуть задержавшись возле здания офиса отца, Эля поспешила к метро. Но у самого выезда с территории парковки ее нагнал отец.

— Эля, подожди, — окликнул он дочь, — если ты собралась к Кристине, то я поеду с тобой.

— С чего ты взял, что я поеду к ней? — Эля не желала рассказывать о своих планах.

— Если учесть, что сразу после больницы ты помчалась ко мне все выяснять, то не трудно догадаться, куда ты собираешься сейчас. — Виктор подошел к дочери и взял ее за руку. — Я прекрасно тебя понимаю, маленькая, ты хочешь все узнать. Но в таком состоянии тебе одной лучше не ехать. К тому же Кристина из-за развода не в самом радужном настроении. — И видя, что Эля пытается противоречить, твердо сказал. — Я поеду с тобой и точка.

Он повел ее к своей машине, и вместе они отправились к Кристине.

— Все равно, пап, я никак не могу понять, — уже сидя в машине, размышляла Эля, — почему ты вообще столько лет жил с ней. Ты ее любил?

Виктор ненадолго задумался, глядя на дорогу.

— Ну как тебе сказать, — наконец произнес он, — мы ведь с твоей матерью поженились только потому, что она уже была беременна тобой. Я просто обязан был так поступить.

— Пап, ты меня, конечно, извини, но между вами я никогда не видела теплых отношений. Как вы могли вообще сойтись вместе?

— Эля, ты уже взрослая девочка и должна понимать, что иногда дети рождаются не по любви. Кристина всегда была очень эффектной и красивой женщиной и, ты уж прости за такие подробности, но то, что мы оказались в одной постели, было всего лишь делом времени. Я на ту пору и не собирался связывать себя ни с кем серьезными отношениями. Но раз уж так вышло, что Кристина забеременела, то я естественно женился на ней. — Виктор вздохнул и на несколько секунд повернулся к дочери. — Ни о какой любви и речи не шло. Да и спустя годы я так и не смог ее полюбить. И наверно то, как она вела себя с вами, было своеобразной местью мне. — Виктор немного задумался, а затем перевел речь на другую тему. — А что по поводу Стаса… Он до сих пор тебя любит, уж поверь мне. Я видел его позавчера и вчера в больнице. Эль, он очень сильно волнуется. Ты должна с ним поговорить.

— Мы уже поговорили один раз, — отвернувшись к окну, чтобы не было видно ее тоскливого взгляда, проговорила Эля. — Я думаю, здесь больше нечего выяснять…

— Элечка, ты снова все решаешь за двоих, — покачал головой Виктор. — Не руби с горяча, поговори со Стасом. Да, он был зол и обижен на тебя, может наговорил чего-то лишнего. Но вспомни, что говорит бабушка всегда: не отворачивайся от того, кто к тебе тянется.

— Пап я сама решу, как мне быть, — отрезала Эля.

— Только смотри потом не пожалей о своем решении.

Дальнейший их путь проходил в молчании. Эля боялась признаться себе, что возможно отец был прав, вот только снова встречаться с холодным, полным ненависти и обиды взглядом Стаса ей очень не хотелось.

Кристину они нашли в одном из ее салонов красоты. Она была крайне удивлена увидеть бывшего мужа и дочь, что отчетливо отразилось на ее лице.

— Вот уж никак не ожидала вас тут увидеть, — язвительно заметила она. — Чем обязана?

Эля поразилась столь черствому приему. Еще никогда в жизни ей не приходилось сталкиваться вот с таким отношением матери — как будто они совершенно чужие люди. Однако чему тут удивляться? Если собственная мать способна очернить своего ребенка, разрушить жизнь — разве можно назвать ее родным человеком. Эля поняла, что у нее нет никаких эмоций по отношению к стоящей напротив женщины.

— Как ты могла так поступить? — Эля сама поразилась, насколько ее голос звучал ровно, хотя все же нотки истерии в нем проскользнули.

Кристина сделала удивленное лицо и, сцепив пальцы рук, невинно поинтересовалась:

— Что? О чем ты говоришь?

— О том самом заявлении, что ты написала от моего имени. О той гнусной лжи, которая заставила меня расстаться с тем, кого я любила.

— Я поступила так, как поступила бы на моем месте любая мать, желающая уберечь своего ребенка…

Но договорить ей не удалось, так как Эля гневно устремилась к столу, за которым сидела Кристина, и громко ударив ладонями о столешницу, наклонилась вперед и, глядя в глаза матери, проговорила:

— Никакая нормальная мать так никогда бы не поступила, поверь мне. Никогда в жизни со своей дочерью я бы так не поступила. Поэтому я спрашиваю у тебя: за что? За что ты так возненавидела Стаса? За то, что бизнес его отца конкурировал с делами папы? Не поверю — это были только бизнес-отношения. Они бы и сами во всем разобрались, не вмешивая семьи в дела.

— Я не обязана тебе ничего объяснять, — спокойным тоном ответила Кристина, крутя в пальцах ручку.

— А я требую от тебя ответа, — окончательно взорвалась Эля. Она почувствовала, как сзади ее обнял отец и постарался отвести от стола. — За что ты так жестоко со мной, я не понимаю.

Самообладание Кристины вдруг разом пропало и она вскочила со своего места, облокотившись руками о стол.

— За что? — тоже вскричала женщина. — Я всю жизнь жила в нелюбви твоего отца. Всю жизнь он любил только лишь одну женщину. А я была ему совершенно безразлична, не смотря даже на то, что родила ему двоих детей, что мы много лет были женаты. Да-да Виктор, не смотри на меня так — я всегда знала, что в твоем сердце было место только для нее одной. А я лишь только досадная ошибка: заарканила, женила на себе. А я между прочим тебя любила. Я — понимаешь — Я тебя любила, а не она… — Кристина срывалась на истерику, но все же продолжала свою гневную исповедь. — И даже не смотря на то, что она выбрала не тебя, ты все равно любил ее. Знаешь, как мне было больно? Нет? Да тебя это никогда и не интересовало.

— Я не понимаю, — Эля оглянулась на отца, — ничего не понимаю, причем здесь какая-то другая женщина.

— А я тебе сейчас все объясню, — не унималась Кристина. — Твой разлюбименький папочка когда-то влюбился, а та девушка вышла замуж за его знакомого. У них потом родился сын. Но твой отец все надеялся, что сможет ее вернуть. Он буквально бредил ею, не замечая никого и ничего вокруг. И даже когда она умерла, все равно продолжал мечтать о ней.

В мысли Эли закралось смутное подозрение, что она начинает понимать, о ком сейчас говорила мать.

— И конкуренция в делах с Зариповым — это тоже последствия того, что твой отец пытался разбить чужую семью, — продолжала Кристина. — Твой Стас — сын той самой женщины. Той, что отняла на все годы у меня мужа. Я еще кое-как мирилась с тем, что твой отец все еще продолжает любить ее, но вот терпеть в своем доме ее сына я была не намерена. А тут еще ты замарала себя связью с ним…

— Ты что такое говоришь? — вмешался Виктор. — Все, Крис, хватит.

Удивленная столь ужасными откровениями матери, Эля даже не сразу нашлась, что ответить, а монолог Кристины все продолжался:

— И терпеть его мерзкого ребенка я тоже не намерена. Их семья мне противна. Я не желаю ничего общего с ними иметь.

Эля ошарашенно пыталась справиться со своими мыслями. Вот, оказывается, в чем дело. Значит ее отец когда-то любил мать Стаса. Вот откуда было такое маниакальное желание насильно отправить ее на аборт. Вот откуда такая злобная радость по поводу гибели Анюты. Мать просто не желала иметь ничего-то общего с семьей Стаса, в частности с его матерью. Вот почему мать не побоялась очернить собственную дочь в глазах Стаса — на войне все средства хороши. Что ж, с горечью подумала Эля, ее месть явно удалась.

— Ты столько лет жила со мной и думала, что я продолжаю любить Галю? — между тем поразился сам Виктор. — Крис, я даже не знаю, что тебе сказать. Мы с тобой поженились, когда Галя погибла. К тому же я оставил всякие попытки вернуть ее себе тогда, когда она лично попросила меня об этом, сказав, что любит своего мужа и у них будет ребенок. Я даже не представляю себе, откуда ты взяла такую мысль, что я так долго ее продолжал любить…

— Я что, по-твоему, слепая? — Кристина подскочила к бывшему мужу. — Что я не видела, как ты иногда ездил к ней на кладбище…

— Таак, это уже бред полнейший — ревновать к умершим. Я иногда приезжаю почтить память того, кого когда-то знал… И это не только Галя, но и все погибшие ребята, что начинали вместе со мной.

Кристина недовольно фыркнула, показывая, что нисколечко ему не верит.

— Знаешь, никогда тебе раньше не говорил, но сейчас все же скажу, — не сдержался Виктор, — ты сама виновата в том, что я так и не смог тебя полюбить. Ты всегда любила лишь себя одну, даже на собственных детей тебе было наплевать. Ты хоть раз постаралась создать дома уютную обстановку? Моя мать всегда заботилась об Эле с Ромой, когда они были маленькими. Да даже столь ненавидимые тобой Зариповы с любовью приняли нашу дочь, и это не смотря на то, что произошло с их сыном. Все твои усилия сводились лишь к тому, как бы меня удержать возле себя, особенно тогда, когда у меня появились хорошие деньги. И даже когда наша дочь влюбилась и привела своего любимого человека познакомить с нами, ты все равно предпочла сделать больно мне посредством нашей дочери. Тебе было все равно, как она будет чувствовать себя — главное, что твоя месть удастся. И как же я раньше не заметил, какая же ты змея. — Он повернулся к дочери и протянул ей руку. — Пойдем, малыш, я думаю, нам больше нечего здесь делать.

Эля взяла отца за руку, но не торопилась к выходу, а лишь внимательно смотрела на мать.

— Как же низко ты пала, мама, — тихо проговорила Эля. Она сама поразилась, как же смогла сдержать себя и сохранить спокойствие. — Игорь Михайлович тоже любил маму Стаса, они были женаты и у них рос сын. Но все же после ее гибели он смог полюбить еще раз. И не потому, что мало любил первую жену, а потому, что вторая окружила его любовью и заботой. Чтобы тебя любили, мама, нужно любить самой.

После чего развернулась и пошла к выходу.

***

— Давай отвезу тебя домой, — Виктор остановился у машины и ждал, когда дочь подойдет к нему.

— Спасибо, пап, я пока лучше прогуляюсь.

— Эль, я не думаю, что это хорошая идея: бродить одной по городу в таком настроении…

Но Эля просто покачала головой:

— Нет, пап, мне нужно привести мысли в порядок. Все будет хорошо, не переживай, — с этими словами она подошла к отцу, поцеловала его в щеку и крепко обняла. — Спасибо тебе.

И не оборачиваясь, ушла бродить по улицам Москвы. Сегодня ее маршрут был связан с детскими воспоминаниями: старый двор, в котором прошло ее с Ромкой детство, парк, в котором они гуляли с отцом в его редкие выходные, даже сохранившееся кафе, где он угощал их мороженым или пирожными с чаем. Почему-то все хорошие детские воспоминания были связаны либо с бабушкой, либо с отцом. А о матери она ничего хорошего припомнить не смогла.

Пробродив так бесцельно почти до шести вечера, Эля решила, что пора бы уже возвращаться домой.

Добравшись до своего подъезда, Эля присела на лавочку и с тоской поглядела на окна дома. Идти в опустевшую квартиру совершенно не хотелось, поэтому она встала и решительно направилась в танцевальную студию к Алле Валентиновне.

— О, кого я вижу, — женщина с теплотой поспешила навстречу и раскрыла свои объятия. — Дорогая моя, как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, уже лучше. — Эле всегда нравилась эта открытая женщина. — Можно я немного побуду на занятиях?

— Спрашиваешь еще. Конечно же можно. — Алла Валентиновна стала перебирать диски с музыкой, готовясь к предстоящему занятию. — Кстати, у меня к тебе есть одно предложение, не знаю уж только, как ты его воспримешь…

***

Стас тщетно пытался дозвониться Эле: ее телефон был отключен. Приехав ближе к обеду в больницу, он с удивлением узнал, что Эля выписалась. Он тут же позвонил Насте и родителям, чтобы попытаться у них что-то выяснить, но они были так же удивлены этой новостью. Дома Эли тоже не оказалось.

Ближе к вечеру ему позвонила Настя и рассказала о том, что она разговаривала с Виктором. Он коротко рассказал ей, что они с Элей ездили разговаривать с Кристиной, после чего дочь захотела одна побродить по Москве.

Однако время уже было поздним — стрелки часов неумолимо приближались к одиннадцати — а Эля дома так и не появилась. Стас сидел возле ее подъезда уже два часа, но свет в окнах ее квартиры по-прежнему не горел. Он сел обратно в машину, но так и не смог уехать и продолжал с надеждой всматриваться в каждого прохожего и в заветные два окна.

На следующий день Элин телефон был так же отключен. Настя, переживавшая не меньше Стаса, поехала вместе с ним на квартиру, прихватив с собой имеющуюся запасную связку ключей, которую она изготовила на всякий случай после гибели Анюты, боясь, как бы подруга не сделала с собой чего-нибудь.

Но в квартире оказалось пусто: половина вещей отсутствовала, личных документов нигде не было, а на столе лежал отключенный мобильный телефон с sim-картой внутри.

Стас подошел к стене и с горечью ударил о нее кулаком. А затем в изнеможении прислонился лбом и обхватил голову руками. Она уехала. И вместе с собой увезла часть его души. Но Стас поклялся себе, что разыщет Элю во что бы то ни стало.