Понять. Поверить. Простить. (СИ)

Глава 42

Глава 42.

Три недели спустя.

Эля снова проснулась в холодном поту. Она резко раскрыла глаза и села в постели, обессилено потерев рукой лоб. Уже скоро будет год, как случился тот ужас, но видения все еще продолжают ее преследовать, чередуясь и выбивая ее из душевного равновесия. Теперь, когда Стас рядом, ей стало чуточку полегче, она словно чувствовала, как он забирает ее переживания на себя, как своей любовью и поддержкой вселяет в нее уверенность и спокойствие. Вот только видимо этого не хватает.

Стараясь двигаться как можно тише, Эля поднялась с кровати и осторожно прошла в ванную комнату, чтобы хоть немного привести себя в порядок, обдав лицо холодной водой. Не помогло. Эля села на край ванны и закрыла лицо руками, пытаясь сдержать слезы бессилия. И уже спустя пару секунд почувствовала, как Стас погладил ее по волосам и прижал к себе.

— Что случилось, милая? — тихо спросил он, продолжая успокаивающе гладить ее по голове. — Опять сон?

Эля только кивнула головой. Она обняла Стаса за талию и спрятала лицо, уткнувшись ему в живот.

— Расскажи мне, что тебя тревожит.

— Не знаю, — всхлипнула Эля. — Я все время вижу один и тот же сон: будто Аня жива и зовет меня… Стас, я так больше не могу…

Стас продолжал держать ее в своих объятиях, стараясь успокоить любимую.

— Может нам стоит сходить на кладбище? Или свечку в церкви поставить?

— Не могу, — тяжело вздохнув, проговорила Эля, — не могу. Может я плохая мать… Но когда я прихожу на кладбище, мне кажется, что я иду к совершенно чужому человеку. У меня совершенно нет никаких эмоций, ты понимаешь?

Стас кивнул в ответ, но Эля не могла этого видеть: конечно он понимал, так как и сам не мог отделаться от какого-то ошущения, будто приходит к чужому человеку.

— А поставить свечку, — меж тем продолжала Эля, — тоже не могу. Это же за упокой ставят… А в моем сердце она жива. Не знаю, как это объяснить, но вот я чувствую себя так, как будто она жива. — Эля судорожно вздохнула, и Стас понял, что она снова плачет. — Я устала держать все это в себе. Все думают, что со мной что-то не так, что я не хочу навещать ее на кладбищ… А я не могу, понимаешь? Вот не могу и все: как будто к чужому иду.

Стас присел на корточки перед ней и вытер пальцами ее слезы, немного задержавшись в легком поглаживании на нежной щеке.

— Понимаю, маленькая моя, все прекрасно понимаю, — произнес он, — мне и самому тяжело туда ходить. И я знаю, что тебе во сто крат тяжелее… Ты только не отдаляйся от меня. — Он заставил Элю посмотреть на себя. — Я очень тебя прошу: не замыкайся. Я здесь, рядом с тобой, и вместе мы справимся со всем, слышишь меня? Ты больше не одна.

Эля слабо закивала головой в ответ, а потом обхватила прохладными пальцами щеки Стаса и прижалась лбом к его лбу.

— Я больше не хочу быть одна, — тихо проговорила она. — Всегда старалась быть сильной, но рядом с тобой мне почему-то хочется быть слабой…

— Иногда лучше быть слабым, чем сильным. Сильных судьба чаще подвергает испытаниям.

В ответ Эля коснулась легким поцелуем губ Стаса.

— Пойдем спать, — Стас поднялся на ноги и протянул Эле руки.

— Пойдем, — Эля ухватилась за протянутую руку и пошла вслед за ним.

Он помог ей лечь обратно в постель, заботливо накрыл одеядом, позабоотившись о том, чтобы Эля была полностью укутана им, и лег рядом, тесно прижав ее к себе и успокаивая своим присутствием и легкими поглаживаниями.

— Я здесь, я всегда буду рядом, родная, — ласково нашептывал он.

Спустя некоторое время Эля крепко заснула: ее дыхание успокоилось и тело расслабилось. Стас еще некоторое время продолжал держать Элю в объятиях, охраняя ее сон. Он сколько угодно мог уберегать ее физически, но вот помочь ей справиться со своими кошмарами до конца не мог. Ему все время казалось, что она старается скрыть все это глубоко внутри себя, никого не желая впускать в свои переживания. И то, что сегодня Эля позволила ему заглянуть в свои страхи, уже многое значило: она стала раскрываться и теперь готова была довериться, но в то же время это означало и то, насколько ей было тяжело — настолько, что она одна уже не могла всего этого держать в себе.

Сон так и не шел — виной всему были мысли, вертящиеся в голове. Удостоверившись, что Эля крепко спит, Стас поправил ее одеяло, ласково погладил, а затем поцеловал ее щеку и, стараясь не шуметь, вышел из спальни на кухню. Он сделал себе кофе и включил ноутбук, расчитывая немного поработать с документами, однако спустя несколько минут оставил это безрезультатное дело, так как не мог ни на чем сосредоточиться. Вместо этого Стас зашел в интернет и набрал в поисковике запрос видео аварии, в которую попали Эля с Анечкой. Интернет пестрил различными сообщениями, фотографиями и видео с места трагедии — в век технологий это было не сложно. И Стас принялся все это смотреть. Для чего — он и сам не мог бы ответить себе. Просто было что-то такое в душе, что заставляло его это делать. Может быть такое же нежелание мириться с несправедливой смертью дочурки, как и у Эли, а может быть некое чувство вины перед Элей, что этот кошмар стоит только у нее перед глазами, а может что-то еще… Он смотрел и смотрел, по десятому, сотому разу проворачивая запись с камеры видеонаблюдения с соседнего здания, с видеорегистратора проезжавшей мимо машины… Потом переходил к роликам новостей, рассказывающих об аварии… Затем снова возвращался к записи трагедии…

Больно. Тяжело. Невыносимо. Смотреть на все это не было сил, и все же он смотрел — его Эля видела весь этот кошмар уже почти год, и почему-то Стас испытывал некую вину за то, что не мог разделить этот груз боли вместе с ней. Он встал, сделал себе еще кружку кофе и снова вернулся в ноутбуку. Каждая секунда видео была уже запомнена до мельчайших подробностей, и все же Стас смотрел. Было такое впечатление, что он что-то упустил. Что-то важное. Совершенно не ожидая ничего нового, Стас открыл еще одну ссылку и с удивлением обнаружил новое, еще не просмотренное им видео — кто-то запечатлел момент аварии на видеорегистраторе своего автомобиля. Но именно это видео давало более четкую картину произошедшего — в нем было все видно совсем с другого ракурса — не с того, откуда неслась машина, а с противоположного, и теперь все потерпевшие были отчетливо видны, можно было рассмотреть каждое их движение.

Стас стал внимательно всматриваться в экран, боясь упустить что-нибудь важное. Он три раза прокручивал видео с самого начала, пока вдруг не обнаружил то, ЧТО его так насторожило. Стас даже хлопнул ладонями по столу, но потом тревожно оглянулся, побоявшись, что мог разбудить Элю. Он даже зашел в спальню, чтобы удостовериться, что не потревожил ее сон, после чего снова вернулся на кухню. Включив еще раз запись, Стас, оперевшись подбородком на сцепленные в замок пальцы и сузив глаза, внимательно следил теперь уже тисключительно за Элей и Анечкой. А в голове все время крутилось только одно: "Не может быть!"

Затем он стал искать адрес клиники, куда были доставлены Эля с Аней. Для начала нужно будет переговорить с лечащими врачами. И именно этим он и займется сегодня же.

***

Узнать имена врачей, под чьим наблюдением были Эля и Анюта в больнице, для Стаса не составило труда. Сотрудница клиники в регистратуре тщательно заполняла все данные в компьютере и книге учета, поэтому отыскала нужную информацию за считанные минуты.

— Лечащим врачом Золотовицкой Эвелины Викторовны был Белоусов Александр Петрович, вы можете его найти в 426 кабинете — у него сегодня приемный день, — вежливо проинформировала женщина, а затем продолжила. — А лечащим врачом Золотовицкой Анны Станиславовны был Трегубов Анатолий Валентинович, заведующий детским отделением — он у нас в 225 кабинете. Только сегодня у него не приемный день.

Поблагодарив сотрудницу регистратуры, Стас для начала решил переговорить с врачом Эли.

— Да, я помню эту пациентку, — проговорил доктор Белоусов, заглядывая в историю болезни. — Тяжелые травмы после аварии… Да еще и ребенок погиб… Нам даже пришлось привлекать психолога для совместной работы, так как эмоциональное состояние пациентки было просто ужасное. Хорошо, что рядом были родные, это тоже помогало. В физическом плане Золотовицкая быстро шла на поправку, а вот с психологом она еще долго общалась… А вы с какой целью интересуетесь?

— Понимаете, я муж Золотовицкой, — пояснил Стас. — Мне бы очень хотелось разобраться в том, что послужило причиной гибели нашей дочери.

— Не припомню, чтобы видел вас среди родственников… — выразил сомнение доктор, на что Стасу пришлось пояснить.

— Так сложились обстоятельства, что мы долгое время не были вместе, я жил за границей и даже не знал, что у нас растет дочь. И только недавно я вернулся и обо всем узнал… Александр Петрович, вы мне можете чем-то помочь?

Доктор развел руками:

— К сожалению, в этом вопросе я ничем не смогу вам помочь. По состоянию вашей супруги я могу с вами переговорить, ответить на интересующие вопросы, но вот о вашей дочери — это уже не ко мне, а к заведующему детского отделения или лечащему врачу.

Стас так и предполагал, но все же для большего спокойствия ему нужно было переговорить и с Элиным врачом.

— Кстати, как себя чувствует Эвелина? — проявил участливость Александр Петрович. — Все в порядке?

— Да, спасибо, — ответил Стас, — с ней все в порядке. Она даже смогла вернуться в хореографию.

— Пусть только не переусердствует и следит за нагрузками на суставы и сердце.

Несмотря на то, что сегодня день был не приемным, Стас смог застать доктора Трегубова в своем кабинете. Тот оторвался от своих дел и смерил своего посетителя долгим испытующим взглядом. Его лицо приобрело какой-то оттенок нервозности, а может быть Стасу это только показалось?

— Добрый день, Анатолий Валентинович, — сразу же начал Стас, — я бы хотел с вами побеседовать…

— У меня не приемное время, — не дослушав, ответил доктор. — Мне сейчас некогда разговаривать.

Но Стас не собирался так просто уходить, не получив ответы на свои вопросы.

— Наш разговор не займет у вас много времени. Я бы хотел узнать подробности о гибели своей дочери — Золотовицкой Анны, она была доставлена в эту клинику вместе с матерью после аварии.

Доктор резко изменился в лице: взгляд стал жестким, черты лица как будто заострились в настороженности.

— Что вы хотите знать? — резко ответил он. — У девочки были травмы, не совместимые с жизнью: спасатели вытащили ее буквально из-под колес…

— Вы сами прекрасно знаете, что это ложь — никаких серьезных травм у девочки не было, разве что ушибы.

— Вы мне будете рассказывать… — начал было Трегубов, но тут же был оборван начинающим сердиться Стасом.

— Я видел видеозаписи аварии с авторегистраторов машин. В тот день на остановке было двое детей. И когда машина уже выскочила на бордюр, мужчина, стоящий на пути ее движения, попытался оттолкнуть стоящих ближе всего к нему мою жену и дочь, но помочь успел только девочке, так как сам с следующий момент был сбит. Тот второй ребенок, что был в тот день на остановке, оказался на пути неуправляемого автомобиля. Я с большой долей уверенности могу сказать, что моя дочь жива.

— Я прекрасно вас понимаю: очень тяжело принять смерть ребенка. Но я еще раз повторюсь, у ребенка были травмы, не совмещенные с жизнью. Мы сделали все, что было в наших силах.

Стас внимательно следил за поведением врача. Что-то его настораживало, что-то раздражало… И больше всего бесило то, что тот избегал смотреть в глаза: все время бегал своими хитрыми глазами, но на посетителя не смотрел. И постоянно нервно крутил ручку в пальцах. Врет!

— Почему не пускали близких в палату к ребенку? — голос Стаса приобрел стальные нотки.

— Мы не стали беспокоить девочку, посетители для нее были лишним стрессом…

И тут Стас окончательно вскипел.

— Доктор, да вы в своем уме? — От его голоса, в котором так и сквозила ярость, Трегубов сжался. — Что за бред вы несете? Маленький ребенок после сильной аварии лежит один в отделении и никого из родных к нему не пускают. Да в этом случае, наоборот, родные должны быть всегда рядом, чтобы ребенок не боялся.

Стас сделал паузу, чтобы смерить гневным взглядом сидящего перед ним мужчину, а затем снова продолжил.

— Где моя дочь? — тихо, но от этого не менее яростно и даже зловеще проговорил он.

— Ваша дочь погибла…

Стас резко вскочил со своего места и, перегнувшись через письменный стол, ухватил врача за грудки.

— Я знаю, что моя дочь жива, — в каждом слове слышались стальные нотки, — и мне не понадобится много времени, чтобы это доказать. В любом случае, доктор, — на последнем слове Стас сделал акцент, — вы будете отвечать за похищение ребенка.

— Вы меня пугаете? — попытался защититься Трегубов, однако его напуганный тон и бегающие глаза никак не вязались с бравадами, которые он произнес.

— Ни в коем случае. Я просто предупреждаю: или вы говорите по-хорошему, где моя дочь, или же я сам докопаюсь до истины. Но в этом случае можете навсегда поставить крест и на вашей карьере врача, и на свободной жизни. Будьте уверены, у меня достаточно связей для этого…

Стас видел, что доктор уже не чувствует себя уверенным и непоколебимым, а это значило, что его сомнения относительно гибели Анечки были верны. И теперь его святой долг вернуть их с Элей малышку домой, тем самым вернув спокойствие самой Эле и семью Анюте.

— Пустите же меня, — попытался слабо отбиться доктор, — вообще, вы меня задерживаете: у меня плановый осмотр…

— Пока вы мне все не расскажете, никто отсюда никуда не уйдет, — Стас отпустил мужчину и с невозмутимым видом сел на стул. — Я жду, доктор.

Трегубов взволнованно смотрел на своего посетителя, и по выражению его лица было заметно, какая внутренняя борьба шла в его душе.

— Я не собираюсь разговаривать без адвоката, — наконец сказал он.

— Адвоката? — Стас удивленно приподнял брови, однако, это было единственным проявлением его эмоций. — Мы с вами беседуем в частном порядке. Я не сотрудник следственных органов. Поэтому не понимаю, при чем здесь адвокат. Но, боюсь, вы правы — он вам в скором времени все же понадобится. Итак, доктор, где моя дочь?

Трегубов устало опустился на свое рабочее кресло и, на несколько секунд прикрыв глаза, шумно вздохнул.

— Я не знаю, — наконец ответил он.

— Что это значит?

— В тот день среди доставленных в клинику пострадавших я увидел Эвелину. Правда, я поначалу не знал, что вместе с ней пострадала и дочь…

— Откуда вы знаете саму Эвелину? — Стас старался не упустить не одной мелочи.

— Мы знакомы с ее матерью. Я тут же позвонил ей. К тому времени, когда она приехала, я уже знал, что к нам доставлена также и ваша дочь.

— Хорошо, что случилось дальше? Где сейчас девочка?

Трегубов замялся. Он виновато опустил голову вниз, а пальцы лихорадочно стали сжимать шариковую ручку. Он долго молчал, и Стас уже хотел было повторить свой вопрос, как тот начал говорить, все еще не решаясь смотреть в глаза.

— Да, вы правы — девочка жива. Вашим родственникам выдали тело другого ребенка.

Стас почувствовал, как от такого заявления доктора у него потемнело в глазах, и гнев яростной волной стал накрывать его.

— Доктор, вы же понимаете, что это подсудное дело, — воскликнул он, наклоняясь вперед и гневно смотря на Трегубова. — Где моя дочь? Куда вы ее дели?

— Я не знаю, где ваша дочь, — тихо ответил врач.

— А кто знает? — Стас даже запнулся от негодования, а потом его вдруг осенила догадка, что в этом деле может быть кто-то замешан. Вот только кто? И ради каких целей? — Ведь это не вы сами все это затеяли, так ведь? Кому вы отдали мою дочь?

Трегубов отчаянно схватился обеими руками за голову и отрицательно замотал ею.

— Доктор, кто в этом замешан? — И вновь не получив ответа, снова вскочил со своего места и, вцепившись в края медицинского халата, рывком поднял доктора со своего места. — Отвечайте же!

— Это все она… Кристина… — со страхом в голосе начал оправдываться Трегубов. — Я не хотел этого делать, но она… Она… Она заставила… Шантажировала…

— Кто такая Кристина? — все таким же суровым голосом спрашивал Стас.

— Кристина Колчина, мать Эвелины.

— Что? Мать Эли… — Стас даже немного растерялся от такой неожиданной правды, но потом быстро пришел в себя. — Куда она спрятала ребенка?

— Я не знаю. — Почувствовав весьма ощутимую встряску, доктор начал оправдываться. — Я действительно не знаю. Сама Кристина не контактировала с ребенком. После составления всех новых документов приехала женщина — она представилась как социальный работник — и забрала девочку. Это все, что я знаю.

— Именно поэтому вы не пускали никого в палату к Ане? Потому что успели подменить детей?

Доктор молчал, что только подтверждало его вину.

— Как вы смогли это проделать? Разве другого ребенка не навещали родственники?

— Та девочка получила очень серьезные травмы — она оказалась прямо под колесами автомобиля. Надежд на ее спасение не было. А единственным родственником, как оказалось, у нее была бабушка, которая погибла на месте еще до приезда бригады скорой помощи.

— Значит ли это, что моя дочь сейчас находится где-то в детском доме под чужим именем?

— Да, — виновато произнес Трегубов и опустил голову, боясь встретиться взглядом со своим посетителем.

— Что это была за женщина? Из какой социальной службы она? — стал допытываться Стас.

— Я не знаю. Ее привела Кристина…

— Кристина, Кристина, — дал выход злобе Стас. — Что вас вообще с ней связывает?

— Вас это абсолютно не касается, — попытался проявить гордость Трегубов.

— Вы любовники? — Стас заметил проявление смущения и страха в глазах доктора, и тут ему все стало понятно. Имея некие эффективные рычаги воздействия на своего любовника, Элина мать довершила то, что ей не удалось сделать когда-то давно, когда Эля была еще беременной: избавилась от ненавистного ей ребенка. Стас просто поразился, до какой же степени нужно быть равнодушной к собственной дочери, чтобы вот так вот поступить. Понимая, что ничего нового доктор ему больше не скажет, Стас только неодобрительно покачал головой и печально произнес. — Доктор-доктор, как же вы смогли так поступить? Неужели у вас совершенно нет души и совести?

Трегубов ничего не ответил, а лишь стоял, понурив голову. Стас брезгливо отпустил врача и шагнул назад.

— Покажите мне все документы, выписки и справки по моей дочери.

Доктор без единого возражения в полнейшем молчании предоставил все, что нужно, и Стас погрузился в изучение их, попутно делая для себя заметки на чистом листе бумаги и фотографируя на телефон. Закончив со всем, он направился к выходу, но у самых дверей обернулся, окинул взглядом врача и жестко произнес:

— Вы ведь не думаете, что я это так оставлю?

От этих слов Трегубов сжался в своем кресле еще больше. Конечно же, он все прекрасно понял: отец девочки будет обращаться в прокуратуру, доведет дело до суда… И от этого никуда не деться. Когда Кристина заставила его пойти на такой рискованный шаг, он очень боялся именно такого исхода. Но эта женщина поистине была очень хитра и изворотлива: он и сам не заметил, как ловкими уговорами и легким шантажом был втянут в это грязное дело. И вот сейчас Трегубов сидел и думал: стоило ли так мараться ради того, чтобы попытаться не дать всплыть наружу факт того, какими огромными суммами он брал должностные взятки у людей, нуждающихся в скорейшей медицинской помощи, мотивируя это тем, что эти услуги не входят в перечень бесплатных услуг, а стоимость медикаментов очень высока, хотя на деле все это было не так. Кристина была в курсе всего и поэтому знала, на какую мозоль можно было побольнее нажать. Да уж, вот теперь ему грозила статья за более тяжкое преступление: и похищение ребенка, и подделка документов. Мужчина обреченно схватился за голову и, закрыв глаза, тяжко вздохну.

***

Стас сел в машину и постарался успокоиться. Его одновременно одолевали противоречивые чувства — радость и гнев. Радость от того, что их с Элей малышка жива. Гнев от того, что все это было подстроено, что по сути самый близкий и родной для Эли человек — мать — оказался настолько гнилым, что смог устроить такую подлость. Стас решил не откладывать, а сразу же наведаться к Кристине Колчиной.

Женщину он нашел в одном из ее салонов красоты. Стремительно влетев в ее кабинет в обход секретаря, Стас гневно выпалил:

— Никогда бы не подумал, что люди могут быть настолько жестоки по отношению к своим близким.

Кристина вовсе не выглядела удивленной неожиданному приходу посетителя — скорее всего Трегубов уже успел с ней связаться.

— Что вам от меня нужно? — чуть раздраженно ответила она.

— Где Аня?

Кристина удивленно подняла брови, состроив комично-удивленный вид.

— А ты разве не в курсе? Она умерла почти год назад…

— Вам прекрасно известно, что она не умерла. Куда вы ее спрятали? — голос Стаса звучал жестко, однако женщина, казалось, ни сколько этого не боялась.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь. Она умерла, — Кристина намеренно протянула последнее слово, желая сделать на нем акцент.

Стас вплотную подошел к ее рабочему столу и, наклонившись вперед и глядя прямо в глаза своей, так называемой "теще", зловеще тихо проговорил:

— Я найду Анюту и верну ее в семью, чего бы мне это ни стоило. И не думайте, что сможете избежать наказания.

Кристина, стараясь сохранять невозмутимость и спокойствие, прошипела в ответ:

— Пшел вон отсюда, или я позову охрану.

Стас развернулся к выходу, но потом вдруг обернулся и задумчиво произнес.

— Наверно для меня так и останется загадкой, как у таких родителей, как вы и Виктор Сергеевич, мог родиться такой светлый человечек, как Эля. За что вы так с ней?

Он направился к выходу и, уже взявшись за ручку двери, услышал ответ:

— Вы, Зариповы, лишили меня мужа и семьи.

— Ваша ненависть когда-нибудь вас и погубит, — не оборачиваясь, сказал Стас. — А втягивать в свою месть Элю с Аней просто низко и мерзко — они ведь совершенно ни при чем.

Не дожидаясь ответа, он быстро вышел и направился к своей машине. От этого разговора на душе стало совсем уж мерзко, и даже радость от того, что дочь жива, уже немного померкла. Безумно захотелось увидеть Элю, прижать ее к себе, почувствовать под пальцами тепло и нежность ее кожи, вдохнуть ее сладкий аромат — окунуться в ее чистоту и доброту, нежность и любовь, смыв с себя всю ту гадость, которую он услышал сегодня.

Стас набрал Элин номер и, едва заслышав ее нежный голос, тут же улыбнулся.

— Привет, милая, ты сейчас в офисе? Я подъеду… Нет, ничего не случилось, просто я соскучился. Я скоро буду.

Прежде чем отправиться к Эле, Стас сделал еще один звонок:

— Валь, привет, мне нужна твоя помощь. Твой дядя еще работает в прокуратуре? Да, я бы хотел с ним переговорить… Завтра? Отлично. Тогда я за тобой заеду.

***

Эля быстро накинула куртку и выбежала на улицу. Едва увидев ее, Стас сразу же выскочил из машины и поспешил ей на встречу.

— Стас, что случилось? — Эля сразу же оказалась в крепких объятиях и ответила на поцелуй.

— Милая, я соскучился по тебе. Как ты себя чувствуешь? — Стас заботливо застегнул на Эле куртку и накинул на нее капюшон.

— Если ты имеешь в виду то, что произошло ночью, то мне лучше, не переживай. А вообще благодаря твоей сестре и ее мужу, я сейчас вообще ни о чем, кроме работы, думать не могу.

Стас заулыбался, крепче прижимая ее к себе.

— Потерпи еще немного, скоро они уже прилетят.

Эля всмотрелась в лицо Стаса и заметила его обеспокоенность.

— Стас, у тебя точно все хорошо? Ты какой-то странный.

Стас прижался ладонью к Элиной щечке и погладил ее нежную кожу большим пальцем, а затем еще и прижался лбом к ее лбу.

— Все хорошо, милая. — Он продолжал нежно прикасаться к ней, легко целуя ее губы, щечки, нос, глаза. — Так тебя люблю… Ты знаешь, я все для тебя сделаю. Все — лишь бы ты была счастлива.

— Я счастлива уже от того, что ты рядом.

Было так удивительно хорошо прижиматься к его большому горячему телу, что Эля просто потеряла счет времени. Она чувствовала, что Стаса что-то беспокоит, но он предпочел не рассказывать об этом — ну и пусть, главное, что он приехал к ней — значит, он таким образом искал у нее поддержки, значит ему так становилось легче. Эля просунула руки в расстегнутую куртку Стаса и обвила его талию, теснее прижимаясь к его широкой груди. Главное — дать ему почувствовать ее любовь.

— Точно все хорошо? — спросила она еще раз.

— Точно, — заверил ее Стас.

Он не захотел рассказывать сейчас о том, что удалось узнать — для Эли это стало бы новым шоком и новыми, еще более сильными переживаниями, а ему так хотелось подарить ей спокойствие. А Анечку он обязательно найдет — тут и сомнений быть не может.

— Ты сегодня долго будешь работать? — спросил он, хотя и так знал, что Эле одной приходится работать за весь их отдел ввиду того, что Олег с Настей улетели в свадебное путешествие.

— Обещаю не задерживаться. — Эля запечатлела еще один поцелуй на губах жениха. — Ты домой? Тогда не поленись и разогрей себе поесть, все уже готово и стоит в холодильнике. И отдохни, а то я так подразумеваю, что ты так больше и не ложился ночью спать.

— Как скажешь, милая. — Удивительно, но на душе Стаса стало как-то легче после разговора с Элей, ушла злость, и осталась надежда. — Не задерживайся: я очень соскучился.

— Не буду. — На прощанье Эля снова потянулась за поцелуем, а в душе все еще дивилась сегодняшнему странному настроению Стаса. — Все, я побежала.

Она скрылась в здании офиса, а Стас все еще стоял и смотрел ей вслед. С ее приходом в его жизни появилась любовь, которая навсегда поселилась в его душе и теперь наполняла счастьем каждую клеточку. Что бы ни происходило в их жизни, эта любовь всегда в нем жила и ни на миг не угасала.

По дороге домой Стас заехал в магазин, чтобы купить любимые Элины белые розы и обожаемый ею торт тирамису. Захотелось вдруг устроить сладкий вечер для своей любимой девочки.