Преданный

ГЛАВА 9

Лука

Черт.

Ее тело обмякает у унитаза. Как она может быть такой совершенно серой и все еще такой потной?

Блять. Блять. Блять.

Поднимая ее на руки, я укладываю ее на кровать. Одну из моих подушек я подкладываю ей под спину, чтобы удержать ее на боку, на случай, если ее снова вырвет. Она совсем потерялась.

Грейсон сказал мне, что, по его мнению, у нее, возможно, небольшая проблема. Я предполагал, что это просто она слишком увлеклась активными вечеринками.

То, через что она проходит сейчас — это ломка. Меня охватывает паника, когда я понимаю, что это может убить ее.

Я стою на краю кровати, провожу рукой по волосам. Что, черт возьми, мне делать? Я не могу позволить ей умереть, но у меня нет ни малейшего понятия что ей может помочь.

Ее темные волосы прилипают к потному лицу, хотя ее хрупкое тело сильно дрожит. Я осторожно кладу тыльную сторону ладони ей на лоб.

— Черт.

Она просто горит от жара.

Мое сердце замирает, когда она начинает задыхаться, и я быстро поднимаю ее в сидячее положение. Держа ее в вертикальном положении, я убираю волосы с ее лица, она выплескивает едкую желчь на пол.

— Роза, все будет хорошо, — шепчу я.

Она качает головой и со стоном обхватывает дрожащими руками колени.

— Дай мне выпить.

Ее голос хриплый. Я не могу дать ей выпивку. Я не знаю, почему желание помочь ей пережить это берет верх. Я не знаю эту девушку, но что-то подсказывает мне, что ей нужно преодолеть это. От чего бы она не бежала, это убьет ее, если она не очистится.

— Ты такая чертовски сильная, Роза. Ты справишься, хорошо?

Я очень надеюсь, что она справится.

Моя спина болит и затекла, когда я сижу на стуле в углу своей спальни и смотрю, как спит Роза. Это была изнурительная ночь, когда я тащил ее в ванную и держал за волосы, пока ее рвало, а потом относил обратно в постель.

Самым трудным было то, что она кричала на меня, требуя выпить, царапала мою грудь, пока я нес ее, и умоляла избавить ее от боли.

Я вырос на улице; черт возьми, я продаю эту дрянь. Я знаю, насколько мощным может быть этот маленький белый порошок. Роза, однако, не производит впечатления типичной наркоманки. Она может быть принцессой мафии и тусовщицей, но она выше этого. Я даже не уверен, что она осознавала, что стала наркоманкой.

Когда начинает всходить солнце, я достаю телефон и с помощью своего приложения опускаю затемняющие жалюзи. Ей нужно поспать. Мне тоже надо, но я не буду. По крайней мере, до тех пор, пока я не буду уверен, что она не умрет у меня на руках.

Ей нужен кто-то, кто защитит ее, позаботится о ней и этот человек — я. Даже если все это время мое сердце будет замирать в горле.

Когда она начинает стонать во сне, я вскакиваю со стула и приседаю рядом с кроватью. Я накрываю ее руку своей. Она все еще теплая, но уже не та печка, какой была раньше.

Она кашляет, и это усиливает мою панику.

— Как ты себя чувствуешь, Роза? — я стараюсь говорить спокойно, хотя сейчас мне хочется кричать.

Ее голос звучит хрипло.

— Как будто я прыгнула под автобус, мои внутренности подожгли, и кто-то живет в моем мозгу и бьет молотком по черепу.

Она перекатывается на спину и потягивается. Мне нужно переодеть ее во что-нибудь свежее. Черт возьми, нужно в душ.

Несмотря на мертвенный цвет лица, ее красота просвечивает сквозь него. Шелковая ткань ее черного платья задирается до бедер, и я не могу отвести взгляд от ее стройных ног. Я качаю головой, пытаясь избавиться от темных мыслей, возникающих при виде ее на моей кровати.

— Тебя все еще тошнит? — я не могу удержаться от того, чтобы не коснуться ее лба, чтобы проверить температуру.

Ее глаза расширяются, когда она смотрит на мою руку.

— Немного. Но не настолько плохо.

Облегчение нахлынуло на меня, но усталость берет верх.

— Я принесу тебе стакан свежей воды.

Когда я возвращаюсь, она садится, упираясь пятками в матрас, чтобы прислониться спиной к моему изголовью. Ее щеки бледны, а руки все еще дрожат. Я даже не знаю, сможет ли она удержать чашку.

Кровать прогибается, когда я сажусь на край. Она даже не смотрит на меня, ее пальцы сжимают платье, когда я наклоняюсь ближе.

— Роза, все в порядке. Я здесь, чтобы помочь тебе, а не осуждать.

Она кивает, избегая моего взгляда. Когда она пытается сделать глоток, вода переливается через край, поэтому я подношу стакан к ее губам, и она делает маленький глоток. Я завороженно наблюдаю, как она делает глотательные движения, заставляя меня неловко поерзать рядом с ней.

Со мной явно что-то не так.

Она выпивает едва ли половину, когда я несу ее обратно в ванную, где она выблевала всю воду обратно. Я сажусь на кафельный пол рядом с ней, потираю ей спину, пока она всхлипывает, держась за унитаз. Я притягиваю ее в свои объятия и помещаю между своих ног, крепко прижимая к себе, пока ее слезы пропитывают мою футболку. Ее тело дрожит, и трясущимися руками она хватается за мою футболку, когда я чувствую, что она снова обмякает.

— Шшш, все будет хорошо, я тебе обещаю. Ты пройдешь через это.

Я почти уверен, что она не вспомнит ничего из последних двенадцати часов. Что может быть только к лучшему. То место, где она сейчас находится — это адская яма. Я просто надеюсь, что смогу помочь ей выкарабкаться.

Ее дыхание становится ровным, и я понимаю, что она снова спит. Легко подняв ее, несу обратно на кровать и снова накрываю толстым одеялом. Сажусь напротив и достаю свой телефон. Я влип по уши, и больница — не вариант. Итак, я набираю единственного человека, которого я знаю, который может мне помочь.

— Лука, сейчас, по сути, середина ночи. Что случилось? — ее голос приглушенный и сонный.

Я смотрю на часы, сейчас шесть утра.

— Мне нужна твоя помощь, мама. Ты можешь приехать ко мне?

Она звучит гораздо более бодро, поскольку в ее словах слышится нотка паники.

— Конечно, сынок. Дай мне полчаса.

Я смотрю на спящую Розу и вздыхаю.

— Спасибо. Не могла бы ты заскочить к Келлеру по дороге? У него должна быть готова сумка с одеждой для тебя.

— Мне можно спросить?

— Я объясню, когда ты приедешь.

Я слышу звук мягких шагов и что-то касается стены, прежде чем мама останавливается в дверях моей комнаты. Ее рот отвисает так же, как и сумка, когда она видит меня. Ее взгляд переключается с Розы на меня, отчего ее брови с каждым взглядом сближаются, что делает ее хмурой. Я снова прижимаю Розу к груди. Она начала плакать во сне и метаться до такой степени, что я испугался, что она может навредить себе.

Она снова переворачивается, обхватив руками живот, и тихий стон срывается с ее губ, пронзая мое сердце.

Мама бросается к краю кровати, заправляя свои длинные седые волосы за уши, прежде чем нежно обхватить ладонями потное лицо Розы.

— Что случилось с этой бедной девушкой? Кто она?

— У нее ломка. Я понятия не имел, что она наркоманка. Она дочь Марко.

— Лука! — она повышает голос и встает, уперев руки в бедра.

Роза вздрагивает в моих руках, и я качаю головой, глядя на маму, бросая на нее взгляд не сейчас. Она может кричать на меня сколько угодно только после того, как Роза пройдет через это.

— Мне просто нужна твоя помощь, мама. Розе тоже. Я не спал и не ел со вчерашнего дня. Ее тошнило, она вспотела, и всю ночь она была то в сознании, то в отключке. Я больше не могу делать это сам.

Я ненавижу просить о помощи. Это заставляет меня чувствовать себя неудачником.

Мамино лицо смягчается, и она кивает, а затем притягивает мою голову к себе, чтобы взъерошить мне волосы.

— Что ж, я рада, что ты пришел к ней на помощь. Иди отдохни. Я подменю тебя.

Я осторожно опускаю Розу на подушку, но это пробуждает ее от беспокойного сна.

— Нона? Это ты? — голос Розы дрожит, когда она говорит.

Я пожимаю плечами, глядя на маму. На данный момент я даже не знаю, знает ли Роза свое собственное имя. Время от времени бывают моменты, когда она, кажется, приходит в себя. Похоже, это не один из этих.

Мама приглаживает растрепавшиеся волосы вокруг лица Розы.

— Все в порядке, дорогая. Как ты думаешь, мы можем привести тебя в порядок?

Роза качает головой и еще сильнее прижимается носом к моей груди, вцепляясь в мою футболку так крепко, что я чувствую, как ее ногти впиваются в мою кожу.

— Не оставляй меня, Лука.

Ее голос мягкий, но это как удар под дых. Я прижимаю ее миниатюрную фигуру к себе и глажу по спине.

— Моя мама здесь, чтобы помочь тебе, Роза. Это ненадолго.

Когда мне удается отодвинуться, она садится и смотрит на меня. Затем ее лицо бледнеет, прежде чем она покачивается и откидывается на подушки.

Мама садится на кровать рядом с ней и кладет свою руку поверх руки Розы.

— С тобой все будет в порядке. Пойдем, примем душ.

— Спасибо, — одними губами произношу я и выскальзываю из комнаты, выдыхая весь воздух из легких.

Я не хочу оставлять Розу, но мне нужно поспать. Я понятия не имею, как долго продлится синдром отмены, поэтому я должен быть готов к продолжительному процессу. Я не подведу ее.

Меня будит легкий стук в дверь. Я сажусь и вижу, как мама хмурит брови и поджимает губы, приветствуя меня.

— Как она?

— Она спит. Я дала ей еще воды с витаминами и электролитами, чтобы поддержать силы. Боже мой, как они ей нужны. Эта стадия должна пройти через день или два. Я не знаю, как далеко ты готов зайти, чтобы помочь ей, сынок. Но она будет бороться с этим каждый день, до конца своей жизни. Я вижу, что в глубине души у нее есть эта борьба, но это будет тяжело. Для вас обоих.

Я проглатываю комок в горле и киваю.

Я не могу этого объяснить. Я хочу помочь ей, и я готов сделать все, что потребуется. У меня уже руки чешутся вернуться туда и проверить, как она.

— Я понятия не имел.

— Она будет очень уязвима, Лука. Я не знаю, что с ней случилось. Просто будь с ней нежнее.

— Думаешь, я должен позволить ей вернуться домой?

Это нарушит все мои планы относительно Марко, но сейчас мне все равно. Когда я вижу ее в таком плохом состоянии, у меня болит за нее в груди.

Мама качает головой.

— Нет, если именно эта жизнь довела ее до такого состояния. Сейчас ты для нее лучший вариант. Я знаю, что ты никогда бы не причинил девушке вреда. Просто будь осторожен с этим.

Она кладет руку мне на сердце, тепло ее ладони обжигает мою грудь.

Я наклоняю голову, глядя на морщинки, обрамляющие ее глаза.

— Не думаю, что это будет проблемой.

Я никогда никому не отдавал свое сердце. Уверен, что так будет и в этом случае. То, что я хочу помочь ей, не означает, что я буду безумно в нее влюблен. Даже если она первая женщина за долгое время, которая зажгла во мне искру, просто находясь рядом со мной.

— Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, я иду на занятия по зумбе. Вот список всего, что тебе нужно заказать для Розы.

Она протягивает мне листок бумаги, исписанный спереди и сзади ее изящным почерком.

— Люблю тебя, мама, — легкий запах ее ромашкового мыла окутывает меня, когда она быстро целует меня в лоб.

— Я тоже тебя люблю. А теперь возвращайся туда, ты нужен ей.

Браслеты на ее запястьях звенят, когда она закрывает за собой дверь.

После быстрого душа я снова чувствую себя человеком. Крадясь по коридору, я заглядываю в щель двери где находится Роза, и вижу, что она крепко спит. Хорошо, у меня есть немного времени. Мое собственное тело начинает чесаться от недостатка никотина.

Я выхожу на балкон, закрываю за собой раздвижную стеклянную дверь и закуриваю. Закинув ноги на маленький стеклянный столик, я смотрю, как облака проплывают над моей головой. Последние двадцать четыре часа, черт возьми, открыли мне глаза. Мое сердце болит из-за страданий этой женщины в моей постели.

Возможно, у нее нет никого, кто мог бы защитить ее, но пока она здесь, я буду защищать.

Я беру телефон и приступаю к выполнению задания. Мне нужен психотерапевт, а также сделать кое-какие исследования. Мне нужно точно знать, с чем я имею дело, и как лучше всего помочь ей.