Преданный

ГЛАВА 70

Лука

Мы подъезжаем к небольшой церкви; парковка забита гостями. Нервно дёргаю воротник рубашки. Моя Роза там внутри.

— Все готово? — спрашиваю я Фрэнки.

Мы продумали два варианта развития событий, последний из которых закончится кровавой бойней. Однако мы пытаемся избежать этого варианта. Я не могу рисковать Розой. Он дергает рукав, и я мельком замечаю рукоятку его пистолета, торчащую у него под мышкой.

— Джакс и Келлер припарковались дальше по дороге. Подкрепление подъезжает прямо сейчас. Похоже, у Романо снаружи пять внедорожников со своими людьми. Энцо готов и мониторит с камер наблюдения, чтобы контролировать и давать сигналы. Несколько наших будут с нами в церкви.

Я закуриваю сигарету. — А Мария?

— Она ждет тебя. Теплого приема не жди, но по приказу отца свадьба все еще состоится. Того, что ты будешь сидеть на свадьбе Розы, должно хватить, чтобы она пока оставалась там, где нам нужно.

Я не могу дождаться, когда покончу с этой сукой.

У меня челюсть дергается, внутри нарастает тревога. Я мог бы войти туда со своей армией и уничтожить их всех.

Не могу, как бы сильно этого ни хотел. Это ставит Розу под удар. Она хочет, чтобы я был здесь, на то есть причина. Ей нужна моя помощь. Данте держит ее под контролем, и я сегодня обязательно это выясню. Даже если он думает, что победил.

Бросаю сигарету на землю, я поворачиваюсь к Грейсону, вылезающему с заднего сиденья, его суровое лицо осматривает территорию. Даже человек, столкнувшийся лицом к лицу с террористами, не до конца уверен в нашем плане. Никто из нас не верит. Но прямо сейчас это все, что у нас есть.

Армия и группа мужчин, готовых умереть за свою семью.

— Ты в порядке, Грейсон?

Он отводит взгляд от ряда машин, припаркованных вдоль дороги.

— Давай сделаем это.

Марию проще всего заметить в толпе, на ней короткое белое платье и бриллиантовый ободок на голове. Ее пухлые губы поджимаются в недовольстве, когда она замечает меня.

— О, Лука. Ты решил прийти, — высокий голос Марии заставляет меня сжать кулаки.

Не убивай ее, черт возьми, пока…нет.

Ее смехотворно высокие каблуки стучат по тротуару. Я прикусываю язык.

— Конечно. Мы договорились, верно?

Она вздыхает и сокращает расстояние между нами. Я отступаю. Я не доверяю себе, что не смогу сдержаться и не обхватить ее руками за горло и не задушить до смерти.

— Мы даем тебе последний шанс, Лука. Ты поставил меня в неловкое положение, ты опозорил мою семью. Ты потерял наше доверие. Не знаю почему, но на этот раз папочка спустил тебе это с рук. Мне нравится Нью-Йорк. Я хочу здесь свою собственную империю. Как только эта маленькая шлюшка уберется вместе с Данте, у нас все будет хорошо. Я жду от тебя большего, — ее длинный ноготь скользит по моей мятой рубашке, и моя кровь закипает.

— Плюс, я действительно не могу дождаться, чтобы посмотреть, как ты ломаешься в знаменательный день маленькой Розы, — хихикает она, и мои руки трясутся от чистой ярости. — Лука, это должно прекратиться — эта фантазия, в которой ты живешь. Посмотри на себя, в каком ты состоянии. От тебя разит выпивкой. Возьми себя в руки. Иначе в этом месяце тебе придется планировать еще как минимум десять похорон, понял?

Леденящий ужас пробежал по спине, образ мамы снова терзает меня.

— Сегодня у нас проверка. Ты покажешь моей семье, что тебе можно доверять и что тебя нельзя отвлечь. Ты мой.

Я сглатываю комок в горле. Не думаю, что смогу это сделать. Она дергает меня за галстук, и я шиплю.

— То, что они в убежище, не означает, что мы их не найдем, — она ухмыляется мне, как сука-садистка, которой она и является. Я просто киваю, и она отпускает меня.

— Не могу дождаться, когда увижу, как ты будешь мучиться, Лука.

— Пошла ты…

— Лука! — Антонио затягивается сигарой, переводя взгляд с меня на Марию. Где Романо?

Я встречаюсь взглядом с Фрэнки через припаркованные машины, он качает головой.

Черт.

— Если все гости желают пройти внутрь, мы почти готовы начать, — объявляет священник из двустворчатых дверей церкви.

Я напрягаюсь, когда Мария отпускает руку и ее каблуки стучат по гравию. Мой позвоночник напрягается, когда я встречаюсь взглядом с Антонио. Гости хлынули в церковь, но я стою на месте.

Он протягивает мне руку. Я колеблюсь, стиснув зубы. Мария прищуривается, глядя на меня, поэтому я заставляю себя сжать его руку крепче, чем он сжал мою.

— Как ты справляешься? — его глаза скрыты за зеркальными солнцезащитными очками.

— Чертовски хорошо, — говорю я сквозь зубы, держась за ту малую толику самообладания, которая у меня осталась. Пистолет у меня за поясом так и чешется, требуя, чтобы его вытащили и приставили к его лбу.

— Ты собираешься вести себя хорошо сегодня, Лука? Мой отец очень обеспокоен тем, что твои намерения неискренни, — говорит Антонио.

Я в ярости. Представляю, как всаживаю свою пулю ему в мозг, и он разлетается по камням у нас под ногами.

Кстати, где этот старый мудак?

— Он высказал свою точку зрения, громко и ясно. Не волнуйся.

Я все еще чувствую теплое сердце моей мамы на своих пальцах.

Я разворачиваюсь и направляюсь к церкви.

— У тебя есть еще много родственников на выбор, Лука. Ты настоящий семьянин, не так ли? Миссис Руссо это было наше проявление доброты к тебе. Но вот малышка Дарси, однако это совсем другая история, — его мягкий итальянский акцент бьет, как кирпич.

Я останавливаюсь, желчь подступает к горлу при упоминании Дарси. Моя двухлетняя племянница. Жаль, что я не выпил еще сегодня утром. Потирая челюсть, я пытаюсь немного снять напряжение.

Я поворачиваюсь и протягиваю руку, кивая Марии. Она улыбается своему брату, как сытый кот, и неторопливо подходит ко мне, переплетая свои пальцы с моими.

— Хороший выбор. Мы не шутим, — одарив меня преувеличенной улыбкой, она виляет бедрами рядом со мной.

Я делаю шаг в церковь, тяжесть мира на моих плечах почти сводит меня с ума. Я поднимаю взгляд на множество цветов, сияющих сквозь витражное окно.

Зал переполнен гостями, белые розы украшают концы каждого прохода. У алтаря церкви стоит золотой крест, и я смеюсь про себя.

Если этот гребаный бог существует, то он ненавидит меня до глубины души.

Учитывая то, что я запланировал, в ближайшее время меня в рай не пустят.

У меня билет в один конец в ад.