Преданный

ГЛАВА 10

Роза

Моя голова раскалывается, заставляя меня стонать, когда я приоткрываю веки, чтобы увидеть солнечный свет, льющийся в комнату. Мое лицо скользит по шелковистым подушкам, незнакомый аромат сандалового дерева быстро напоминает, что я не дома.

Черт, где я?

Я резко выпрямляюсь, и мой взгляд останавливается на Луке. Его локти упираются в колени, голова приподнята. Как долго он здесь?

— Как ты себя чувствуешь? — его голос хриплый, как будто он устал.

Я потираю лоб. Головная боль настолько сильная, что я едва могу соображать.

— Думаю, со мной все в порядке. Как долго я была в отключке?

Его острая челюсть сжимается, а зеленые глаза темнеют.

— Пять дней.

Я не совсем помню последние несколько дней. Меня сильно тошнило и было так больно.

Я чувствую себя абсолютно отвратительно. Когда я откидываю одеяло, то с удивлением вижу себя в черной футболке большого размера и темных спортивных штанах, которые я даже не помню, чтобы надевала.

Свесив ноги с кровати, я делаю глубокий вдох, чтобы комната перестала кружиться. Я никогда в жизни не была такой слабой. Я никогда не хочу испытать это снова.

Когда я медленно встаю с кровати, Лука прыгает через комнату, раскинув руки, как будто готов поймать меня, если я упаду. Опираясь на матрас, я удерживаюсь на ногах.

Он стоит прямо рядом со мной.

— Я здесь, чтобы помочь тебе, если тебе это нужно.

Я хватаюсь за его руку, мои ноги дрожат.

— Это чертовски неловко, — бормочу я себе под нос. Даже если он мой похититель, никто не должен был видеть меня в таком виде.

— Ты молодец, Роза. Ты справишься. — он как скала, твердый и непоколебимый рядом со мной.

Я икаю. Во мне сейчас слишком много эмоций.

— Мне жаль, что тебе пришлось с этим столкнуться. Держу пари, ты не подписывался на это, когда похищал меня.

Его теплая ладонь накрывает мою руку, лежащую на его.

— Дело не во мне. Если это то, что нужно, чтобы исцелить тебя, то я рад, что сделал это.

Он не знает, от чего я убегаю. Держу пари, если бы он знал, насколько я осквернена, он бы так не говорил. Да и никто бы так не сказал.

Когда я делаю шаг вперед, мои ноги подкашиваются, и я врезаюсь ему в грудь. Его сильные руки обхватывают меня, и впервые в жизни я чувствую себя в безопасности. Наверное, мне не следовало так чувствовать себя, зная, кто он. Враг моего отца, босс мафии. Но прямо сейчас он — все, что у меня есть. Из всех зол в моей жизни Лука — мой лучший вариант. Я на секунду закрываю глаза, позволяя звуку его сердца успокоить меня, его грудь размеренно вздымается и опускается.

— Как насчет того, чтобы я приготовил тебе ванну и потом пошел готовить завтрак? — звук его слов успокаивающе вибрирует у моей щеки.

Сейчас оба варианта кажутся божественными. Тот факт, что он готов сделать все возможное ради меня и позаботиться обо мне, заставляет меня плакать. Это такое непривычное, но самое лучшее чувство в мире.

— Мне это нравится.

После долгой расслабляющей ванны, я смотрю на себя в зеркало без единого грамма косметики. Моя кожа стала чуть менее серой, а глаза выглядят менее мертвыми. Может, я на правильном пути. Это самое долгое время, когда я обхожусь без выпивки за много лет.

Дрожь в моих руках напоминает мне, что еще предстоит долгий путь.

Когда я открываю встроенный шкаф, у меня перехватывает дыхание. Лука сказал, что ему доставили одежду для меня, но я не ожидала, что у меня теперь целый гардероб. Я провожу пальцами по ткани — свитера, джинсы, красивые кружевные рубашки всех возможных цветов. Его костюмы аккуратно развешаны в конце. Я предполагаю, что в какой-то момент мне придется перенести все это в другую комнату. Вряд ли он позволит, чтобы я заняла больше места в его жизни. Я открываю ящик внутри и нахожу аккуратно сложенное нижнее белье. Полностью черное.

Я натягиваю трусики, леггинсы и толстовку с капюшоном. На прикроватном столике остались даже резинки для волос, пакет с косметикой и средствами по уходу за кожей. Он видел меня в самом худшем виде, так что я могу, по крайней мере, попытаться привести себя в приличный вид. Даже если это просто для того, чтобы убрать с его лица это обеспокоенное выражение.

Я хватаю сумку и снова направляюсь в ванную, творю свое волшебство, заставляя свою кожу сиять и укладываю свои вьющиеся волосы в небрежный пучок.

Когда я спускаюсь по лестнице, от запаха готовящегося завтрака у меня урчит в животе. Лука, что-то насвистывая себе под нос, переворачивает блинчики. Как я раньше не заметила, что он одет в облегающую черную футболку и серые треники, которые демонстрируют каждый чертов мускул?

Он поворачивает голову, чтобы увидеть меня, и его лицо озаряется.

— Вау, — шепчет он, прежде чем улыбнуться и вернуться к плите.

Мои щеки горят, когда я сажусь на барный стул за кухонный островок. Он ловко посыпает блинчики свежими фруктами, и я облизываю губы, когда он ставит их передо мной.

Я даже не могу подобрать слов, достойных того, чтобы описать, как вкусно это пахнет.

— Выглядит потрясающе.

Он подмигивает мне и садится рядом. Я не могу удержаться от того, как он ест, и продолжаю наблюдать, как напрягаются его мышцы, когда он откусывает еду.

Через мгновение он останавливается и его глаза встречаются с моими.

— В чем дело? Ты не голодна?

Его голос вырывает меня из очарования. Как долго я смотрела на него?

— Д-да. Я…Черт, — я отвожу взгляд и быстро запихиваю еду в рот, чтобы избежать любого разговора. Его тихий смех, когда он возвращается к своей тарелке, вызывает теплую дрожь у меня в животе.

Мне удается справиться со всем этим. Сахар уже борется с моим истощением. Чувствуя, что мне нужно отплатить ему за его доброту, я начинаю собирать тарелки, но он кладет руку мне на плечо, останавливая меня. От его прикосновения по моей коже пробегают мурашки, и я замираю от этого прикосновения.

Он отодвигает свой стул и забирает у меня тарелку.

— Сиди, где сидишь. Я займусь этим.

— Я хочу помочь. Я больше не хочу быть бесполезной. Ты так много сделал.

Он хмыкает и отходит. Как только его рука исчезает, я начинаю скучать по его прикосновениям. Какого черта? Это что-то новенькое. Я никогда не хотела мужских прикосновений, но от его прикосновений я расслабляюсь и чувствую себя в безопасности.

Пока он загружает посудомоечную машину, я выбрасываю все фруктовые обрезки в мусорное ведро, что-то напевая себе под нос.

— Мне сегодня нужно идти на работу. Не знаю, во сколько я на самом деле вернусь домой сегодня вечером.

Я чувствую беспокойство в его голосе. Боже, должно быть, я действительно была в ужасном состоянии, раз он так беспокоится из-за того, что оставляет меня.

— Со мной все будет в порядке, Лука.

Вода почти обжигает мне пальцы, когда я смачиваю тряпку, чтобы вытереть столешницу.

Он прислоняется к закрытой дверце посудомоечной машины и скрещивает свои большие, покрытые татуировками руки на груди.

— Ты уверена? Потому что, если нет, я могу отменить тренировку с Грейсоном, так что большую часть дня я буду с тобой.

— Клянусь, сегодня я чувствую себя лучше. Я просто посмотрю несколько фильмов, может быть посижу на улице и подышу свежим воздухом. А сортировка всей моей новой одежды займет большую часть дня.

Я сдерживаю ухмылку, натягивая рукава толстовки, чтобы он не видел, как дрожат мои руки.

Он достает телефон из своих серых спортивных штанов и протягивает его мне. Его глаза сужаются, когда он смотрит на меня. Я не могла оторвать взгляда, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, кроме этих зеленых глаз с небольшими карими вкраплениями.

— Этот номер привязан только к моему номеру. Если я тебе понадоблюсь, позвони мне.

Я беру у него телефон, крепко сжимаю, чтобы остаточное тепло его тела утекло в меня.

— Обещаю. Теперь иди собирайся. Я могу закончить здесь.

Он делает несколько шагов в сторону и останавливается, положив широкие ладони на столешницу.

— Я серьезно. Пожалуйста, позвони мне.

Мое сердце трепещет от его заботы обо мне.

— Обещаю.

Клянусь.

Мы смотрим друг другу в глаза. Я понятия не имею, как долго мы смотрим в уютной тишине. Воздух вокруг нас почти наэлектризован. Чары рассеиваются, когда он откашливается и отступает назад.

— Тогда увидимся позже, малыш, — он подмигивает и хватает ключи.

Я прислоняюсь к стойке, гадая, что, черт возьми, происходит.