Преданный

ГЛАВА 11

Лука

Я распахиваю двери в боксерский клуб «Kings Gym» Келлера и Грейсона. Бросив свою сумку рядом с рингом, я наблюдаю, как два владельца выбивают дерьмо друг из друга.

Женский класс кикбоксинга в дальнем углу прекратил тренировку, чтобы поглазеть на двух потных чудовищ, спаррингующихся у канатов.

— Время вышло! Мое занятие начинается через…, — я смотрю на свой ролекс. — Сорок пять секунд.

Они останавливаются, и Келлер бьет Грейсона по подбородку сбоку и смеется.

Я отчаянно пытаюсь выплеснуть всю ту тревогу, которая копится внутри меня. Я все еще не могу смириться с тем, что оставил Розу одну, несмотря на ее заверения, что с ней все будет в порядке. Она такая хрупкая, что трудно чувствовать себя комфортно, когда ее нет рядом.

Я не знаю, как справиться с этой непреодолимой потребностью защитить ее. Когда я с ней, я забываю о себе. Она — мое внимание.

— Мудак, — ворчит Грейсон, потирая челюсть.

Может, у меня и нет кровной семьи, но эти двое — мои братья. Келлер, мой приемный брат, стал чемпионом мира по боксу в тяжелом весе. Тот самый "Убийца". Его титульный бой принес достаточно денег, чтобы расплатиться с этим заведением, так что я мог позволить ему уйти из моей организации. Мне чертовски повезло, что Грейсон занял же его место, одного из моих силовиков.

Они оба смертельно опасны. И оба злы. Я рад, что они на моей стороне.

Келлер зубами расшнуровывает перчатки.

— Брат, — выдыхает он, опираясь своим огромным, покрытым татуировками телом на канаты.

Я стою там, мгновение наблюдая, как он переводит дыхание.

— Из-за того, что ты стал отцом, ты уже потерял форму?

Он хмуро смотрит на меня. Возможно, я шучу, но он никогда не был так счастлив. У него и Сиенны идеальная семья с детьми Максом и Дарси.

Грейсон тычет Келлера в руку.

— Он снова в боевой форме. Твоему следующему противнику повезет, если он выберется живым.

Келлер прошел долгий путь от уличных драк. Вот так мы и выросли, без родителей и дома. Мы боролись за все. За еду. За деньги. Черт возьми, в некоторых случаях даже за наши жизни. Мы всегда прикрывали друг друга и всегда будем.

Я взбегаю по ступенькам и ныряю под канаты.

— Все в порядке? — спрашивает Келлер, сделав глоток. Я слышу беспокойство в его голосе.

То, что я, вероятно, выгляжу усталым, не должно быть признаком чего-то плохого.

— Да, а почему бы и нет?

Грейсон приносит мне несколько перчаток.

Келлер сжимает пустую пластиковую бутылку в своей большой руке.

— Я слышал, у тебя дома живет дочь некоего Фальконе.

Я бросаю взгляд на Грейсона, который пожимает плечами.

— Не беспокойся за меня. У меня все под контролем. Увидимся завтра вечером за ужином. Ты можешь приготовить то блюдо из курицы? Я думаю о нем всю неделю.

— Я спрошу Сиенну.

Он хватает меня за плечо и приближает свое лицо к моему.

— Все, что тебе нужно сделать, это спросить, нужна ли тебе моя помощь, Лука. Семья превыше всего. Всегда. Мы как прикрывали друг друга, так и до нынешнего момента ничего не изменилось.

Но это так. У него есть то, чего я не могу позволить ему потерять.

— Келлер, мама разорвет меня на куски, если я позволю тебе вернуться. У нас все хорошо.

Я хмуро смотрю на Грейсона через его плечо. Ему не следовало рассказывать Келлеру о Розе.

Я не втягиваю Келлера в это. Он разрушил бы мир, чтобы защитить свою семью. Он бы умер за них. Я не буду ставить его в такое положение, чтобы он мог это сделать.

Я отбегаю от него и натягиваю перчатки, жестом приглашая Грейсона присоединиться ко мне.

Грейсон поднимает подушечки, и я начинаю наносить несколько комбинаций ударов. Слева, справа, слева, пригибаюсь. Снова и снова.

— Готов сражаться? — я вытираю пот со лба.

Его глаза загораются.

— Я всегда рад надрать тебе задницу, Лука. У меня всего двадцать минут. Мэдди встретит меня здесь.

— Вы двое уладили свой маленький спор?

Он морщит лицо: — Может быть, посмотрим, появится ли она.

— Она так и сделает.

Так очевидно, что они влюблены. Это отвратительно.

— Я бы заплатил миллионы, чтобы увидеть, как она наставляет на тебя пистолет, — смеюсь я.

Он качает головой.

— Черт, это было бы и страшно, и горячо одновременно. Я всегда говорил, что однажды она попытается убить меня. Честно, просто подожди, пока не встретишь свою Мэдди. Я бы позволил ей застрелить меня. Это самое страшное.

— Я не думаю, что это для меня пока в планах. Хотя, если я это сделаю, я выхвачу пистолет у нее из рук и засуну его ей в киску до тех пор, пока она не начнет выкрикивать мое имя.

Я разражаюсь смехом, когда Грейсон прикусывает щеку изнутри, изображая ухмылку, и пожимает плечами.

— Ты грязный ублюдок. Я ревную, — по моему лицу текут слезы от смеха.

— Так все. Давай боксировать. Когда ты на ринге, я босс, — его руки поднимаются под подбородок, когда он подпрыгивает ближе.

— Ну, теперь я не могу сосредоточиться. Я больше не смогу смотреть на то, как ты будешь держать пистолет.

Я опускаю руки по швам и смеюсь так сильно, что у меня нет сил поднять их.

Я захлопываю рот, когда его перчатка летит мне в лицо. Я уклоняюсь, но он ударяет меня сбоку по голове. Это та боль, которая мне нужна, чтобы отвлечься от жизни прямо сейчас.

Я глушу двигатель, и меня окутывает тьма. Пламя моей зажигалки на мгновение освещает салон машины, когда я прикуриваю сигарету, ожидая Фрэнки и Винса. Грейсон слишком занят, так как он увез Мэдди на свидание в Лондон.

Они останавливаются в темном фургоне рядом со мной. Мы молча выбираемся из наших машин и хватаем снаряжение.

Пришло время украсть оружие у крупнейшей преступной семьи Европы.

Мы втроем пробираемся между сложенными грузовыми контейнерами, прежде чем я даю сигнал остановиться. Опустившись на одно колено, я медленно выглядываю из-за угла. Трое мужчин охраняют нашу цель, и через спину перекинутое оружие, отражает свет прожекторов. Они отвернулись от нас, наблюдая, как подплывает лодка. Винс карабкается наверх, чтобы занять более выгодное положение, его снайперская винтовка с глушителем плотно закреплена у него за плечами.

Я смотрю на Фрэнки, который не сводит глаз с мужчин.

— Он послал своих гребаных новичков на сделку с оружием, — бормочет он.

— Удобно для нас. Они не готовы. А мы готовы.

Когда лодка причаливает, Винс делает тихий выстрел, и парень посередине с глухим стуком падает на землю. Двое других отпрыгивают, беспорядочно целясь из пистолетов в воздух. Не в ту сторону.

— Давай сделаем это, — ворчу я Фрэнки.

Мы пригибаемся и движемся к нашим целям. Я указываю ему на человека Фальконе прямо передо мной. Вытаскивая нож из кармана, я подкрадываюсь к нему сзади, хватаю за горло и наношу удар слева направо. Теплая кровь стекает по моему предплечью, и я бросаю его на землю, когда он хватается за горло. Я смотрю, как жизнь покидает его глаза, а затем переключаю свое внимание на Фрэнки. Он держит последнего парня в захвате за голову. Когда я слышу щелчок, я съеживаюсь, и Фрэнки бросает его.

— Ой, — шепчу я ему с усмешкой.

— Это говоришь ты.

Он смотрит вниз на мертвого парня на земле рядом со мной.

Шаги сигнализируют о том, что Винс присоединялся к нам, и мы направляемся к лодке.

Я вижу только одного парня, что привязывает лодку.

Я прижимаю пистолет к его затылку, и он замирает.

— Оружие, — я рявкаю на него. — Грузи их в фургон. Сейчас же.

— А? — он поворачивается ко мне лицом, теперь конец моего пистолета упирается ему в центр лба. Он смотрит мимо меня, на Фрэнки и Винса по обе стороны от меня, а затем вниз.

Я смеюсь, когда на его лице появляется шок от того, что он замечает тела.

— Я вижу, ты заметил своих друзей там сзади.

— Я… я не участвую в этом. Я просто доставщик, — его голос дрожит.

Я ударяю стволом достаточно сильно, чтобы оставить полукруглый порез на его голове.

— Грузите оружие в грузовик. Скажи Романо, что есть только один способ переправить его оружие в Нью-Йорк и это через Луку Руссо.

Он отступает назад, отчаянно кивая и что-то крича по-итальянски кому-то в лодке.

Фрэнки вытаскивает свой собственный пистолет, когда на ступеньках появляется молодой парень, трясущийся как осиновый лист.

— Тогда продолжай.

Я толкаю старика пистолетом.

Как только они загружаются в кузов грузовика, Фрэнки захлопывает дверцы.

— Ты тут разберись с беспорядком, Ви, — говорю я, отправляя Энцо смс с указанием количества.

— Вы поняли, — низкорослый русский толкает двух лодочников обратно к докам.

Фрэнки запрыгивает в грузовик. Ни один волосок у него на голове не выбивается из колеи. Такая жизнь дается ему естественно.

Я нажимаю «отправить сообщение» и смотрю на него.

— Хорошая работа. Отнеси это на наш склад. Держи это в секрете, и чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.

Он не говорит ни слова, просто опускает подбородок, прежде чем завести двигатель и выехать задним ходом из переулка.

Мои ботинки стучат по гравию. Мне следовало поехать с ним, чтобы убедиться, что все будет в порядке.

Что-то кричит мне, чтобы я возвращался домой.

Чтобы добраться до нее.

К тому времени, когда я добираюсь туда, на часах уже два часа ночи. Я осторожно пробираюсь мимо гостевой спальни, не желая потревожить Розу.

Я направляюсь в ванную и смываю кровь с рук. Вода становится темно-красной. Схватившись за край раковины, я смотрю на свое отражение в зеркале. Мои волосы взъерошены, брызги крови заляпали мою белую рубашку, и струйки потекли за шею вниз. Бросаю мой пиджак и рубашку в постоянно растущую кучу белья. У меня уходит целая вечность на то, чтобы отскрести засохшую корку крови из-под ногтей.

Включив душ и настраивая температуру, я останавливаюсь, чтобы снять штаны.

Но, клянусь Богом, кто-то кричит. Я выбегаю из комнаты в коридор.

Из комнаты Розы доносятся крики.

— Слезь с меня!

Я слышу панику в ее голосе.

Что за черт?

Я бросаюсь обратно в свою комнату и хватаю пистолет с прикроватной тумбочки. Я медленно открываю дверь, держа оружие наготове, затем включаю свет.

Ее крики становятся громче. Я осматриваю комнату и вижу, что она в постели, завернутая в одеяло, но мечется в разные стороны и кричит в агонии.

О черт.

Мой пистолет с грохотом падает на пол. Я бросаюсь к ней и приседаю. У нее на лбу выступают капли пота, глаза зажмурены, как будто ей больно.

— Пожалуйста, нет, — хнычет она.

Я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ней, но останавливаю себя.

— Роза, — шепчу я.

Ее тело катается по кровати. Она словно одержима.

Я не могу на это смотреть; ее вопли съедают меня заживо. Это чистое во все горло страдание.

Не раздумывая, я забираюсь на кровать и притягиваю ее тело к себе. Осторожно сжимаю ее руки и заключаю в объятия.

— Тише, Роза. Это я, Лука. Здесь никто не сможет причинить тебе вреда, — шепчу я в ее потную макушку.

Я могу остановить любого, кто причинит ей физическую боль, но я не могу исправить то, что мучает ее изнутри. Если бы я мог взять на себя часть ее боли, я бы сделал это в мгновение ока.

Я задерживаю дыхание, крепко прижимая ее к себе.

Ее крики переходят в слезы, что капают на мою обнаженную грудь. Я продолжаю разговаривать с ней, говоря, что я здесь, и что с ней все в порядке.

Я не знаю, что ее преследует, но теперь я понимаю, почему ей так отчаянно хочется напиваться. И почему она посмотрела на меня с ужасом, когда узнала, что ее комната находится рядом с моей.

Она не хотела, чтобы я видел ее такой.

Я сажусь рядом с ней, позволяя ей устроиться в моих объятиях. Я боюсь пошевелиться или напугать ее. Поэтому я часами остаюсь на месте. До такой степени, что у меня болит спина и немеют руки.

Когда солнце начало свой восход, я осторожно приподнимаю ее голову, кладу ее на подушку и выскальзываю из-под нее.

Закрывая дверь, я бросаю последний взгляд на Розу. Теперь она выглядит умиротворенной.

Моя хватка на дверной ручке усиливается, а челюсти сжимаются. Какие бы демоны это ни делали, я хочу убить их, черт возьми.