Преданный

ГЛАВА 35

Роза

Прокручивая в руках бокал с шампанским, я не могу оторвать взгляд от пузырьков. Я не пила почти шесть месяцев. За это время я потеряла отца, обрела дядю и потеряла свое сердце.

Но я выживаю. Если времяпровождение с Лукой меня чему-то и научило, так это взращивание моей собственной силы. Где-то глубоко внутри я жива. Он — единственная причина, по которой я не сделала ни глотка этого напитка. Я слышу его хриплый голос, говорящий мне, что я справляюсь лучше.

— Роза! — Ева встряхивает своими рыжими волосами, когда входит, выводя меня из транса.

Я поднимаю голову, чтобы встретиться взглядом с ее ярко-голубыми глазами, она смотрит на бокал в моей руке, потом снова на меня и хмурится. Может, она и младше меня на два года, но прямо сейчас она — та, кто нас держит вместе.

— Я думала, ты бросила пить, Роза? — сказала она, уперев руки в бока. Она точная копия нашей матери. Однако у меня итальянские гены моего отца.

— Я бросила, — я пожимаю плечами.

У меня нет оправданий. Это единственный известный мне способ остановить боль. На следующий день после того, как я ушла от Луки, я открыла бутылку водки. Как будто он знал. Не успев сделать глоток, как доктор Дженкинс постучала в мою дверь, и у нас был двухчасовой сеанс.

Даже когда Луки нет со мной, он всегда присматривает за мной.

Ева грустно улыбается мне и, сокращая расстояние между нами, протягивает свою руку ко мне на барном стуле.

— Нам не обязательно идти туда сегодня вечером, если это слишком? — она сжимает мою руку, и я ставлю хрустальный бокал на мраморную столешницу.

— Дядя Фрэнки ждет нас там. Он ясно дал это понять вчера. Помнишь всю его речь о создании ‘единого фронта? — я раздражаюсь. Бывают дни, когда я действительно ненавижу быть частью этого образа жизни.

— Ну, я уверена, он бы понял. Он любит нас, как своих. — она отодвигает бокал подальше от меня.

Я поднимаю брови. — Пфф, так вот почему он всадил пулю папе между глаз? — бормочу я.

— Серьезно? Мы обе его терпеть не могли. Ты хотела быть от него как можно подальше, помнишь? Дядя Фрэнки всегда был рядом с нами, когда мы были детьми. Ну, пока папа не отослал его. Дай ему шанс, сестренка, — она хлопает ресницами. — Ради меня.

— Прекрасно, — я могу сколько угодно притворяться, что обижена, потому что он убил моего отца. Но я злюсь не из-за этого, а из-за того, что он бросил нас много лет назад. Он был лучшим дядей и самым веселым. Дядя, который сжег бы ради меня весь мир, если бы знал, что сделал Данте.

— Он платит и снимает для нас этот милый особняк. И он позаботился о повторном зачислении тебя в колледж. Он хочет загладить свою вину.

Отодвигая шампанское подальше от себя, глаза Евы загораются, и она одаривает меня широкой улыбкой. Каждый день передо мной стоит выбор: пить или бороться. Пока что, даже без Луки, я справляюсь. Я больше никогда не хочу проходить через пытку синдрома отмены.

Она похлопывает меня по руке. — Я обещаю, что не оставлю тебя. Это всего лишь одна ночь, ну, а потом предстоит пережить свадьбу.

Чувствую, как в животе сжимается.

Как будто не достаточно посещения вечеринки по случаю помолвки Луки с великолепной итальянской принцессой мафии Марией Капри. А дядя Фрэнки также настаивает на том, чтобы взять нас на его свадьбу. Я не знаю, какая сегодня дата, потому что я выбросила это приглашение прямо в мусорное ведро.

— Со мной все будет в порядке, — лгу я.

Это снова разобьет мне сердце. Прошло уже три месяца с тех пор, как я его в последний раз видела, и он не выходит у меня из головы ни на минуту.

Я не могу избавиться от воспоминаний его пронзительных зеленых глазах или глубоком голосе, когда он называет меня своим сокровищем.

Я скучаю по нему.

Он был первым мужчиной, который по-настоящему услышал меня. Я рассказала ему свои самые сокровенные, мрачные секреты, а он просто слушал. Он заставил меня снова поверить в себя, просто находясь рядом.

Его терпение — причина, по которой я меняю свою жизнь к лучшему.

Теперь я должна сидеть там, натянув на лицо фальшивую улыбку, и смотреть, как единственный мужчина, который когда-либо заставлял меня чувствовать себя достойной, выставляет напоказ свою новую невесту. А ведь в глубине души я так хотела, чтобы однажды на её месте оказалась я.

Но он меня тоже отпустил. Он бросил меня.

— Я пойду возьму наши куртки. Фрэнки будет здесь с минуты на минуту, — кричит Ева, устремляясь к своей спальне дальше по коридору.

Соскальзывая с барного стула, я беру полный бокал шампанского и наблюдаю над раковиной, как содержимое выливается в канализацию.

Черт, хочется снова выпить. Но я уже не та Роза. Мне не нужно это, чтобы чувствовать. Мои деструктивные механизмы преодоления никогда полностью не исчезнут, но я могу научиться их контролировать. Я понимаю, что нет правильного или неправильного способа справиться с травмой. Но напиваться до смерти, это не ответ.

Рассматривая свой наряд в зеркале во весь рост в прихожей, я поняла, что оделась так, как чувствую себя как будто иду на похороны.

Мое облегающее черное платье идеально облегает мою стройную фигуру, оставаясь чуть выше колен. Мне нравится, как глубокий вырез подчеркивает мою роскошную грудь. И на мне пара самых длинных золотых шпилек, которые я смогла найти. Если мне придется это сделать, я хочу иметь возможность посмотреть ему в глаза и убедиться, что он видит меня.

Ева с раскрасневшимся лицом выходит из холла и сует мне в руку черную кожаную куртку и клатч.

— Давай, нам нужно идти. Он снаружи! — говорит она, затем исчезает за входной дверью. Боже, я люблю ее, но она хаотична.

— Секунду! — я роюсь в клатче, достаю свою фирменную темно-красную помаду и обвожу ею по полным губам.

Может, внутри я и чувствую себя дерьмово, но снаружи выгляжу чертовски хорошо. Часть меня хочет, чтобы Лука увидел, что он упускает.

Возможно, он больше не мой. Но это не значит, что я не могу его позлить издалека.

Я вздыхаю и направляюсь к входной двери. Держу пари, он боится этого так же сильно, как и я.