Преданный

ГЛАВА 15

Лука

Когда я открываю входную дверь, ее крики эхом разносятся по дому. Я захлопываю ее и вбегаю.

— Роза!

Я выдыхаю ее имя, когда заворачиваю за угол на кухню. Она свернулась калачиком на полу, подтянув колени к груди, и раскачивалась взад-вперед. Ее длинные темные волосы спутались, как будто она завязывала их в узел несколько часов. Когда я осматриваю комнату, она выглядит как зона боевых действий с разбросанными повсюду вещами.

Черт, это плохо.

Я подхожу к ней и опускаюсь на колени, прижимая ее крошечное тело к своему. Ее руки вцепляются в мою белую рубашку.

— Я… я не могу выбросить это из головы, — всхлипывает она, дергая меня за воротник. — Снова и снова. Он — все, что я вижу. Все, что я чувствую. Я больше не могу этого выносить. Я просто хочу, чтобы этот кошмар закончился.

Я глажу ее растрепанные темные волосы, пока ее слезы пропитывают мою грудь.

— Тише, малыш, все будет хорошо. Он больше не сможет причинить тебе боль. Я ему не позволю.

Хотел бы я, блядь, знать, кто он такой.

— Он может, и он есть. Он в моей голове. Если я не смогу пить, я не смогу от него избавиться.

Я обхватываю ее руками за талию и встаю, поднимая ее вместе с собой. Как будто то, что она в моих объятиях, это самая естественная вещь в мире

Я несу ее в свою спальню, пинком открываю дверь и укладываю ее на кровать. Нажимая кнопку, чтобы опустить затемняющие шторы, я одновременно снимаю галстук и пиджак. Я сажусь на кровать рядом с ней, притягиваю ее к себе и смотрю в потолок.

— Это твое безопасное место. Твое убежище. И я хочу выслушать. Отдай мне своих демонов, Роза. Выпусти их из своего мозга в мой. Позволь мне забрать у тебя часть этой боли.

Мне невыносимы ее такие страдания.

И за годы борьбы с собственным разумом я усвоил одну вещь: об этом нужно говорить. Я могу быть этим человеком — тем, кто просто выслушает.

— Ты ни в чем не виновата, Роза. Ты можешь рассказать мне так много или так мало, сколько захочешь. Хорошо?

Она кладет свою руку мне на мою грудь чуть выше сердца, и от этого мой пульс учащается. Поэтому я накрываю ее ладонь своей и держу.

Мы лежим в тишине, кажется, целую вечность. Ее бешеное дыхание — единственное, на чем я могу сосредоточиться.

Она делает долгий, прерывистый вдох, прежде чем произнести слова, которые, я знал, она держала в себе.

— Меня изнасиловали.

Я зажмуриваю глаза и пытаюсь побороть вспышку ярости, которая грозит захлестнуть меня. Я, блядь, знал, но, услышав это из ее уст, я чувствую себя убийцей.

— О, Роза, мне так жаль, — шепчу я, успокаивающе сжимая ее руку.

— Он работал у моего отца. Он был на пять лет старше. Я подумала, это круто, что он уделяет мне, маленькой семнадцатилетней девственнице, внимание. Он всегда флиртовал со мной за спиной моего отца и говорил, что я красивая.

Засранец.

— И вот однажды ночью моего отца не было дома. Он вошел в наш дом и попытался поцеловать меня. Я сказала "нет". Я хотела сохранить себя для единственного. Но на самом деле, он немного пугал меня.

Стиснув зубы, я жду, когда она продолжит.

— Он ушел, и я подумала, что на этом все закончилось. Но два дня спустя мой папа поехал за Евой в Сицилию. Летом она жила у моей тети. А у меня приближались экзамены, поэтому я осталась дома. Наша мама умерла за несколько лет до этого, так что наш папа почти не бывал дома. Он почти каждое лето отправлял нас куда-нибудь.

Она останавливается, и ее тело начинает дрожать рядом со мной, поэтому я притягиваю ее ближе другой рукой и глажу ее бицепс.

— Я только что вышла из душа, а он сидел там и ждал меня на моей кровати.

Ее голос дрожит, затем срывается.

Я пытаюсь терпеливо ждать, но тишина нарастает. Может быть, ей нужно немного успокоиться.

— Ты великолепно справляешься, Роза.

Она делает глубокий вдох, и я напрягаюсь.

— Я сказала ему, чтобы он уходил, и что я позвоню своему отцу. У него в руке был мой телефон, и он сунул его в карман. Я бросилась к двери, и он схватил меня прежде, чем я успела выйти. Он так сильно сжал мое запястье, что я до сих пор это чувствую.

Ее рука дергается у меня на груди, как будто она борется с его хваткой.

— Я… я не знаю, хочешь ли ты услышать остальное? Нужно ли мне рассказывать подробности?

— Не стесняйся рассказывать всё, что хочешь. Я справлюсь, я обещаю. Если тебе станет легче, выговорившись, то обязательно сделай это.

Ее волосы щекочут мне шею, когда она кивает.

— Он дернул меня за голову и швырнул на кровать. Когда я попыталась слезть, он сорвал с меня полотенце. Прижал мои руки к голове. А потом он… э — э… укусил меня.

Я сжимаю челюсть так сильно, зубы скрежещут, и гнев накатывает на меня.

— От этого укуса у меня остался шрам. Вот почему у меня эта татуировка на ключице.

Она приподнимается на локте и оттягивает горловину рубашки.

— Господи, — шиплю я.

Я смотрю вниз, на множество черных цветов, которые покрывают ее плечо, и мои глаза слезятся. Бедная девочка.

— Он сказал мне, что моя "девственная пизда" всегда будет принадлежать ему. Перевернув меня, он навалился на меня. Он был таким тяжелым, что я едва могла дышать. Я пыталась кричать и рыдать и продолжала говорить ему "нет", но он не останавливался. Это было больно и сильно горело, что казалось, будто он ударил меня ногой в живот. Когда он закончил, он поцеловал меня. Затем он сказал, что вернется за мной.

Ее слова вырываются с трудом. Каждое из них вырывается быстрее, чем предыдущее, словно внутри нее прорвало плотину, и ей нужно выплеснуть все наружу.

— Блять, Роза. — я провожу рукой по лицу и прерывисто выдыхаю.

Повернувшись на бок, лицом к ней, я притягиваю ее в свои объятия.

— Мне так жаль, Роза. Я даже представить не могу, через какую боль ты проходишь.

Она утыкается лицом в мою шею, ее ногти впиваются в мою кожу.

— Я так горжусь тобой. Ты самая храбрая женщина на этой земле. Я обещаю, что сделаю все, чтобы он никогда не вернулся. Клянусь своей жизнью.

Ее слезы капают мне на горло, ее тело содрогается от ее рыданий. Все, что я могу сделать в этот момент, это обнять ее.

— Где он сейчас? Я могу позвонить Энцо утром, чтобы он нашел этого монстра.

— Я не знаю. Мой отец просто сказал, что позаботился об этом. Он отказался говорить об этом со мной. Когда я спросила, умер ли он, он покачал головой. Он оставил его в живых, Лука. Если бы мой дядя был бы там, он бы никогда не позволил этому случиться.

Она снова плачет, и я кладу свою голову ей на макушку, пока она выплескивает все это наружу.

Я годами хотел отстранить Марко от власти. Но теперь я не остановлюсь, пока не убью этого мудака. Его единственная задача в жизни — защитить своих дочерей, и он обосрался в этом.

— Все это время ты беспокоилась о том, что он вернется за тобой. Поэтому ты пьешь? Из-за этого снятся кошмары? — мне с трудом удается говорить ровным голосом, несмотря на ярость, пылающую во мне.

— Он вернется, Лука. По глазам видно, что он психопат. Я пью, чтобы все это стерлось. После того как это случилось, я совершила налет на винный бар моего отца, и уже было ясно… Потом, когда алкоголь уже не помогал, я пошла дальше.

— Кокаин.

— Да. Это позволяло мне пить еще больше. Так что я полностью отключалась и ничего не могла вспомнить.

Она прячет лицо у меня на груди.

— Это смущает.

— Ты выжила, Роза. Ты сделала то, за что должна была бороться. Тебе нечего стыдиться. Ни передо мной, ни перед кем-то еще другим. Никто не может указывать тебе, как справляться с собственной травмой.

Я борюсь со своими демонами, сражаясь и убивая. Она использует другие средства. Каждый использует что-то свое.

— Я была так одинока. Я похерила свой колледж и разрушила свое будущее. Он забрал у меня все. Независимо от того, как сильно я пытаюсь восстановить какой-то контроль над своей жизнью, он всегда побеждает.

Она поднимает голову, ее руки упираются мне в грудь, чтобы сесть прямо.

— Я хочу стать лучше. Может быть, вернуться в колледж и пойти на курсы фотографии. Завести новых друзей. Не знаю, может быть, даже найти себе парня. Я просто хочу быть нормальной, жить без страха, и чтобы не думать о нем.

Я напрягаюсь от ее слов. Или от одного конкретного слова: парень.

— Ты можешь делать все, что захочешь, малыш. Я помогу тебе всем, чем смогу, клянусь.

Я кладу руку на сердце, и она накрывает ее своей.

— Спасибо, что выслушал. Я никогда не знала, что я почувствую это облегчение, просто сказав все это вслух тому, кто готов слушать.

Свет из зала создает ореол вокруг нее, когда она смотрит на меня сверху вниз.

— Ты такая сильная, Роза. Мне кажется, что ты еще не осознала свою силу. Я всегда буду слушать. Возможно, я не совсем знаю, с чем ты имеешь дело. Но я знаю, каково это — остаться одному. Бороться с самим собой каждый чертов день. Чувствовать, что ты задыхаешься в своих собственных мыслях, и что ты никогда не будешь достаточно хорош. Наблюдать за тем, как все остальные вокруг тебя двигаются дальше и ведут эту гребаную идеальную жизнь, а ты просто застреваешь на месте.

Я выдыхаю, и ее рука гладит меня по щеке, заставляя меня улыбнуться.

— Ну, кому нужен психотерапевт, когда мы есть друг у друга, эй? — она икает.

Это самый милый звук, который я когда-либо слышал.

— Я могу найти тебе лучшего в стране, если хочешь? — я уже договорился, когда она будет готова.

— Ты бы сделал это? — удивление в ее голосе такое очевидное, и это разбивает мне сердце. Все это время действительно никого не было, кого-то на ее стороне.

Что ж, сегодня все изменилось. Чего она не знает, так это то, что доктор Дженкинс, ведущий психолог в своей области, готова прийти, когда я позвоню.

Я прижимаюсь своим лбом к ее лбу.

И, по какой-то причине, я чувствую себя здесь как дома.

То, чего у меня никогда по-настоящему не было.