Присвоенный

Глава 21

Во многих смыслах Лидия должна была это предвидеть. С того самого момента, как Дэниэл Джозеф появился в дверях ее кабинета, в нем было что-то особенное. Но она не ожидала… такого.

— Если ты не скажешь мне уйти, — сказал он хриплым голосом, — я тебя поцелую.

Лидия посмотрела ему в лицо, и они оба знали, чего она хотела. Что ей нужно. Тем не менее, она держала их в напряжении несколько мгновений.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Хорошо, — прорычал он.

Когда Дэниэл опустил голову, в его груди раздался удовлетворенный рокот… а потом она уже ничего не слышала. Перестала о чем-либо думать. О чем-либо беспокоиться.

Каким бы большим и сильным он ни был, его губы касались ее собственных мягко. И нежно, как будто он знал, что она хочет, чтобы с ней обращались бережно… не потому, что она не хотела его, а как раз потому, что хотела. Слишком сильно. И, Боже, причин разорвать поцелуй было больше, чем для того, чтобы сблизиться с ним, вот только нельзя отрицать химию. Притяжение. Страсть.

И опыт оказался лучше всех ожиданий.

Понимая, что она собирается прекратить это раньше, чем хотела, но намного позже, чем следовало, Лидия подняла руки и положила их ему на плечи. Его тяжелое тело под ветровкой было твердым как скала, мускулы тянулись вдоль торса к его шее… именно там сомкнулись ее руки.

Она просто хотела узнать, были ли его волосы такими же густыми и пышными, какими казались…

Да.

Лидия запустила пальцы в эти волны, а Дэниэл заурчал в ответ, как огромный кот, и она нашла его любимое для поглаживания место. И тогда он обнял ее за талию. Однако Лидия не чувствовала себя в ловушке. Когда Дэниэл продолжал нежно ласкать ее губы, она чувствовала, что он готов отпустить ее в любой момент.

Не то, чтобы она хотела уйти куда-нибудь в скором времени.

Дюйм за дюймом их тела полностью соприкоснулись, ее груди прижались к его торсу, ее бедра соприкасались с его. А потом поцелуй стал глубже, его язык проник в ее…

Испустив еще один стон, она крепче обхватила Дэниэла за шею, запустила пальцы глубже в его волосы, отчаяние придало ее движениям резкости… теперь она прижимала его к себе, хватаясь за него. Но он был не против. Одна из его рук переместилась с ее плеча к талии, затем к ее бедру, и Лидия прижималась к его ладони, представляя, каково это быть обнаженной, когда он прикасается к ней.

Этими огрубевшими от работы руками.

Дэниэл расслабился и убрал ее волосы с лица.

— Ты хорошо целуешься, ты это знаешь?

— Я? — Лидия глупо улыбнулась. — Я бы сказала, что ты.

— Значит, мы оба. — Его взгляд блуждал по ее лицу. А потом Дэниэл улыбнулся уголком рта. — Мне нужно уйти.

Лидия удивленно выдохнула… но как будто она собиралась переспать с ним здесь, на лиловом кухонном полу?

Вообще-то неплохая идея, подумала она, опуская взгляд.

— Хорошо, — сказала Лидия. — Я понимаю. Правда, мы работаем вместе…

— Я ухожу не поэтому.

— Тогда почему?

Он провел пальцем по ее щеке. Затем по подбородку.

— Если я останусь, то вообще не дам тебе выспаться. — Он отступил. — Ты знаешь, где меня искать, если я тебе понадоблюсь. Увидимся после положенных для пробуждения четырех утра.

Она кивнула.

— Спокойной ночи, Дэниэл.

Отворачиваясь, мужчина махнул рукой на прощание. И, подойдя к двери, сказал:

— Не забудь запереться.

А затем он вышел.

Обхватив голову руками, Лидия почувствовала себя как под инфракрасной лампой. Или словно она ее проглотила. Одежда казалась ей тесной и раздражающей. И ее губы покалывало. И ее тело буквально изнывало.

Тем временем решение всех этих проблем шагало по ее лужайке. Во тьме. На холоде.

Когда она заперла засов, желание позвать Дэниэла обратно было почти непреодолимым.

Чтобы убедиться в том, что она этого не сделает, Лидия вышла к лестнице и поднялась на второй этаж. К счастью, ее комната выходила на задний двор, и, выключив свет, она растянулась на кровати и повернулась на бок. Сжав руки на груди и подняв колени, она смотрела в окно.

При дневном свете, она могла бы увидеть, как Дэниэл входит в свою палатку… и она представила, как он наклоняется, втискивает свое большое тело в это хрупкое жилище, как растягивается в спальном мешке. И на этой горизонтальной ноте она не могла выбросить из головы мысли о том, где бы они были, если бы он не ушел. Если бы она позвала его обратно.

Сексуальная нужда была почти болезненной. Из-за этого все причины не спать с ним казались пустыми. Трусливыми.

Дотянувшись до заднего кармана джинсов, Лидия достала сотовый телефон и положила его себе на грудь.

Ближе к Дэниэлу Джозефу этой ночью она уже не окажется.

Может, не только этой ночью, а в принципе, учитывая, что было с ним в том лесу…

Шаги по лестнице были мягкими, и она повернулась. Но потом ощутила запах мыла для бритья ручной работы.

— О, слава Богу, — прошептала Лидия. — Где ты был?

Запах ее детства стал сильнее, и она ждала, пока проскрипит лестница, а затем половицы коридора отметили медленное движение по направлению к ее комнате.

Температура воздуха вокруг нее упала примерно на десять градусов, и, вздрогнув, Лидия осознала, что клинически она могла считаться сумасшедшей.

В дверном проеме появился призрак ее мертвого деда. Как обычно, почти невозможно было рассмотреть его лицо или даже старомодную официальную одежду, но эта худощавая фигура и запах вызвали у нее слезы на глазах.

Прошло много времени с тех пор, как он навещал ее, последний раз он появлялся, когда она решала, соглашаться на работу по программе ПИВ или нет.

Он всегда приходил, когда ей нужно было принимать решения, с тех самых пор, как ушел в мир иной.

— Исоисэ[29], — прошептала она. — Он опасен?

Как обычно, привидение не дало ответа. И Лидия снова застыла, не зная, пришел ли дедушка ее успокоить.

Или предупредить.

— Можешь остаться ненадолго? — попросила она. — Пожалуйста. И я не забыла правила, клянусь.

Он не остался с ней. Он никогда этого не делал. На ее глазах призрак исчез, как будто его никогда и не было.

Выругавшись, Лидия снова легла, и одиночество, с которым она жила, накрыло ее как осязаемый груз. Привидение служило еще одним напоминанием о том, что для нее мир делился на внутренний и внешний… и хотя так было для всех, в ночь как сегодня? С мужчиной, которого она хотела, и который обосновался на ее лужайке, и с ее преследователем, который мог быть где угодно?

Все это казалось несовместимым.

С другой стороны, возможно, она уже заснула, и это, как и многое другое, было просто дурным сном.

***

Шагая по жухлой траве, Дэниэл ожидал услышать свое имя в любую секунду. В голосе Лидии он практически слышал хриплые нотки, потребность, сдавливающее внутренности сексуальное раздражение.

Ироничным было испытать удовлетворение от того, как он возбудил ее. Потому что ему самому от этого было нелегко.

Он не мог вспомнить, когда в последний раз так заводился из-за женщины. Было ли такое вообще. Но это ненормально. Должен быть кто-то еще в его прошлом, другая женщина, которая влияла бы на него также, съедая его заживо его собственным сексуальным влечением.

Сделав паузу, он снова посмотрел на дом. Окна на втором этаже были темными. Лидия сейчас в своей кровати …

Господи, зачем он ушел?

— Потому что ты не полный засранец, вот почему, — сказал Дэниэл вслух.

Были вещи, которых она не знала, вещи, которые могли изменить ее отношение к нему.

Чтобы избежать самоедства, он немного прогулялся вокруг расставленных им ловушек. Все на месте, палки и аккуратно уложенные куски коры на земле никто не потревожил.

Внутри палатки он вытащил пистолет и вытянулся с оружием в руке. Положив под голову руку вместо подушки, Дэниэл уставился на нейлоновую крышу.

Звуки ночи окружали его: улюлюканье совы, тихая поступь оленя слева, шорох енота на земле, все сигналы сообщали ему, что в радиусе на значительном расстоянии от него ничего нет. От него и от Лидии.

Закрыв глаза, Дэниэл сменил позу, скрестив ноги в лодыжках и крепче сжав пистолет.

Прикольное оружие, этот пистолет. Удобен во многих ситуациях. Но были свои ограничения. Иногда лучше подойти поближе к врагу. Оформить все по старинке.

Когда прошлое закралось в мысли, Дэниэл покачал головой, будто его воспоминания были человеком, ищущим беседу, в которой он не хотел участвовать. Хорошие новости? У него было самое мощное отвлечение, которое он мог предложить своему разуму.

Хотя, как и у всего, здесь тоже имелись свои сложности.

Когда он представил Лидию, смотрящую на него своими золотыми глазами, с приоткрытыми губами, с лицом, покрасневшим от нетерпения, у него возникла мгновенная эрекция. Которая требовала внимания.

Может, ставить Лидию на первой план было не лучшей идеей.

Особенно с учетом того, что его член теперь застрял в ловушке под неудобным углом в его военных штанах… и, конечно же, когда он собрался поправить его, прикосновения руки к ширинке было достаточно, чтобы зашипеть сквозь зубы. Грубым движением Дэниэл попытался ослабить напряжение, но чем больше он давил на твердый, как камень, ствол, тем сильнее он пульсировал собственным сердцебиением.

Решив не обращать внимания на глупый орган, Дэниэл переместил руку под голову и закрыл глаза, как будто захлопнул пару хранилищ.

Ага, как же.

Все, о чем он мог думать — это ощущение ее губ, то, как его рука обнимает ее за талию, ее ладони на его плечах, ее пальцы в его волосах.

Дэниэл продержался добрых пять минут.

После чего он расстегнул молнию и запустил руку в…

— Черт.

Стиснув зубы, он погладил себя, его воспоминания об этой женщине как паяльная лампа воспламенили его кровь, жар вырвался наружу, его верхняя губа поджалась. Вверх и вниз, сильнее… быстрее… он был груб со своим членом, но ему ли не наплевать? Он бы вдарил по органу молотком, если бы это принесло ему искомое облегчение…

От острого, как бритва, образа его пальца, сжатого ее губами, он окончательно слетел с катушек. Дэниэл едва успел схватить футболку и прикрыть головку, как кончил…

В последнюю секунду, прежде чем оргазм полностью настиг его, у него хватило здравого смысла отпустить пистолет. В противном случае, при всем своем напряжении, он мог запросто прострелить себе ногу.

Или что-нибудь еще, что вряд ли сможет снова отрасти.

Со стоном, ерзая бедрами, он позволил себе расслабиться… и, когда из него вышло семя, он не остановился. Словно Лидия была своего рода эротическим стимулятором, воспоминание о ней, прижавшейся к его торсу, давало ему сексуальный запал, который нельзя было истощить за раз. Даже за два.

Или три.

Все это время он представлял, что наполняет ее, высвобождается в нее, толкается так глубоко, что заливает ее лоно до краев.

И все это время он знал, что эта фантазия сбудется.

Господь спаси их обоих.