Присвоенный

Глава 31

— Тебе что-то приснилось, — сказала Лидия обеспокоенно. — Я вошла… потому что тебе снился кошмар, и ты кричал.

В свете, льющемся из приоткрытой двери, Дэниэл пытался понять, где находится: к нему прижималось очень женственное тело, и он чувствовал запах шампуня в носу. Он был в незнакомой ему спальне… но понимал, кто рядом синим.

Лидия.

И это едва ли хорошие новости.

Один взгляд на ее лицо, и в голове единственная мысль — «Черт. Что он ей рассказал? Что наговорил во сне?».

Были вещи, которые она не могла знать о нем. Когда живешь в двух мирах и сталкиваешься с противоречиями… приходится следить за тем, что вылетает из твоего рта. Даже в гребанном сне.

Наверное, особенно — во сне.

Дэниэл отодвинулся от нее, перекатываясь на спину и вскидывая ноги. Он не снимал джинсы, поэтому сейчас запустил руки под пояс и сдернул деним с бедер.

— Прости, я разбудил тебя своим шумом. — Он пытался сохранять позитивный настрой в голосе. — Я иногда говорю во сне. Нужно было предупредить тебя… На будущее — просто игнорируй.

Перестань тараторить, — сказал он себе.

Когда Лидия смахнула волосы с лица и села повыше на кровати, он подумал, что так она бы выглядела после секса. Ну, не считая выражения ее лица.

Она словно побывала в автокатастрофе. Или стала жертвой ограбления.

— Дэниэл, ты не говорил. — Лидия прокашлялась. — Ну, по крайней мере, не вначале.

— Прости. — Черт возьми. — Так, о чем я там бормотал?

— Про твою маму.

У Дэниэла перехватило дыхание.

— Что с ней?

— Она была… в воде.

Внезапно весь воздух застыл в легких, а грудь превратилась в кусок гранита. Но он сказал себе, что это — к лучшему. Что лучше так, чем все другие варианты, которые могли многое осложнить.

Потерев грудь… чтобы показать себе, что он не в холодной речной воде, а лежит на сухом матрасе… Дэниэл покачал головой.

— Вау. Давно я об этом не вспоминал.

— Я просто хотела… помочь тебе, — сказала Лидия. — Поэтому вошла.

— Я ценю это, но как я уже говорил, если подобное повторится, просто не обращай внимания. — Он заставил себя выдавить улыбку. — И, слушай, если хочешь, я могу вернуться в лес…

— Нет.

— Хорошо.

Ииии тогда повисла неловкая пауза. Лидия, очевидно, была слишком вежлива и относилась к нему с уважением, чтобы проявлять настойчивое любопытство, а он не хотел возвращаться к тем воспоминаниям. Но, казалось, он задолжал ей объяснение. Предысторию. Или…

— Что ж… — Слова просто не шли изо рта. — Обсудим бейсбол?

Когда Лидия не улыбнулась и просто посмотрела на кровать, ее печаль была почти осязаема, она буквально изменила температуру в комнате.

— Не беспокойся обо мне, — сказал он… и ему почти удалось убрать хриплость из голоса.

— Я должна уйти.

И, тем не менее, встать и выйти для нее было так же сложно как ему — рассказать ей обо всем: на это не было никаких сил.

Дэниэл один за другим щелкнул костяшками пальцев. И закончив большим пальцем левой руки, он сделал глубокий вдох… но, казалось, не вдохнул ни грамма кислорода.

— Моя мама спрыгнула, ясно? С моста в реку Огайо. — Он покачал головой. — Ничего серьезно, да? Люди постоянно прыгают с мостов, привычное дело.

Он ожидаемо увидел шок на лице Лидии, но не собирался отказываться от своих слов.

— Как ты можешь такое говорить…

— Потому что я вынужден верить либо в это, либо признать, что это моя вина. — Когда Лидия резко посмотрела на него, Дэниэл отвел глаза также быстро. — Понимаешь, я был незапланированным ребенком? Мое рождение не стало счастливым событием, потому что она меня… не хотела. И, честно говоря, я не виню ее. Никогда не винил.

— О, Дэниэл…

— Нет, не надо жалеть меня. Что есть, то есть.

Потерев уставшие глаза, он гадал, как долго им придется барахтаться в этой яме…

— Что произошло в ту ночь? — тихо спросила Лидия.

Дэниэл нахмурился.

— Как ты узнала, что это была ночь?

— Ты сам сказал. Ты сказал, что ничего не мог разглядеть.

— Да. — Ощущение утопления, холодной воды, бьющей в лицо, заполняющей легкие, все это грозило утащить его в прошлое. И он продолжил говорить только для того, чтобы вытащить себя из воспоминаний. — Она… она была пьяна и села за руль. Она остановилась посередине четырех полосной магистрали на мосту. Когда она вышла из машины… я подумал, что она просто хочет убежать. Ну, бросить меня в машине и скрыться в неизвестном направлении. Но нет, она направилась к перилам. Она не колебалась. Уверенно обхватила поручни и перекинула ноги через ограждение. Я помню, как одна нога зацепилась… и она вроде как падала с моста боком? Наверное, она попала в реку боком. Не знаю.

— О, Дэниэл. Мне так жаль, что тебе пришлось увидеть это…

— Конечно, я был идиотом. Я подбежал туда, откуда она спрыгнула. Но что я мог сделать, находясь на мосту? И еще течение, оно давно унесло ее под мост… когда до меня это дошло, я побежал вдоль дороги, вглядываясь в воду. Луна была в небе, а мост был хорошо освещен. Я увидел ее под водой прямо перед собой, поэтому я прыгнул. — Он покачал головой. — Блин, вода была нереально ледяной. У меня перехватило дыхание, но не потому, что я ударился о воду. Я погрузился ногами вперед. Это был шок из-за холода.

Он обнял себя руками.

— Когда я смог восстановить дыхание, я попытался найти ее. Но ни черта не видел. Вода била мне в лицо, из-за волн ничего нельзя было разглядеть и меня уносило прочь от света фонарей на мосту. Но впереди были доки. Пристань. Там было много фонарей… и как-то я умудрился рассмотреть ее голову. Я плыл как никогда в жизни. Так быстро как мог. И когда я добрался до нее…

Физические ощущения накрыли его вместе со свежей волной агонии, холод, кашель, слабость в теле. Его разум кричал, и он хотел выпустить этот крик наружу, но кислорода не хватало.

Каждый раз моргая, он видел, как парили в воде растрепавшиеся волосы его матери, как ее спина то всплывала, то скрывалась под водой.

— Я перевернул ее, чтобы она смогла сделать вдох. Но я плыл до нее слишком долго. Целую жизнь. — Он прокашлялся. — Тогда я снова поплыл. Я подумал, что если дотащить ее до берега, то…

— Кто-то поможет тебе.

— Да. — Он вспомнил пристань, большие фонари, пустую парковку. — Но я выпустил ее тело. Я сам начал тонуть… греб одной рукой… и было так холодно.

Выбираясь из воспоминаний, Дэниэл пожал плечами.

— В итоге я спас себя. Они нашли ее на следующей день после того, как она исчезла в водах Огайо. В пятнадцати милях вниз по реке.

Когда он замолчал, Лидия смахнула слезы с глаз.

— Соболезную.

— Что есть — то есть. — Он посмотрел на нее. — Я не могу вернуться в прошлое и все изменить. Она сделала свой выбор, и я не смог спасти ее — на этом я должен отпустить ситуацию. Хватит эмоций. Чувства ничего не изменят.

— Сколько лет тебе было? — спросила она тихо.

— Четырнадцать.

Когда Лидия закрыла глаза и тихо выругалась, он пожал плечами.

— Слушай, честная правда заключается в том, что независимо от возраста я бы не спас ее. Каким бы высоким и сильным я ни был, сколько бы ни весил. Падение в холодную воду с такой высоты для уже пьяного человека, может, под наркотой? Добавь еще неудачное приземление, исход очевиден.

— Ты был ребенком.

Он резко рассмеялся.

— Дети — это когда пять лет. Мне оставалось два года до ученических прав.

Лидия уткнулась головой в свои руки.

— Что произошло после? Куда ты отправился?

— Я попал в приют, но не задержался там надолго. В шестнадцать меня выгнали из старшей школы, и я стал жить самостоятельно. В итоге я нашел похожих на меня людей, поэтому я не был один. Вот и все.

— А твой отец?

Дэниэл поджал губы.

— Я не хочу говорить о нем. В принципе. Прости.

Окинув взглядом открытую дверь и оценив расстояние, которое необходимо преодолеть, но на самом деле ему было некуда бежать. От себя не убежишь.

И к тому же Лидии по-прежнему нужна защита.

— Такова моя история, — заключил он.

— Сейчас я понимаю, почему ты такого мнения о чувствах. И почему ты переезжаешь с места на место.

Когда его накрыла волна усталости, Дэниэл закрыл глаза и покачнулся.

— Боже, я так устал.

— Ты можешь прилечь.

— Придется, по всей видимости.

И так в итоге он дал ей подушку и оставил одну для себя.

— Иди ко мне.

Когда он откинулся на спину и протянул руку, Лидия не стала мешкать. Она прижалась к нему, устраивая голову на его груди.

— Давай попытаемся поспать. — Он еле ворочал языком и даже не скрывал этого. Незачем. — Завтра будет новый день.

Без какой либо преамбулы его веки опустились, и сознание выключилось против его желания. Боже, даже если загорится дом, он не сможет сопротивляться сну.

Он чувствовал себя мертвым, пока лежал рядом…

… с единственным человеком, с кем поделился своей историей.