Присвоенный

Глава 40

Дэниэл поставил тарелку перед Лидией и отступил назад.

— Я готовлю не так хорошо, как ты.

Она посмотрела на него с грустной улыбкой, которая разбивала ему сердце.

— Да брось, для меня это гурманское блюдо.

И близко нет, — подумал Дэниэл. Черт возьми, жаль, он не мог пожарить ей стэйк на гриле на свежем воздухе под августовским солнцем, кукурузу, завернутую в фольгу, покрошить салат из овощей с сада, за которым он ухаживал. Предложить ей домашнее мороженое из клубники с горячим шоколадом, приготовленным по старому рецепту, с кукурузным сиропом и крошкой. О, а еще он хотел сделать все это в их общей кухне и съесть на крыльце, наслаждаясь их общей ленивой субботой.

— Спагетти из коробки, соус из банки, — сказал он.

Но сделано с лю…

Нет, — остановил он себя.

— А ты не будешь? — Лидия посмотрела на раковину и дуршлаг. — Я подожду, пока ты наполнишь свою тарелку.

— Я плотно перекусил на тропе.

— Пикник?

Он сел напротив нее с «Колой» из торгового автомата, стоявшего в зале ожидания. Учитывая, какими темпами он потреблял напиток, он единолично опустошит весь автомат.

— Да, пикник. — Откинувшись на спинку, Дэниэл потянулся. — В общем, последний из мостов отремонтирован. Крыша в помещении с оборудованием не протекает. Туалет для медиков проживет еще немного. Вездеход починил.

— Твой чек-лист. — Лидия провела вилкой по тарелке. — Все выполнено.

Она не продолжила, и Дэниэл задумался о том, что Лидия догадалась о его отъезде.

Гребанный Иствинд. Но он уезжал не из-за шерифа. Самое ценное, что он может сделать для Лидии — это убраться на хрен из ее жизни. В краткосрочной перспективе он мог сделать ее жизнь безопаснее, но он должен уехать рано, а не поздно… и у него тоже были враги.

— Где твоя семья? — спросил он. — Двоюродные братья и сестры, дяди, тети?

Кто угодно.

Лидия пожала плечами.

— Были только дедушка и я. Единственные в нашем роду.

— Что произошло с твоими родителями? — Вместо ответа она просто продолжила смотреть на свою тарелку, накручивая спагетти на вилку. — Я не хочу совать нос.

Чушь.

— Все нормально, — сказала Лидия с затравленной улыбкой. — Просто… кажется, это было в другой жизни, много лет назад. И я думаю… ну, я всегда жила в двух мирах, ни тут и ни там. Мои мама с папой как будто пытались примирить непримиримое.

— Расскажи мне, — прошептал он.

Улыбка Лидии была потерянной, когда она продолжила размазывать пасту по тарелке. –

— Ну, мама оставила меня после рождения, а отца я никогда не видела. Если бы дедушка не взял меня под опеку, меня бы здесь сейчас не было.

— Подожди, что… твоя мама оставила тебя?

— После родов. — Лидия подняла взгляд, словно проверяла его реакцию на ее слова. — Я тоже нежеланный ребенок. Это у нас общее. И нас обоих оставили матери.

— Да, это так. — Дэниэл покачал головой. — Значит, она просто оставила тебя в больнице?

— Она рожала дома. У дедушки. Она пыталась прервать беременность… неоднократно. — Когда он тихо выругался, Лидия просто продолжила, слова лились из нее все быстрее, словно она хотела поскорее закончить. — Она пыталась сделать дома аборт с помощью вешалки. Потом было две попытки суицида таблетками. Последняя… она бросилась под машину. Но я выжила.

Дэниэл мог только моргать.

— Лидия… Гребанный ад.

— Я узнала об этом лишь потому, что ее дневник был среди вещей, которые она упаковала для родов в больнице. Но они пришли слишком стремительно, чтобы ехать через весь город, и как только кровотечение остановилось, и она смогла встать, она села в машину и уехала. У меня осталась только эта сумка. Она лежала под кроватью, на которой я спала. Я открыла ее, когда мне исполнилось десять. Она собирала сумку с явным намерением сбежать сразу из больницы. Я прочитала дневник, но поняла все намного позже, когда стала старше. — Лидия неловко рассмеялась. — У меня осталась только одна ее фотография — на водительском удостоверении… Она даже не забрала свой кошелек, и я рада этому.

— Она еще жива?

— Вряд ли. Я пыталась найти ее однажды. Фотография в удостоверении была настоящей, но имя и адрес фальшивыми. — Она отложила вилку и пропустила волосы сквозь пальцы. — Господи, звучит как в дешевом сериале.

— Значит, ты жила с отцом своего отца?

Она кивнула.

— Он жил в отдаленной местности, окруженной лесом. Я спала с открытым окном над своей кроватью даже зимой. Больше всего меня успокаивал волчий вой.

— Мне тоже нравится этот звук, — пробормотал он. — Поэтому ты оказалась здесь? Работаешь с ними?

— Заповедник стал моим домом. Посмотрим правде в лицо: мне лучше там, где я могу быть собой и не притворяться чем-то другим.

— Бихевиористом.

— Той, кто не может найти себе место. — Она пожала плечами. — Здесь маленький город, не так много людей. Это меня не напрягает. А еще волки… очень красивые создания, и они нуждаются в защите. Даже на хищников открывают охоту, а люди — главная угроза всему живому.

Поэтому она не будет мешать его уходу, — осознал Дэниэл. Она просто привыкла быть одна.

— Ты могла бы жить в другом месте, — сказал он. — Найти себя в другой работе.

— Знаю. — Она сделала глубокий вдох. — Когда-нибудь мне придется… Боже, не так я представляла себе конец.

— Ты сказала, что Кэнди тоже ушла? Она уволилась?

— Она решила отдохнуть после полудня. После всего, почему бы и нет. Но никто не знает, вернется ли она завтра.

Он кивнул.

— Я осознаю, что говорил уже это, но жаль, что все сложилось таким образом.

Лидия указала на него вилкой.

— Лучше не скажешь.

Они молчали, пока она ела то, что он приготовил. А когда Лидия закончила, Дэниэл забрал ее тарелку с вилкой и позволил допить молоко.

Подойдя к раковине, он включил воду.

— Та посылка, для Питера. Ты собираешься выяснить, что на тех дисках?

— Нет. Думаю, мне стоит отдать их шерифу, чтобы он со всем разобрался. Я ничего не смогу сделать.

— Да, я знаю…

— Ты уезжаешь завтра утром, да?

***

Задав этот вопрос, Лидия ощутила, как напряглось все ее тело, словно ее сбила машина. Но, как там говорят?

Не задавай вопросов, на которые не хочешь слышать ответ.

В ее случае, так и было, она не хотела слышать ответ. Знала его заранее.

— Со мной все будет в порядке, — сказала она. Ему или себе? — Одному жизнь научила меня: со мной всегда все будет в порядке. Так или иначе, всегда так было.

Дэниэл открыл рот. Закрыл. Снова открыл.

— Все нормально. — Она улыбнулась. Точнее, попыталась. — Я многое пережила. Я вступила в «ПИВ», вокруг меня постоянная драма. Случайные люди в моей жизни вроде тебя? Я все понимаю.

— Жаль, что все сложилось именно так. Господи, я в который раз повторяю эту фразу.

— Ничего. — Она положила руку поверх своего сердца. — И, опять же, я склонна согласиться.

Повисла очередная пауза. А потом Дэниэл сказал:

— Ты не должна платить мне.

— Ты отработал свои часы на «ПИВ», ты заслужил свои деньги.

— Нет, не стоит.

Лидия выглянула в окно. Отодвинув лавандовую шторку, она уставилась в темноту… гадая, что там было. Не в плане угроз для нее. Она думала, что ждало Дэниэла, куда приведет его судьба.

Она уже знала ответ на этот вопрос.

Подальше от нее — вот куда вела его судьба.

— Уже поздно, — сказала Лидия.

— Всего восемь тридцать, — ответил Дэниэл. — Еще рано для твоего правила ложиться спать не позднее девяти вечера.

— Вау, а по ощущениям, будто четыре утра…

Рядом с ней скрипнули половины, и она подняла взгляд. Дэниэл стоял рядом с ней, смотрел с высоты своего роста.

— Я когда-нибудь забуду твои глаза? — пробормотала она.

Еще один вопрос, на который она знала ответ.

— Во мне нет ничего особенного. — Его плечи опустились. — Я простой разнорабочий.

— Ты намного больше этого.

Дэниэл протянул руку.

— Давай. Пошли наверх.

Позволяя шторке вернуться на место, она встала и вложила свою ладонь в его. Когда они подошли к лестнице, Дэниэл подтолкнул ее вперед. И когда она прошла мимо, коснувшись его, то в голове мелькнула мысль, что такие повседневные вещи у нормальных пар приносили тихое счастье. Почистить зубы за одной раковиной. Вместе переодеться в пижаму. Устроиться в кровати и выключить свет.

Она бы хотела, чтобы впереди у них было бесконечное множество таких вещей.

Наверху они направились в ее спальню, а не в гостевую комнату, но ему пришлось вернуться к уборной. После того, как она переоделась в пижаму, Дэниэл вернулся в спальню и занял половину кровати со стороны двери, взбил подушки и проверил упругость матраса своими большими ладонями. Оставляя его наедине с кроватью, Лидия занялась банными процедурами в уборной в коридоре… И когда вернулась в спальню, то обнаружила, что Дэниэл перенес свои сумки к ней и положил со своей стороны кровати.

В них он хранил пистолет, подумала она, откинув покрывала и забравшись на матрас рядом с ним.

Это казалось самой естественной вещью — подвинутся по холодным простыням, находя его теплое тело. Расслабиться на его груди, когда он протянул руку и выключил лампу.

Лидия посмотрела на открытую дверь. Она оставила свет в ванной, поэтому перила отбрасывали тени на голые половины коридора.

Я могла бы жить так вечно, — подумала она.

Повседневные действия, ужин, стирка белья, чистка зубов. Она считала жалким такие простые цели. Цели должны быть масштабными, связанными с машинами и роскошным отдыхом… и эта мысль напомнила ей о Питере Винне.

Какая часть реконструкции сарая была оплачена с пожертвований на Проект по исследованию волков? Он купил информацию о тех ужасных экспериментах? Или наоборот продавал?

И что она сделает с тем, что узнала?

— Попытайся немного поспать, — пробормотал Дэниэл. — Утро близится.

Несется на нее как товарный поезд.

И она подумала, что среди длинного списка вещей, висевших на ней тяжким грузом, Дэниэл — единственный, кто имел значение. Но как еще могли закончиться их отношения? Ну, серьезно. Разве мог у них быть другой конец?

К тому же, если он уедет?

Она будет знать, что он в безопасности.

В этой мысли она найдет покой.