Ради любви и чести (ЛП)

Глава 23

— Значит так, — сказала я бабушке, сжимая ее руку у широких дверей

часовни. — Отныне ты не будешь командовать мной, теперь, когда я нашла

человека, согласившегося делать эту работу за тебя.

— Как будто кто-то может командовать тобой, — криво усмехнулась она, теребя свое элегантное бриллиантовое ожерелье.

— И ты не будешь больше делать что-то за моей спиной, — сказала я, искоса взглянув на милую женщину, которой была всем обязана. Если бы не

ее коварство, я бы никогда не встретила Беннета.

Бабушка смотрела прямо перед собой на резные двери:

— Что за глупости ты говоришь? Я бы никогда не стала что-то скрывать

от тебя.

— Значит, это не ты послала вниз слугу, чтобы запереть меня с

Беннетом вместе в ту ночь в кладовке?

Она фыркнула в ответ. Я улыбнулась:

— И я не сомневаюсь, что все это время ты только притворялась

больной для того, чтобы мы остались.

— Это совершенно нелепо.

— Я полагаю, ты также будешь отрицать, что одевала меня в новые

платья и украшала в свои лучшие украшения, чтобы я привлекла внимание

Беннета?

Взмахнув рукой, бабушка жестом приказала стражникам открыть

двери. Ее губы, дрогнув в улыбке, сжались в форме сморщенного яблока.

Двери открылись, и перед нами предстала часовня, полная прихожан. Я

наклонилась к ней и поцеловала ее в щеку:

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, несмотря на все твои безумства.

— Конечно, знаю. Потому-то и я терплю все твои глупости.

Я поглубже засунула руку ей под локоть, и мы шагнули в дверной

проем. Горничная позади расправила шлейф моего платья в виде зубчатого

веера. Оно было сшито из тончайшего кремового шелка, расшитого мелким

жемчугом, и стоило бабушке целое состояние. Но она настояла. Длинная

вуаль также была отделана мелким жемчугом.

— А теперь, дитя мое, — прошептала бабушка, глядя в длинный проход

между рядами собравшихся, — я даю тебе жизнь, для которой ты была

рождена.

Я проследила за ее взглядом к алтарю, к высокой, величественной

фигуре мужчины, которого я любила. Он держался с благородной осанкой, слегка вздернув подбородок и расправив широкие плечи. Богатая сапфирово-голубая мантия повторяла цвет его глаз, которые завораживали и

обволакивали одновременно. Даже если бы мне не хотелось идти к алтарю, я

была бы не в силах сопротивляться. Он был красивым мужчиной, и я в

очередной раз удивилась, как и много раз после того, как он сделал мне

предложение, тому, что он хочет жениться на мне.

За две недели, прошедшие после того, как я чуть не утонула, он провел

большую часть времени в своей комнате, оправляясь от ран, которые

открылись от всей этой отчаянной гонки, чтобы освободить меня от капитана

Фокса. Он снова потерял много крови, и какое-то время врач не был уверен, сможет ли он полностью восстановить плечо. Я проводила все свое время в

кресле у его кровати, читая ему вслух, обсуждая интересные темы, как, например, преимущества навозных жуков и возможность существования

неизведанных цивилизаций в дальних уголках земли. Конечно, мы провели

бесконечные часы, обсуждая историю нескольких знаменитых потерянных

артефактов и размышляя об их местонахождении. Всем остальным мы уже

порядком надоели. И не дать нашим компаньонкам заснуть под наши

ободряющие разговоры оказалось непростой задачей.

Как бы нам ни было весело во время заключения Беннета, с того

самого утра, когда врач разрешил ему вставать с постели, он только и делал, что планировал нашу свадьбу. Теперь, три дня спустя, он ждал меня у алтаря, готовый сделать своей женой.

Я не шевелилась, словно загипнотизированная любовью, излучаемой

его глазами. Бабушка потянула меня вперед, к герцогу Ривенширскому, который ждал, чтобы подвести меня к алтарю.

— Несмотря на то, что технически ты могла бы выйти за него замуж и на таком расстоянии, я все же предлагаю пройти вперед и встать немного ближе к сэру Беннету.

— Благодарю вас, миледи, — сухо сказала я. — Я очень ценю ваши мудрые советы.

— Полагаю, что теперь вам без них будет очень одиноко.

— Конечно, я не знаю, как мне жить дальше. На самом деле, у меня

такое чувство, что я буду совершенно опустошена без ваших постоянных советов во всех вопросах моей жизни. Возможно, вам придется пожить в Мейдстоуне.

— Возможно.

Бабушка остановилась перед герцогом. Ее руки дрожали, когда она подняла мою вуаль. Водянистые глаза встретились с моими, и я с удивлением увидела, что они сияют от гордости. Она наклонилась и поцеловала меня в щеку дрожащими губами.

— Ты всегда была мне дорога, дитя мое, — прошептала она. — Все, что я когда-либо делала, было только для того, чтобы защитить тебя.

На глаза навернулись слезы. И тут я увидела то, чего не замечала все это время из-за своей неуверенности в себе: бабушка безоговорочно любила меня. В ответ я поцеловала ее в сухую щеку:

— Я люблю вас, миледи.

Она попятилась и отвернулась.

— Продолжайте, — резко сказала она, вытирая щеки. — Если вы не поторопитесь, боюсь, сэр Беннет потеряет терпение и сам придет за вами.

Я улыбнулась и сморгнула слезы, пытаясь восстановить зрение. Герцог предложил мне руку, ласково улыбнулся, и мы пошли по проходу. При нашем движении Беннет выпрямился. Олдрик встал рядом с ним и сжал его плечо, словно желая убедить, что я действительно иду.

Лорд Питт дал Олдрику неделю отдыха, чтобы отпраздновать это событие вместе с нами. Но Олдрик настаивал на том, что завтра рано утром он обязательно вернется. Мощные мускулы на руках и коричневые солнечные лучи, впитавшиеся в кожу, говорили о том, что Олдрик стал гораздо лучше себя чувствовать, чем тот слабый человек, которого я увидела в первый вечер моего визита в Мейдстоун. Выражение его лица излучало спокойствие, которого раньше не было. Я молилась, чтобы, в конце концов, он удовлетворился тем, что заплатил долги, научился прощать себя и смог начать новую жизнь.

Рядом с Олдриком стояли сэр Деррик и сэр Коллин. Они тоже уезжали завтра.

Они помогали восстанавливать разрушенные стены и оборонительные сооружения Мейдстоуна, и с каждым днем становилось все более ясно, что друзья скучают по своим женам и хотят вернуться к ним.

Когда мы с герцогом приблизились к главному алтарю и Беннету, мое сердце билось в диком, почти экзотическом ритме, особенно каждый раз, когда я встречала пылающий взгляд Беннета. Мы подошли к нему, и он поклонился бабушке, которая следовала за мной, проводил ее до почетного места в соседнее кресло, а затем вернулся ко мне. Он взял меня за руку, погладил голую кожу на костяшках пальцев и наклонился, чтобы поцеловать мне руку.

Впервые я вышла на публику без перчаток, даже отказалась от длинных рукавов, закрывающих большую часть моей руки. На самом деле, я специально заставила портного распушить рукава и заострить их чуть ниже локтя, оставив пурпурную кожу видимой для всех. Кремовый оттенок моего платья выделял винный цвет еще больше. Если раньше кто-то и сомневался, что я у меня есть пятно, то теперь уже не мог этого отрицать. Но по какой-то причине, которую я не могла объяснить, мне было все равно, что думают другие. Я не обращала внимания на их реакцию. Я не могла бы сказать, бормотал ли кто-нибудь или шептал молитвы в страхе, но я наконец-то приняла эту часть себя, которая отличалась от других.

Когда Беннет взял меня за руку, мы повернулись лицом к герцогу, который занял свое место рядом со священником. Священник протянул герцогу старинную книгу из коллекции Мейдстоуна. Высокий лорд лучезарно улыбнулся Беннету, явно довольный тем, что последний из его избранных рыцарей в безопасности и счастлив и открыл книгу на том месте, которое отметил.

— Прежде чем мы начнем, я хотел бы спросить, не окажет ли нам честь леди Сабина, прочтя молитву Господню.

Я удивленно подняла бровь. Только священник должен был молиться вслух в часовне. Но по легкому пожатию со стороны Беннета я поняла, что он знал о предстоящей просьбе и поддержал ее.

Я молча кивнула:

— Очень хорошо, ваша светлость.

Добрый взгляд герцога подсказывал мне, что все, что бы он ни делал, было в моих интересах:

— Может быть, вы повернетесь, и будете смотреть на людей, произнося молитву.

Я взглянула на Беннета, и он кивнул в знак согласия. Я медленно

повернулась лицом к залу, где собрались знатные люди и женщины, чтобы

засвидетельствовать нашу свадьбу. Одетые в свои лучшие наряды, они

заполнили неф морем ярких цветов и фактур. На некоторых лицах читалось

удивление, на других — настороженность.

В глубине часовни, на высокой стене над дверью висел старинный бронзовый крест, украшенный алыми драгоценными камнями, изображавшими кровь Христа. Я узнала в нем один из экспонатов из коллекции Мейдстоуна, который я видела в тот вечер, когда Беннет показывал мне коллекцию. Неужели он повесил его туда только для меня?

Его пальцы переплелись с моими, окутывая и овладевая мной, как будто уверяя меня, что и он, и Бог на моей стороне.

— Давайте помолимся, — сказал герцог из-за моей спины.

Я поняла — это был мой призыв к началу. И вот, не отрывая глаз от креста, я вознесла свою молитву перед людьми и Богом, благодаря его за новый шанс в жизни, который он дал мне, с этим человеком рядом со мной.

Я закончила читать молитву Господню, и герцог заговорил:

— Только дитя Всемогущего Бога могло молиться святой молитвой с такой страстью и без ошибок. Если кто-то все еще сомневается в сердце леди Сабины, вы можете оставить свои переживания и быть уверенными, что она дитя Божье.

Тогда я поняла, что сделал герцог. Он благословил меня еще одним доказательством моей невиновности. Хотя я утонула во время проверки и все еще выжила, тем самым показав себя невиновной в сговоре с дьяволом, герцог, очевидно, нашел еще один способ проверки, чтобы показать, что я не ведьма.

— Древний текст, который я держу в руке, предлагает эту молитву как испытание, — снова заговорил он, подтверждая мои подозрения. — Хотя я твердо знаю, что леди Сабина никогда не нуждалась в этих испытаниях, я предлагаю вам это как последнее доказательство ее невиновности.

У меня было такое чувство, что из-за пятна на коже мне все равно предстоят трудные дни. Всегда найдутся люди, которые будут смеяться над моей непохожестью. Но, тем не менее, я была благодарна герцогу за помощь в поисках этого способа. Возможно, он мне еще понадобится. Конечно, это было гораздо предпочтительнее, чем сгореть или утонуть.

Беннет отпустил мою руку и повернулся к Олдрику, который что-то ему подсунул. Затем с нежной улыбкой Беннет поднял жемчужное ожерелье — бесценное голубое жемчужное ожерелье, которое я подарила ему в тот день, когда была схвачена лордом Питтом и приговорена к сожжению на костре.

— Миледи, — сказал он так, чтобы все собравшиеся могли его услышать.

— Вы — драгоценность редчайшей и величайшей ценности. И я объявляю вас своей женой.

С этими словами он надел жемчуг мне на шею, застегивая его медленным движением пальцев. Когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, мое сердце наполнилось всепоглощающей радостью за этого человека, которого я буду любить всю оставшуюся жизнь.

Любое копирование без ссылки на группу и переводчиков

ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!