Разлучи нас, смерть! (СИ)

Джейсону это было не слишком приятно, но когда он думал о том, какой удар эта история нанесла по самолюбию Астона, ему казалось, что он готов был бы вытерпеть и большее… Он понимал, что делает хуже лишь себе, но он как будто нёсся вниз с горы и не мог остановиться. Тем не менее, с Рипли он прекратил общаться. Он не хотел этого — быть коллекционной вещью, красивой игрушкой, которая надоест через два месяца, когда появится другая. Рипли был слабым, подверженным сиюминутным влияниям человеком, скучающим богачом, не знавшим, чего он хочет, и разучившимся по-настоящему хотеть, потому что его желания удовлетворялись слишком быстро и легко. Джейсон вполне мог себе представить, как Рипли своим обычным лениво-заносчивым тоном объявляет ему, что решил «передарить» его кому-нибудь другому. Он не мог доверять этому человеку. Для Рипли всё это было забавной игрой, приятно щекотавшей эго, а для Джейсона — вопросом жизни и смерти.

Джейсон никогда не возлагал больших надежд на Рипли: теперь же он «снял пробу» и понял, что эти игры нужно заканчивать. Кроме того, встречаться с Рипли теперь было сложно: на виллу в Кап-Ферра вход ему был заказан, и даже перемещения в пределах Женевы были строго ограничены.

— А что это за Лукас Андерссон? — поинтересовался Брент, разбирая стопку бумаг на своём столе.

— Не знаю точно, кажется, очередное увлечение Астона. Меня, слава богу, не просили ничего ему заказывать — ни отелей, ни подарков, ничего.

— Всё отдали мне, — пробормотал Брент, роясь в каких-то ксерокопиях. — Гражданин Швеции. Как интересно… Вид на жительство в Швейцарии… Всё интереснее.

Джейсон занимался своими делами и не обращал на копошение другого секретаря никакого внимания. Брент вышел из-за стола:

— Прогуляюсь-ка я до нашей доблестной армии, — предупредил он. — Кто сегодня с Астоном?

— Карне и… — Джейсон нахмурился, пытаясь вспомнить. — И ещё кто-то… Гертлинг, кажется.

— А, чудесно. Если что, знаете, где меня искать.

Джейсон вернулся к запутанному отчёту, проводив взглядом Брента, отправившегося вытягивать из телохранителей свежие слухи. Будь там Рюгер, секретарь бы не пошёл: при нём он побаивался сплетничать. Разумеется, Джейсон тоже слышал об этом Андерссоне. Астон уехал на Кап-Ферра, но регулярно отлучался с виллы для встреч с ним. Это было знаком особого интереса: поселить любовника поблизости от жены и ездить к нему прямо у неё под носом Астон решился, только если бы тот очень сильно пришёлся ему по душе.

Джейсону даже было немного жаль Камиллу: он с её мужем себе такого не позволял. Это было слишком грубо и вульгарно. Хотя суть дела от этого не менялась. Астон в любом случае изменял жене: в тысяче километров от неё или в трёх.

Брент вернулся через десять минут.

— Вы его видели? — спросил он.

— Конечно, видел. Я с ним приехал в офис, — ответил Джейсон, пытаясь сосредоточиться на отчёте.

— Да не Астона! Этого Андерссона.

— Нет, не видел.

— Хотите посмотреть?

Джейсон наконец поднял голову от отчёта и взглянул на Брента.

— Не представляю, зачем.

— И всё-таки полюбуйтесь! — Брент положил на стол перед Джейсоном полоску фотографий, сделанных для получения какого-то документа.

Джейсон перевёл взгляд на них. Очень молодой парень. Светлые волосы — вряд ли сами по себе такие, скорее всего, обесцвеченные — длинными прядями спускающиеся на уши, виски и лоб. В определённых кругах довольно модно, но Джейсон не представлял, чтобы Астон появился на людях с молодым человеком с такой причёской. Впрочем, вряд ли это грозило Лукасу Андерссону. Появляться в свете — честь, выпадавшая единицам из любовников и любовниц Астона. Правильный, ровный овал лица. Большие светлые глаза, то ли голубые, то ли серые. Чётко, но очень нежно, почти по-девичьи очерченные губы. И ещё что-то особенное, тревожащее в этом красивом лице.

— Похож, да? — произнёс рядом Брент.

И только тут Джейсон понял.

— Не очень, — он вернул фотографии Бренту. — Но что-то есть.

— Он очень похож, — настойчиво заявил секретарь. — Он ужасно похож на вас… хм… года четыре так назад.

— Ему хотя бы есть восемнадцать?

— Ему двадцать.

— О, теперь про Астона точно можно говорить, что он своему любовнику в отцы годится. Со мной он чуть-чуть не дотягивал.

— И что вы думаете по этому поводу, Коллинз? Он заводит нового любовника, который едва ли не точная ваша копия…

— Он не точная моя копия, — с нажимом уточнил Джейсон.

— Разрез глаз немного отличается. Нос тоже другой — тут непонятно, но я посмотрел у охраны другие фотографии. У него чуть крупнее и с маленькой горбинкой. Но Астон вполне может потратить несколько тысяч на операцию, чтобы ему сделали точёный носик вроде вашего.

— Я бы на его месте потратил несколько тысяч на психиатра. У него, по-моему, серьёзные проблемы с головой.

— Это была идея Эдера.

— Идея переделать нос? — с недоверием посмотрел на Брента Джейсон.

— Да нет же! Найти вам замену. Эдер где-то увидел то ли самого этого Андерссона, то ли фотографии, и решил подсунуть боссу.

— Блестящая мысль, — усмехнулся Джейсон. — И что, глупый мальчик так сразу согласился?

— Вот этого я не знаю, сразу или нет. Кстати, он работает моделью, но не особо успешно. Состоятельный любовник для него — прекрасная альтернатива.

— Боюсь, что это очень ненадолго, — заметил Джейсон.

— Кто знает… с такой-то внешностью.

Джейсон не стал продолжать разговор. Он даже не мог сказать, что чувствует сейчас. Умом он понимал, что это было хорошо: пусть маленький, но шанс, что Астон оставит его в покое (хотя он в это не сильно верил). И, тем не менее, на душе от этого становилось как-то… противно. Это была смесь и унижения, и отвращения, и даже — совсем чуть-чуть — жалости к Астону, который дошёл уже до того, что ищет замену, похожую на бывшего любовника. В этих его действиях сквозили отчаяние и безумие. Не приходилось сомневаться, что Астон преподнесёт всё иначе — как окончательный конец исключительному положению Джейсона при нём.

На следующий вечер, когда Астон с Джейсоном возвращались в Колоньи с очередной встречи, начальник предупредил:

— Ужин сегодня на полчаса позднее. У нас будут гости. Потрудитесь не опаздывать.

Можно подумать, что Джейсон когда-либо опаздывал. За редкими исключениями он приходил к столу на пару минут раньше Астона. Он не обратил на очередную мелкую колкость никакого внимания…

Джейсон и думать забыл о гостях: в Женеве у Астона было много знакомых, деловых партнеров и даже кое-какие родственники, и на ужины часто кто-то приглашался, особенно, пока здесь жила Камилла. Джейсон, как обычно, пришёл в столовую чуть заранее: стол был сервирован на четверых, и, так как место напротив хозяйского не было занято, на ужин ожидался, скорее всего, кто-то из сотрудников банка или ещё какой-нибудь компании Астона. Дворецкий указал ему на его место — второе справа от хозяйского. Отлично, чем дальше от Астона, тем лучше.

Ровно в назначенную минуту двери открылись, и в столовую вошёл Астон в сопровождении Эдера и того самого Лукаса Андерссона. Их представили друг другу: Джейсон поднялся со своего места и пожал руку гостю. Астон внимательно за ними наблюдал. На лице Джейсона, разумеется, невозможно было что-либо прочитать, а Андерссон, похоже, не заметил сходства персонального ассистента с собой. Это было неудивительно: собственное лицо всегда воспринимается немного иначе, и к тому же, у Лукаса в распоряжении не было той машины времени, что была у Джейсона и всех остальных, — памяти.

Любопытно, зачем пришёл Эдер. Джейсон знал, что тот не любит ужинов в компании, даже в маленькой и хорошо знакомой. Не опасался же Астон, что они с Лукасом набросятся друг на друга и придётся их разнимать… А может, Эдеру хотелось посмотреть на представление. Джейсону казалось, что со стороны зрелище было не самое приятное — если знать предысторию. Он вообще не понимал, что двигало Астоном: демонстрировать нового любовника старому было просто низко. Хотя чему тут удивляться, если он поселил бывшего любовника в одном доме с собственной женой?

Он не сказал бы, что они с Андерссоном были поразительно похожи. Во-первых, сказывалась разница в пять лет: в лице и фигуре Лукаса ещё было что-то подростковое, почти детское. Во-вторых, манера держать себя и разговаривать у них была совершенно разной. Лукас двигался раскованно, иногда слишком порывисто и резко, и как-то искусственно пластично, словно танцевал, — полная противоположность сдержанным и точным жестам Джейсона. У Лукаса было очень живое и подвижное лицо, любопытный быстрый взгляд и звонкий переливчатый голос. Хотя за столом он говорил мало, Джейсону не очень понравились его интонации — никогда не бывавшие ровными, немного пренебрежительные, словно чем-то недовольные, иногда вдруг резко менявшиеся на восторженные. Он догадывался, что это было, скорее всего, от старательно скрываемого смущения. Парень чувствовал себя не в своей тарелке и пытался показать, что он нимало происходящим не удивлён, что всю жизнь только и делал, что посещал миллиардеров в их особняках, пользовался антикварным столовым серебром с ручками из перламутра и пил вина по несколько сотен евро за бутылку. Джейсон считал, что великолепное «Шато Марго» 1990 года совершенно не соответствовало ни жалкому и ничтожному поводу, ни публике за столом: он сам не особо разбирался в винах, а Эдер и Лукас — ещё меньше его.

Джейсону беднягу даже было жаль. Рассадка за столом была странной: Андерссон оказался слева от Астона, восседавшего во главе стола. Если бы его принимали здесь как гостя дома, он должен был бы сидеть справа на месте Эдера; если бы их рассаживали в соответствии со статусом, то он должен был бы оказаться на том месте, где сидел сейчас Джейсон, — как самое молодое и незначительное лицо. Неужели Астон был настолько мелочен, что не поленился приказать прислуге отсадить секретаря на самое дальнее место? Он что, надеялся его этим задеть? В итоге больше всех от этих непонятных перетасовок пострадал Андерссон, оказывавшийся в полном одиночестве на левой стороне широкого стола — он и без того чувствовал себя не очень уютно.

Разговор за столом не клеился. Эдер был способен разговаривать только о своих делах: а они обычно бывали не из тех, о которых принято говорить в обществе. То, о чём привык говорить Астон — бизнес, деньги, общие знакомые, искусство, — вызывало непонимание Андерссона, а затем и смущение. Тот вообще не знал, о чём ему говорить. Джейсон безжалостно молчал, не желая приходить на помощь.

Когда тоскливый ужин был наконец завершён, Астон пожелал уединиться с Эдером для какой-то беседы в библиотеке. Он попросил Джейсона развлечь их гостя, на что тот вежливо ответил, что у него есть кое-какие личные дела, намекнув, что он не член семьи, а наёмный сотрудник, который не обязан в своё нерабочее время никого развлекать. Джейсон поднялся на второй этаж в свою комнату, и дальнейшая судьба Андерссона осталась ему неизвестной. Он знал только то, что через пару часов он уехал вместе с Астоном, видимо, в отель, так как Дэниел домой тоже не вернулся.

Во второй половине дня Астон вызвал Джейсона в свой кабинет.

— Что вы думаете об Андерссоне, Коллинз? — спросил он сразу же.

— Не могу сказать, чтобы я много о нём думал, сэр, — попытался уйти от ответа Джейсон.

— Он сможет выполнять те обязанности, которые раньше выполняли вы? — прямо спросил Астон.

Джейсон даже на секунду смутился от настолько бестактного вопроса.

— Не сомневаюсь, — произнёс он. — Вряд ли у него имеются серьёзные отличия в анатомии.

«В следующий раз думай, скотина, прежде чем задавать такие вопросы!»

— Вы прекрасно понимаете, — начал Астон, с трудом сдерживая гнев, — о чём я вас спрашиваю! Наши с вами отношения не исчерпывались сексуальными. Я имел в виду, может ли он стать достойным меня компаньоном, заменой вам, раз уж вы так упорствуете.

Неужели Астон всерьёз интересовался его мнением? Или решил позлить? Вызвать ревность? Унизить? Джейсон не удержался: с любопытством посмотрел на него, словно оценивая и раздумывая, какой ответ дать.

— Не имеет значения, сможет ли Андерссон справляться с теми же обязанностями, — наконец заговорил он. — Даже если он и сможет, это будет выглядеть…

— Я всё прекрасно понимаю, — резко оборвал его Астон. — Я знаю, что никогда не смогу появиться на людях с человеком, настолько напоминающим вас. Это значило бы во всеуслышание признать, что… Это было бы глупо с моей стороны. Я не собираюсь делать эти отношения публичными.

— В чём тогда смысл ваших вопросов?

Джейсон, и правда, не вполне понимал, какие такие особенные требования Астон предъявлял к молодому человеку, которого планировал тайком трахать в отеле.

— Я всё равно буду проводить с ним много времени. Признаться, меня несколько смущают его манеры, круг интересов, некая несдержанность в проявлениях эмоций и другие подобные мелочи.

Джейсон, сохраняя на лице выражение полного равнодушия, внутри так и кипел от злости. Астон настолько обнаглел, что считал возможным обсуждать с ним — с ним! — характеристики своего последнего любовника. О чём они будут говорить в следующий раз? О предпочтениях в постели?

— Всё это можно скорректировать, если, конечно, мистер Андерссон захочет так круто менять свой образ жизни.

— Не сомневаюсь, что захочет, — уверенно заявил Астон. — Я думаю, ему будет полезно понаблюдать за вами, Коллинз. Поучиться кое-чему.

Говоря это, Астон отвёл взгляд от секретаря куда-то в сторону. Тот в первые секунды просто онемел от возмущения.

— Поучиться?! То есть копировать меня? Вы сошли с ума!

— Да, возможно, — взгляд Дэниела снова вернулся к нему. — Уже давно. Я понимаю, что не получу полноценную замену, но хотя бы что-то подобное…

— И вы думаете, что я буду участвовать в этом представлении?! — возмутился Джейсон.

— Я на это рассчитываю.

— А Андерссон знает об этих ваших планах?

— Пока нет. Он не знает даже о наших с вами отношениях. Я собираюсь ему сказать — он всё равно узнает это рано или поздно, от прислуги или ещё кого-нибудь.

— Вы сошли с ума, — повторил Джейсон, развернулся и пошёл к дверям.

Он понимал, как мучительно для Астона было видеть рядом с собой человека, которого он любил и который теперь его ненавидел. Джейсон по себе знал ужасающую, изматывающую, опустошающую силу такой любви, когда готов на что угодно, лишь бы не расставаться с тем, кого любишь. Но одно дело без памяти любить кого-то, и совершенно другое — пытаться вылепить замену ему из другого. Это уже даже не одержимость, это безумие…

В тот день Джейсон уже не мог больше сосредоточиться на работе. Мысли о словах Астона не шли из головы. Самое ужасное, что в этом была какая-то безумная логика. Дать, наконец, Астону то, чего он так хочет. Пусть и копию, подделку, замену, но дать ему хоть что-нибудь, чтобы он прекратил изводить его… По словам Брента, это придумал Эдер, он подсунул боссу нового любовника, а Эдер не был сумасшедшим.

Как ни отвратительны были эти игры, Джейсон на секунду почувствовал что-то вроде надежды. Астон мог по-настоящему заинтересоваться Лукасом. Тот был красив и неглуп; да, сейчас он был немного неловким и поверхностным мальчишкой, но он мог стать — или хотя бы научиться казаться — кем-то большим. Его самого Дэниел любил не за одну только внешность, быть может, он и в Андерссоне видит что-то, что привлечёт его и притянет. Не может же его одержимость одним конкретным человеком длиться годами: отношения меняются и изживают себя. И это в лучшем случае. В худшем, как это произошло с ними, они превращаются в кошмар наяву.

Через день новый любовник снова приехал в Колоньи: но этот раз с самого утра, так как день был выходным. По его красноречивому взгляду Джейсон понял, что теперь Лукасу всё известно. Парень не то чтобы возненавидел его — он увидел в нём соперника. Джейсон обратил внимание на то, как Андерссон смотрит на Дэниела: похоже, глупый мальчик действительно был им увлечён, покорён его силой и харизмой. Он словно видел себя четыре года назад. Лукас ещё не знал, с каким монстром связался. Впрочем, возможно, их отношения сложатся иначе. В конце концов, в их прошлом не было заключения в камере и изнасилования.

Джейсон видел, что Андерссон уже к нему присматривается, особенно за столом, — слава богу, не пытается копировать. Он уже жалел о тех временах, когда жил под одной крышей с Камиллой: с ней всё было понятно, она его ненавидела и презирала. Сейчас же он не знал, что ему делать, как вести себя, что предпринять.

Он окончательно запутался. Последние месяцы были, с одной стороны, будто бы спокойнее — без бурных выяснений отношений с Астоном, с другой же, подтачивали Джейсона изнутри. Непонятные ухаживания Рипли, неожиданное предложение Алекса Чэна, которое словно повисло в воздухе: Джейсон так окончательно не сказал ни да, ни нет, появление Лукаса… Ему всегда тяжело давались решения, поэтому ему было так комфортно с Дэниелом: тот многое решал за него, но сейчас надо было сделать это самому. Самому.

Он ждал, что что-то произойдёт — что-то, что подскажет ему однозначный выход, — но ничего не происходило, всё лишь запутывалось ещё сильнее. И на этот раз он ни в чём не мог винить Астона: Рипли и Чэн были полностью на его совести.

Как всегда, он видел слишком много вариантов развития событий: они ветвились и множились в голове, и он ничего не мог выбрать окончательно. Он боялся соглашаться на предложение Чэна и боялся последствий этого, но оставаться с Астоном было невыносимо.

У Камиллы возникли какие-то проблемы со здоровьем, и она уже вторую неделю находилась в клинике. София и Крис жили у Эттингенов, где Астон регулярно их навещал, сам же он жил в основном в Женеве, довольствуясь обществом прислуги, охраны и двух противоестественно похожих молодых людей, старого любовника и нового. Всё это напоминало Джейсону книги Айрис Мёрдок: болезненные, иррациональные, извращённые отношения нескольких людей, связанных прошлым и настоящим, общими преступлениями, страстями и тайнами. Он не испытывал иллюзий относительно собственного душевного здоровья и не был уверен, что как раз сейчас не переступает ту грань, что отделяла его от настоящего сумасшествия.

Он должен прекратить это: как угодно, но прекратить, иначе после всего того, через что он уже прошёл… Интересно, на что это похоже? Безумец ведь не понимает того, что безумен… Что с ним произойдёт? Может быть, из его памяти сотрётся самая страшная правда об Астоне, и он вернётся в то время, пока ещё ничего не знал, и снова будет любить его, как раньше? Или возвратится в тот день, когда приехал из Франции в Колоньи и когда они с Дэниелом в последний раз по-настоящему занимались любовью, а он потом лежал без сна и думал о том, что любит этого человека, несмотря ни на что? Или — ещё лучше — очутится в совсем уж далёком прошлом, даже до того, как узнал, что Дэниел женат? А вдруг он окажется навсегда заперт в том дне, когда он нашёл свою фотографию в альбоме Караваджо, и будет вновь и вновь переживать боль от предательства и унижения, от крушения всей своей жизни?..

Валле заглянул в приёмную ещё раз. Джейсон посмотрел на часы: к этому времени ужин уже должен был быть окончен. Можно было ехать домой.

Астон, пользуясь отсутствием Камиллы, стал время от времени привозить Лукаса в Колоньи, и Джейсону приходилось ужинать в обществе его и Астона. Он не понимал, что за извращённое удовольствие в этих совместных ужинах находил Дэниел. Атмосфера за столом была отвратительной — враждебной и гнетущей. Джейсон вообще не поднимал глаз от тарелки и приборов. Лукас пытался завязать беседу, и его неуверенный взгляд метался между Астоном и его секретарём, сидевшим за столом с отрешённым и ко всему равнодушным выражением лица. Астон кратко отвечал на реплики Лукаса, иногда бросая на Джейсона долгие выжидающие взгляды, которые тот почти всегда замечал уголком глаза да и просто чувствовал всей кожей.

Эти взгляды не могли укрыться от Андерссона. Он, возможно, был несколько поверхностен, но не был глуп и не мог не понять, что то, что было между Астоном и его секретарём, до сих пор не закончено. Несмотря на всю холодность и враждебность, их что-то связывало.

Лукаса привязанность Астона к бывшему любовнику не могла не раздражать. Кроме того, он понимал, что его собственный статус гораздо ниже. Ему не было позволено жить в доме Астона, тот никогда не показывался с ним на публике и пока не выказывал намерений покупать ему квартиру не то что за восемнадцать миллионов фунтов, как Коллинзу когда-то, но даже хотя бы за один. Было совершенно ясно, что пока секретарь здесь, он сам так и останется на вторых ролях — подобием, немного не дотягивающим до оригинала.

Слава богу, в Дэниеле сохранилось достаточно порядочности и здравого смысла, чтобы после ужина не оставлять любовника на ночь. Вечером его увозили обратно в Женеву: там Астон снимал ему квартиру. Тем не менее, эти ужины не доставляли Джейсону никакого удовольствия, и он прилагал всяческие усилия, чтобы их избежать. От охраны было несложно узнать, приглашён Лукас или нет. Сегодня как раз был.

Астон прекрасно видел все эти мелкие уловки, но не пытался их пресечь. Они его, скорее, забавляли. Возможно, он видел в них признаки того, что Джейсон всё ещё неравнодушен к нему.

Джейсон вернулся в Колоньи уже после девяти и, даже не переодевшись, отправился на кухню, надеясь раздобыть что-нибудь на ужин. Там, несмотря на поздний час, ещё горел свет. Мадам Пассар с одной из горничных пили чай. Джейсон поинтересовался насчёт ужина.

— Мы можем подать его в вашу комнату, — предложила домоправительница.

— Не беспокойтесь, я вполне могу поесть здесь, — ответил Джейсон.

На этот раз на кухне не было никого из враждебно настроенной к нему части прислуги: мадам Пассар всегда была к нему доброжелательна, а горничная была, видимо, новенькой, и не успела включиться в игру. Она с любопытством и затаённым восторгом разглядывала Джейсона. Он лишь бросил на неё равнодушный взгляд.

«Прости, девочка, но я не для тебя. Я могу позволить себе спать только с очень состоятельными мужчинами…»

В кухню вошёл Дэвис. В течение двух последних лет Джейсон его почти не видел: после похищения, спланированного людьми Риджа, всех телохранителей, что были тогда при нём (даже тех, у кого в тот день был выходной), убрали. Джейсон не был уверен, что все из них были живы. Неизвестно, где пропадал Дэвис, но недавно он вернулся и время от времени заменял кого-то из охраны Астона.

— Вот уж кого не ожидал встретить на кухне! — воскликнул Дэвис.

— Почему нет? — пожал плечами Джейсон. — Я просто секретарь.

— Конечно, секретарь! — усмехнулся телохранитель. — То-то у вас охраны больше, чем у миссис Астон.

— Вы прекрасно знаете почему, — ответил Джейсон, садясь за стол.

Горничная, руководствуясь распоряжениями мадам Пассар, доставала из огромного холодильника кастрюльки и контейнеры с едой.

— Кстати, я просился у Эдера обратно в вашу охрану, — сообщил Дэвис, усаживаясь напротив Джейсона. — Вместо Марча, его переводят куда-то. Он мне не позволил: сказал, что у нас с вами слишком хорошие отношения.

Джейсону оставалось только грустно улыбнуться на это.

— Я думаю, он и Хиршау поэтому же не разрешил, — продолжил Дэвис.

— Хиршау же охраняет Астона.

— Сейчас этого нового — Андерссона. Хиршау сказал, что если уж его убирают от босса, то лучше к вам, но нет… Водится теперь с этим мерзким мальчишкой.

— Вы когда-то водились со мной… — задумчиво сказал Джейсон, рассматривая появившуюся перед ним на столе тарелку с салатом и словно не понимая, откуда она взялась и что с ней делать. Он вспомнил на секунду те времена. Счастливые, если подумать…

— Не сравнивайте. Вы сразу все понимали, не надо было ничего объяснять. И вообще — вы были как настоящий маленький принц.

— А кого поставят вместо Марча? Вы уже знаете?

— Веста. Он у нас не очень давно.

Джейсон не был уверен — события того вечера, особенно самого его конца, сохранились у него в голове не очень чётко — но, кажется, Вест был как раз из тех, кто держал ему руки, когда Астон чуть его не изнасиловал. Весь этот ужасный год, Лукас, а теперь ещё и Вест… Ему казалось, что он держится из последних сил, что достаточно самой малости, и он не выдержит, сделает какую-нибудь ужасную вещь… Он пока даже не представлял, какую.

В этот момент он и решил окончательно, что должен найти способ и сообщить Чэну, что он принимает его предложение.

По какой-то неведомой Джейсону причине Астон словно бы специально не допускал его встреч с Алексом. Причём, это началось ещё до того, как Алекс сделал то самое предложение и Джейсон стал обращать на него хоть какое-то внимание. Возможно, у него было какое-то особое чутьё, а возможно, он знал что-то, что не было пока известно ему самому. Тем не менее, они смогли встретиться.

В сентябре, когда летнее затишье сменилось более высокой деловой активностью, Астон поехал на очередное сборище финансовых воротил в Лондон, в тишине и покое решать судьбы мира. Он, разумеется, посещал такие широко освещаемые в новостях мероприятия, как форум в Давосе (тем более что штаб-квартира этой организации находилась едва ли не по соседству, в том же крошечном Колоньи, и Астону следовало бы ездить в Давос просто из вежливости), но предпочитал непубличные встречи, где в опасной близости не будут шуметь журналисты или антиглобалисты. На встрече присутствовали ближайший помощник Чэна-старшего Лян и Алекс. На самые важные переговоры Джейсон не был допущен, но всё-таки сумел улучить момент и дать знать Алексу, что хочет с ним пообщаться. Тот через одного из своих сопровождающих передал Джейсону ответ.

Примерно через час они встретились. Джейсон не думал, что у него когда-нибудь дойдёт до такого: они разговаривали в кабинке туалета. Пусть туалет был весь в мраморе, а кабинка для инвалидов была размером чуть ли не с полноценную ванную комнату обыкновенной квартиры, всё равно это выглядело довольно глупо.

— Неожиданная просьба, — сказал Алекс, опираясь одной рукой на металлический поручень, идущий по боковой стене кабинки. — Но я рад.

В его расслабленной и уверенной позе было что-то настолько похожее на Астона, что Джейсону стало не по себе.

— Предложение всё ещё в силе? — спросил Джейсон, становясь у противоположной стены. Их разделяло буквально три шага.

— Да, — тёмные, с практически незаметной разницей между зрачком и радужкой глаза Алекса напряженно блеснули. — А что с твоей ценой? Она не изменилась?

— Нет.

Алекс подошёл к нему ближе.

— Весь смысл в цене, так? Тебе плевать на меня, как плевать на Рипли и всех остальных, ты согласен на кого угодно, лишь бы уйти от него, — в голосе Алекса звучали сожаление и лёгкий упрёк.

— Я не скрывал этого, — Джейсон не отвёл взгляда, но в холодных серых глазах невозможно было ничего прочитать.

— Почему именно я? — спросил Алекс, становясь вплотную к нему и прикасаясь рукой к светлым волосам.

— Ты мне, по крайней мере, нравишься, — честно ответил Джейсон.

Рука Алекса спустилась ниже, скользнув по линии скулы и остановившись на подбородке. Они с ним были примерно одного роста, и, в отличие от Астона, Алексу не надо было приподнимать лицо Джейсона, чтобы поцеловать его. Он приблизил свои губы к его, остановившись буквально в сантиметре:

— Мне давно надо было забрать тебя, ещё осенью, сразу, как вы расстались… Даже не спрашивать — забрать, и всё…

Джейсон ничего не сказал, лишь чуть опустил ресницы. Яркий искусственный свет отбросил на его щёки чёткие серые тени.

— Ты совсем не такой, каким я тебя представлял, Джейсон.

Их губы наконец соприкоснулись, и поцелуй мгновенно стал глубоким и страстным. Алекс прижал Джейсона к стене, обняв обеими руками. Тот отвечал, не стесняясь, откровенно, обхватив Алекса за шею.

Джейсону было хорошо с ним, в его сильных объятиях. Это было не то оголённое желание, которое завело его в постель Крамера: он на самом деле что-то чувствовал к Алексу. Он думал, что уже не сможет. Ни к кому. Никогда. Он почти не знал его, но между ними было притяжение, совершенно особенное, чувственное, глубинное, настоящее.

Когда Алекс на секунду отпустил его губы, он спросил:

— Ты заберёшь меня?

— Да, да… — прошептал тот, снова прижимаясь к нему губами и запуская руки внутрь расстёгнутого пиджака Джейсона. Через рубашку его прикосновение было ещё более горячим, нежным и жадным. — Я бы увёз тебя прямо сейчас, но надо многое подготовить…

— Я понимаю… Нам больше нельзя встречаться.

— Да, но надо как-то общаться.

— Я подумаю. Пришли ко мне кого-нибудь через неделю. Ты ведь всё знаешь обо мне: где я бываю и когда, — Джейсон не отпускал Алекса от себя. Ему казалось, он бы вообще его теперь никуда не отпустил. Он был для него как спасательный круг, за который он цеплялся изо всех сил. — Тебе не страшно?

— Страшно, — признался Чэн. — Потому что он всё равно узнает, как бы я тебя ни скрывал…

Джейсон чуть отстранился и посмотрел ему в глаза, едва заметно улыбаясь одним уголком губ:

— Если бы не опасность и если бы не Астон… Если бы ты просто где-то встретил меня, то не обратил бы внимания. Ты думаешь, что во мне должно быть что-то особенное, раз он столько лет не отпускает меня…

— Так оно и есть, ты — нечто совершенно особенное… Просто Астон первым это заметил.

Алекс снова начал его целовать, а Джейсон снова отвечал. Они вжимались друг в друга, и дыхание становилось чаще, отрывистее, сбивчивее. Джейсон уже ощущал в теле лёгкую дрожь, размеренную, как биение пульса, вибрацию желания. Как мало всё-таки надо, чтобы почувствовать его… Пара минут…

— Надо идти, — просящим шёпотом произнёс он.

Губы Алекса, сильные, жёсткие, горячие, спускались вниз по его шее, покрывая поцелуями то маленькое пространство, которое оставляли открытым высокий воротник и туго повязанный галстук.

— Я знаю, знаю… — отозвался Алекс. — Так тяжело отпускать тебя… когда я наконец…

— Потом, — попробовал вырваться из его объятий Джейсон, но попробовал не по-настоящему, слабо, безвольно, — потом ты получишь всё…

***

Шлюха, шлюха, шлюха… Больше в голове не было никаких мыслей. Джейсон сидел в баре отеля со стаканом минеральной воды. Других посетителей сейчас не было: гостиница, сама по себе небольшая, была арендована полностью на период проведения встреч, чтобы собравшимся финансовым магнатам никто не помешал.

Даже если Алекс ему и нравился сам по себе, он делал это не из личной симпатии, а потому, что тот мог дать ему свободу от Астона. Он станет любовником другого богатого мужчины, чтобы сбежать от предыдущего. Нет, слово «свобода» тут не подходило… Он просто переходил к новому клиенту. Джейсон не понимал, почему это происходило с ним. Он не был безмозглым мальчишкой вроде Лукаса, годным лишь на то, чтобы демонстрировать одежду. Он мог стать кем-то большим, чем секретарь банкира. Он окончил Школу экономики с отличием первого класса, да и без диплома он был бы в состоянии зарабатывать гораздо больше, чем ему требовалось — если бы ему только было позволено работать в месте по его выбору. Так почему же, почему он был вынужден в самом прямом смысле этого слова торговать собственным телом? Почему всё так сложилось?

Несправедливо было бы винить во всём Астона. В конце концов, с ним он был по своему собственному выбору, просто потому, что полюбил его. Астон — поначалу — был настойчив, но не настолько, чтобы давить или вынуждать. Но как ему было не полюбить этого человека? Одинокий, запутавшийся мальчик, никому по-настоящему не нужный, напуганный, ищущий защиты и понимания, но одновременно не желающий, чтобы ему лезли в душу и требовали ответных чувств. Дэниел дал ему всё, чего он хотел тогда. Да и потом… Как бы не менялся он сам, Астон принимал любые изменения, мирился со всем, никогда не просил большего — или возвращения к старому. Он всегда давал ему то, что ему было нужно, требуя в ответ лишь одного — принадлежать ему безраздельно. Другое дело, что Астон совершил много страшных поступков, чтобы приковать его к себе, а теперь, когда это выплыло наружу, продолжал силой и шантажом удерживать. И совсем другим делом было то безумие, в которое их жизнь превратилась сейчас.

Глава 72

Женева, октябрь 2010

Те несколько недель, что прошли с их с Алексом разговора в Лондоне, только мысли о том, что он скоро будет избавлен от Астона, помогали Джейсону держаться. Дэниела он почти не видел: тот был в Париже, так как в первых числах октября Камилла родила сына, и Астон старательно изображал преданного отца семейства. Впрочем, надо отдать ему должное: он не изображал… Каковы бы ни были его отношения с женой, Джейсон должен был признать, что Астон, насколько он сам мог в этом разбираться, был хорошим отцом. Он был искренне рад рождению ещё одного ребёнка — это даже заставило его на какое-то время осесть дома, отменив несколько поездок.

В свете последних событий Джейсон стал персоной нон грата в доме на Вандомской площади, куда из клиники только-только приехали Камилла с новорождённым. Астон его даже в Париж не вызвал, видимо, чтобы не нервировать супругу. Он так и жил в Женеве. Обязанностей секретаря на таком расстоянии выполнять он не мог (чему был несказанно рад) и поэтому занимался аналитикой и отчётами — той деятельностью, которая была ему гораздо больше по душе. Он даже перестал ездить в офис, работая в Колоньи, да и задания получал в основном не от непосредственного начальника, а от Анны ван Бредероде.

Когда от Джейсона отстали, наконец, с заказами отелей, составлениями расписаний и прочими принеси-подай, и он погрузился в настоящую интересную работу, он снова вспомнил об ещё одной причине, по которой Астон не может его отпустить. Он о ней никогда не забывал, но она отошла на второй план, настолько он был зациклен на их личном противостоянии. Он слишком много знал, и как это ни парадоксально, он был одним из очень немногих, кто знал всё. Джейсону не были известны детали и частности, но он понимал, как в целом работает огромная финансовая империя Астона, многие части которой даже не подозревали о том, что связаны с другими и управляются одним человеком. Он представлял общую схему. Когда-то давно Дэниел сказал ему, что хочет вырастить из него своего помощника; он не лгал. Джейсон занимался не слишком важными, на первый взгляд, делами, но Астон позволял ему видеть всё, показывал и объяснял, как это взаимодействует.

Даже его ближайшие заместители не представляли всей картины: каждый из них занимался отведённой ему сферой, иногда довольно широкой. Даже внутри своей области Анна ван Бредероде порой не могла понять, почему Астон принимает такие решения, чего он пытается добиться. Джейсон же был в состоянии собрать мозаику: он видел, как сложатся потом воедино усилия подконтрольных Астону компаний и принесут желаемый результат. Джейсон знал, как и на какие рычаги, часто не вполне законные, давит Дэниел, с кем он связан враждой, а с кем — дружбой, какие политики ему подконтрольны. Огромное количество мелких фактов, чуть ли не каждый из которых стоил миллионы долларов. И всё это было в его голове.

В центре это огромной паутины сидел Астон и дёргал за ниточки, и только два человека кроме него понимали, что происходит: Эдер и Коллинз. Но Эдер видел лишь схему, во многом лишённую для него смысла: он разбирался в финансах, но не так хорошо, как Джейсон, не говоря уже о самом Астоне. И, не обладая памятью и аналитическим умом Джейсона, возможно, не мог отследить тех связей, совпадений и закономерностей, которые позволяли секретарю видеть не просто массу отдельных событий, а стратегию и цель игры.

Джейсон полгода почти не занимался этими вопросами, да и сейчас Астон, не испытывая к нему особого доверия, не допускал его до действительно критичной информации, но за это время вряд ли произошли кардинальные изменения. Но даже если и произошли: Джейсон не сомневался, что смог бы подкорректировать имевшуюся в его голове схему на обновлённую за пару недель.

И вот поэтому он связан с Астоном навсегда: он знает всё. Дэниел никогда его не отпустит. Даже если он возненавидит его, даже если он перестанет чувствовать к нему хоть что-нибудь, он всё равно его не отпустит.

Через полторы недели после рождения ребёнка Дэниел решил, что его долг отца и мужа исполнен: он отправился сначала в Нью-Йорк, а оттуда должен был прилететь в Женеву. В день приезда Джейсона уже с утра предупредили, что его ждёт ужин с Астоном и Лукасом. Он тихо выругался про себя. Дэниел давил на него не переставая, словно обезумев…

И этот Лукас… Джейсон так и не мог понять, был ли Дэниел им действительно увлечён и рассчитывал обрести в нём нового спутника или же задумал всё это исключительно для того, чтобы изводить бывшего. Как будто ему и без того было мало унижений… Может, Астон рассчитывал взять его измором, думая, что рано или поздно Джейсон, никогда не отличавшийся решительностью и силой характера, не выдержит и сдастся — вернётся к нему.

Андерссон приехал в особняк, когда Астона ещё не было: тот должен был появиться самое раннее через час. Джейсон ни в коей мере не чувствовал себя ни хозяином дома, ни членом семьи, но его двусмысленное положение здесь было таково, что развлекать гостя полагалось ему.

Во время разговора Лукас спросил:

— А что находится на втором этаже?

— В основном личные комнаты: спальни, детские, комнаты для гостей, — Джейсон сделал ударение на слове «личные», чтобы дать Лукасу понять, что дальнейшее любопытство неуместно. — На третьем тоже.

— Могу я посмотреть?

Джейсон внимательно поглядел на Лукаса, гадая, с чего ему вдруг это понадобилось, но всё же ответил:

— Конечно, если тебе так хочется. Не думаю, что мистер Астон будет возражать. Надо же тебя как-то развлекать.

— По правде говоря, тут скучновато. В Швейцарии. У меня пока нет друзей в городе… — как будто оправдываясь, начал Лукас.

— Не советую их заводить. Это может не слишком понравится Астону, — предупредил его Джейсон. — Особенно если твои друзья окажутся молодыми привлекательными мужчинами.

— Да, я понимаю…

— Боюсь, ты не понимаешь. Если Астон что-то заподозрит — пусть даже на самом деле ничего и не было — ты об этом сильно пожалеешь, — Джейсон поднялся с дивана. — Ты идёшь?

Они поднялись на второй этаж. Джейсон показал Лукасу пару пустовавших гостевых и маленькую уютную комнату отдыха и поинтересовался, удовлетворил ли гость своё любопытство.

— А где твоя комната? — спросил в ответ Андерссон.

Джейсон подошёл к двери своей спальни и распахнул её с таким видом, словно он был смотрителем дома, проводящим экскурсию:

— Вот. Заходи, если хочешь.

Лукас воспользовался приглашением. Джейсон последовал за ним и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней.

— Вообще-то ты должен сказать мне спасибо, — произнёс он, насмешливо глядя на Лукаса.

— Спасибо? — переспросил тот, стоя к Джейсону спиной и осматривая комнату, небольшую, уютную но всё равно не похожую на чьё-то постоянное жильё. Спальня казалась необжитой, похожей на гостиничный номер: везде идеальный порядок и никаких личных вещей кроме закрытого ноутбука на маленьком письменном столе.

— Я сильно облегчил твою участь. Тебе даже не пришлось выдумывать предлога, чтобы зайти ко мне. Итак, ты здесь. Что дальше?

— Я не собирался… — со вполне искренним возмущением в голосе начал Лукас.

Джейсон, презрительно фыркнув и не принимая во внимания возражения Андерссона, поинтересовался:

— Астон приезжает раньше назначенного, да? И когда нам его ждать?

— Не понимаю, о чём ты! — воскликнул Лукас.

Джейсон пожал плечами:

— Хорошо. Давай просто подождём.

Андерссон смотрел на Джейсона, перегораживающего выход из комнаты, и пытался оценить свои шансы выбраться из комнаты.

— Ладно, ты прав, — признал он, чуть покраснев и опустив глаза. — У меня был план. Ничего личного, но ты мне… мешаешь.

— И ты думал, что сможешь избавиться от меня вот таким нехитрым образом?

— Дэниелу бы не понравилось, что ты затащил меня в свою комнату, и…

Джейсон еле удержался от смеха: если бы это заставило Дэниела вышвырнуть его на улицу, он трахнул бы Лукаса в первый же день как увидел. Да хоть прямо в столовой на глазах у Астона…

— Очень хитрый план, — прокомментировал Джейсон. — Если ты собираешься остаться с Астоном, надо быть изобретательнее. Он и люди, которые его окружают, далеко не идиоты. И, знаешь, многие из них будут стараться выдавить тебя с твоего места или воспользоваться тобой в своих целях, так что советую тебе поумнеть.

— Ну, ладно, умник, я всё понял, — угрюмо и обозлённо пробормотал Лукас. — Пойдём вниз. Он на самом деле скоро приедет… Или уже здесь.

— Передумал устраивать представление для него? А я не против. У нас ещё есть шанс.

Лукас уставился на него, как на сумасшедшего: по интонациям было похоже, что чокнутый секретарь предлагал это ему на полном серьёзе.

— Пропусти меня, — потребовал он.

Из коридора донёсся шум. Лукас, стараясь говорить тихо, прошипел:

— Выпусти меня, придурок! Ненормальный!

— А смысл? — спокойно произнёс Джейсон, отходя от двери и делая пару шагов в сторону Лукаса. — Уже поздно, он здесь.

Андерссон бросился к дверям, но Джейсон удержал его, схватив за плечо. В эту секунду дверь открылась, и в комнату вошёл Астон.

— Не слышал, чтобы вы стучались, — нахально заявил Джейсон, убирая руку с плеча Лукаса.

Астон не обратил на эту реплику никакого внимания. Он пока не понимал, что здесь происходит, но сам факт присутствия Лукаса в комнате Джейсона ему явно не понравился.

— Что это всё значит?! — спросил он, глядя на Джейсона.

— Вы же сами хотели, чтобы Лукас за мной наблюдал. У нас с ним обмен опытом. Занятие, если угодно.

Астон побледнел от гнева.

— Лукас, жди меня в столовой, — бросил он, даже не повернувшись к нему, словно отсылал прислугу или провинившегося ребёнка. — А с вами, Коллинз, я сейчас сам проведу занятие. Время от времени вам требуется преподавать урок.

Лукас не шевелился. Он оказался втянут в игру, правил и смысла которой не понимал; и вот сейчас, кажется, всё должно было, наконец, стать понятным, разрешиться и распутаться, а его выставляли из комнаты, словно происходящее его не касалось. С одной стороны, любопытство подстёгивало его остаться, с другой же, ему было страшно, потому что выражение лица Дэниела было таким, какого он никогда ещё не видел. И тем не менее, Коллинз безбоязненно и будто бы даже равнодушно смотрел в эту жуткую вскипающую ярость.

— Ты что, не слышал? — повторил Астон. — Жди меня внизу.

Лукас вышел. Едва дверь за ним закрылась, Дэниел произнёс сквозь сжатые губы:

— Это переходит всякие границы.

Джейсон устало сел на кровать, нисколько не напуганный грозящей разразиться ссорой.

— Он ревнует и хочет избавиться от меня. Он рассчитывал представить всё так, будто я его пытался затащить в постель. Если не верите мне, посмотрите запись. Здесь ведь есть камера, я угадал? Кстати, Эдеру будет интересно узнать, кто сообщил Лукасу об изменении в вашем расписании.

— Это я, — сказал Астон. — Я отправил ему сообщение, когда прилетел в Женеву.

По тону голоса было слышно, что злость в нём угасала: ему было плевать на Лукаса, что бы тот ни вытворял. Только Джейсон имел значение. Всё было по-старому, ничего не изменилось.

Джейсон поднял на него усталые и нездорово блестящие глаза:

— Мне жаль его… Видимо, безумие заразно.

Астон подошёл к нему, схватил за плечи и поднял на ноги, прижав к себе. Джейсон не сопротивлялся. Его светлые глаза были широко распахнуты, и он смотрел без обычных холодности, неприятия или ненависти. Дэниел уже забыл, когда в последний раз он глядел на него вот так — открыто, искренне, беззащитно.

— Отпусти меня, — тихо сказал Джейсон. — Пожалуйста, отпусти меня.

— Никогда.

— Прошу тебя. Я не могу так больше.

— Ты легко можешь всё изменить.

Длинные ресницы Джейсона дрогнули, губы горько сжались.

— Когда-нибудь ты сделаешь это. Я готов ждать столько, сколько потребуется, — произнёс Астон. — Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне, хочу больше всего на свете.

— А я больше всего на свете хочу уйти от тебя.

Они смотрели друг другу в глаза. Астон прижимал к себе послушное, безвольное тело Джейсона. Да, он не сопротивлялся, но в нём как будто совсем не было жизни — лишь усталость, покорность, последняя степень истощения. На секунду ему стало страшно, не впадает ли Джейсон опять в то безучастное, оторванное от реальности состояние, в котором он провёл несколько месяцев после изнасилования. Может быть, он был слишком жесток с ним, давил на него слишком сильно? Он не знал, где находится тот предел, до которого Джейсона можно было довести и не сломать окончательно. Иногда он и сам думал о том, что Джейсону нужно уехать — им обоим стало бы легче, но тут же отказывался от этой мысли: он не мог представить, как сам будет жить, не чувствуя рядом присутствия человека, которого любил, не зная, где он и с кем. Их сейчас связывало так мало, но он был не в силах разорвать эту слабую нить, закрыть последнюю дверь, которая вела в их прошлое.

Астон приблизил своё лицо к лицу Джейсона — тот не отстранился и всё так же смотрел на него умоляющим взглядом. Он прижал его к себе сильнее: эта близость рождала в груди Дэниела щемящее, отчаянное чувство, мучительную радость, сплетённую с болью и страхом потери. Всё прочее отступило — страсть, вожделение, желание сделать своим — были только любовь и боль, такие чистые, насыщенные, словно наконец выкристаллизовавшиеся из всей той безумной смеси чувств, что он испытывал к Джейсону. Он склонился ниже и коснулся его губ. Джейсон и тогда не попытался вырваться или отвернуть голову. Его рот чуть приоткрылся, уступая Астону и отвечая на поцелуй. Он не был долгим или страстным — Дэниел сам быстро прервал его, поражённый происходящим.

— Джейсон?.. Джейсон, ты…

Тот, словно очнувшись ото сна, резко оттолкнул его:

— Уходи.

Астон смотрел на него с непониманием и затаённой надеждой и не двигался с места. Джейсон бросил на него раздражённый и презрительный взгляд.

— Убирайся из моей комнаты.

Дэниел сжал зубы, тяжело вздохнул и развернулся к выходу из спальни. Уже закрывая за собой дверь, он услышал, как Джейсон тихо произнёс, почти простонал:

— Убирайся из моей жизни…

***

Обед с тремя американскими финансистами, приехавшими в Женеву специально для встречи с ним, слегка затянулся, и Астон приехал в свой офис только к четырём часам дня. В большой светлой приёмной перед его кабинетом мисс Вернье что-то торопливо записывала, прижав трубку телефона к уху. Астон сделал ей знак, чтобы она зашла к нему, когда окончит разговор. Сегодня ей приходилось работать практически в одиночку: у мисс Мецлер был выходной, а Брент остался в парижском офисе, куда Астон планировал вернуться уже послезавтра. Вообще-то он должен был вылететь в Париж почти сразу после встречи с американцами, но решил задержаться в Женеве. Его беспокоило происходящее с Джейсоном. В последние недели его поведение становилось всё более странным, непредсказуемым и нездоровым.

Астон несколько раз просмотрел запись с камер из его комнаты — запись двухдневной давности, когда он застал их с Лукасом. Он не сомневался в словах Джейсона; он просто хотел посмотреть, что там произошло. Слова и поступки Джейсона были пугающими: не сами по себе, а потому, что настолько не были похожи на его обычное поведение, что, казалось, это совершенно другой человек, похожий только внешне.

Перед Астоном на столе лежала стопка документов, куда вскоре должен был добавиться ещё и объёмный меморандум после сегодняшней встречи, а он не мог думать о работе. Только о Джейсоне. Что бы с ним не происходило — это происходило по его, Дэниела, вине. Так не могло больше продолжаться. Эдер говорил то же самое: эмоциональное состояние Коллинза оставляло желать лучшего, его столько раз испытывали на прочность, что довёли до опасной черты, за которой уже могло не быть возврата.

Эдер предлагал вернуть его в Лондон, где у него были друзья и занятия, и оставить на пару месяцев в покое. Астон, несколько недель не соглашавшийся, сейчас склонялся к тому, что начальник службы безопасности был прав. Перед его глазами стояло бледное застывшее лицо, какое-то уже неживое и пугающе красивое, словно искусно разрисованная маска. И этот отчаянный умоляющий взгляд…

Что он сделал с ним, с человеком, которого так безумно любил?.. Наверное, любил слишком сильно, так сильно, что любовь превратилась в орудие пытки, разрушавшее и медленно убивавшее Джейсона и терзавшее его самого, в обоюдоострый клинок, ранивший их обоих… Это был порочный круг: один наносил удар, другой отвечал тем же, первый мстил за это — и так до бесконечности.

От размышлений его оторвал стук в дверь. Он пригласил мисс Вернье войти и начал отдавать распоряжения относительно встреч, запланированных в Париже, которые теперь надо было перенести. Через пару минут зазвонил его мобильный телефон. Астон нахмурился, увидев имя на экране: Рюгер стал бы звонить ему лично лишь в крайнем случае. Ещё до того, как он ответил, он понял — или почувствовал — что что-то произошло с Джейсоном. Он жестом попросил мисс Вернье выйти.

— Что там у вас, Рюгер? — спросил он.

Ответ заставил его вскочить на ноги. Несколько секунд он не мог ничего сказать, просто стоял, прижав пальцы ко лбу, мгновенно ставшему влажным.

— Когда? — наконец спросил он. — Шесть минут? Так не теряйте времени, идиоты! Вы знаете, что делать. Задействуйте всех, кого считаете нужным. И где Эдер? Всё ещё в Цюрихе? Какого чёрта он там делает?! Хорошо. Держите меня в курсе.

После разговора с Рюгером Астон нажал кнопку на внутреннем телефоне:

— Элен, отмените все встречи на этой неделе. На сегодня никаких звонков и посетителей, кроме Эдера и Рюгера. Вылет в Париж пока не отменяйте. Возможно, к тому времени всё уладится.

Он сам не верил в это. Ничего уже не уладится. Никогда. Он оттолкнул оказавшиеся под рукой бумаги, и они разлетелись по столу и полу. Пальцы сжались в кулаки. Дэниел попытался расслабить их, но не смог: всё тело сковало болезненное напряжение, сильное до дрожи в мышцах. Сердце колотилось так, словно хотело вырваться — нет, не из груди — из цепких, острых пульсирующих когтей ярости. Они резали, рвали, полосовали его тело и душу в отчаянии, в бессильной злобе, в страхе потери, в невозможности найти выход.

Через час на столе Астона лежал отчёт охраны. Он перечитал его несколько раз и всё равно не мог поверить, что Джейсон это сделал. И он не мог понять, как он это сделал. Каким образом, находясь под наблюдением практически круглые сутки, он смог организовать нечто подобное?

Джейсон, уже давно не покидавший дома в Колоньи, за два дня предупредил охрану, что ему нужно съездить в Женеву в часовую мастерскую, чтобы поменять кожаный ремешок у «Ланге унд зонэ», которые он носил чаще всего. Джейсон бывал там несколько раз за последние годы, поэтому охрана ничего не заподозрила. Маленькая мастерская, возможно, была не самой лучшей в городе, но находилась поблизости от «Банка Ламберга», и Коллинз обычно заходил в неё.

В помещение мастерской он вошёл в сопровождении двух телохранителей — Веста и Валле. Ему сказали, что работы на пять минут и можно всё сделать прямо сейчас. Джейсон попросил разрешения понаблюдать самому, и его пригласили в собственно мастерскую. Вест пошёл туда с Джейсоном, Валле остался в приёмной. В мастерскую вёл коридор, в котором Веста оглушили, ударив по голове тяжёлым предметом. Валле услышал звук удара и шум и бросился в коридор. Там было несколько дверей, и он не сразу нашёл ту, которая выводила на задний двор. Когда он выбежал наружу, там уже никого не было: он заметил лишь отъезжающий чёрный «Пассат» и сумел рассмотреть номера. Машину вскоре нашли возле железнодорожного вокзала. Он была взята напрокат в аэропорту этим утром; разумеется, документы, предоставленные клиентом, оказались поддельными. Телефон Джейсона остался на заднем сиденье автомобиля.

Дальше наступала неизвестность. Все документы Джейсона остались в Колоньи. У него в бумажнике обычно лежали права, но на этот раз даже они оказались в сейфе в его комнате вместе с паспортами и банковскими картами. Он не взял с собой абсолютно ничего.

Единственной ниточкой, ведущей к тем, кто помогал Джейсону, были фотороботы двух сотрудников часовой мастерской, которых видели телохранители. Вернее, лже-сотрудников: настоящих нашли связанными в одной из задних комнат. Лица двух мужчин не были ничем примечательны; они выглядели, как тысячи других европейцев. Эдер основные надежды возлагал на тщательный поиск следов и свидетелей в любых местах, которые только могли придти в голову, в первую очередь — на вокзалах и аэропортах. Внешность Джейсона была весьма приметной, и его могли запомнить, просто мельком увидев. Ещё Эдер считал, что им придётся сочинить какую-нибудь историю и обратиться за помощью в полицию.

Дэниел взял отчёт с собой в машину, когда поехал домой, и перечитал ещё раз по дороге. Очень подробный и совершенно бесполезный. Ни единого указания на то, кто мог помогать Джейсону. Эдер уже был в Женеве и обещал приехать в Колоньи, когда закончит с организацией поисков.

Впереди ожидала бессонная ночь. Дэниел знал, что не сможет спать. В первый момент, когда Рюгер сообщил ему о побеге, он почувствовал ярость и злость, но теперь, через несколько часов, остались только решимость найти Джейсона и странное горькое чувство, которому он не мог подобрать названия. Он чувствовал себя преданным, униженным, обманутым, но понимал, что сам был в этом виноват. Он был виноват во многих вещах, но думал, что Джейсон рано или поздно простит ему даже самое ужасное. Он держал его при себе в ожидании этого момента, а ещё потому, что тот принадлежал ему и не мог быть нигде и ни с кем, кроме как с ним. Только с ним.

И вот теперь он ушёл. Дэниел вспомнил тот вечер, когда он приехал в Колоньи, вспомнил то, как Джейсон просил отпустить его, и их поцелуй. Джейсон тогда наверняка знал, что через два дня его здесь уже не будет. Он просил его — давал последний шанс уладить всё миром. Он не хотел исчезать вот так. Дэниел знал: согласись он тогда, Джейсон бы всё отменил, но он сам не оставил бывшему любовнику выбора, сказав, что никогда его не отпустит. А поцелуй, который на несколько секунд подал ему надежду… Джейсон прощался с ним, с их мучительным настоящим и прекрасным прошлым, с их ненавистью и с их любовью, со всем тем, что невозможно просто так вычеркнуть из памяти и жизни, как бы далеко не уехал и не убежал.

— Я всё равно найду тебя, — тихо произнёс Астон, сминая отчёт в маленький жалкий комок, — даже если мне придётся вывернуть этот мир наизнанку.

— Вы что-то сказали, сэр? — обернулся к нему Карне, ехавший впереди рядом с шофёром.

Астон поднял на него глаза, словно только сейчас осознав присутствие рядом с собой посторонних.

— Я сказал, что у нас будет много работы, — ответил он и нажал на кнопку, которая поднимала перегородку между водительской и пассажирской частью.

Ему не нужны свидетели.

Он уронил в ладони лицо, пылающее и какое-то онемевшее и бесчувственное, словно маска из раскалённого металла, и глухо застонал.

Глава 73

There's a place, I can never return, so I decide to let it burn

Far away, is where I'd rather be than to see that look upon your face Wolfmother

Джейсон чувствовал невероятную усталость. Глаза болели и закрывались сами собой, но уснуть он не мог: в голове постоянно прокручивались события последних нескольких часов, и он выискивал, не допустили ли где-то он сам или его сопровождающие ошибки. Всё прошло подозрительно быстро, правильно и гладко.

Они несколько раз меняли машины, пока не добрались до французского горнолыжного курорта Межев. Там на аэродроме их ждал маленький частный самолёт. Всё это время Джейсона сопровождали трое мужчин. От двоих Джейсон не слышал ни единого слова, они только молча выполняли указания своего начальника, представившегося как мистер Уокер. Джейсон уже видел его однажды: это с ним он встретился несколько недель назад в одном из женевских ресторанов, где передал записку для Алекса Чэна, объясняющую, как они будут общаться. Записка была короткой, но никто кроме Джейсона и представить себе не мог, скольких усилий стоило написать её, не привлекая ничьего внимания.

Первый перелёт был в Дубай, где они сменили самолёт и паспорта. Через несколько часов они вылетели в Гонконг, уже на комфортабельном «Dassault Falcon».

Джейсон не спал последнюю ночь, проведённую в Колоньи, переживая, как пройдёт его побег и удастся ли достаточно быстро ускользнуть от охраны. Теперь они уже были в получасе пути от Гонконга. Он заранее перевёл часы и теперь никак не мог сообразить, сколько времени сейчас должно быть в Швейцарии и сколько он уже не спал. В голове был тяжёлый свинцовый туман: он мешал сосредоточиться, но он же и не давал почувствовать страх. Пока они не покинули Швейцарию, Джейсон буквально дрожал от напряжения. Он не знал, чего боится больше: того, что сделает с ним Астон, если всё же поймает, или того, что ждало его впереди.

Его решение довериться Алексу Чэну нельзя было назвать разумным и взвешенным. Он плохо знал этого человека, представителя очень и очень опасного семейства, наверное, ничуть не менее опасного, чем Астон. Что-то в Алексе заставляло верить ему, но он не мог избавиться от мысли о том, что его могли заманить в ловушку. Джейсон понимал, что кладёт голову в пасть льва, но Дэниел не оставил ему выбора. Он сделал этот шаг от абсолютной безысходности, от отчаяния, и теперь уже было поздно жалеть.

Он потёр глаза, усталые и покрасневшие от недосыпа и пересушенного воздуха. Уокер, сидевший рядом, бесчувственно-услужливым тоном поинтересовался, не желает ли он поесть или выпить чего-нибудь. Джейсон покачал головой. Они уже скоро должны были приземлиться. Внизу был горящий огнями город: несколько островков света на границе с чёрной пустотой моря. В другой день он мог бы полюбоваться на захватывающий вид внизу, но не сегодня.

Он бывал в Гонконге несколько раз вместе с Астоном. Это была другая жизнь, куда не было теперь возврата. Он наконец-то перевернул страницу. Их с Дэниелом история закончилась. Она начиналась слишком красиво и ярко, чтобы быть правдой. Волшебная сказка обернулась жутким ночным кошмаром. Может быть, в самом её конце можно будет сказать, что герои жили долго и счастливо — но уже не вместе. Они причинили друг другу слишком много боли. Пора было расстаться.

Когда они приземлились, неподалёку от трапа уже ждала машина. Джейсон, без слов подчинявшийся указаниям Уокера, сел в неё, и их повезли по казавшемуся бесконечным пространству аэропорта. В темноте мелькали ангары, самолёты, взлётные полосы, горы контейнеров, ярко освещённые здания терминалов. Наконец машина остановилась. Один из сопровождающих вышел и открыл для Джейсона дверь. Когда он вышел, то заметил в паре десятков метров вертолёт. Он повернулся к Уокеру и спросил:

— Долго ещё?

— Теперь уже нет.

В вертолёте Джейсон чувствовал себя неуютно. Это был не первый его полёт, но всё равно было страшновато. Астон не любил вертолёты и пользовался ими исключительно редко, когда не было быстрого и удобного способа куда-либо добраться иным путём. В основном это были короткие перелёты из аэропорта Тетерборо^[28] на Манхэттен и обратно. В этот раз путешествие тоже было совсем недолгим, наверное, не больше пятнадцати, если не десяти минут, но Джейсон, видимо, всё-таки отключился: он помнил, что под ними было море (значит, они летели на другой остров или на материковую часть), а когда открыл глаза, они уже садились, при этом вертолёт отвратительным образом раскачивало.

— Почти на месте, — сообщил Уокер. Удивительно, но мужчина, тоже много часов не спавший, сохранял бодрый и свежий вид.

Вертолёт приземлился на ярко освещённой площадке в нескольких десятках метров от невысокого здания.

— Останьтесь пока здесь, — сказал Уокер, когда Джейсон хотел выйти наружу вслед за молчаливыми помощниками его провожатого. — За этим местом вряд ли могут наблюдать, но осторожность не помешает.

Через несколько минут вертолёт покинул и пилот, предварительно выключив всё на панели управления. Вскоре после его ухода погасли и освещавшие вертолётную площадку огни. Уокер выждал ещё немного, а потом сказал:

— Теперь наша очередь.

В абсолютной темноте они дошли до здания, попали внутрь, попетляли по каким-то коридорам и попали на подземную парковку, где Джейсона усадили в машину. Ехали они недолго. Насколько Джейсон мог рассмотреть из окна, местность не походила на часть крупного мегаполиса: никаких небоскрёбов, кроме изредка мелькавших вдали в просветах между деревьями, огромное количество парков и просто зелени. В конце концов, они оказались на улице, похожей на часть загородного посёлка: редкие особняки стояли посреди больших садов, врезанных в склон горы.

— Где мы? — спросил Джейсон.

— Это Пик, — коротко ответил Уокер.

По своим предыдущим поездкам Джейсон знал, пусть и немного, о пике Виктории, горе на острове Гонконг, с которой открывались живописные виды на сам город, но никогда там не был. Название «Пик» было, конечно, слишком громким, особенно для Джейсона, чуть ни треть прошедшего года прожившего в Швейцарии, где он насмотрелся на настоящие горы. По его меркам, это была возвышенность.

Вскоре они свернули к одному из особняков, проехав через широкие ворота. Когда машина оказалась в гараже и дверь за ней опустилась, Джейсону наконец позволили выйти.

— Извините, но придётся пройти через вход для прислуги, — предупредил его Уокер, указывая на двойную дверь неподалёку.

Джейсону было плевать, через какую дверь его проведут. Он хотел сейчас только одного: спать. Они с Уокером прошли по какому-то коридору, затем пересекли внутренний дворик, выйдя к противоположной его стороне, где большая секция стены была стеклянной, слабо освещённой изнутри холодным голубоватым светом. Уокер открыл раздвижную дверь и пропустил Джейсона внутрь. За дверью находился длинный бассейн. В огромном помещении со сводчатым потолком было темно, и лишь подсветка бассейна позволяла видеть, куда им дальше идти.

Они свернули в ещё один коридор с дверями по обе стороны, а потом оказались в гостиной с длинными мягкими диванами и полностью стеклянной стеной. Они прошли через эту комнату, потом через ещё одну гостиную, большую по размерам, чем предыдущая, затем через парадную столовую и ещё одну маленькую гостиную — на этот раз в китайском стиле. Не дом, а лабиринт какой-то…

Из последней комнаты они попали наконец в просторный кабинет. Перед широким чёрным столом стоял Алекс Чэн.

Уокер что-то быстро проговорил на китайском, Алекс лишь кивнул в ответ — не благодаря, не вслушиваясь, просто позволяя уйти. Когда дверь за Уокером закрылась, Алекс подошёл к Джейсону, замершему около дверей, и положил руку ему на плечо.

— Как ты? — спросил он, обеспокоенно вглядываясь в его лицо.

— Всё хорошо, — слабо, вымученно улыбнулся тот. — Я просто не спал двое суток…

— Пойдём, покажу тебе твою комнату.

Они снова вышли в китайскую гостиную, но покинули её через другую дверь и оказались в большом холле. Лестница оттуда вела на второй этаж. Алекс распахнул перед Джейсоном двери одной из комнат. Тот даже не стал её рассматривать, обратив лишь внимание на широкую кровать, застеленную шёлковым покрывалом густого тёмно-фиолетового цвета. Наконец-то можно будет лечь и выспаться…

— Для тебя приготовили кое-какую одежду. Посмотри потом в гардеробной, — сказал Алекс. — Может, не очень хорошо подойдёт, но на первое время сгодится.

— Спасибо, — устало кивнул Джейсон. — Можно, я…

— Конечно, — Алекс отошёл назад к двери. — Увидимся завтра.

Когда он ушёл, Джейсон, даже не до конца раздевшись, забрался в постель, откинув в сторону покрывало и сбросив на пол лежавшие сверху подушки. Буквально через минуту он провалился в глубокий сон.

Когда он проснулся, время было самое подходящее для обеда, а не для завтрака. Джейсон выбрал себе одежду из того, что нашёл в гардеробной: светлые брюки из тонкой мягкой ткани и голубую футболку-поло, и отправился в душ. Пока сохли волосы, он осмотрел комнату и раздвинул шторы на широком окне. Оно выходило в сад, но видно было не так уж много — прямо за окном плотно росли деревья. Можно было разглядеть вьющиеся внизу дорожки и клумбы с белыми и розовыми цветами.

Джейсон вышел из комнаты: перед ним был короткий коридор буквально с двумя дверями — его спальни и комнаты напротив, заканчивался он распахнутыми дверями в маленькое уютное помещение с двумя диванами, двумя креслами и низким столиком, чем-то вроде комнаты отдыха. Джейсон пошёл в противоположную сторону — к выходу на лестницу. В доме царила необычная, почти мёртвая тишина. Создавалось такое впечатление, что он тут — единственное живое существо. Звуков не доносилось ни изнутри дома, ни снаружи: там, как он вспоминал по вчерашнему вечеру, было жарко и влажно, и все окна были тщательно закрыты, чтобы поддерживать комфортный микроклимат внутри.

Спустившись вниз, Джейсон наконец наткнулся на первого человека — молодую девушку в форме горничной, смахивавшую несуществующую пыль с рамы высокого зеркала. Она с заметным акцентом произнесла: «Добрый день, сэр», — и тут же скрылась за одной из дверей. Вскоре оттуда показался немолодой уже мужчина, по всей видимости, дворецкий. Он представился как Гун и сообщил, что хозяин уехал в город (очевидно, имея в виду Гонконг), вернётся к ужину, а в его отсутствие он, Гун, должен показать гостю дом. Джейсон ответил, что с удовольствием осмотрит дом после того, как позавтракает. Гун провёл его в столовую — не ту длинную, через которую Джейсон проходил вчера, — а небольшую, уютную, с круглым столом и стеклянными дверями, выходящими на лужайку перед домом.

К Джейсону дворецкий обращался как к мистеру Риду. Эта фамилия была в его новых документах — уже третьем паспорте с тех пор, как они приехали в аэропорт Межева. Теперь его звали Тайлер Рид.

После завтрака Джейсон с Гуном отправились в чуть ли не часовой тур по дому. Особняк был огромен и стоял посреди большого сада. Как пояснил Гун, Чэн Шэньбо купил сразу два участка, чтобы обеспечить себе таким образом хотя бы относительное уединение. Чэн-старший не бывал в этом доме уже почти пять лет, с тех пор как у него начались проблемы со здоровьем и он перестал покидать Сингапур; два года назад здесь поселился его наследник. Также у Алекса был постоянный люкс в одном из гонконгских отелей, где он ночевал, если допоздна задерживался в офисе или на каком-нибудь мероприятии.

Джейсон внимательно осматривал комнату за комнатой, стараясь запомнить их расположение друг относительно друга, и слушал пояснения дворецкого. Ближайшие месяцы ему предстояло провести здесь. Его новая клетка… Но он знал, что так будет: он не мог получить абсолютную свободу, только свободу от Дэниела. Теперь ему надо будет тщательно скрываться на протяжении недель, месяцев, возможно, лет — хотя так далеко Джейсон не загадывал.

Быть может, когда-нибудь он получит возможность жить независимо, но пока это оставалось недосягаемой мечтой. Он перешёл из одних рук в другие. Бессмысленный обмен, если смотреть со стороны, но он получил покой… Покой. Вот чего он искал. Он не хотел ни отомстить Астону, ни унизить его, может быть, даже и свобода как таковая не была ему сильно нужна. Он хотел покоя.

Вечером в двери его комнаты постучался Гун и сообщил, что через полчаса его ждут к ужину. Джейсон не знал, всегда ли здесь было принято столь церемонное обращение, или же Алекс установил новые порядки специально в его честь, чтобы всё было так, как он привык.

Через полчаса он спустился в маленькую столовую. Стол был сервирован на двоих. Значит, Алекс или скоро приедет, или уже здесь. Джейсон едва успел занять своё место, как тот вошёл в комнату.

За ужином — кстати, прекрасно приготовленном, как и обед — оба вели себя скованно. Джейсон понимал, что Алекс относится к нему всё же не как к новому развлечению, за которое он заплатил немалую цену и ждёт ответных услуг, и никогда даже не намекнёт ему на это, тем более не скажет открытым текстом чего-то вроде: «Я выполнил свою часть сделки, теперь раздевайся и жди меня в кровати». В итоге они вели за столом почти деловой разговор. Алекс сказал, что не сможет проводить дома больше времени, чем обычно, как бы ему этого ни хотелось: он должен придерживаться обычного распорядка дня, чтобы ничем не вызвать подозрений Астона. Он, как и Джейсон, был уверен, что Астон и Эдер включат его в список подозреваемых одним из первых и что за ним будут следить. Поэтому Алекс должен был проводить в офисе свои обычные часы, приезжая домой только поздно вечером.

Уже почти в самом конце ужина, за десертом, их прервал дворецкий: с Алексом хотел поговорить господин Лян. Алекс извинился и вышел из-за стола, чтобы ответить на звонок в кабинете. Скорее всего, звонок Ляна касался бизнеса, но Джейсон не мог отделаться о мысли о том, что разговор мог идти о нём. Алекс совершил безумный поступок, привезя его к себе. Поступок, самоубийственный для почти любого другого человека и очень опасный даже для наследника семьи Чэн. Астон вряд ли решится на какие-либо враждебные действия, тем более в Гонконге, на чужой территории, но мерзавец был на редкость изобретателен и упорен в достижении своих целей, а ещё он был одержим, по-настоящему одержим своим чувством.

Джейсон знал, что поступок Алекса не был в полной мере самовольным: он спросил разрешения у Чэна-старшего. Бывший любовник Астона был, конечно, лакомым кусочком, но не настолько необходимым, чтобы ради него ставить под угрозу бизнес своего отца. По непонятным Джейсону причинам Чэн Шэньбо позволил сыну нанести Астону такого рода оскорбление — утащить у него из-под носа секретаря, которого охраняли чуть ли не как наследника британского престола.

Прождав за столом десять минут, Джейсон решил вернуться в свою спальню. Алекс знает, где его искать в случае чего. Он вышел в соседнюю комнату, одну из гостиных. Алекс был там. Он стоял возле окна и смотрел на тонувший в сумерках сад. Видимо, разговор был уже давно закончен, и Чэн просто не спешил вернуться в столовую, тоже чувствуя себя напряжённо и неуютно во время разговора с Джейсоном.

Джейсон пересёк комнату и подошёл к нему. Алекс улыбнулся, увидев его:

— Извини, я задумался. Мы сейчас работаем над одним проектом… Хотя вряд ли тебе это интересно.

— Я так и не сказал тебе спасибо, — проигнорировал Джейсон явную ложь. — Если бы я остался с ним… Я не знаю, что бы было… Наверное, я бы просто сошёл с ума.

— Ничего ещё не закончилось. Он будет тебя искать.

— Всё равно спасибо. Ты сильно рискуешь из-за меня, — Джейсон подошёл совсем близко к Алексу и посмотрел ему в глаза.

Чэн опустил ресницы, словно боялся встретить взгляд Джейсона, и снова повернулся к окну.

— Джейсон, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным, — сказал он, чуть помолчав. — Я не ожидаю, что ты…

Он осёкся, увидев, как изменилось лицо Джейсона: на доли секунды между бровей появилась болезненная складка и губы чуть дрогнули. Его словно ударили. Но уже через секунду всё исчезло, сменившись обычной спокойной и идеальной маской.

— Как тебе будет угодно, — холодно сказал он, резко развернулся и вышел из комнаты.

Едва за ним закрылась дверь, Алекс, провожавший его взглядом, ударил кулаком по стеклу. Оно низко загудело от удара и завибрировало. Всё получилось не так, как он рассчитывал. Глупо, ужасно глупо… Это его фальшивое благородство оказалось просто оскорбительным. Он несколько лет мечтал о Джейсоне Коллинзе, а когда тот стоял рядом, не придумал ничего умнее, как ткнуть носом в то, что он продал себя ему.

Джейсона задели его слова, и он дал это понять. Он не был послушной игрушкой, лишённой гордости и готовой ублажать любого, кто платит, — Алекс знал это, но каждая новая их встреча сбивала его с толку всё больше и больше, и его тянуло к Джейсону всё сильнее. Он был хозяином положения, но Джейсон легко расшатывал его обычную уверенность в себе. Он смотрел на него снизу вверх, и всё равно как будто свысока.

***

Дэниел вернулся в Париж через два дня после исчезновения Джейсона, когда стало понятно, что быстро его найти не удастся. Он словно испарился, не оставив никаких следов.

За всеми, кто хотя бы теоретически мог помочь Джейсону скрыться, велось наблюдение, но пока никто не сделал ничего, что показалось бы подозрительным. Самым необычным было то, что Рипли, обычно покидавший Европу в сентябре, прожил там до начала октября, да то, что Алекс Чэн, прежде не испытывавший интереса к высокой кухне, нанял знаменитого шеф-повара, у которого как раз закончился контракт с князем Шварценбергом. Вряд ли это могло быть связано с Джейсоном: тот отдавал должное хорошо приготовленным блюдам, но запросто мог питаться бутербродами и супами из банок.

Астон не сомневался, что Джейсону кто-то помогал, и, скорее всего, помогал кто-то влиятельный. Вот только они не могли понять, ни кто именно, ни как Джейсон поддерживал с этим человеком связь. Он несколько недель почти не покидал дома за редкими исключениями, а до этого везде появлялся только в присутствии охраны. Все его телефонные разговоры записывались и прослушивались. То, что он делал за своим ноутбуком, тоже тщательно логировалось: что он писал, на какие сайты заходил, какими приложениями пользовался. Специалисты Эдера были уверены, что не оставили ему ни одной лазейки. В компьютерах Джейсон, возможно, разбирался получше Астона, но его умения простирались не настолько далеко, чтобы взломать или обойти программы, установленные службой безопасности.

Дэниел с трудом заставлял себя заниматься работой и делами. Он часами только и ждал, что Эдер сообщит ему, что они нашли — нет, не Джейсона, в такую удачу он уже не верил — какую-то зацепку, которая указывала бы на то, где он прятался. Он знал, что Джейсон всё продумал и не стал бы подвергать себя опасности, но всё равно боялся за него. Что, если его ввели в заблуждение и сейчас накачали наркотиками и пытают в каком-нибудь грязном подвале? Он не особо переживал за собственный бизнес, вернее, переживал — но меньше, чем за Джейсона. Деньги и влияние можно утратить, но потом отвоевать вновь, а человека теряешь навсегда. Была и другая мысль, которая мучила его гораздо сильнее, прогрызаясь через злость на Джейсона и тревогу за него: мысль о том, что он сейчас мог быть с другим.

Организовать побег было делом опасным, хлопотным и дорогостоящим; Астон не мог представить, что кто-либо стал заниматься этим бескорыстно или из дружеских побуждений. Джейсон мог представлять ценность лишь по двум причинам: либо как источник информации, либо как любовник. И если верным было последнее… Думать об этом было невыносимо: его словно жгло калёным железом при мысли о том, что Джейсон отдавался другому мужчине с той же нежностью и страстью, как когда-то ему, что его завораживающие серые глаза оттаивали для кого-то ещё, кроме него. Он и раньше испытывал ревность, иногда совершенно беспричинную, больше похожую просто на страх потерять, но никогда она не была такой болезненной и жестокой, как сейчас, когда он был беспомощен и не мог ничего поделать.

Джейсон стал его безумием, его наркотиком, его одержимостью. И год вражды ничего не изменил, может быть, сделал это чувство лишь острее — ему хотелось сломить бывшего любовника, заставить покориться, подчиниться своей воле, но тот не уступал, и его упорство подстёгивало желание.

Дэниел считал, что ему сейчас стоило бы заняться работой, чтобы вытеснить мысли о Джейсоне из головы, но не мог. Ему было стыдно: его младшему сыну было всего несколько недель, а он думал не о нём и жене, а о сбежавшем любовнике. Не то чтобы Камилла так уж нуждалась в его помощи: ухаживать за малышом ей помогали две няни, постоянно сменявшие одна другую, не считая прочей прислуги. Последние несколько дней она занималась не столько ребёнком, сколько организацией празднования по случаю его рождения. Вчера, когда он приехал из офиса домой, то застал её с Личи и ещё двумя подругами за перебиранием образцов почерка и обсуждением того, какому каллиграфу лучше поручить написание приглашений. Дэниел справедливо полагал, что в этом его помощь вряд ли нужна.

Подарок для жены тоже уже был готов. Дэниел заказал его несколько месяцев назад Лоренцу Баумеру, не слишком известному широкой публике, но, несомненно, одарённому ювелиру, у которого пока даже не было привычного магазина с витринами, зато была элитарная клиентура. Баумер делал для Камиллы бриллиантовое колье и серьги. Ювелир лично ездил в Антверпен на алмазную биржу, чтобы отобрать камни для подарка. С Антверпеном у Астона были связаны особые воспоминания: он вспомнил, как прилетел туда к Джейсону, отложив важные встречи в Нью-Йорке. Он сходил по нему с ума, и Джейсон, казалось, разделял это безумие. Они были счастливы вместе… Пусть Джейсон и считал, что всё это было обманом и ложью.

Астон дочитал присланный ему Эдером отчёт и попросил мисс Мецлер принести ему кофе и пригласить начальника службы безопасности. Эдер появился на пороге его кабинета неожиданно быстро.

— Я сам собирался зайти к тебе, — сразу заявил он. — Мы, кажется, поняли, как они общались.

Астон заинтересованно поднял глаза на Эдера:

— И как?

— Через один форум в интернете, посвящённый часам. Коллинз был там зарегистрирован уже несколько лет, время от времени что-нибудь писал, но в последние несколько недель он оставил там чуть ли не столько же сообщений, сколько за предыдущий год. Все сообщения касались исключительно часов, никто не обратил на них особого внимания.

— Это что, были какие-то зашифрованные сообщения? — спросил Астон. — Вы их расшифровали?

— Нет, но мы уже начали работать над этим. Складывается впечатление, что там всё не так просто и нам самим не справиться. Скорее всего, потребуется помощь профессиональных криптоаналитиков.

— Подожди, Эдер, — остановил его Дэниел. — То есть это всего лишь предположение и, возможно, это просто сообщения о часах?

— Это необычные сообщения: они все сопровождаются фотографией часов, которую иногда особо и не требовалось прикреплять. Сам текст часто тоже немного странный. В общем, мы думаем, что положение стрелок на циферблате в каждом конкретном случае на что-то указывает, например, на то, что надо взять каждый шестой символ, и тогда получится настоящее сообщение. Что-то в этом роде. Мы пока не поняли, для кого из пользователей эти сообщения были на самом деле предназначены. Я подозреваю, что ответы приходили таким же образом. Нам придется проанализировать несколько тысяч сообщений, но рано или поздно мы найдём этого человека.

Астон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Всё это вполне могло оказаться правдой. Джейсон мог придумать нечто подобное. Невинные, по сути, сообщения, которые мог прочитать любой пользователь интернета, но предназначенные одному человеку. Он должен узнать, кому именно…

Он знал, что существуют шифры, которые практически невозможно взломать, например, закодированные ключом большой разрядности (но это невозможно сделать вручную, а использование Джейсоном специальных приложений заметила бы охрана). Есть и более простой способ — книжный шифр, как у Грэма Грина в «Нашем человеке в Гаване». Джейсон, кстати, любил эту книгу. Если не знать, что за текст используется, раскодировать сообщение не получится. Нет, Джейсон бы не рискнул: он знал, что за ним постоянно следят и, даже если не обратят внимание на слишком частое использование какой-то книги или любого другого документа сейчас, то вспомнят об этом потом. Он придумал что-то своё. Джейсону это было не так уж сложно. А вот им придётся попотеть над дешифровкой.

— Хорошо, — сказал Астон. — Делай что хочешь, только найди его.

— Дэниел, — внимательно посмотрел на него Эдер, — ты не думал, что, может быть, лучше оставить всё как есть?

— Как есть? — переспросил Астон, недовольно сведя брови. — Ты серьёзно думаешь, что я позволю ему сбежать от меня?

— Он уже сбежал. Сейчас он там, где хочет быть, пусть там и остаётся — при условии, что не станет нам вредить. А я не думаю, что он станет.

Губы Астона свела похожая на судорогу усмешка. Эдер не стал дожидаться ответа:

— Да, глупо было думать, что ты отступишься, — сказал он.

Дэниел отставил в сторону чашку с кофе и придвинул ближе один из последних отчётов службы безопасности.

— Я не отступлюсь. И у меня, кстати, есть к тебе вопрос. В финансовых документах я заметил довольно крупную статью расходов по Штатам, но в твоих отчётах на эту тему почти ничего не нашёл.

— Какая именно статья? — спросил Эдер, догадываясь, о чём спрашивал Астон. Когда дело касалось Коллинза, иногда Астон проявлял просто параноидальную настойчивость и подозрительность. Эдеру и в голову не приходило, что он станет проверять расходы, и там он следы не замёл.

— Почему у нас столько людей в Филадельфии?

По тому, как был задан вопрос, Эдер понял, что Дэниел пока на самом деле не знает, зачем им столько людей в Филадельфии. Придётся всё рассказать — теперь, когда Астон что-то почуял, сбить его со следа не получится. Что ж, хуже, чем есть, всё равно не будет. А может быть, Дэниел поймёт наконец…

— У меня есть подозрения, пока не очень определённые, насчёт одного человека, знакомого Коллинза.

— Кто именно?

— Стюарт Крамер.

Дэниел взглянул на Эдера с сомнением.

— С чего вдруг? Я его уже больше года не встречал. Джейсон тоже. Они едва знакомы.

— Они встречались в этом году в Бостоне, когда Коллинз ездил в МИТ.

— Так-так-так, — во взгляде Астона появилось что-то опасное и злое, — и что же там произошло? Почему мне ничего не сообщили?

— Это бы привело к излишним… конфликтам.

— Эдер! — оборвал его Дэниел. — Хватит ходить вокруг да около. И не пытайся выгородить своих людей. Я всё равно всё узнаю.

— Ладно. Я скажу, — ответил тот. — Он спал с ним.

Эдер не сводил глаз с Астона, ожидая, когда грянет буря. Оставалось лишь радоваться, что Коллинз сейчас находился вне пределов досягаемости Дэниела. Жаль, что он сам сейчас был от него слишком близко.

Астон словно окаменел, смотря перед собой невидящим взглядом и плотно сжав челюсти, так, что зубы скрипнули. Он наконец сделал тяжёлый вдох и, словно воздуха всё равно не хватало, неслушающимися пальцами нащупал узел галстука на шее и ослабил его.

— Во время той поездки? — спросил он безжизненным голосом, прошелестевшим, как старая иссохшая бумага. Глаза всё так же смотрели в одну точку, не видя и не веря.

Эдер покачал головой. Удар будет болезненным. Прости, Дэниел…

— Не только. Крамер приезжал к нему в Лондон. Они встречались около двух месяцев. В отеле. В «Мандарин Ориентал».

— Что?!

Астон выскочил из-за стола, так что тяжёлое кресло завалилось набок и отлетело в сторону, с грохотом упав на пол. Он схватил Эдера за отвороты пиджака, рванул на себя и протащив несколько шагов, припёр к узкому простенку между двух высоких окон. Он встряхнул его ещё раз:

— Ты… Ты… позволил?! Где были твои люди? — хрипло прорычал он.

Эдер попытался отвести в сторону руки Астона — для начала без применения грубой силы. Дэниел его не отпускал:

— Почему мне не сказали?! Почему позволили? Почему?!

Эдер толкнул Астона сильнее. Тот, взбешённый, выпустил его и тут же ударил в живот. Движение было быстрым и точным, и Эдер пропустил первый удар. Но второй он тут же блокировал. Увернувшись, он зашёл Дэниелу сбоку и ухватил за правую руку, заломив её за спину.

Дэниел был когда-то его учеником и не бесталанным, надо сказать, но всё равно уступавшим своему учителю. К тому же — это всегда было его проблемой, — он слишком поддавался эмоциям. Эдер никогда не сомневался, что в случае необходимости справится с ним, несмотря на то, что был уже не так молод и быстр, как раньше. Он вжал Астона лицом в стену. Тот тяжело дышал сквозь зубы. Эдер чётко и размеренно произнёс:

— Я не двадцатилетний мальчик, которого ты можешь бить и трахать. Будь добр вести себя прилично.

— Ты предал меня, — проскрипел Астон.

Эдер знал, что ему сейчас больно: он выкручивал руку очень сильно. Что ж, это пойдёт Дэниелу на пользу. Боль отрезвляет.

— Нет, — сказал он, чуть ослабляя хватку. — Я скрыл это, потому что боялся, что ты убьёшь его. Как убил бы ещё год назад, если бы не мы с Хиршау. Ты не контролируешь себя.

Эдер отпустил его, на всякий случай сделав два шага в сторону. Астон даже не взглянул на него. Он подошёл к своему столу и нажал кнопку на внутреннем телефоне:

— Пригласите Рюгера. Немедленно, — потом он резко повернулся к начальнику службы безопасности. В глазах плясали огоньки злобы и чего-то ещё более страшного. Ревности? Той самой одержимости? Ненависти? — Передашь все дела ему. Кто ещё был в курсе?

— Марч, Гертлинг, все остальные из его охраны.

— Я с ними разберусь, — Астон возвращался к прежнему самоуверенному деловому тону, ярость во взгляде утихала, и Эдер видел: Дэниелу стоило больших усилий утихомирить её. — А потом разберусь с этим Крамером.

— Не начинай бессмысленной войны, — сказал Эдер. — Вы расстались с Коллинзом, и Крамер…

— Я не желаю больше выслушивать твои нравоучения! — не дал ему договорить Астон. — Мне не пятнадцать лет!

— Мне иногда кажется, что тебе гораздо меньше.

В дверь постучали. В ответ на раздражённое: «Войдите» Астона в кабинете появился Рюгер.

— Эдер временно отстранён от работы и возвращается к себе в Цюрих, — сразу же объявил Дэниел. — Будешь замещать его до… до выяснения обстоятельств.

Рюгер бросил быстрый взгляд на Эдера, а потом кивнул, словно внезапное решение Астона его ничуть не удивило.

— Я надеюсь, — продолжил Астон, — что ты не повторишь ошибки своего предшественника и не станешь решать за меня, что для меня хорошо, а что плохо.

По лицу Рюгера пробежало слегка недоумённое выражение, но он не стал задавать вопросов.

— Можете идти, — произнёс Астон, задержав потом взгляд на Эдере: — Думаю, не надо тебе объяснять, что ты должен оставаться у себя дома и под охраной моих людей.

— Я всё знаю, — кивнул Эдер.

Когда Рюгер и Эдер ушли, Дэниел поднял упавшее кресло и сел в него, прижав горячие ладони к глазам, вдавив их так, что стало больно. Рука и плечо, из которого Эдер её чуть не вывернул, тоже болели. А то, что происходило у него внутри, невозможно было описать словами. В нём кипела ярость, слепая, еле сдерживаемая и такая беспомощная… Она была не в силах заглушить боль… Он не знал, что бы могло её заглушить.

Джейсон обещал ему это. Эту боль…

Он обещал ему булавочные уколы, но нанёс настоящий удар. Даже два, один за другим… Он спал с этим проклятым Крамером… Два месяца. Два месяца он обманывал его, изменял ему, смеялся над ним, встречаясь за его спиной с другим мужчиной.

Только теперь Дэниел почувствовал, что Джейсон не принадлежит ему. Он ошибался, думая, что может удержать его при себе силой. Даже если Джейсон и был при нём — работал в его офисе, жил в его доме, сопровождал его в поездках — на самом деле он уже не принадлежал ему. Существовавшая между ними связь была разорвана. Теперь окончательно.

Эта связь основывалась на любви, понимании и близости, но Дэниелу она всегда казалась почти физической, узами из плоти и крови, и разрыв её был ужасающ, болезненен, сокрушителен. Джейсон предал его. Он хотел разбить ему сердце, но на деле вырвал его и забрал с собой. Он сам был его сердцем. Нет, он не был его жизнью или смыслом жизни, потому что, кроме него, всегда оставались (и никогда не отступали слишком далеко на задний план) дети и работа. Джейсон был его сердцем, горячим, порой болезненным, пульсирующим сгустком, который заставлял его кровь бежать по венам быстрее, а его самого чувствовать и по-настоящему, больше жизни желать чего-то в этом мире, страдать и радоваться, ненавидеть и любить.

И как он мог позволить своему сердцу, своей неотъемлемой части существовать где-то отдельно от него самого и дать ему свободу? Как он мог отдать своё сердце в чужие руки? Он держал его при себе, крепко и сильно — до недавних пор. Но Джейсон предал его и ускользнул, оставив в груди страшную кровоточащую пустоту.

Через полчаса Астон ещё раз вызвал мисс Мецлер и попросил заказать ему на сегодняшнюю ночь номер в гостинице. Он не мог вернуться домой в таком состоянии. Он хотел остаться один.

— «Ритц» или «Георг V»? — уточнила мисс Мецлер.

В «Ритц» он обычно ездил с любовниками, в «Георге» останавливался тогда, когда ему по тем или иным причинам не хотелось ехать домой.

— Без разницы, — ответил он и выключил телефон.

Ему было всё равно. Он был раздавлен и опустошён. У него не было сил даже злиться на Джейсона. Умная, изворотливая змея… Невинно-красивая снаружи, лживая и безжалостная внутри… Но он сам тоже не был с ним жалостлив и мягок. Он обманывал его несколько лет. Почему он думал, что Джейсон будет бесконечно терпеть и никогда не ответит ударом на удар? Почему он думал, что в их паре только он имеет право на манипуляции и жестокие поступки? И почему он думал, что Джейсон не отомстит ему за похищение — отомстит особенным извращённым образом, самым жестоким способом, который только мог измыслить? Джейсон знал, что ничто другое в мире не ранит его так больно, как измена, как мысль о том, что любимый человек принадлежит кому-то другому.

Он встал из-за стола и вышел из кабинета, забрав с собой ноутбук — просто по привычке. Он не собирался больше работать сегодня. Он сейчас поедет в отель — без разницы в какой, можно в «Ритц»: у него там назначено свидание. Страстное задушевное свидание с бутылкой виски. Обычно он пил коньяк, но к сегодняшнему случаю этот напиток не подходил: он гасил мысли далеко не сразу. Если же хотелось надраться до беспамятства, виски работал гораздо лучше. А сейчас ему этого хотелось, как никогда.

Люкс в «Ритце» был роскошен, как все люксы в парижском «Ритце». Но как противно было на душе… Гадко, отвратительно… Он может получить всё, что только можно купить за деньги, почему же ему не живётся, как всем состоятельным людям, наслаждаясь своим богатством и неограниченными возможностям? Почему он гонится за недостижимым? За человеком, который ненавидит его? За человеком, которого, как ему теперь иногда кажется, ненавидит он сам. Ненавидит, но не может без него жить.

Дэниел налил в низкий стакан третью порцию виски.

— Твоё здоровье, Джейсон, где бы ты ни был и с кем бы ты ни спал.

Он приподнял стакан, поймав своё искажённое отражение в боковой грани бутылки.

Где бы ты ни был, Джейсон, тебе не спрятаться от меня. Я найду тебя и заставлю заплатить за всё. За измену, за предательство, за унижение и за то, что мне так больно сейчас. Я никому не прощаю измены, даже тебе, моя единственная любовь…

Глава 74

The simple story, unfurling slowly

Is if you lay down with a dream

You'll wake up lonely Feist

Алекс вышел из кабинета, где работал допоздна — не столько работал, сколько разговаривал по телефону: он сейчас управлял многими делами отца в Европе, и из-за разницы во времени решать важные вопросы часто приходилось ночью.

Он поднялся на второй этаж. Их с Джейсоном комнаты были напротив, и он, каждый раз проходя мимо, думал постучаться к своему гостю, но не мог решиться. Тот жил в его доме уже четыре дня, но они встречались только за ужином. И это происходило не по вине Джейсона: он сам избегал его.

Алекс знал, что Джейсон ни в чём не откажет ему, но понимал, что будет чувствовать себя последним подлецом, если попросит. Было гораздо легче, как это было с самого начала, считать его больше не нужным Астону любовником, которого можно купить, пусть в этом была и доля разочарования. На деле всё оказалось гораздо сложнее…

Алекс заметил, что в комнате отдыха горит свет, и вместо своей спальни прошёл туда.

Джейсон сидел на диване. Раскрытая книга лежала у него на коленях, а сам он смотрел в окно, хотя из-за темноты там не было видно ничего, кроме его собственного отражения. Он не слышал, как вошёл Алекс. А тот остановился в дверях, залюбовавшись Джейсоном… Как подросток!.. Он вёл себя как подросток и ничего не мог с этим поделать. Он был очарован Джейсоном, не только его внешностью — всем, что было в нём. Он просто-напросто сидел на диване, но в его расслабленной позе, повороте головы, задумчивом выражении лица было что-то настолько притягательное, что хотелось подойти и коснуться. И он не знал, осмелится ли он коснуться…

— Я не помешал? — спросил Алекс, подходя ближе.

Алекс думал, что он вздрогнет от неожиданности, но Джейсон обернулся медленно и спокойно, словно знал, что не один в комнате.

— Конечно, нет, — ответил он тоном, который говорил: как ты можешь мне помешать? Это твой дом, здесь всё принадлежит тебе, я в том числе.

— Что читаешь?

Джейсон показал обложку: «Автостопом по Галактике» Дугласа Адамса.

— Нашёл здесь, — пояснил он.

— Тебе нравится?

— Да, я, наверное, уже в третий раз читаю, если не в четвёртый.

— А я её не понимаю, — пожал плечами Алекс. — У меня какое-то другое чувство юмора.

— Я думал, это твоя книга.

— Нет, это Джей оставил, когда приезжал сюда. Мой брат.

— Твои родственники часто здесь бывают? — спросил Джейсон.

— Нет, мы обычно встречаемся в доме родителей. Им особо нечего делать в Гонконге, — Алекс внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, почему был задан этот вопрос: просто из вежливости, чтобы продолжить разговор, или Джейсона на самом деле что-то беспокоило. — Они не приедут сюда, если тебя это интересует. Я дал им понять, что не хочу, чтобы нас беспокоили.

— И что, их это остановит? — усмехнулся Джейсон.

— Братьев и сестру — да. Родителей — нет, но я не помню, когда они в последний раз уезжали из Сингапура.

— Вряд ли они рады моему появлению.

Алекс на секунду задумался: это был не самый простой вопрос. Джейсон немного подвинулся в сторону на диване. Алексу там и без того хватило бы места, если бы он решил сесть, — это было приглашение.

— Они не были против, — Чэн опустился на диван рядом с Джейсоном. — На моей стороне была Лиза, а к ней отец прислушивается гораздо больше, чем ко мне.

— Почему она поддержала тебя?

Алекс только пожал плечами.

— Потому что ты собирался совершить ошибку? — предположил Джейсон. Его обычно спокойный голос зазвучал напряжённо в попытке спрятать страх, неуверенность и слишком поздно пришедшее понимание. — Я не очень много знаю о вашей семье, но знаю, что каждый твой неверный шаг ей только на руку. Если эта история выплывет наружу, о тебе будут думать как о человеке, который рискует благополучием семьи и бизнесом ради собственных прихотей. Как о человеке, который не может возглавить семью…

— С Лизой ничего нельзя знать наверняка, — уклончиво ответил Алекс. — Я понятия не имею, почему она это делает. Даже если она планировала затем утопить меня, в тот момент я не мог не воспользоваться её поддержкой.

Джейсон непонимающе глядел на него.

— Зачем ты сделал это?! Ты же… — он опустил глаза, не в силах смотреть на Алекса. — Она выдаст тебя Астону. Дождётся подходящего момента — и выдаст. Ты знал это, и всё равно… Зачем?

Джейсону захотелось выбежать из комнаты, закрыться в своей спальне и зарыться с головой в подушку, чтобы ничего больше не видеть и не знать. Ему было почти физически больно от жалости к Алексу и самому себе. Почему в его жизни всё так складывается?.. Он не думал, что, уехав к Чэну, будет вести счастливое и безбедное существование, он знал, что ему придётся жить в постоянном страхе перед Астоном. Но одно дело Астон, живущий за тысячи километров отсюда и почти не имеющий здесь силы, а другое дело — Лиза Чэн, способная предать и обладающая огромной властью, противник, с которым Алексу не справиться. Она уничтожит их обоих…

Это была опасная игра — Джейсон понимал. Но он рассчитывал на то, что если Дэниел узнает, где скрывается его любовник, то не рискнёт выступить против Чэна. И даже если рискнёт, у Алекса будет достаточно сил, чтобы выстоять против него, тем более на своей территории. Теперь ему всё виделось в ином свете: Алекс заручился не столько настоящим одобрением отца, сколько призрачной поддержкой Лизы. А она могла изменить своё мнение в любой момент. Джейсон имел кое-какое представление об этой женщине и не сомневался, что она без колебания выдаст пасынка Астону, если ей это будет выгодно.

Джейсону было всё равно, что будет с ним. Он с того самого момента, как решился на побег, был внутренне готов к тому, что затея провалится и ему придётся ответить перед Дэниелом. Но Алекс… Он сломает и его жизнь — даст его мачехе чудесный предлог выставить его глупцом, втянувшим их семью в войну, и сыном, недостойным наследовать своему отцу. И даже хуже: Лиза могла не только обыграть его в пока не начавшейся борьбе за наследство, она могла лишить Алекса всякой поддержки семьи прямо сейчас, оставив на растерзание Астону.

Взгляд Джейсона потух и замер. Господи, он разрушает всё, к чему прикасается… Вернее, Дэниел разрушает и будет разрушать всё, к чему он прикасается…

Рука Алекса коснулась его пальцев, судорожно сжатых в кулак.

— Мы оба знали, что цена будет высокой.

— Если я прав, и члены твоей семьи планируют предать тебя… это слишком высокая цена. У нас нет шансов.

— Пока ничего не решено… — Алекс смотрел на него неотрывно. — Но, возможно, всё так, как ты говоришь: у нас мало времени. Несколько недель или даже дней.

— Ты сошёл с ума, — покачал головой Джейсон. — Я ведь не стою этого.

Алекс произнёс отрывисто и неожиданно громко:

— Когда я тебя увидел в первый раз, я понял, что ты мне нужен. Именно ты.

— В Цюрихе возле банка? — Джейсон не мог не улыбнуться, так прямо и по-мальчишески наивно это прозвучало.

— Нет, гораздо раньше. Здесь, в Гонконге, в «Ритц-Карлтоне».

— Я никогда не останавливался в этом отеле.

— В ресторане.

Джейсон порылся в памяти. Что-то такое было… Кажется, итальянская кухня… Белые трюфели… Но это было так давно, скорее всего, в 2007 году, когда он в первый раз приезжал с Астоном в Гонконг.

— И ты был там? — спросил Джейсон. — Я не помню, чтобы встречал тебя до того раза в Цюрихе.

— Да, я был там с двумя друзьями. Ты не обратил на меня внимания.

— Извини, — Джейсон снова улыбнулся и перевёл взгляд на руку Алекса, лежавшую поверх его, теперь расслабившейся. — Если бы я не должен был прятаться здесь, мы могли бы снова съездить туда.

— Нет, — вздохнул Чэн. — Этого ресторана уже нет, и даже отеля нет. На этом месте теперь банк.

Джейсон ничего не ответил. Глупо было думать, что что-то можно вернуть и переиграть. Даже заметь он в тот день Алекса, познакомься они каким-нибудь волшебным образом, он бы ни за что не отказался от Дэниела. Тогда — ни за что. Было так странно узнать теперь, что все эти годы о нём думал другой человек, не смевший приблизиться к нему, но всё равно — ждавший его. И он дождался, но только не самоуверенного и вызывавшего восхищение любовника Дэниела Астона, а измученное, загнанное в угол существо, отдавшееся ему от полной безысходности. Они наконец-то встретились — на краю пропасти и, если Алекс был прав, лишь на несколько недель.

В этом огромном доме, упрятанном за забором, полном охраны и похожем на крепость, они были словно на острове посреди бушующего моря. Они были окружены врагами, и самое ужасное — только по его собственной вине. Это он втянул Алекса в войну, он сделал его уязвимым.

Чэн смотрел в светлые глаза, словно в воду, затянутую тончайшей плёнкой льда. По ним невозможно было ничего угадать, но он мог предположить, о чём думает сейчас Джейсон.

— Астон не посмеет причинить мне вред, — сказал Алекс. — Он не посмеет тронуть никого из нашей семьи. А я защищу тебя.

Алекс поднял руку и бережно провёл по волосам Джейсона. Он был так искушающее близко — и всё равно далеко.

— Джейсон… — начал он, но не смог больше ничего произнести.

— У нас мало времени, — сказал тот, не отстраняясь от Алекса, а наоборот, чуть склоняя голову и улыбаясь одними глазами, словно прикосновение было ему приятно и он хотел дать об этом знать.

— Иди ко мне, — чуть ли не простонал Алекс.

Он обхватил Джейсона обеими руками и притянул к себе, успев удивиться податливости и гибкости его тела. Он никогда не видел Джейсона в сколько-нибудь расслабленной позе: всегда идеально прямая спина, точно затянутая в корсет, высоко поднятая голова и расправленные плечи; от этого он ещё больше походил на мастерски изготовленную куклу, слишком красивую, холодную и безупречную, чтобы оказаться настоящим человеком. И вот, стоило коснуться его, как он словно втёк в его объятия, горячий, гибкий, но по-мужски сильный и жёсткий.

Только первые секунды были неуверенными, осторожными, а потом Алекс сжал его в объятиях властно, сильно, немного грубовато, почти не давая дышать, чтобы не дать уйти, вывернуться, ускользнуть, утверждая своё право на это красивое тело. Пока это было единственное, чем он мог обладать, — он не заблуждался на этот счёт. Но он был готов ждать.

Джейсон и не думал вырываться: ему нравились прикосновения Алекса, от них в теле рождалось приятное, почти успокаивающее тепло; это был контакт, который не хотелось прерывать, а хотелось длить, длить и длить… пока не утихнут и не забудутся страх и отчаяние… А под ощущением тепла и близости скрывалось и нечто другое — желание.

Джейсон, несмотря на тот неожиданный и неприятный отказ Алекса, ни на секунду не сомневался, что они через несколько дней окажутся в одной постели. Сложно было представить обратное в такой ситуации: двое молодых мужчин, живущих в одном доме, чувствующих влечение друг к другу и прекрасно знающих, как это желание утолить…

Он запустил пальцы в чёрные как смоль, жёсткие волосы Алекса, растрепав аккуратную причёску. Так Чэн выглядел чуть ли не на пять лет моложе — как раз на свой возраст. Алекс был чуть старше его самого, всего на полтора года. Джейсон невольно подумал о том, какими они были детьми по сравнению с теми, кому осмелились противостоять. Может быть, они проиграют, может быть, всё кончится плохо, но сейчас они были вместе. Алекс крепко держал его в объятиях, уткнувшись лицом ему в шею, не целуя, а просто прижимаясь и щекоча дыханием, а он перебирал его тёмные волосы пальцами и нежно касался их губами.

Джейсон откинулся назад, и Алекс поднял лицо, посмотрев на него из-под изогнутых ресниц, таких густых и плотных, что, казалось, ему тяжело поднимать веки. Джейсон дотронулся до губ Чэна, и тот поймал его пальцы, чуть прикусив. Он вздрогнул — прикосновение языка или губ к пальцам вызвало в нём настолько острое, болезненно-приятное возбуждение, что тело выгибалось само по себе. И судорожный вздох он тоже не смог подавить. Да и надо ли было?.. Он хотел, чтобы Алекс видел его желание, его открытость и доверие.

Алекс уронил его на спину, подмяв под себя, и впился жадными губами в полураскрытый рот. Джейсон отвечал на рвущий, кусающий поцелуй с той же страстью. Да, это было оно, то блаженное ощущение, когда желание обжигающей пеленой заволакивает всё, и чувствуешь только биение сердца и чужое тело, сплетённое с твоим. Вес Алекса вжимал его в диван, и он хотел быть раздавленным и беспомощным — под ним. Ощущение чужой силы всегда сводило его с ума, почти пьянило.

Руки Алекса ощупывали и гладили его, нигде долго не задерживаясь, через мгновения лаская или сжимая уже в другом месте, хаотично, слепо, беспорядочно, в неуправляемой жажде обладать.

— Пойдём… ко мне… — прошептал Джейсон, часто дыша и облизывая губы.

Алекс приподнялся на руках, дав наконец Джейсону вдохнуть полной грудью.

— Лучше ко мне.

— Какая разница, — пробормотал Джейсон, притягивая Алекса ближе и роняя его на себя.

В комнате Алекса, оказавшейся очень похожей на ту, в которой поселили Джейсона, только более обжитой и поэтому уютной, они начали раздевать друг друга. Они не превращали это в прелюдию и не срывали одежду друг с друга; они просто освобождались, убирали то, что мешало, и потом, полностью обнажённые, опустились на кровать. Чэн, почти не давая партнёру двигаться, покрывал его тело поцелуями, ласкал пальцами и языком, и Джейсон подчинялся: ему самому это было приятно, и он понимал, чего сейчас хочет от него Алекс. Он хочет обладать им, насладиться тем, о чём долго мечтал и чего было так нелегко добиться, рассмотреть, налюбоваться, почувствовать, попробовать на вкус и на ощупь…

От прикосновений Алекса становилось всё слаще, всё томительнее, всё тяжелее в паху. Он, несколько месяцев ни с кем не бывший, действительно хотел Алекса, но не так, как хотел бы сейчас любого другого мужчину. Он чувствовал к нему что-то, но в этом чувстве жалости и горечи было больше, чем всего остального. Алекс для него был в первую очередь человеком, способным избавить его от Астона, а он сам для Чэна был дорогой, лелеемой, но всё равно игрушкой, которая была тем более желанна, чем выше была цена за неё. И если такова его роль, он будет играть её, потому что выбора у него нет. И потому, что его тело — красивое, ухоженное и выученное тело шлюхи — хочет этого.

Он почувствовал, как пальцы Алекса блуждают по его бёдрам, а губы целуют живот, постепенно опускаясь ниже, пока, после небольшой паузы, не касаются его члена, и язык — так нежно, прерывисто, легко, едва ощущаемо — скользит по нему от уздечки вниз, к самому основанию. Да, он хочет этого… Сейчас хочет больше всего на свете!.. Джейсон приподнялся на локтях, прогнулся в пояснице, пододвигаясь навстречу Алексу, и развёл ноги.

Алекс медленно и — опять! — невыносимо нежно повёл пальцами вниз. Он не торопился, словно ожидая чего-то. В его больших тёмных глазах переливалось и мерцало сильное, яростное желание, но он усмирял его и сдерживал — Джейсон видел это.

— Я хочу тебя, — еле слышно произнёс Джейсон. — Хочу, чтобы ты взял меня… Я сам прошу, как ты тогда сказал…

Алекс ничего не ответил. Его сильные и ласковые пальцы продолжали неспешно гладить, изредка, касаясь входа. Джейсон спросил:

— Ты дразнишь меня?

— Нет, я… я боюсь причинить тебе боль.

Джейсон взял его руку, поднёс к своему рту и начал облизывать пальцы, не сводя глаз с лица Алекса, выражение на котором быстро менялось.

Посмотрим, утерпишь ли ты теперь, Алекс Чэн…

Он наблюдал за тем, как тяжело порывисто вздымается мускулистая грудь Алекса, как сокращаются мышцы на животе, подрагивая от возбуждения. Чэн отвёл руку от его рта.

— Джейсон, ты можешь… помочь мне?

Джейсон взял его руку в свою, раскинул ноги ещё шире и, мягко направляя, ввёл пальцы Алекса внутрь себя. Без смазки, по одной только слюне, ощущения от растяжения были раздражающими, чуть болезненными, но вскоре сменились более приятными — наполненностью, возбуждением, предвкушением. Джейсон, по-прежнему придерживая руку Алекса (если он хочет заниматься сексом именно так — это его право), подался бёдрами вперёд, насаживаясь на гладящие его пальцы.

— Вот так… сильнее… глубже… — прошептал он, надавливая на ладонь любовника и закрывая глаза: это было немного смущающее, необычно и от этого — по-особенному хорошо.

Движения пальцев Алекса внутри него становились резче, как он сам просил. Джейсон чувствовал, как к двум пальцам добавляется ещё и третий, и его выгнуло от боли и возбуждения. Алекс другой рукой тут же ухватил его за отведённое в сторону бедро, словно боясь, что он сбежит от него, ускользнёт. Чэн вытянулся вперёд, наклонился к нему и начал целовать в губы. Джейсон стонал ему в рот, так это было сладко и больно одновременно.

Поза Алекса была откровенно неудобной, и он вскоре снова откинулся назад. Он растягивал Джейсона, другой рукой гладя и сжимая его член.

— Нет, хватит… или я кончу так, — произнёс Джейсон, пытаясь вырваться из хватки Алекса.

Тот, уже нащупавший внутри Джейсона нужное место, надавил на простату посильнее — Джейсон вскрикнул от удовольствия, расслабился и опять толкнулся ему навстречу — обратно, к ласкающим его пальцам. Алекс смотрел на него и не мог оторваться: его буквально сводило с ума это неприкрытое желание, откровенное и бесстыдное, читающееся на лице, отдающееся дрожью по всему телу, жаром и теснотой обволакивающее его пальцы, погружённые в упругую плоть любовника. Он сам мог бы, наверное, кончить от одного только этого вида: раскинутых ног, влажной бледно-золотистой кожи, искусанных губ, напряжённого члена, подрагивающего в его руке, беззащитно открытого горла под запрокинутым лицом.

Алекс, сделав ещё несколько растягивающих движений, убрал пальцы. Буквально доли секунды красновато-розовое отверстие оставалось открытым, а потом края сомкнулись. Для Алекса это был удар, резкий и ослепительный, как вспышка боли: он не мог ни выдохнуть, ни пошевелиться, ни прогнать это зрелище, стоявшее перед глазами, будто выжженное на сетчатке. Острый прилив желания заставил его порывисто и неловко опуститься на Джейсона, между его разведённых ног, жадно и торопливо нащупывая вход и толкаясь в него скользким от обильно выступившей смазки членом.