Разлучи нас, смерть! (СИ)

Астон снова просил его вернуться в Лондон, но Джейсон опять отказался. Вместо него в Лондон со специальным курьером отправилась его добыча: те самые часы «Патек Филипп», которые он рассматривал в каталоге. Он присутствовал на аукционе впервые в жизни и немного нервничал. К счастью, рядом был агент Астона.

Часы обошлись дороже, чем Джейсон рассчитывал, но он более чем уложился в выделенную Дэниелом сумму. После того, как ставки поднялись выше восьмисот тысяч долларов, претендентов осталось только двое: Джейсон и неизвестный покупатель, действовавший через агента. Дальнейшая борьба продолжалась между ними двоими, но Джейсон всё же вышел победителем — один миллион двести тысяч долларов. В два раза выше оценки. На аукционе эта покупка стала главным событием.

***

Дэниел согласился переговорить с Эдером, хотя в это время уже должен был ехать домой: у них сегодня были гости — какая-то парижская подруга Камиллы, приезжавшая в Аскот на скачки. Но Эдер уверял, что дело важное, требует личного разговора и не отнимет много времени.

Начальник службы безопасности, как всегда, коротко стукнул в дверь и тут же вошёл, не дожидаясь ответа.

— Что такое? — спросил его Астон. — Что за срочность?

— Я дал задание проверить, для кого совершает покупки тот агент с аукциона, и…

— Подожди, — прервал Дэниел, — какой ещё агент?

— С часового аукциона. Агент, у которого Коллинз всё-таки отбил эти часы.

— Зачем его проверять?

— Он был уж очень настойчив, судя по отчёту охраны. Другие лоты, как и Коллинза, его не интересовали. Я подумал, что надо узнать, кто за ним стоит. Возможно, я кажусь параноиком, но это часть моей работы…

— И что? — в нетерпении спросил Астон, всё ещё не понимая, куда ведёт Эдер.

— Эту информацию нельзя назвать на сто процентов точной — агенты о таких вещах не распространяются — но среди клиентов именно этого есть наш старый приятель Ридж.

Дэниел поднял на Эдера обеспокоенные глаза.

— Ридж коллекционирует предметы, особенно ювелирные изделия, связанные с американскими историческими личностями десятых-двадцатых годов, до Депрессии. Он сам из Чикаго, и этот город его особенно интересует. У этих часов были парные женские. Их купил этот же агент, очень похоже, что для Риджа.

Астон потёр пальцами переносицу.

— Чёрт… Риджа сильно задело то, что порт в Комптоне достался мне, а не ему. Теперь ещё эти часы. Усильте охрану детей, Камиллы и Джейсона.

— Я тоже об этом подумал, но как они это воспримут?

— Они будут делать то, что скажу я. И вытащите Джейсона из этого городишки.

— Куда?

— Было бы хорошо, если бы он вернулся в Лондон, но Камилла тут как будто приклеилась, и он теперь не желает сюда приезжать. Пусть едет в Швейцарию, — решил Астон. — Я поговорю с ним сегодня, чтобы собирал вещи. В конце недели я к нему приеду. А Камилла может здесь оставаться хоть насовсем.

***

Совещание затягивалось. В расписании на него было выделено два часа, но Дэниел надеялся успеть всё обсудить за час. Прошло уже почти полтора. Дело двигалось к завершению, но медленно. Если так пойдёт дальше, то между совещанием и ланчем времени почти не останется, а он надеялся немного поработать в перерыве.

Завтра, 27 июня, был последний рабочий день. На его вечер был назначен вылет в Швейцарию. Джейсон последние несколько дней провёл в Цюрихе, но завтра должен был приехать в Женеву. Дэниел всё-таки убедил его остановиться в доме в Колоньи: он сам раньше жил там подолгу, и охрана этого места была хорошо продумана. Астон лишь краем уха слушал, о чём шла речь в его кабинете. Он представлял, как закроется в спальне со своим любовником, и они займутся сексом, как он будет долго и безжалостно трахать Джейсона, раз за разом, пока тот не начнёт кричать и задыхаться от изнеможения.

Барнер начал долгие объяснения про филиал банка в Сингапуре, когда дверь в конференц-зал распахнулась, и мисс Вернье пропустила Эдера.

— Прошу прощения, джентльмены. У меня срочное дело к мистеру Астону.

— Продолжайте без меня, — произнёс Астон, поднимаясь из-за стола и направляясь к дверям.

Они с Эдером прошли в его кабинет. Едва за ними закрылась дверь, начальник службы безопасности сообщил:

— Коллинз исчез.

— Что это, чёрт возьми, значит?! — изменившись в лице, воскликнул Астон.

— Я пока ничего толком не знаю. Это произошло примерно полчаса назад. Он поехал в тренажёрный зал…

— Охрана, — произнёс сквозь зубы Дэниел. — Где была охрана?

— Они были с ним. Как я понял, у тренажерного зала одна стена полностью стеклянная, за стеной что-то вроде открытой террасы, один из телохранителей был там, снаружи. Он видел, что Коллинз кончил заниматься — в зале он ни с кем не общался — и зашёл в раздевалку. Он должен был выйти через пятнадцать минут, они так всегда с ним договариваются, просят не задерживаться, ни с кем не разговаривать. Иногда он выходит даже быстрее, — заметив бешеный взгляд Астона, Эдер добавил: — Да, он ненадолго остаётся без присмотра… Но, Дэниел, они же не могут ходить вместе с ним в душ!.. Когда он через пятнадцать минут не вышел, они пошли проверить. Его уже не было.

— И что дальше? Куда он делся?

Эдер заметил, как тонкие ноздри Астона раздуваются от гнева.

— Его забрали, — коротко ответил Эдер.

— Кто? Как?

— Я не знаю, кто. Мы это выясним. Шкаф с вещами был открыт, все вещи, кроме тех, что он успел надеть остались там: права, деньги, всё остальное. Там есть дверь для обслуживающего персонала, видимо, воспользовались ею. В этом помещении камер нет, ребята уже смотрят записи с других. Скоро мне всё сообщат. Кого-то из сотрудников фитнес-центра нашли оглушённым. В общем, ясности пока нет.

Астон ударил кулаком по столу и сжал губы. Эдер видел, что он с трудом сдерживается, чтобы не дать вырваться ярости. Нет… скорее, страху. Дэниел молчал, глядя перед собой в одну точку и напряжённо размышляя. Эдер чувствовал, что должен сейчас что-то сказать, предложить, но сказать ему было нечего. От необходимости говорить его избавил завибрировавший телефон. Он ответил. Разговор был долгий, но Эдер почти только слушал, изредка вставляя краткие замечания. Потом он пересказал всё Астону:

— На записи из коридоров и с парковки для персонала видно, что его вывели из здания двое мужчин. Они угрожали пистолетом — держали оружие у него за спиной. На парковке усадили его в машину и уехали. Есть номера машины, её уже ищут, но, сам понимаешь, скорее всего, она была угнана, а сейчас уже стоит где-нибудь брошенная.

— Всё равно проверьте. Как эти люди попали в здание?

— Сунули пятьдесят евро уборщику, который чистил парковку для работников. Она толком не охраняется. Он же оставил вход в здание открытым — носил там какие-то свои инструменты.

— Он что-нибудь сказал про этих людей? Запомнил лица?

— Ничего конкретного. Он то ли алжирец, то ли марокканец. Испугался, что у него будут проблемы с полицией. Притворяется, что ничего не понимает, хотя до этого неплохо говорил по-французски, рассказывает всё каждый раз по-разному. С ним мы ещё разберёмся.

Дэниел подошёл к окну и посмотрел на залитую ярким светом улицу невидящим взглядом. Руки его были напряжённо заложены за спиной, пальцы — крепко сплетены.

— Думаешь, это Ридж?

Эдер ответил не сразу.

— Это наиболее очевидный вариант, но не стоит отказываться от других версий. Решив, что это Ридж, и сосредоточившись только на нём, мы можем упустить настоящих похитителей.

— Тебе не показалось странной встреча Джейсона с Эттингеном в Монте-Карло? — произнёс Астон, всё так же глядя в окно.

— Я думал об этом, и о том, что Камилла вдруг по непонятной причине так надолго задержалась в Лондоне. Но всё это не имеет смысла. Эттингены тут не при чём. И с чего бы, после стольких лет?..

— Я тоже не верю в это… Просто я не знаю, что ещё думать. Я впервые не знаю, что мне делать. Я… Эдер, я не могу потерять его, — выдохнул он.

— Мы будем его искать.

— У тебя неограниченные ресурсы. Делай всё, что сочтёшь нужным.

— И ещё: я думаю, что они позвонят или напишут. Сам по себе Коллинз никому не нужен, у него нет врагов. Вспомни, что я говорил: те, кто не смеет тронуть тебя, ударят по нему.

Лицо Астона стало каменным:

— Кто бы это ни был, он подписал себе смертный приговор.

— Это ещё одна причина, почему я думаю на Риджа. Коллинза защищали не столько телохранители, сколько твоё имя. Надо быть или сумасшедшим, или очень уверенным в собственных силах, чтобы осмелиться выступить против тебя. Но Ридж, в отличие от большинства твоих друзей и врагов, из другого круга. Возможно, он так и не понял, с кем имеет дело, и считает, что владелец мелкого швейцарского банка бессилен против него.

— И эта история с часами, — добавил Астон. — Он, наверное, решил, что я решил посмеяться над ним, унизить ещё сильнее, вырвать из-под носа ещё одну вещь, которая была ему нужна.

— Мы уже занимаемся людьми Риджа, их перемещениями и тому подобным. Сам он сейчас в Лос-Анджелесе.

— Отмените все мои дела и встречи. Готовьте самолёт в Цюрих.

Дэниел отошёл от окна и тяжело опустился в кресло. Да, ему неплохо это удавалось: не показывать растерянности и не терять хладнокровия, но Эдер видел в его глазах страх и отчаяние. Астон, привыкший контролировать всё и всегда, был сейчас абсолютно бессилен.

Глава 39

…Боль же

учит не смерти, но жизни. И. Бродский

Джейсон открыл глаза. Вокруг была почти полная темнота. Он лежал на чём-то холодном и жёстком.

Сердце бешено заколотилось. Худший кошмар его жизни возвращался. Но этого не могло быть. Эти люди не осмелились бы! Они бы не осмелились украсть любовника у такого человека, как Астон.

Он вспомнил, что было с ним до того: людей, схвативших его в раздевалке, тяжёлый ствол пистолета, упёршийся ему в спину, машину, вывезшую его за пределы Цюриха. Ему надели наручники и усадили на пол перед задним сиденьем — с пистолетом на уровне лица. Он не видел, куда они ехали. Потом они свернули на дорогу, идущую меж деревьев, и вскоре остановились. Там его быстро вытащили из машины и швырнули в маленький грузовой фургон без окон. Один он там не остался — за ним наблюдал мужчина, которого он до этого не видел. Джейсон пробовал с ним заговорить, но тот только равнодушно смотрел на него и молчал. Они ехали довольно долго и, как показалось Джейсону, не очень быстро. Время от времени ему закладывало уши на перепадах высот, но это тоже ничего не говорило о том, в какую сторону они направлялись. Через пару часов его охранник сменился и ему принесли еду: большой сэндвич и чай в пластиковом стакане. Это немного утешало: его бы не стали кормить, если бы намеревались в ближайшие несколько часов пустить ему пулю в лоб. После еды он почувствовал, что его сильно клонит в сон, очень сильно, неодолимо сильно.

На этом воспоминания обрывались. Он не помнил, как оказался здесь, и не представлял, сколько времени прошло. Темнота могла обозначать ночь с той же вероятностью, что и помещение без окон. Наручники с него сняли.

— Есть здесь кто-нибудь? — позвал он.

Джейсон начал ощупывать поверхность под собой и возле себя. Больше всего она напоминала шершавый растрескавшийся линолеум, покрытый слоем пыли или мусора. По всей видимости, он лежал на полу. Он сел, потом попытался встать и тут же почувствовал резкий прилив крови к голове, мгновенно обернувшийся болью и головокружением, и его затошнило. Он пошатнулся и стал падать. Рядом оказалась стена. Он опёрся на неё, ощущая под пальцами холодную ребристую поверхность, но тут ноги задели что-то металлическое на полу, и раздался сильный грохот.

Держась за стену, Джейсон сполз на пол. Это место мало походило на холодную стерильную камеру, в которой он побывал два с половиной года назад. Это был какой-то грязный сарай. В воздухе висел затхлый запах старого дерева и бумаги.

Он на ощупь нашёл ту самую металлическую вещь — что-то вроде маленького бака с грубо срезанным верхом, отпихнул в сторону и стал ползком перемещаться вдоль стены, надеясь хотя бы примерно оценить размеры помещения. Приступ сильной тошноты скрутил его, и он кинулся обратно к жестяному баку. Его вырвало.

Он вспомнил предыдущий раз: тогда после снотворного, или что там ему вкололи, его выворачивало наизнанку больше суток. Видимо, история повторялась. Джейсон прислонился к стене и начал всматриваться в темноту. Голова гудела, и он тяжело дышал даже от тех небольших усилий, что совершил, чтобы проползти несколько метров.

Он услышал негромкий шум где-то в стороне и, скорее всего, за стеной. Неожиданно над его головой зажёгся свет. Джейсон зажмурился, хотя это была всего лишь одна неяркая лампочка, свисавшая с высокого потолка.

Он едва успел осмотреться, прежде чем в помещение вошли двое вооружённых мужчин. Его тюрьма оказалась средних размеров комнатой со стенами из рифлёного листового металла, когда-то выкрашенного белой краской, теперь почти совсем облупившейся. Под потолком находилось низкое широкое окно или вентиляционное отверстие, заколоченное листом фанеры и досками. В комнате ничего не было, кроме того самого бака и куска какой-то грубой ткани вроде брезента в углу.

Мужчины несколько секунд смотрели на Джейсона, сидящего на полу, а он смотрел на них. Один из них, немолодой, худой и коротко стриженный, явно был командиром или начальником. Джейсон сразу понял это по каким-то неуловимым признакам. Ещё этот человек был похож на военного и на американца.

— Кто вы? — спросил Джейсон охрипшим голосом. — Что вам нужно?

— Встать! — рявкнул второй из вошедших, широкий, как шкаф, верзила лет сорока с красным, обгоревшим на солнце лицом.

Джейсон послушно попробовал подняться, опираясь на стену. Это у него получилось, но его шатало. Он не собирался противоречить этим людям. Телохранители Астона учили его, как вести себя в таких случаях. Не сопротивляться, не пытаться бежать, не делать ничего, что могло бы привести к худшим последствиям. Соглашаться на что угодно, лгать, притворяться покорным и безобидным — делать всё что угодно, только остаться в живых.

— Вас вытащат, — уверенно говорил Хиршау. — Случись что, вас будет искать целая армия. Главное — продержаться как можно дольше и не злить похитителей.

Джейсон повторил:

— Что вам нужно?

— Тебе не разрешали говорить, — снова рявкнули в ответ.

На этот раз Джейсон хорошо расслышал акцент: второй мужчина точно был американцем откуда-то из южных штатов. Через секунду заговорил главный:

— Нужно передать послание Дэниелу Астону, — сказал он.

— Вы можете ему позвонить. Это проще, — ответил Джейсон, чувствуя, как поднимается внутри новая волна тошноты.

— Послание должно хорошо запомниться. На всю жизнь. Телефон тут не подходит. Сообщение передашь ты.

— Точнее, ты будешь нашим сообщением, — засмеялся второй.

Джейсон почувствовал, что внутри всё сжимается от страха и предчувствия чего-то ужасного. Он дрожал всем телом, и сердце бешено билось. Он с трудом заставил себя заговорить:

— Вы ничего не добьётесь от Астона таким образом. Будет только хуже.

— А мы ничего не хотим от него добиться. Наш наниматель не собирается больше иметь с ним дел, — пояснил главный. — Он хочет лишь поставить точку. Он не прощает оскорблений.

— Я не понимаю, о чём…

— Что может понимать шлюха вроде тебя?! — сказал другой мужчина. — Твоё дело сосать.

Главный искоса глянул на своего подчинённого и с уверенной усмешкой произнёс:

— Астон поймёт.

Джейсон пробовал сглатывать слюну, чтобы унять тошноту, но ничего не помогало. Он бросился к баку и согнулся над ним. В желудке почти ничего не было, но спазмы всё равно долго скручивали его.

— Принесите ему поесть и больше воды, — приказал командир.

— Я думал, мы пришли его забрать, кэп.

— Я что, должен повторять приказ, Губер? Заберешь утром. Сейчас он на ногах не стоит.

Джейсон вытер рот рукавом рубашки. Слова кэпа принесли ему небольшое облегчение, но он понимал, что это всего лишь короткая отсрочка. Что бы ни готовили ему эти люди, оно всё равно случится, не сейчас, так позже. Единственная надежда — за эти часы люди Эдера его найдут.

— Это ещё несколько часов. У нас нет столько времени, — возразил Губер. Судя по кличке — варианту названия арахиса, служившему прозвищем для жителей Джорджии и соседних штатов, — Джейсон не ошибся насчёт его происхождения.

— Я уверен, вы, ребята, быстро справитесь с работой. К тому же, одна бессонная ночь Астону не повредит.

— Пусть поскучает без своей подстилки, — раздался противный хохоток. Губер подошёл к Джейсону и, грубо схватив его за подбородок, заставил поднять голову и посмотреть на него. — Ты, сучка, точно скучать не будешь.

Джейсон остался один. Ему принесли пакетик печенья и две бутылки воды. Свет выключили. Он немного поел, правда, через двадцать минут еда снова отправилась наружу. Он на ощупь нашёл кусок брезента, который, видимо, должен был служить ему одеялом, и накрыл им бак, чтобы отвратительный запах стал хотя бы чуть менее сильным.

Он вылил немного воды на ладони и протёр лицо и руки, покрытые пылью.

Его ищут, он точно это знал. Дэниел не успокоится, пока не найдёт его. Но когда? Возможно, слишком поздно.

Он понимал, что не сможет уснуть этой ночью, ожидая утра и кто знает чего ещё. Он мог лишь догадываться, что произойдёт… Предположения были одно хуже другого. Он спрятал лицо в ладонях и почувствовал, как дрожат пальцы.

Через несколько часов сквозь крохотные щели у окна начали пробиваться тусклые лучи света. Они не освещали комнату, просто создавали бледный ореол вокруг фанерного листа. Джейсон попытался вспомнить, во сколько сейчас светало. Дни были самыми длинными в году, и ему казалось, что такой тусклый свет появляется уже часа в четыре. Вряд ли за ним придут настолько рано…

В помещении зажглась лампочка. Джейсон отставил в сторону бутылку с водой, которую держал в руках. Что бы ни произошло дальше, он должен думать об одном: его ищут, его вытащат, ему надо только выжить.

В дверь, впустив поток неяркого света, вошли Губер и молодой черноволосый парень с кривым, когда-то сильно поломанным носом.

— Встать! — рявкнул Губер.

Джейсон подчинился. У него от долгого сидения слегка затекли ноги, но в целом он чувствовал себя гораздо лучше, чем ночью. Надолго ли…

— Выходи, — Губер кивком указал на дверь.

Джейсон неуверенными шагами направился к двери. Ему было страшно, как никогда в жизни. Даже тогда, два года назад, ему не было так отчаянно страшно. Проходя мимо молодого парня, он услышал, как тот тихонько присвистнул:

— А чё, у банкиров симпатичные шлюхи!

Губер же толкнул Джейсона и прижал к стене возле двери:

— Твой богатый папик сильно разозлил одного уважаемого джентльмена из Чикаго. А он не из тех, кто позволит какому-то педику смеяться над ним.

— Ридж! Это Ридж послал вас, — вырвалось у Джейсона. Чуть ли не годичная борьба за терминал завершилась, но соперник Астона не сумел смириться с поражением. — Чего он хочет? Чтобы Астон аннулировал сделку?

— Заметь, я не называл никаких имён, — ухмыльнулся Губер. — Этот уважаемый чикагский джентльмен желает преподать Астону урок хороших манер. Например, научить его делиться с другими — даже самыми любимыми игрушками.

Джейсон закрыл глаза. Внутри него всё кричало: «Нет! Нет! Пожалуйста, нет! Только не это!» — но наружу не вырвалось ни звука. Он лишь пошатнулся, и лицо исказилось гримасой отвращения и боли. Он понимал, что сейчас бесполезно просить и торговаться, что эти люди привезли его сюда с одной определенной целью и не отступят от неё, но он попробовал:

— Астон заплатит вам больше. Не трогайте меня. Верните меня ему, и он заплатит вам больше!

— Ты так уверен, что он станет платить за потаскуху вроде тебя?! — засмеялся Губер, прижимаясь вплотную к Джейсону, так что их бёдра и животы соприкасались. Джейсон чуть не задохнулся от ненависти и отвращения к нему, прерывисто и часто задышав. — Да он завтра найдёт себе другую дырку, когда узнает, что твоя подпортилась.

— Позвоните ему! Он заплатит больше, — сдавленным от ужаса голосом произнёс Джейсон, чувствуя, что его тело напряглось, как струна, до дрожи, до боли в мышцах. Его колотило от страха и от понимания того, что сейчас произойдёт.

— Мы не предаём своих нанимателей, — ответил Губер, отступая назад и оттаскивая Джейсона от стены, в которую тот пробовал вцепиться ногтями, лишь бы не идти с ним… Не идти…

Губер с помощником выволокли Джейсона наружу. Тот только мельком успел рассмотреть огромное помещение, всё из рифлёного металла, похожее на склад или большой гараж. В дальнем конце был виден освещённый солнцем выход, широкий проём чуть не во всю торцовую стену. В эту секунду Джейсон забыл о том, чему его учили: не злить похитителей попытками сбежать. Он из всех сил двинул Губера локтём в живот и сумел вырваться из его толстых лап. Но ему не удалось пробежать в сторону выхода и десятка метров — его тут же сбили с ног и повалили на утрамбованный земляной пол. Тут же последовал удар ногой в бок, от которого Джейсон скорчился и закашлялся.

Его перевернули на спину, и Губер уселся ему на грудь. Он ударил Джейсона по лицу:

— Лежи смирно, тварь… Обслужишь нас хорошо — сильно не пострадаешь.

Джейсон, придя в себя после удара, опять начал вырываться и попытался сбросить Губера с себя. Рядом послышался топот ног. Джейсон не обратил на него никакого внимания, как, впрочем, и на обращённые к нему слова, он извивался и старался спихнуть Губера руками, думая лишь об одном: освободиться от отвратительной туши, прижимавшей его к земле.

Его схватили за руки, так что ему оставалось только упираться в пол ногами, пытаясь выползти из-под Губера, но и ноги скоро прижали. Джейсон видел, что их обступили какие-то люди, но его сознание не фиксировало ни лиц, ни количества, ни грубых и насмешливых фраз, которыми они обменивались. Он отбивался, как загнанное в угол животное, не понимая ничего. Их было много — это всё, что он знал. И ему придётся пройти через это, потому что теперь уже никто не придёт и никто его не спасёт…

Губер сказал, что он будет первым. Он переместился по Джейсону ниже и стянул с него брюки.

— Я сейчас встану, а вы ноги ему разводите, — скомандовал он.

Губер привстал, но вскоре вновь опустился назад — теперь уже с расстёгнутой ширинкой, из которой торчал налитый кровью, весь в выступающих венах член. Джейсон начал вырываться ещё сильнее, но, как он ни противился, ему всё равно развели ноги. При этом было так больно, словно их ему выламывали из суставов. Он смутно сознавал, что если будет сопротивляться, то будет только больнее и он ещё сильнее обозлит насильников, но ничего не мог с собой поделать. Ужас и омерзение были так сильны, что он не мог их контролировать.

Несмотря на широко раздвинутые ноги, Губер не сразу смог попасть, куда нужно, тыча членом не в то место или не под тем углом. Но уже от этих яростных ударов Джейсону было больно, и он не представлял, что будет с ним, когда Губер всё-таки сумеет просунуть внутрь свой член. Джейсон повторял про себя, что не будет кричать, что не доставит ублюдкам такого удовольствия…

Когда Губер, помогая себе обеими руками, вогнал в него свой член, боль была просто адской. Ему и раньше бывало больно, но до такой степени — никогда. Его словно ножом резали, и всё внутри разрывалось. Джейсон до крови прикусил губу, но не закричал, лишь отчаянно заметался, пытаясь отползти и вырваться. Его грудь тряслась и содрогалась, словно от рыданий. Единственное, что было хорошего: Губер, похоже, тоже не испытывал большого удовольствия. Он судорожно двигался с лицом, перекошенным разом и от возбуждения, и от напряжения.

— Чёрт, вот чёрт, — прошипел он сквозь зубы. — Он узкий, как ребенок.

Откуда-то сверху прогремело:

— Видно, у банкира стручок вместо члена!..

Послышался хохот.

— Ничего, папаша Губер покажет тебе, что такое настоящий трах, сучка, — проговорил Губер, сильнее вколачиваясь внутрь.

Джейсону от каждого движения становилось всё больнее, и меньше чем через минуту после начала истязаний, он, несмотря на все обещания, закричал. Боль была просто невыносимой. Он почувствовал, что внутри стало не так сухо — видимо, пошла кровь, но его мучений это не уменьшило.

Он кричал, корчился и извивался, пока Губер не кончил. Когда он замер, боль не пропала, но хотя бы немного утихла. Джейсон лежал, сжав зубы, и пытался отдышаться. Губер одним рывком вышел из него. Опавший член был в разводах спермы и крови.

— Ну что, кто следующий? — усмехнулся он, отходя в сторону. — Я протоптал вам дорожку.

— Мы там скоро шоссе проложим, — ржал кто-то сбоку.

Послышалось ещё несколько грязных замечаний.

Между ног Джейсона опустился молодой чернокожий парень, жилистый, худой, наголо обритый. Он сначала сунул в Джейсона пальцы, вызвав новый прилив боли.

— Кто ж откажется на халяву покататься по платной дороге? — засмеялся он, приставляя член к отверстию Джейсона.

Он грубо вошёл внутрь, и через несколько толчков Джейсон снова сдавленно застонал. Сперма Губера смазала его, но он сам не мог перестать сжиматься и напрягаться, и всё внутри уже было повреждено или разорвано.

— Это твоя работа, шлюха! Не первый раз! — сказал чернокожий, хлестнув Джейсона ладонью по лицу. — Хватит визжать.

Со вторым всё закончилось неожиданно быстро. Но тут же его место занял третий мужчина. Четвёртый — молодой парень со сломанным носом — пристроился возле его головы и попытался запихать свой член ему в рот, пока кто-то другой держал Джейсону рот раскрытым, но быстро отказался от этой идеи. Уже от третьего толчка Джейсона начали скручивать рвотные спазмы, тем более, насильники видели, что их жертва не контролирует себя и, несмотря на угрозы, может сжать зубы.

Джейсон уже не знал, который человек по счёту сейчас был в нём. Шестой или седьмой, может, восьмой, а может, они повторялись. Существовали только боль, отчаяние и унижение. И боль. Боль, боль, боль…

Когда очередной мучитель сменялся, он немного затихал, но потом опять начинал биться и кричать. В один из таких промежутков он услышал раздавшийся издалека, но очень отчётливый и звучный голос командира банды, который приходил к нему вчера вместе с Губером. Тот самый, который, как он теперь понимал, подарил ему одну ночь…

Джейсон не видел его среди насильников.

Командир произнёс:

— Если ты закончил свои дела здесь, Губер, то пойдём. Надо выполнить следующую часть плана.

Губер, всё это время находившийся где-то рядом, склонился над ухом Джейсона, которого теперь брали сзади, поставив на колени, и прошептал:

— Я ещё вернусь. Надеюсь, ребята к тому времени тебя хорошо растрахают, а то я не получил того удовольствия, на которое рассчитывал. Когда мы с тобой закончим, твой любовник в тебя с яйцами провалится.

Губер выпрямился и пошёл вслед за кэпом в другую часть помещения. Они вошли в комнатушку, похожую на импровизированную камеру Джейсона, только чуть почище. Окно не было заколочено, и утренний свет падал из него на стоявшие там нары со скатанными постелями и стол, на котором стояли два ноутбука и телефон.

***

Дэниел сидел в своём кабинете в цюрихском отделении банка, за тем самым столом, на котором они с Джейсоном как-то раз занимались любовью. С того времени прошел уже почти год. Так много, но, с другой стороны, так мало. Так мало для счастья… Последние месяцы, если не считать самого последнего, подпорченного приездом Камиллы в Лондон, можно было бы назвать самыми спокойными и счастливыми в их жизни. Они с Джейсоном наконец-то научились понимать и принимать друг друга, потому что одних только любви и страсти было мало для жизни вдвоём. И вот теперь… Исчезновение Джейсона стало для Дэниела громом среди ясного неба. Он не мог думать ни о чём другом, не мог есть, не мог спать.

Утро застало его в кабинете. Секретарей отпустили, и в приёмной разместились Эдер с помощниками. Управляющего банка, чей кабинет выходил в ту же приёмную, попросили поработать в другом месте. Причины неожиданного приезда Астона остались тайной. Пока никто, кроме Эдера и его людей, не знал о похищении Джейсона.

В свою квартиру Дэниел поехать не мог. Он знал, что его ждёт там: вещи Джейсона в их спальне и гардеробной, его ноутбук на диване, ужин, приготовленный под его вкус, кровать, сохранившая его запах. Он не знал, сможет ли это вынести.

С момента похищения прошло почти восемнадцать часов, и они за это время мало продвинулись в расследовании. Машину, на которой увезли Джейсона, нашли брошенной на съезде с шоссе А3, ведущем в Базель. Однако, по данным Эдера, на самом деле похитители двигались в другую сторону. Эдер выяснил, что некоторые из известных ему людей Риджа сейчас находятся в Европе. Отследить их перемещения было невозможно, но несколько человек определенно бывали в Италии, а некоторые въехали в Европейский Союз как раз через эту страну. Скорее всего, изначально Джейсона планировали похитить из Портофино. Эдер предполагал, что люди Риджа нашли или оборудовали в Северной Италии какое-то место, где бы их никто не побеспокоил. Вполне вероятно, они воспользовались им же и после перемены планов. Перевезти человека из Швейцарии в Италию не составляло труда.

Дверь в кабинет резко распахнулась. Появился Эдер с телефоном в руках.

— Хотят поговорить с тобой. Как они выразились, по поводу твоей шлюхи.

Дэниел побледнел и мгновенно выскочил из-за стола. Он взял трубку и поднёс к уху.

— Это Астон, — сказал он ровным уверенным тоном, не выдававшим ни грана беспокойства.

Эдер и Рюгер замерли рядом в ожидании. Эдер одними губами прошептал: «Не угрожайте им!» Он боялся, что Дэниел не сможет подавить один из своих приступов ярости. Он же считал, что пока похитители и Ридж верят, что Астон им не опасен, они не станут убивать Джейсона — если бы это был их план, они бы его давно осуществили. Но если они поймут, кому в действительности перешли дорогу, то могут испугаться и убрать единственного свидетеля. А ещё Эдер надеялся, что у Джейсона тоже хватит ума молчать. Мальчишка должен был это понимать: люди, осмелившиеся его тронуть, всё равно что трупы. Им не скрыться даже на краю света. Нет в мире такой тёмной дыры, где они могли бы укрыться от Астона. Главное, не сообщать им об этом прямо сейчас.

Из трубки послышался чёткий мужской голос:

— Простите, что беспокою вас в столь ранний час, мистер Астон. Я так и думал, что вы сейчас должны быть в Цюрихе.

— Да, я был весьма обеспокоен исчезновением своего ассистента, поэтому приехал сюда.

— Теперь это так принято называть? Ассистент?

— Давайте не будем вдаваться в лингвистические тонкости. Скажите, чего вы хотите.

— Я — вернее, мой наниматель — хочет, чтобы вы поняли одну простую вещь: прежде чем предпринимать важные шаги, нужно думать, с кем связываешься. Вы своими наглыми и необдуманными действиями помешали планам одного влиятельного человека. Он передаёт вам привет и надеется, что произошедшее послужит вам хорошим уроком.

— Чего он хочет? Получить порт?

— Разве я что-то говорил про порт? Не припоминаю. Мой наниматель не выдвигает к вам никаких требований. Как я и сказал, это всего лишь урок для вас.

— Хорошо. Я понял, какую мысль вы хотите до меня донести. Теперь можете отпустить Джейсона.

— Возможно, вы получите свою потаскуху назад. Но я бы не стал ручаться за его целостность.

На лбу у Дэниела выступили капли пота, а пальцы сжались так, что едва не раздавили трубку.

— Что вы с ним сделали? Он жив?

— Пока да.

Дэниел тяжело дышал, с трудом сдерживая ярость.

— Я хочу… Могу я поговорить с ним?

— Боюсь, в настоящий момент он несколько занят. Но, как я погляжу, вы начали осваивать вежливые просьбы. Похвально. Урок не прошёл зря. Могу в ответ тоже пойти на уступки, — в трубку послышалось шуршание, и на этот раз голос прозвучал дальше и глуше: — Отнеси телефон. Пусть поговорят.

Кто-то тихо спросил: «Прямо сейчас?», на что прозвучал ответ: «Не будем же мы просить мистера Астона нам перезвонить».

Дэниел терпеливо ждал. Он услышал громкие звуки, видимо, закрылась и открылась дверь. В трубке зазвучал уже другой голос с характерным американским произношением:

— Кэп правду сказал, мальчишка сейчас занят — обслуживает наших ребят. По собственному опыту могу сказать, что он чертовки узкий. Никуда дело не годится. Когда мы его вернём — если вернём, конечно, — вы его просто не узнаете. Думаю, вам понравятся наши усовершенствования.

Дэниел слушал это с каменным лицом.

— Всё, пришли. Минутку, — сообщили в трубку.

Астон слышал какой-то непонятный шум, голоса, смех и что-то вроде сдавленных криков. Но качество звука было очень плохим, и он не мог сказать наверняка, не играет ли с ним шутки его собственное воображение.

Шум стал громче, можно даже было различить отдельные слова, какие-то стоны и хлопки — с таким звуком одно обнажённое тело с силой бьётся о другое.

Губер подошёл к Джейсону, растолкав толпу. Джейсон уткнулся лицом в пол, его руки были вытянуты вперёд и их держали, но, скорее, на всякий случай. Мальчишка уже перестал так яростно сопротивляться, видимо, выбившись из сил. Он стоял на коленях, и сзади в него вколачивался, с силой вонзив пальцы в поднятые бёдра, один из дружков Губера. По ногам стекала окрашенная в розовый сперма.

— С тобой хочет поговорить Астон, — громко произнёс Губер.

Стоны и всхлипы мгновенно прекратились. Джейсон открыл зажмуренные глаза, но ничего не сказал. Только закусил губу.

— Скажи что-нибудь, — Губер поднёс телефонную трубку к щеке Джейсона, но тот молчал.

— Говори, сучка, — повторил Губер, ткнув Джейсона под ребро.

Тот даже тогда не издал ни звука. Зачем, зачем они мучают его ещё больше? Разве мало они сделали с ним? Теперь они еще хотят, чтобы Дэниел слышал, как они насилуют его. Чтобы человек, которого он любил больше всего на свете, слышал, как он стонет от боли под другим мужчиной.

— Пожалуйста, Джейсон… Ты слышишь меня? Ответь! — услышал он просящий голос в трубке. — Я вытащу тебя. Клянусь… Чего бы это ни стоило.

Джейсон молчал. Слишком поздно. Теперь уже слишком поздно… Он закрыл глаза, терпя боль и стыд. Он знал, что если позволит губам разомкнуться, то ничего не может сказать — только закричит от боли, потому что огромный член безжалостно вдалбливался всё глубже внутрь него.

— Ты слышишь, Джейсон? — ещё раз повторил Дэниел.

Джейсон приоткрыл искусанные окровавленные губы:

— Прости… Прости меня…

Потом он захлебнулся стоном. Господи, как больно!.. Лучше умереть… Лучше бы они убили его, чем знать и чувствовать всё это. Этот ужас, беспомощность, отвращение, унижение. Лучше бы они убили его, потому что там — в смерти — уже не будет боли.

Когда в трубке послышались гудки, Дэниел поставил её на стол. Эдер с Рюгером испытующе смотрели на него, ожидая, что он скажет.

На его бледном, как будто бы сразу постаревшем лице было всё то же пустое выражение. Глаза смотрели перед собой, ничего не видя.

— Одну минуту, — сказал он мёртвым тоном и, резко отвернувшись от них, скрылся за дверью, которая вела в комнату отдыха.

Он сел на диван, согнувшись, как от сильной боли, и уронив лицо в ладони. Почему? За что? Почему такая ужасающая жестокость? У него было много любовников раньше, но никогда никто не осмеливался хотя бы пальцем тронуть их… Почему именно Джейсон? Почему именно его самый любимый, самый драгоценный мальчик должен так страдать? Из всех, кто был с ним — почему именно Джейсон?! Почему именно он должен пройти через этот кошмар? И он никак не мог помочь ему сейчас. Толпа выродков истязала его, а он не мог сделать абсолютно ничего.

Его грудь сотряс спазм, из горла вырвался странный хрип, и Дэниел понял, что плачет. За последние двадцать с лишним лет он плакал лишь один раз — когда в госпитале медленно умирал его брат. Но Роберт не чувствовал ничего, Джейсону же суждено было пройти через ад.

Глава 40

Джейсону показалось, что после того, как его вернули обратно в маленькую комнатушку, он какое-то время пробыл в забытьи. Он не был уверен: сознание было спутанным, замутнённым, болезненным. Он почти сутки ничего не ел и сильно ослаб. На полу стояли принесённые вчера бутылка с водой и печенье, но он не мог заставить себя поесть. Каждое движение причиняло боль, целую симфонию боли. В его теле, казалось, не было ни кусочка, который бы не болел.

Он с трудом попил, превозмогая боль и дрожь в руках, потому что жажда была невыносимой. Даже пить было тяжело: губы кровоточили, а уголки рта сильно саднили.

Он думал, что сможет уснуть, потому что в голове и в теле чувствовались страшные усталость и слабость, но это оказалось невозможным. От малейшего шевеления иглами вонзалась боль, и внутри жгло, словно калёным железом. Из него текла отвратительная смесь крови и спермы, но, насколько Джейсон мог судить, крови было не столько, чтобы это угрожало жизни.

Он часами прокручивал в голове ужасные сцены изнасилования вновь и вновь и не мог остановиться. О чём бы он ни пытался думать, мысли опять возвращались к тому же. Он даже не мог думать о том, что ждёт его потом — он уже не мог бояться.

В какой-то момент Джейсон всё же задремал и проснулся от того, что возле него стоял один из насильников, молодой чернокожий, с новой бутылкой воды в руках и тыкал его ногой в бок. Джейсон не слышал, как открывалась дверь, и не видел, как парень вошёл.

Джейсон, не шевелясь и не меняя позы, всё так же скрючившись на боку, посмотрел на него мутными покрасневшими глазами. Левый частично уже заплыл — по щеке расплывался большой синяк.

— Теперь ты не такой красивый на вид, — прокомментировал парень.

Всё тот же пустой взгляд в ответ.

Парень опустился на корточки возле Джейсона. Даже в полутьме тёмная кожа на голом черепе ярко блестела.

Наёмник толкнул Джейсона в плечо, заставив перевернуться на спину. Тот глухо застонал от боли, тут же проснувшейся внутри. Парень стал спускать штаны:

— Что пялишься? — сквозь зубы бросил он. — Не знаешь, что делать? Раздвигай ноги! Я с тобой не наигрался.

Джейсон никак не реагировал, он равнодушным мёртвым взглядом смотрел на не очень толстый, но необычно длинный член негра.

Парень достал пистолет из пристёгнутой под рукой кобуры и приставил его ко лбу Джейсона, предварительно щёлкнув предохранителем.

— Шевелись, а то башку тебе разнесу!

— Вы всё равно… — прохрипел Джейсон.

— Мы ещё не решили, — с мерзкой ухмылкой сказал парень. — Может, оставим тебя в живых, если будешь себя хорошо вести.

Джейсон чувствовал, как холодное дуло упирается ему в лоб, и от этой точки по всему телу расползался страх. Он дёрнулся, пробуя раздвинуть ноги, но не сразу смог это сделать. Чернокожий, устав ждать, сам одним рывком развёл их, заставив Джейсона взвыть от боли.

— Заткнись! — рявкнул парень. — Не люблю, когда скулят… Парней ещё больше заводит, когда ты сопротивляешься, меня — нет.

Он одним толчком вошёл в Джейсона. Тот прикусил губу, зажал себе рот обеими руками и молчал. Он чувствовал не только боль, он чувствовал, как длинный член неторопливо двигается и ворочается внутри него, как насильник подсовывает ещё и пальцы, сильнее растягивая его отверстие, причиняя ещё большую боль… Господи, может ли быть ещё большая?.. Он уже дошёл до её предела.

Парень, не кончив, вытащил из него свой член, весь в грязно-белых потёках с прожилками крови, и сунул его в лицо Джейсону.

— Лижи, шлюха!

Джейсону в нос ударил тухловатый запах спермы, вызвав волну отвращения и рвотный спазм. Он ещё крепче зажал руками рот. Он не мог этого сделать, не мог…

— Оглох? — пистолет с силой упёрся ему в центр лба. — Открывай рота, сука!

Джейсон дрожал всем телом, но не мог разжать руки, даже несмотря на пистолет, приставленный к голове… Он сам не понимал, что на него нашло и как назвать это полное страха и ненависти чувство — последнее отчаяние обречённой жертвы.

— Тебе, кажется, приказали принести ему воды, — послышался металлический голос от дверей.

Насильник обернулся: у входа стоял кэп и сверлил его холодными глазами.

— От него не убудет, — тихо проворчал чернокожий, однако тут же убрал пистолет и поднялся на ноги.

Он застегнул ширинку и вышел за дверь под пристальным взглядом командира. Джейсон перекатился на бок и замер в прежней позе эмбриона. Он слышал, как мужчина сделал несколько шагов по направлению к нему и остановился где-то совсем рядом, но Джейсон не удостоил его взглядом.

— Какой же ты дурак, — сказал кэп. — Зачем ты делаешь это? Не сопротивляйся им. Они же изуродуют тебя, если будешь так отбиваться, — кэп замолчал, видимо, ожидая ответа, но его не последовало. — Они такие же мужчины, как все остальные. Какая тебе разница? Ты же давал другим, нечего теперь строить из себя принцессу.

— Только один, — неожиданно ответил Джейсон хриплым голосом.

— Что ты сказал? — не расслышал кэп.

— У меня не было мужчин, кроме Астона, — уже твёрже произнёс Джейсон, не глядя на кэпа.

— Что ж, — без тени насмешки произнёс кэп, — теперь твой опыт существенно расширился.

— Сколько? — Джейсон закрыл глаза. — Девять?

— Десять. Мне сказали, должно быть не меньше десяти.

Губы Джейсона искривила злая усмешка, и он, наконец, поднял на кэпа глаза:

— А что же ты не поучаствовал?

— Я выполняю приказы того, кто мне платит, но это не значит, что я одобряю их. Я не считаю достойным мужчины и солдата дело, когда десяток вооружённых людей глумится над одним безоружным.

— Это ты организовал…

— Да, я. Я проработал на этого человека три года и чувствую, что пора сменить хозяина. Но пока я с ним, я делаю, что говорят.

— Спасибо, что помог, — сказал Джейсон.

Мужчина поднялся и подошёл к двери:

— Рано благодарить, — сухо сказал он. — Для тебя ещё ничего не закончено.

Джейсон почувствовал, как всё внутри свернулось в тугой клубок, и, с трудом разжав зубы, спросил:

— А потом?.. Вы убьёте меня?

— Есть только одна вещь, которую я могу для тебя сделать. Могу дать таблетку — ты будешь чувствовать всё не так остро, не будешь понимать…

Джейсон покачал головой.

— Я не предлагаю дважды.

— Слишком поздно.

Кэп развернулся и вышел за дверь, в последнюю секунду успев встретить обречённый и одновременно спокойный взгляд светлых глаз. Он навесил замок на дверь и медленно пошёл к комнате, которую выбрал себе для жилья.

Чёртова шлюха, красивая кукла… Грязный избитый мальчишка выиграл. Он был больше мужчиной, чем все они вместе взятые.

***

Дэниел мерил свой кабинет длинными шагами. Приближался к концу уже второй день, а они всё ещё не могли найти Джейсона. Прошло уже тридцать часов с того момента, как его похитили. С одной стороны, лишь чуть больше суток, с другой — целая вечность страдания… Но что его страдания значили в сравнении с тем, что пережил Джейсон, — по его вине. И пережил ли… Он боялся об этом думать. Он запрещал себе думать, что они могли убить его.

Они немного продвинулись в поисках Джейсона: отследили все операции по картам тех людей Риджа, которые находились в Европе в течение последнего месяца. Транзакций было не так много — видимо, они предпочитали пользоваться наличными, но кое-какой результат это дало. Распределение операций по карте показало, что у людей Риджа был особый интерес в регионе Марке. Круг поиска сузился. Марке был достаточно небольшим, чтобы Эдер мог прочесать его от края до края. Он задействовал все связи и ресурсы и полагал, что к утру у них будет гораздо больше информации, чем сейчас. Это был прогресс, но есть ли у них ещё одна ночь — никто не знал. Астон разговаривал с Джейсоном двенадцать часов назад, в шесть утра. Тогда он был жив. Что с ним произошло с тех пор, можно было только гадать.

Телефон на рабочем столе завибрировал и тут же затих — пришло текстовое сообщение. Астон посмотрел на экран и не сразу сообразил, что за набор цифр и букв был перед ним. Когда он понял, то тут же бросился в приёмную, где в окружении телефонов и компьютеров сидели Эдер и двое его людей, и отдал мобильный начальнику службы безопасности.

— GPS-координаты. Это от них.

Эдер положил телефон перед ноутбуком и набрал координаты в окне программы со множеством маячков, которые время от времени перемещались.

— Похоже, что от них, — подтвердил Эдер, когда на экране появилась новая точка. — Это как раз тот район. Неподалёку есть группа, они могут приехать туда через пятнадцать минут. Но…

— Насколько они… адекватны, осторожны?

— Это не мои люди. Я не могу за них ручаться.

Дэниел тяжело выдохнул:

— Пусть разузнают обстановку, но ничего не предпринимают. Мы не можем так рисковать. Любое необдуманное действие может… — Дэниел замолчал на секунду. — Что это за место? Какой-то склад? Что это за здание?

— Самолётный ангар. Вот это, — Эдер указал на экран, — взлётно-посадочная полоса, заброшенная. Тибо, проверь по навигационным картам… Хотя она такая старая и маленькая, что её может там не быть. Ищите всё, что сможете. Думаю, она использовалась для сельхозавиации, даже не полоса, а просто выровненный кусок земли.

— Есть полоса, — откликнулся Тибо. — Гравийное покрытие. 930 метров. Но она много лет не использовалась.

— Мы можем туда сесть? — спросил Астон.

— Сесть можем, — ответил Тибо. — Но не взлететь.

— Найдите другой самолёт. Меньше. Легче. Туда лететь полчаса. Я выезжаю в аэропорт. К моему приезду всё должно быть готово.

— У нас есть договорённости, самолёт будет, но дело не только в этом, — заговорил Эдер. — Есть соображения безопасности. Во-первых, твоей. Полоса неизвестно в каком состоянии, это может быть просто опасно. И мы не знаем, кто или что нас там ждёт. Во-вторых, самолёт не может подкрасться незаметно, и если похитители…

— Я всё это понимаю, — оборвал его Дэниел. — К тому времени, как я сяду в самолёт, мы, я надеюсь, получим информацию от твоей группы. Если обстоятельства не позволят, сядем в другом месте.

Астон развернулся к выходу из приёмной. Эдер окликнул его:

— Дэниел!.. Тебе не нужно лететь туда самому. Я обо всём позабочусь.

— Это не обсуждается.

******

Лёгкий «Эклипс» сильно трясло при посадке на неровной поверхности, но всё обошлось. Дэниел расстегнул ремни и стал ждать, когда самолёт остановится и откроют выход.

Во время полёта он сто раз успел просмотреть карты и снимки и мог бы сориентироваться на местности даже в темноте. Полоса тянулась почти строго с запада на восток, в восточном конце находился маленький самолётный ангар. Вдоль его северной стены было пристроено ещё одно помещение, возможно, мастерские или склады. От ангара шла короткая грунтовая дорога к ферме, притулившейся на склоне холма. Ферма тоже была заброшена.

Группа, работавшая на Эдера, ждала возле неё. За время перелёта они изучили окрестности и обстановку, и к ним присоединилось подкрепление. Никаких признаков похитителей и вообще никакого движения не было. Тепловизионные приборы однозначной картины не давали. Они различали неподвижный объект, который мог быть человеком, но с тем же успехом он мог оказаться и трупом: при температуре в 38 градусов Цельсия тело будет не остывать, а медленно нагреваться, пока не выровняется с окружающей средой.

Эдер настоял, чтобы Дэниел надел под лёгкую куртку бронежилет — в ангаре могла ждать ловушка, хотя и не думал, что Ридж пойдёт на такие ухищрения ради того, чтобы убить Астона. Покушение можно было организовать гораздо проще. Ридж всего лишь хотел посильнее уязвить более удачливого противника. Он не собирался нападать на него самого — просто отнял то, что было Дэниелу дорого. Только он не понимал, насколько Джейсон дорог Астону. Скорее всего, Ридж думал, что Астон позлится пару дней, почувствует себя униженным, а через неделю найдёт нового любовника и постарается выкинуть старого из головы.

Дэниел тоже понимал всё это и не опасался западни. Он был уверен, что исполнители уже давно скрылись, оставив ему… что? Что они оставили?..

Закатное солнце освещало узкую живописную равнину между холмами. Но Дэниел не смотрел вокруг. Ему было всё равно.

В дверях Эдер придержал его за локоть и тихо попросил:

— Дэниел, не ходи туда. Позволь мне. Тебе не нужно это видеть, поверь… Даже если он жив.

Астон сжал зубы и произнёс:

— Мне не десять лет. Я должен забрать его сам.

Он сошёл вниз по опущенным ступеням и зашагал к ангару. Эдер и трое телохранителей, вооружённые кто винтовками, кто автоматами, шли рядом. Двери ангара были распахнуты. Скорее всего, они стояли так уже несколько лет.

Сначала Дэниел ничего не увидел, кроме огромного пустого помещения, местами заваленного каким-то хламом и освещённого косыми лучами солнца. Потом в дальнем затенённом углу он заметил маленькую бледную фигурку, неподвижно распростёртую на полу. Он шагнул вперёд, сказав:

— Останьтесь здесь. Я пойду один.

— Ты не должен… — хотел возразить Эдер.

Астон не дал ему договорить:

— Мы не пойдём туда толпой, я не хочу пугать его, — Дэниел сглотнул, и Эдер понял, что он хотел добавить «…если он ещё жив». А если мёртв — он должен встретиться со своим горем один на один, без свидетелей, и разделить последнее тепло с человеком, которого любил.

Дэниелу хотелось бежать туда со всех ног, но он просто шёл, не смея нарушать ужасную гнетущую тишину этого места. И он боялся. Он боялся того, что найдёт там. Боялся потерять последнюю надежду слишком быстро, потому что пока он не увидел тело своими глазами, Джейсон продолжал жить.

Джейсон без движения лежал ничком прямо на земляном полу, и Дэниел не мог понять, дышит он или нет. Опущенного вниз лица тоже не было видно. Руки были скованы и подняты выше головы: цепь наручников была продета через ржавое перекрестье сваренного из металлических труб каркаса ангара. Руки бессильно висели и острые грани уже надавили на запястьях кровавые отёкшие следы. Кровь была алой, будто только что вытекшей.

Дэниел бросился к нему. Он склонился над ним и тут же расслышал хриплое частое дыхание. Жив! Всё остальное не имело значения. Дэниел опустился на колени и на пару секунд замер, не решаясь коснуться истерзанного тела. Везде была кровь. Грязь и кровь. Струйки крови стекали от запястий к локтям, на спине и боках были кровоточащие ссадины и следы от ударов. Крови не было разве что на голове, но даже волосы, сильно выгоревшие за лето и ставшие почти белыми, сейчас были какого-то мертвенного тусклого цвета. Но больше всего крови было внизу — на бёдрах, ногах, нижней части спины.

— Что они сделали с тобой… — беззвучно простонал Дэниел. Голос куда-то пропал.

Дэниел как только мог осторожно взял его за плечи, попытавшись приподнять, чтобы ослабить натяжение в руках. От этого прикосновения Джейсон вздрогнул, хрипло застонал и забился всем телом, пытаясь вырваться и стряхнуть руки Дэниела с себя. Он что-то кричал, но Дэниел не мог разобрать не единого слова в этом захлёбывающемся звуке.

— Джейсон, это я! — позвал он. — Это Дэниел! Не бойся, это я. Всё кончилось. Джейсон…

Тот бился в его руках, как мог отталкивался и извивался, то ли не слыша, то ли не понимая. Из-под наручников сильнее потекла кровь. Сопротивление было яростным, но почти бессильным. Дэниел прижал Джейсона к себе и подтянул наверх, чтобы он не так сильно провисал на наручниках, и попробовал заставить его повернуть к нему лицо.

— Я заберу тебя домой, ты слышишь? Всё кончилось, малыш… Тише… Я заберу тебя отсюда, — уговаривал он, обнимая Джейсона.

Джейсон наконец повернул к нему лицо. Вся левая сторона лица была одним большим кровоподтёком, на правой было лишь несколько ссадин. Искусанный рот походил на тёмную рану в корке запёкшейся крови. Опухшие сухие глаза покраснели и смотрели жутким невидящим взглядом.

— Ты слышишь меня, Джейсон? — повторил Дэниел. — Больше не надо бояться. Всё кончилось. Ты слышишь?

Джейсон затих, и в глазах на секунду промелькнуло узнавание, сменившееся ужасом. Он тяжело и часто задышал.

— Не надо, — хриплым дрожащим голосом вдруг произнёс он, закрывая глаза. — Не надо. Нет… Не трогай меня! Не трогай… Я не хочу… Не надо…

Он опять начал отбиваться, и Дэниелу опять пришлось с силой прижать его к себе.

— Я пришёл, чтобы забрать тебя. Успокойся. Пожалуйста, успокойся…

— Не надо, оставь меня, — с трудом выговорил Джейсон, но всё же прекратил сопротивляться, скорее, из-за того, что у него просто не осталось сил. — Не трогай меня… Я, я… Я не хочу, чтобы ты видел… Не надо…

— Тише, тише… Меньше чем через час ты будешь в больнице, они позаботятся о тебе. Я о тебе позабочусь…

Дэниел осторожно провел рукой по волосам Джейсона, желая его успокоить, но от этого прикосновения тот лишь затрясся и мотнул головой, чтобы сбросить руку. Дэниел бросил взгляд на наручники — они были необычного вида, и по форме замочной скважины было понятно, что универсальным ключом, как это происходило с американскими наручниками, они не откроются.

— Со мной охрана, мы сейчас перекусим цепь, чтобы освободить тебя. У них должны быть инструменты. Тебе надо будет немного потерпеть. Хорошо? Не бойся, ладно… Они сейчас подойдут сюда, хорошо? Их не надо бояться.

— Нет! — вскрикнул Джейсон. — Уйдите все! Уходи… Я не хочу… Убирайся!

Дэниел тем же спокойным голосом вновь принялся уговаривать Джейсона:

— Тебе не причинят вреда. Я буду с тобой. Я тебя не оставлю. Всё хорошо.

— Мне так больно… Так больно, — прошептал Джейсон, опуская лицо вниз.

Дэниел не знал, что ему делать. Джейсон был в почти невменяемом состоянии, и его просьбы были абсурдны, но Дэниел не хотел пугать и травмировать его ещё больше. Он снова начал:

— Мы освободим тебя. Ты же знаешь Эдера. С ним Рюгер. Они не сделают тебе ничего плохого. Нам только надо снять с тебя наручники. Ты понимаешь это? Всего одна минута. Потом мы заберём тебя. Нас ждёт самолёт.

Джейсон поднял голову. В его взгляде стало как будто бы больше боли, но он был более осмысленным. Дэниел подумал, что он понемногу начинает приходить в себя.

— Наручники, да, я знаю, — сказал Джейсон. — Ключ…

— Ключ? — переспросил Дэниел. — Они оставили ключ? Где?

— Да… Там… Нет, нет…

— Джейсон, успокойся, пожалуйста… Я понимаю, в каком ты состоянии… Но, пожалуйста, скажи, если ты знаешь… Тогда всё кончится. Сразу, прямо сейчас. Всё кончится, и я заберу тебя отсюда. Тебя больше никто не будет трогать.

— Они хотели, чтобы ты… — начал Джейсон, но снова уронил голову и замолчал.

Дэниел бросил взгляд на замерших в ожидании Эдера и телохранителей. Ждать дольше было невозможно. Он уже хотел махнуть рукой, чтобы позвать их, но тут Джейсон заговорил.

— Они оставили, чтобы ты видел… Внутри… — Джейсона всего колотило, когда он произносил это.

Дэниел заскрипел зубами от бессильной ненависти, но сумел спокойно сказать:

— Я понял.

Он развернулся в другую сторону и попробовал отвести ногу Джейсона в сторону. Тот изогнулся и откатился вбок, насколько только позволяли наручники.

— Нет! Не надо! Пусть кто-нибудь другой… Не ты…

— Нет, Джейсон, — неожиданно твёрдо сказал Астон. — Только я. С другим будет ещё хуже… Они не должны тебя видеть. Позволь мне.

Джейсон молчал. Дэниел воспринял это за согласие и отвёл ногу сильнее. Джейсон застонал. Там всё было в засохшей крови и сперме. Эта смесь давала отвратительный густой запах. Запах боли и унижения.

Дэниел протянул вторую руку. Пальцы его дрожали. Задний проход был заткнут плотным комком клеенчатой ткани. Дэниел осторожно потянул его на себя. Джейсон вскрикнул от боли и содрогнулся всем телом. Вместе с тканью из кольца истерзанной плоти выпали ключи и потекла сперма, быстро образовав на земле маленькую грязную лужицу.

Дэниелу показалась, что его грудь сейчас разорвётся, так неистово колотилось сердце и сжимались в сильных спазмах лёгкие.

— Сколько их было? — спросил он.

— Десять, — еле слышно простонал Джейсон.

— Я их уничтожу. Всех до одного, — произнёс Астон. — Они позавидуют тебе, когда будут умирать.

Он подцепил пальцами ключи, обтёр их о край своей куртки и, привстав, потянулся к наручникам. Один щелчок, другой. Руки Джейсона упали на пол. Дэниел тут же подхватил и приподнял, прислонив к стене и усадив. Он быстро окинул Джейсона взглядом: на передней части тела тоже было несколько кровоподтёков и ссадин, но никаких серьёзных повреждений заметно не было. Он скинул с себя куртку и обернул вокруг плеч Джейсона. Потом встал, взял Джейсона на руки и поднял. От резкого движения тот громко застонал, почти закричал, но тут же затих, уронив голову Дэниелу на плечо. Растративший последние силы, он снова впадал в то неподвижное оцепенение, в котором обнаружил его Астон.

Дэниел понёс его к выходу. Эдер с сопровождающими тут же двинулся ему навстречу. Они хотели ему помочь, подхватить Джейсона, но Астон отрицательно покачал головой. Джейсон не окончательно отключился и смотрел из-под полуопущенных ресниц; Дэниел опасался, что если его кто-нибудь заденет, снова начнётся приступ паники.

До самолёта идти было не так-то близко, и под конец он нёс Джейсона уже с трудом. Он, конечно, был худее Астона и на полголовы ниже, но мужчина почти шести футов ростом всё равно не мог быть лёгким, как пушинка.

Кабина самолёта была комфортабельной, но низкой, не сильно выше салона автомобиля, и пронести Джейсона в дальний её конец оказалось не так-то просто. Дэниел опустил его на кресло, с которого спинка была заранее снята так, чтобы получилось лежачее место, и накрыл тонким одеялом. Джейсон не сопротивлялся, только по лицу иногда проскальзывала гримаса боли. Больно было от любого движения…

Эдер приказал двоим из сопровождавших его людей остаться и обследовать ангар, искать любые зацепки, которые помогут установить всех членов банды и их теперешнее местонахождение. Многочисчленная охрана им теперь уже не была нужна. Его самого и Рюгера было вполне достаточно.

Когда самолёт взлетел, Эдер достал большой кейс, где лежало всё необходимое для оказания первой медицинской помощи. В Женеве, куда они сейчас направлялись, на взлетно-посадочной полосе их будет ждать вертолёт скорой помощи, но эти сорок минут тоже не стоило терять зря. У него была договорённость с больницами в близлежащих городах на случай экстренной необходимости. Но, так как непосредственной угрозы жизни Джейсона пока не наблюдалось, они решили сразу отвезти его в хорошую швейцарскую клинику, где будет обеспечен достаточный уровень медицинского обслуживания, комфорта и анонимности.

Эдер тихо спросил:

— Серьёзные повреждения есть?

Дэниел, который после того, как самолёт набрал высоту, опять вернулся к Джейсону, шёпотом ответил:

— Ничего опасного для жизни я не заметил.

Он неуверенно покачал головой, понимая, что внутреннее кровотечение, повреждения внутренних органов, как и некоторые переломы, могут какое-то время не давать о себе знать, особенно на фоне того, что на теле была куча ушибов и ссадин, которые сильно болели.

Дэниел взял протянутый Эдером стакан с водой и приложил его к губам Джейсона. Тот с трудом приподнялся на локте и отпил совсем немного, оставив на кромке посуды красно-бурые следы.

— Мне не нравятся эти раны на руках, — Эдер кивнул в сторону кровавых отметин на запястьях, окруженных сине-багровыми полосами отеков.

Он протянул Астону салфетку, смоченную дезинфицирующим раствором. Дэниел бережно взял правую руку Джейсона и начал осторожно промакивать рану. Выглядела она необычно и была больше похожа на рваную. Глубже всего повреждения были по внутренней стороне запястья и там, где сбоку выпирала косточка, тогда как в некоторых местах на тыльной стороне кожа вообще не пострадала. Джейсон лишь иногда вздрагивал от боли, но рук не вырывал. Эдер не советовал давать ему обезболивающее до осмотра врачей: оно могло сгладить важные для врачей симптомы, а также — была такая вероятность — усилить внутреннее кровотечение, если оно было.

Дэниел обработал обе руки, потом начал протирать лицо, убирая грязь и кровь. В какой-то момент он не совладал с собой. Он прижался губами к виску Джейсона и прошептал:

— Это моя вина. Я не смог защитить тебя. Я никогда больше не позволю такому случиться, обещаю.

В глазах Джейсона появились слёзы. Он прислонился к Астону и зарыдал. Он не мог остановиться, и от рыданий содрогалось всё тело. Дэниел обнял Джейсона и прижал к себе. Плач захлёбывался и становился похож на истерический.

Астон бросил взгляд на Эдера. Тот лишь кивнул. Так должно было быть. Может быть, после этого станет легче. Может быть…

Эдер отвернулся и выпрямился на своём сидении. За спиной надрывно плакал Джейсон. Эдер вспомнил, каким он был последние месяцы — живым, весёлым, так непохожим на того напуганного мальчика, которого он впервые увидел несколько лет назад.

Как бы жестоко ни надругались над его телом, гораздо хуже была истерзана и изуродована душа. Все эти раны, сейчас такие страшные на вид, будут вылечены через несколько недель, но что станет с самим Джейсоном? В нём всегда была трещина, надлом, который грозил разрушить его личность. Что будет с ним теперь? Он никогда не забудет и никогда не станет прежним.

Глава 41

Женева, июнь 2008

Джейсон проснулся в большой удобной кровати. Всё тело болело почти равномерно, но боль была не очень сильной и возникала только тогда, когда он шевелился. Обезболивающее действовало.

Вчера, когда его привезли в частную клинику, он так и не поел, хотя голодал уже сутки. После осмотра врачей, который удалось провести только после инъекции успокоительного, было решено сразу же делать операцию на левом запястье, которое оказалось серьёзно повреждено. Во время операции он уснул. Потом его отвезли в просторную палату, больше напоминавшую уютный гостиничный номер, с тем лишь отличием, что вместо обыкновенной там стояла сложная больничная кровать. Джейсон почти сразу же опять погрузился в сон и, судя по часам на стене, проспал половину суток. Проснулся он от голода и жажды.

Джейсон посмотрел на свои туго перебинтованные руки, потянулся к стакану с водой, опустошил его и попытался приподняться, чтобы налить ещё.

Видимо, его пробуждение не осталось незамеченным, так как дверь открылась, и в палату вошёл немолодой седой мужчина, по всей видимости, врач. Вслед за ним показался Дэниел.

— Доброе утро. Как вы себя чувствуете, молодой человек? — спросил доктор с сильным французским акцентом.

— Доброе утро. Я не знаю. Плохо. Я хотел бы поесть, если можно.

— Вам принесут завтрак. Но если вы не возражаете, я бы хотел вас ещё раз осмотреть и обсудить кое-какие детали, — доктор повернулся к Дэниелу: — Надеюсь, мистер Астон, вы нас оставите? Вы убедились — с пациентом всё в порядке.

— Я зайду после осмотра, — заявил Дэниел.

— Нет, — покачал головой Джейсон. — Не надо, я не…

Он не договорил и отвернулся к окну.

— Полагаю, ваше присутствие здесь излишне, — строго посмотрел врач на Дэниела.

Тот хотел что-то возразить, но Джейсон прижал перебинтованные руки ко лбу и закрыл глаза. Видно было, как дрожат его пальцы.

— Оставьте меня одного, пожалуйста. Пожалуйста! Я не хочу никого видеть!

Доктор попробовал уговорить Джейсона, но тот ничего не слушал. Он твердил, что не желает никого видеть и хочет лишь одного — чтобы его оставили в покое.

Потом он сказал:

— Пригласите Эдера. Или Рюгера. Неважно. Кого-нибудь, кого я знаю.

В голосе звучали опасные истерически нотки, и доктор счёл разумным не настаивать на осмотре.

Через несколько минут Джейсону принесли завтрак. Когда он его с трудом закончил — есть с плохо открывающимся ртом, да ещё и лёжа было тяжело, а от помощи медсестры он отказался, — в дверь осторожно постучал Эдер. Он не сумел принять достаточно незаинтересованный вид и пару секунд внимательно разглядывал Джейсона: синяки на лице потемнели и расплылись по сравнению со вчерашним днём, но отмытый от грязи и крови в целом он выглядел гораздо лучше.

— Вы хотели меня видеть, Коллинз? Признаюсь, я тоже хотел бы с вами поговорить, но врач запретил задавать вам вопросы ближайшие пару дней.

— Это другое, — ответил Джейсон. — У меня есть к вам просьба.

— Внимательно слушаю.

— Во-первых, я не хочу, чтобы ко мне приходил Астон, — Джейсон прикрыл глаза. — Устройте это как-нибудь. Я не обязан с ним общаться. Донесите эту мысль до персонала клиники и охраны.

— Донести эту мысль до Астона будет сложнее, — заметил Эдер.

— Я уверен, вы справитесь, — Джейсон снова посмотрел на Эдера. — Я понимаю, это несколько невежливо — отказываться общаться с человеком, который оплачивает моё пребывание здесь. Используйте мой счёт — не тот, который пополняется Дэниелом, а лично мой, куда перечисляется зарплата: там должно хватить денег на оплату счетов даже из такого заведения.

— Я разберусь с этим вопросом, — пообещал Эдер.

— Во-вторых, — продолжил Джейсон, — я не хочу, чтобы мне сообщали о состоянии моего здоровья, лечении и остальных связанных с этим вещах. Я не хочу ничего знать. Я буду делать всё, что от меня потребуют, но я не хочу знать, зачем и почему.

Эдер прочистил горло, прежде чем снова заговорить:

— Весьма необычное требование, но, думаю, здесь нет ничего невозможного. И, опять же, остаётся вопрос принятия решений…

— Если Астон согласится, я могу назначить его своим законным представителем, или доверенным лицом, или как это ещё называется. Он сможет получать всю информацию и принимать решения от моего имени. Но я не хочу его видеть.

— Зачем вы это делаете? — спросил Эдер. — Мстите ему таким образом?

Джейсон теребил краешек повязки на руке и не отвечал. Потом он посмотрел в потолок и сказал:

— Все привыкли, что я уступаю ему, делаю так, как он велит. Но только не сейчас. Могу я хоть раз в жизни поступить так, как мне хочется?

— Сейчас не самое удачное время для споров, мистер Коллинз, но я бы не сказал, что вы были в чём-то стеснены в последнее время. Вы ездили, куда хотели, встречались, с кем хотели. Если вас и попросили уехать из Италии, то только потому, что Дэниел волновался за вашу же безопасность. Очевидно, что не зря. Если вам надо найти виноватых, вините меня. Я не смог защитить вас. И мне действительно очень жаль… Я никогда не был вашим горячим поклонником, вы знаете, но я никогда не желал вам зла. Мне очень жаль. Это был мой просчёт. Просчёт моих людей. Я приношу вам свои извинения.

— Ваши извинения приняты, — холодным голосом сказал Джейсон. — Теперь, будьте добры, уйдите.

Эдер вышел за дверь, где его ждал Астон. Теперь ему предстояло пересказать всё — или почти всё — содержание этого разговора ему. Непростая задача…

Он никогда не заблуждался на счёт Коллинза. Многие считали его безвольным покорным существом, красивой игрушкой богатого человека. Но он не был так безобиден и наивен, как многие думали. В первый год в силу юного возраста, неадекватного воспитания и отсутствия жизненного опыта на фоне Дэниела он казался умным, но всё же доверчивым и добрым ребёнком. Но он им не был даже тогда. Дэниел это знал, и он говорил ему, но он не услышал.

Позднее Эдер понял, что Астон вряд ли бы так привязался к очаровательному беззлобному ягнёночку. Он мог бы увлечься им на месяц или даже три, но потом ему быстро наскучили бы такие отношения. В Джейсоне было другое: в нём хрупкость и беззащитность смешивались с упрямством, высокомерием и холодной расчетливостью. Эта дьявольская смесь и сама изломанная личность Коллинза действовали на Астона как наркотик. Он не мог противиться этому. Он видел в Джейсоне одновременно ранимого мальчика и равного себе мужчину.

Эти двое были одержимы друг другом. Зачем они только встретились?.. Эдер сомневался, что Дэниел смог бы найти в ком-то другом столь же вожделенного для себя партнёра — и столь же опасно неподходящего ему. Несмотря на всю разность характеров, они могли быть счастливы и, возможно, даже были. Но что будет теперь? Эдеру не нравился ни один из вариантов. Если Коллинз не захочет продолжать отношения с Астоном, тот не примет отказа: он будет давить на него, пока окончательно не сломает. Если же Джейсон вернётся к нему, то их жизнь вдвоём превратится в череду мучений. Коллинз и в лучшие времена был, по мнению Эдера, не вполне нормален: во что он превратится после такой травмы, трудно было предположить, но ничего хорошего их явно не ждало.

К удивлению Эдера, Астон воспринял требования Джейсона довольно спокойно. Было видно, что отказ встречаться ему не по душе, но на этом этапе он был готов мириться с любыми капризами любовника. Дэниел пообещал приехать в клинику для беседы с врачом завтра утром, когда все обследования будут завершены. Перед тем как отправиться в свой офис, Дэниел напомнил Эдеру:

— Джейсон никогда не должен узнать про часы. Никогда. Позаботься об этом. Не подпускай к нему людей, которые в курсе, уволь их, делай что хочешь, но он не должен об этом узнать.

***

— Извините за опоздание, — скороговоркой проговорил доктор, влетая в свой кабинет. — Как всегда, срочные дела с пациентами…

— Я понимаю, — кивнул Астон, наблюдая, как лечащий врач Джейсона быстро раскладывает на столе какие-то листы и папки. — Вы можете говорить по-французски, если вам удобнее.

— Хорошо, спасибо. Итак, вы хотели узнать детали.

— Да, мне сказали, что к сегодняшнему утру всё будет окончательно известно.

— Разумеется! Всё было готово ещё вчера вечером. Сразу скажу — никаких серьёзных опасений за жизнь и здоровье пациента нет. Самое страшное, что могло грозить мсье Коллинзу — это небольшие проблемы с рукой в будущем. Но вы сделали правильный выбор клиники. Не хочу, чтобы это выглядело хвастовством, но далеко не в каждом лечебном учреждении есть целое отделение, специализирующееся на хирургии рук. В силу определенных анатомических причин, у людей часто страдает как раз запястье, и наши врачи знают именно об этой области всё. Время тоже имело решающее значение. Я полагаю, что рука вообще не доставит никаких хлопот. Разумеется, потребуется пройти небольшой курс восстановительного лечения и не перегружать её впоследствии. Шрамы останутся на обеих руках, на правой более заметные, но можно сделать пластическую операцию.

— Замечательно, — произнёс Астон, терпеливо выслушав доктора. — А всё остальное?

— Повреждения не так уж страшны. Я понимаю, что внешне выглядело это несколько пугающе, но ничего катастрофического с мсье Коллинзом не произошло. Он крепкий молодой человек. Он поправится сам по себе. За исключением руки, разумеется. Сейчас мы только ускоряем процесс и снимаем боль.

— Меня также интересуют результаты анализов на инфекции.

— Вот, можете посмотреть сами, — доктор протянул Дэниелу раскрытую папку. — Ничего сколько-нибудь серьёзного. Некоторые врачи вообще считают, что у мужчин эта инфекция проходит сама собой. Тем не менее, я назначил курс антибиотиков. Это ерунда, поверьте, по сравнению с тем, что могло быть…

Дэниела передёрнуло от этой мысли.

— Когда он сможет покинуть больницу? — поинтересовался он. — Я хотел бы, чтобы это произошло как можно скорее. Разумеется, я могу нанять медсестёр или сиделок, чтобы они обеспечивали постоянный уход и проводили необходимые процедуры.

— Хм… Общее состояние позволяет отпустить мсье Коллинза уже, допустим, послезавтра утром. Но требуется какое-то время наблюдать за ним, а потом проводить физиолечение.

— Мой дом находится в Колоньи, он может приезжать оттуда в клинику хоть каждый день.

— Это другое дело… Просто я сначала подумал, что раз мсье Коллинз живёт в Лондоне, вы хотите забрать его туда.

— Он живёт в Лондоне, но пока может остаться в моём доме. Я думаю, ему там будет спокойнее и комфортнее, чем здесь.

Доктор на секунду задумался и, поёрзав в кресле, заметил:

— Я подумал, что об этом тоже стоило бы с вами поговорить. Физически мой пациент будет здоров уже через несколько недель, но его эмоциональное состояние оставляет желать лучшего… Я настоятельно рекомендую мсье Коллинзу обратиться к специалистам. Я понимаю, что вы и он стремитесь избежать огласки, но ему необходима помощь.

— Я это понимаю, — кивнул головой Астон. — Но, боюсь, получить согласие Джейсона на это будет тяжело. Я не могу взять и сдать его в реабилитационный центр. Я даже не уверен, что он согласится посещать какие-то индивидуальные занятия.

— Он производит впечатление разумного молодого человека, он должен понимать необходимость лечения.

Дэниел покачал головой:

— Он не хочет даже знать, каково состояние его здоровья. Он избегает любых вещей, которые могут напомнить ему о произошедшем. Вы думаете, он согласится излить душу психотерапевту?

— Подозреваю, что он в этом не уникален. Эти люди знают, как работать с такими пациентами, — пожал плечами врач.

— Я подумаю об этом. Для начала я хотел бы, чтобы он пожил какое-то время в спокойной, нетравмирующей обстановке.

— Вы можете забрать его первого июля. Я подготовлю список рекомендаций по лечению, диете и образу жизни.

Глава 42

Июль-август 2008

Дэниел вышел в сад. Вечером цветы пахли гораздо сильнее, и от воды тянуло прохладой. Сначала он думал дойти до озера, но для этого надо было звать охрану… Нет, ему никто сейчас не нужен рядом. Он хотел остаться в одиночестве. Ему надо подумать.

Две недели назад он уезжал из Женевы с тяжёлым сердцем, оставляя Джейсона одного. Но тот всё равно не хотел его видеть. Астон считал, что настаивать и просить не стоило, надо было просто дать Джейсону время. Он оставил необходимые распоряжения и собирался вернуться в Швейцарию через неделю, когда всё немного успокоится, однако по разным причинам смог приехать только через две: один из его назойливых американских родственников никак не давал спокойно жить, прилагая титанические усилия, чтобы отнять у него контроль над трастовым фондом. Вся торговля оружием была завязана на фонд, и Астон не мог выпустить его из рук.

Дэниел попросил, чтобы Джейсона предупредили о его приезде заранее. Тот ничего не ответил. С одной стороны, это можно было считать прогрессом: в больнице он отказывался его видеть. С другой стороны, таково было отношение Джейсона ко всему. Он замкнулся в себе.

Дэниелу постоянно присылали отчёты о его самочувствии и поведении. И если выздоровление шло хорошо, то эмоциональное состояние его нисколько не улучшалось. Джейсон стал спокойнее, не выходил из себя при малейшем противоречии, но теперь вёл себя как лунатик. Он зачастую не реагировал, когда к нему обращались, или не замечал, что в комнату кто-то входил. Если ему не напоминали, он мог не есть сутками, видимо, не ощущая чувства голода. Он ни с кем не заговаривал и ничего не просил. На звонки по телефону от знакомых отвечал односложно, говорил, что сейчас очень занят, и быстро клал трубку.

При этом он ничем не занимался. Он мог часами сидеть в саду на одном месте. Чаще всего, когда была приятная ему погода — не слишком жарко, но и без дождя, — он устраивался на террасе дома, с ногами забираясь в кресло. Иногда по вечерам, уже после наступления темноты он слушал музыку. Дэниел распорядился прислать ему из лондонской квартиры книги, которые Джейсон не успел дочитать. Тот заинтересовался только одной. Он за два дня прочитал «Систему мира» Нила Стивенсона и больше к книгам не прикасался. Дэниел знал, что Джейсон давно хотел закончить «Барочный цикл», но времени постоянно не хватало из-за учёбы и работы. Вторую часть Джейсон прочитал в Портофино и просил Дэниела привезти с собой третью в Женеву. Он как будто просто завершил начатое дело и за новые книги не брался.

Первые дни он листал альбомы с репродукциями, которых в библиотеке было множество — тут хранилась большая часть коллекции Дэниела. Он рассматривал в основном пейзажи, подолгу задерживаясь на каждой работе, но через несколько дней это тоже перестало его интересовать.

В одной из гостиных Джейсон обнаружил фортепьяно, принадлежавшее ещё бабке Дэниела. Пару раз он подходил к нему и пытался играть правой рукой — левая до сих пор была туго забинтована специальной повязкой.

Он ложился спать и вставал в произвольное время дня и ночи и лишь в последние три дня перед приездом Дэниела стал придерживаться хотя бы относительного графика. Это произошло только после того, как Астон приказал укладывать его в кровать вечером (после нескольких напоминаний он всё же раздевался и ложился) и будить утром — сам он мог проспать и по двенадцать, и по четырнадцать часов, а потом бодрствовать чуть ли не сутки.

Дэниел читал ежедневные отчёты и приходил в ужас: Джейсона разве что не приходилось одевать, умывать и кормить с ложки. Во всём остальном, за редкими исключениями, он не проявлял ни самостоятельности, не заинтересованности.

Поначалу Дэниел относился к этому достаточно спокойно: он был рад тому, что Джейсон просто жив, но со временем эта ситуация перестала казаться ему нормальной. К тому же, она ухудшалась. Если в первые дни Джейсон выражал хотя бы какие-то желания, был способен на относительно долгие разговоры и мог принимать решения (пусть даже это было решение не принимать решений), то через полмесяца он почти совсем ушёл в себя.

Дэниел, приехав, нашёл его в саду. Он сидел на скамейке и наблюдал за струйками маленького фонтана. Джейсон был бледнее и худее обычного, кое-где ещё не сошли следы кровоподтёков. Взгляд был застывшим и пустым. Дэниел поздоровался. Джейсон ответил. Он задал ему несколько вопросов, и на все тот равнодушно и коротко отвечал, так ни разу не повернув к нему головы.

Дэниел знал, что Джейсон не выносит, когда к нему прикасаются или даже подходят слишком близко, но с трудом сдерживал себя. Ему так хотелось обнять его, прижать к себе, утешить… Он выглядел таким спокойным и безмятежным, но Астон понимал, что внутри него живёт и пульсирует болезненный комок воспоминаний, что Джейсон ничего не забыл и, возможно, ежечасно снова и снова переживает выпавшие на его долю страх, боль и унижение.

Они поужинали вдвоём, после чего Джейсон ушёл в свою комнату.

Дэниел отправился побродить по саду и подумать. Это было больно: видеть, как человек, которого он любил, медленно, но неумолимо уходил, удалялся, исчезал, превращаясь… Во что? Дэниел не знал… Если бы те, кто говорил, что Джейсон похож на куклу, видели его сейчас…

Безжизненное послушное существо. Пустая оболочка.

Дэниел опустился на мраморную скамейку, ещё немного тёплую после жаркого дня. Он долго смотрел в сторону дома.

— Вернись ко мне, — прошептал он беззвучно. — Пожалуйста, прости. Я так виноват перед тобой. Я не смог… Я ничего не смог сделать для тебя.

***

Аманда Риккетс подняла глаза от журнала, заметив, как на подъездной дорожке к её дому остановилась длинная чёрная машина. В этом районе города подобные автомобили показывались нечасто, и ещё более удивительно было увидеть такой подъезжавшим к её собственным дверям. За этой машиной следовал чёрный же внедорожник. Он остановился рядом: на небольшой заасфальтированной площадке, где стояла старенькая тёмно-синяя «Вольво» Аманды, места уже не оставалось.

Аманде неожиданные гости не понравились. Она определенно никого не приглашала и представить себе не могла, чтобы кто-то из её знакомых приехал бы в лимузине. Тем более что она мало кому оставила новый адрес.

Она подумала, что, возможно, гости пожаловали вовсе не по её душу. Она снимала этот дом в Чешире, Коннектикут меньше месяца, и приехавшие могли искать владельцев, а не её. Опять же, пара семидесятилетних пенсионеров, отправившаяся жить во Флориду, вряд ли могла иметь таких знакомых.

Шофёр вышел из машины и открыл заднюю дверь. Из неё показался хорошо сложенный темноволосый мужчина ростом выше среднего. Без очков с такого расстояния Аманда не могла разглядеть его лица. Мужчина уверенно направлялся к её крыльцу. Второй, тоже очень высокий, видимо, телохранитель, держался немного сзади.

Аманда встала из-за стола, надела очки и подошла к сетчатой двери на веранду. Когда мужчина поднялся по ступенькам, она распахнула створку.

— Простите, вы ко мне? — спросила она, пристально разглядывая незнакомца.

Вблизи он оказался ещё выше, чем она сначала предположила — она едва доставала ему до плеча. Его вряд ли можно было назвать красивым, но черты лица были необычными и выразительными, и в них были те мужественность и сила, которые зачастую привлекают женщин гораздо больше, чем просто красота.

— Да, я к вам, доктор Риккетс, — голос звучал низко и глубоко. — Меня зовут Дэниел Астон. С вами, по моей просьбе, связывался доктор Жильбер.

— Да, я помню, он недавно мне звонил. И писал тоже, — всё ещё в легком недоумении произнесла Аманда.

— Извините, я бы не хотел разговаривать здесь. Вы не будете возражать, если я зайду? Или, если вам так будет удобнее, мы можем поговорить в другом месте в удобное для вас время.

— Простите! Конечно, проходите. Я немного растерялась.

Аманда вошла в дом и шире распахнула дверь. Она указала гостю на цветастый диван в маленькой гостиной, а сама села в кресло, убрав оттуда ноутбук. Чуть поодаль стоял длинный обеденный стол, почти полностью заваленный книгами, журналами, распечатками и ксерокопиями. На стоявших вокруг него стульях тоже лежали раскрытые книги. Отдельные листы бумаги были разложены и по полу. Аманде стало слегка неудобно за беспорядок.

— Чем обязана вашему визиту? — спросила она. — Я всё объяснила доктору Жильберу.

Губы Астона сложились в сдержанную и слегка грустную улыбку:

— Боюсь, что доктор Жильбер не всё вам объяснил. Вернее, не был достаточно убедителен.

— Случай, о котором шла речь, весьма интересен и вполне вписывается в рамки работы, которую я пишу, но я не могу им заняться. У меня другие планы на эти месяцы. Уверена, вы сможете найти другого специалиста.

— Жильбер подготовил целый список, и некоторые уже дали предварительное согласие. Но я считаю именно вас наиболее подходящим кандидатом. Поэтому я прошу вас назвать цену. Сколько нужно, чтобы вы согласились? — прямо спросил Астон.

— Послушайте, мистер Астон, возможно, вам сложно это понять, — бросила Аманда, — но для некоторых людей не только деньги имеют значение.

— Да, я заметил. Судя по вашей биографии, у вас с деньгами не самые благополучные взаимоотношения, — парировал Дэниел. — Специалист с вашим опытом и талантом давно мог бы устроиться в жизни, как и поступили практически все ваши бывшие однокурсники. Научные исследования и помощь больным — прекрасные вещи, но что это дало лично вам? У вас нет ни семьи, ни устойчивого финансового положения, ни карьеры, ни даже имени в научной среде, потому что вы не могли найти время для написания статей и работ.

Аманда поёжилась под пристальным взглядом Астона. Слышать его слова было неприятно, но это была правда.

— Я как раз решила этим заняться. Думаю, доктор Жильбер передал вам, что сейчас я пишу диссертацию и не могу посвящать время пациентам, сколько бы мне не предлагали заплатить.

— Поставим этот вопрос иначе, — не уступал Астон. — Вы взяли год на написание работы. Пожертвуйте из этого года два или три месяца. Я заплачу столько, что несколько лет вы сможете вообще не задумываться о зарабатывании денег. Вы можете писать дальше ваше исследование, можете работать в больницах совершенно бесплатно — если именно к этому лежит ваша душа, или можете отправиться лечить каких-нибудь страдальцев в Африке. Я совершенно с вами согласен: деньги ничего не значат. Значит то, что мы можем за них получить. Как насчёт нескольких лет покоя и независимости?

Аманда издала лёгкий смешок:

— Несколько лет — это очень большая сумма.

— Назовите её.

— А если я попрошу миллион?

— Вы его получите.

— Что ж, вы меня заинтересовали, мистер Астон, — Аманда сняла очки и склонила голову, — не миллионом, разумеется. Мне весьма любопытно, чем моя скромная персона вас так привлекла.

— Вы один из лучших специалистов по лечению посттравматических расстройств, причём имели опыт в довольно нетипичной сфере. В этом отношении вы едва ли не уникальны. Так как вы временно не ведёте приёма пациентов, то вполне можете сосредоточиться на одном. Когда я говорю сосредоточиться, я не имею в виду, что вы будете заниматься им денно и нощно. Я прошу у вас лишь пару часов в день, возможно, даже не каждый день. В остальное время вы сможете заниматься своей текущей работой, причём, в условиях гораздо более спокойных и комфортных, чем здесь.

Аманда невольно начала подумывать о том, что это предложение могло оказаться выгоднее, чем представил его Жильбер. Но это не значило, что она бросит всё и кинется работать на этого излишне самоуверенного Астона.

— Вы, очевидно, считаете меня этакой волшебницей, — покачала она головой. — Это не так. И мой опыт не так уж велик.

— Больше, чем у других. Огромное количество психиатров занимается помощью женщинам и детям, но не мужчинам.

Аманда задумчиво потёрла лоб.

— Я начинала с детей. Проработала несколько лет и поняла, что не могу этим заниматься. Слишком тяжело. Там надо иметь сердце одновременно и доброе, и железное. Я не смогла очерстветь в достаточной мере. А потом как-то так совпало… Скорее, мне подсовывали случаи, которыми никто не хотел заниматься.

— Я не жду от вас чуда, поверьте, — сказал Астон. — Я прекрасно понимаю, что случай тяжелый. Я прошу вас хотя бы попытаться. Не думайте, что я не пробовал приглашать других специалистов. Только хуже…

— Почему вы думаете, что у меня получится?

— С вами я хочу попробовать другой подход. Его не будут привозить к вам на приём, и вы не будете к нему приезжать. Вы какое-то время поживёте вместе, чтобы он привык и не воспринимал ваше присутствие как нечто новое и опасное. Мы подберём вам хорошее спокойное место, разумеется, учтя ваши пожелания. Я понимаю, что у меня необычная просьба, но я пока не вижу лучшего способа. К нему очень тяжело подобраться, но, я надеюсь, вы сможете.

— Я правильно понимаю, что пациент — простите, я не запомнила имя — не хочет проходить терапию?

— Я не знаю, чего он хочет или не хочет. Никто не знает. Он ни с кем не общается, отвечает только на самые простые вопросы. И ему становится хуже. Возможно, через несколько недель он вообще перестанет разговаривать и реагировать на людей, — Астон поднял на женщину усталые тёмные глаза. — Я не прошу вас сделать его счастливым и улыбающимся человеком. Я прошу лишь остановить падение.

— Жильбер мне сказал, что, по его мнению и по мнению других специалистов, требуется лечение в специальном учреждении. Вы можете это устроить?

— Разумеется, могу. Но я не хочу. По крайней мере, сейчас. Он не разговаривает, но он всё понимает. Я не могу с ним так поступить.

— Как я поняла, вы его работодатель. Почему этими вопросами занимаетесь вы, а не родственники? — продолжила допрос Аманда.

— У Джейсона нет родственников. Он подписал документ, по которому я могу принимать решения, касающиеся его здоровья. Но даже если бы документа не было, мне не составило бы никакого труда в теперешнем его состоянии признать Джейсона недееспособным и получить полную опеку над ним.

— Простите, я не до конца понимаю, что происходит. У меня были разные работодатели, но я не могу представить ни одного из них, ищущего для меня психиатра на другом континенте и готового заплатить миллион долларов за лечение. Я догадываюсь, но всё же… развейте мои сомнения.

Она испытующе посмотрела на Астона. Тот не отвёл взгляда:

— Мы были любовниками, — через паузу он добавил: — Нет, наверное, так неправильно говорить. Вы можете подумать, что была просто пошлая интрижка между начальником и подчинённым. Это началось давно, ещё до того, как он стал на меня работать. Мы два года фактически жили вместе.

— И вы хотите его вернуть? — холодно спросила Аманда, хотя на самом деле у неё сердце защемило от этой истории.

— Об этом я вас не прошу. Сделайте его хоть сколько-нибудь адекватным. Если он будет вести нормальную жизнь, я имею в виду — заботиться о себе, общаться с людьми, продолжать учёбу, то когда-нибудь я смогу вернуть его самостоятельно.

— Я должна подумать, мистер Астон.

— Конечно, я не требую от вас немедленного решения.

Астон поднялся с кресла, но не сразу направился к двери. Он достал из внутреннего кармана узкий сложенный конверт.

— Я понимаю, что вы сочтёте это примитивной манипуляцией, но я бы хотел, чтобы вы увидели это.

Астон протянул ей фотографию. Там были запечатлены трое улыбающихся молодых людей и девушка. Они стояли на балконе или террасе, позади виднелось красивое старинное здание, за ним — яркое лазурное море.

— Фотография сделана в Монте-Карло буквально за несколько дней до того, как…

— Дайте угадаю, который из них, — Аманда присмотрелась к снимку. — Блондин слева?

— Да. Как вы поняли?

— Он стоит миллиона долларов, — хмыкнула Аманда. — Но… ему едва за двадцать…

— В июне исполнилось двадцать три. Я старше его на пятнадцать лет и знаю, о чём вы подумали. Он жил со мной не ради денег. В этом отношении он похож на вас — деньги не имеют для него большого значения.

Аманда вернула фотографию, покачав головой. Было в этой истории что-то особенное, что интересовало её уже даже не столько как психиатра, но просто как человека. Она видела два полюса: жестокое изнасилование и давнюю любовь, но, исходя из своего опыта, сильно сомневалась, что победит вторая.

***

Сойдя с борта маленького катера, Дэниел на секунду бросил взгляд назад: охрана спустилась вслед за ним. Один из телохранителей нёс небольшой кожаный чемодан, который Дэниел взял с собой. На два дня и одну ночь ему вряд ли потребуется многое.

Предстояла небольшая пешая прогулка: на острове Хиддензе машин, за исключением пары автобусов да кое-какой сельскохозяйственной техники, не было. Дэниел был даже рад немного прогуляться. Утро было солнечным, но холодноватым. Когда они вышли за пределы маленькой гавани и миновали деревушку, наступила непривычная городскому жителю тишина, нарушаемая лишь шумом прибоя и криками птиц. Здесь всегда было необычайно спокойно. Но теперь Астону казалось, что было в этом спокойствии нечто грустное, даже трагическое.

Скромный домик, куда шёл Дэниел, стоял среди колыхающегося моря травы. Перед ним был разбит садик с кустами шиповника, цветочными клумбами и даже парой грядок пряных трав, но отсюда, от подножия невысокого холма, садика не было видно.

Если в другой части острова Хиддензе можно было найти туристов, ресторанчики и магазины, то здесь было тихо и пустынно. Деревенька Нойендорф сама по себе была уединённым местом, а дом, где решили поселить Джейсона, стоял и вовсе на отшибе. Само воплощение покоя. Дэниел посчитал, что перемена обстановки и образа жизни на более простой пойдёт ему на пользу.

Он пересёк пустой двор и распахнул дверь. Аманда, в серой футболке и линялых джинсах, с наспех скрученными в узел волосами лежала на диване с книгой и грызла кончик карандаша. Она неторопливо обернулась на звук открывшейся двери, но, увидев Астона, тут же села и выпрямилась, захлопнув книгу.

— Доброе утро, доктор Риккетс, — произнёс Дэниел. Он находил, что в одном только присутствии в этом доме Аманды уже был терапевтический эффект. Она была простым и смешливым человеком, склонным к расхлябанному и расслабленному образу жизни. Она была в состоянии придерживаться режима — постольку поскольку еду здесь готовила прислуга и подавала в определённые часы, но Астон полагал, что у себя дома она встаёт, ложится и принимает пищу в абсолютно произвольное время. В плане организованности он сам был её полной противоположностью. Возможно, Джейсону как раз и надо было сейчас пожить в обществе такого человека, как Аманда.

— Доброе утро. Мы не думали, что вы приедете так рано. — Аманда встала с дивана и поставила книгу на полку.

— Так получилось. Где Джейсон?

— Ушёл к морю. Туда, где широкий пляж.

— Один?

Аманда закатила глаза:

— Конечно, нет! С ним Кулхаас и Марч. Знаете, от одного того, что за тобой вечно ходит пара телохранителей, уже можно впасть в депрессию.

Дэниел никак не среагировал на это замечание. Он знал, что Джейсон сам не против постоянного присутствия охраны, потому что чувствовал себя спокойнее с ней.

— Как он?

— Это первый ваш приезд, когда я могу сказать что-либо утешительное. Я ещё в начале недели заметила небольшой прогресс, а последние три дня он стал достаточно заметен.

— Почему вы сразу мне не сообщили? — спросил Дэниел.

— Я должна была сама убедиться. Ещё я отменила один препарат и хотела посмотреть, что будет после этого.

— И что, хуже не стало?

— Нет. У меня вообще сложилось впечатление, что лекарства ему не так уж нужны. Джейсон не совсем понятным мне образом контролирует своё состояние. Мне потребовалось несколько недель, чтобы понять это, и теперь я сменю тактику. В этом отношении он даже не совсем мой пациент.

— Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.

— Я сама не до конца разобралась. Но обычно люди — жертвы — не в состоянии справиться с проявлениями посттравматического расстройства, они не контролируют их. Он может. Если захочет. Поэтому происходящее с ним можно даже квалифицировать как другое заболевание.

Дэниел внимательно слушал, не прерывая.

— В какой-то мере вы виноваты в том, что у него развилась настолько острая реакция, — продолжила Аманда. — Джейсон — просто избалованный ребёнок. Вы окружили его заботой и опекой, ему приносят еду, следят, чтобы он одевался в чистую одежду, наполняют ванну, предвосхищают любые желания. Я понимаю, что вы переживали за него и думали, что будет лучше оградить его от всего, но тем самым вы ослабили его связи с реальностью. Представьте, что если бы он вернулся из больницы в квартиру, где жил один, если бы за ним некому было ухаживать. Не у всех есть деньги и прислуга. Он вынужден был бы заботиться о себе самостоятельно, преодолевать себя, свои страхи, желание забиться в угол и уйти в себя.

— Ему пробовали не напоминать о еде. Он не ел больше суток, — возразил Дэниел.

— Я знаю. Тогда было уже поздно. Он уже слишком отдалился от всего. Вы мне рассказывали, что он переживал подобные периоды, и вы смогли вернуть его в нормальное состояние, заставив пойти работать, общаясь с ним, не оставляя его в покое. Вы интуитивно угадали самый правильный способ. В этот раз ситуация в разы хуже, но она похожа, — Аманда внимательно посмотрела на задумавшегося Астона. — Я не обвиняю вас. Вас, в общем-то, не в чем упрекнуть. Не могли же вы через три дня после изнасилования выгнать его на работу и заставлять вовсю общаться с коллегами и друзьями.

— Я не уверен, что даже сейчас я могу от него это требовать, — медленно проговорил Дэниел. — Что всё-таки делать? Просто ждать?

— Нет, не в случае Джейсона. Многих людей время лечит, но не всем достаточно одного этого. Попробую объяснить. Есть список классических проявлений посттравматического расстройства: нарушения сна, вспышки агрессии, навязчивые воспоминания, патологические страхи и так далее. У Джейсона тоже присутствует свой набор этих проявлений. Однако они не так уж сильно выражены, кроме разве что ночных кошмаров. Скорее всего, они пройдут со временем. Но что тут главное — человек не контролирует эти проявления. Он вовсе не по своей воле агрессивен. Он не хочет бросаться на своих родственников с кулаками и руганью, но в определенные моменты не может противостоять эмоциональным порывам. Джейсон же уходит от реальности по собственной воле. Эта проблема существовала раньше и в травмирующей ситуации просто стала ярко выраженной.

— Вы хотите сказать, что это не посттравматическое расстройство?

— Оно в том числе. Но оно кажется мне меньшей проблемой. Джейсон ушёл в себя не потому, что не может иначе, просто там ему комфортнее. Он и раньше использовал механизм отстранения для защиты от эмоциональных проявлений как своих, так и чужих. Но теперь он запустил его на полную катушку. Он просто больше ничего не умеет. У него нет других способов.

— У вас есть решение?

— Пока только одно. Обычные приёмы, беседы, попытки вызвать на откровенность с ним не работают. Он одновременно и слишком замкнут, и слишком умён. Он всегда будет давать лишь тот ответ, который от него желают услышать, но ни за что не раскроется на самом деле. Его придётся силой выпихивать из его замкнутого состояния. Только не думайте, что ему там легче. Там — та же самая боль.

— И как вы планируете это сделать? — Астон заинтересованно поднял бровь.

— Я уже кое-что сделала и даже получила положительный эффект. Сказала ему, что рекомендовала вам поместить его в закрытое лечебное учреждение.

— Что?! — переспросил Дэниел. — Вы никогда не говорили мне ничего подобного.

— Джейсон об этом не знает.

— Он знает, что я этого не сделаю.

— Не уверена. По крайней мере, услышав это, он впервые за всё время задал вопрос. Не ответил на поставленный, а задал.

— И что он спросил?

— Он спросил, что вы ответили. Я сказала, что пока ничего.

— Вас, кажется, пригласили лечить его, — рассерженно заметил Дэниел, — а не расшатывать его психику ещё больше.

— Допускаю, что это немного жестоко. Но Джейсон не оставляет мне выбора. Мне пришлось намекнуть ему, что если он не перестанет вести себя таким образом, то окажется в комфортабельном, красивом, но всё же сумасшедшем доме.

— И вы думаете, что это поможет? Что он щёлкнет пальцами и превратится в прежнего себя?

— Не так быстро, но принцип вы описали правильно. Поймите, вы не можете купить ему излечение, и антидепрессанты не сделают за него всю работу, он должен сам добиться этого. Он должен стараться, бороться, переступать через себя. Он должен этого захотеть. Иначе вся моя работа впустую.

Дэниел отошёл к окну и забарабанил пальцами по стеклу.

— Неужели нет никаких других способов мотивировать его, кроме как угрожать лечебницей?

— Если на то пошло, я вообще-то не лечебницей ему угрожала. Он не её боится, он боится, что Вы его туда отправите, — откровенно сказала Аманда.

Дэниел резко развернулся к ней, и хотя на каменном лице не отразилось никаких эмоций, в глазах его горел хорошо читаемый гнев. Аманда почувствовала, как по спине пробежал холодок. В Астоне промелькнуло что-то, испугавшее её больше, чем испугала бы открытая агрессия, что-то тёмное, тяжёлое, непредсказуемое. Она невольно подумала о том, как с этим человеком, похожим на сыто отдыхающего дракона, который раздавит тебя одной лапой, если это ему вдруг покажется забавным, мог несколько лет прожить такой юный и уязвимый Джейсон.

Она быстро заговорила, так как боялась услышать то, что наверняка собирался ей высказать Астон:

— Вы — единственное, к чему он сохранил хотя бы какой-то интерес. Вы — единственный человек, которому он иногда позволяет дотрагиваться до себя. Для него ничего больше не имеет значения. Он боится, что вы откажетесь от него.

— Я не откажусь от него. И он знает это.

— Да, это так. Но у любого, побывавшего в такой ситуации, есть сомнения, что партнёр может не принять его после произошедшего. Джейсон — не исключение. Я не закладывала в него новые страхи, не бойтесь.

Астон покачал головой и отрывисто проговорил:

— Вы не имели никакого права так поступать с ним. Он и без того стоит на краю пропасти.

— Вы тоже не имели права так с ним поступать, — резко ответила Аманда. — Вы построили вокруг него игрушечный мир, в котором нет места никому, кроме вас самих! Вы воспользовались его незрелостью, чтобы воспитать во всём зависимую от вас игрушку. Так что не жалуйтесь теперь.

Астон холодно взглянул на Аманду сверху вниз и направился к выходу. Доктор окликнула его:

— Постойте, мистер Астон. Я хочу задать вам один вопрос.

Дэниел обернулся и спокойным голосом спросил:

— Конечно. Что вы хотели узнать?

— Вы примете его назад? По-настоящему…

— По-моему, об этом нет нужды спрашивать, — произнёс Астон.

— Да, вы много делаете для него, но это может быть вызвано чувством вины и жалостью. Если Джейсон захочет вернуться к вам — а я боюсь, что он этого захочет — сможете ли вы быть с ним? Подумайте хорошенько… Сейчас вы можете совершенно искренне верить в то, что хотите вернуть его, но потом… Когда вы окажетесь с ним в одной постели, сможете вы не думать о том, что с ним сделали? Не оттолкнёте вы его?

— Поверьте, доктор Риккетс, я в вашей помощи не нуждаюсь, — сухо ответил Астон.

Он чуть кивнул Аманде и вышел за дверь. Хиршау последовал к пляжу за ним. Они шли по едва заметной в траве тропинке, пока заросли не начали редеть, уступая место песку и дюнам, которые круто спускались к морю. Наверху, на самом гребне стояли Марч и Кулхаас. Они обернулись, услышав приближавшиеся шаги.

Дэниел кивнул им и пошёл к морю. Хиршау остался наверху вместе с другими телохранителями.

На небо набежали лёгкие облака. Погода не была пасмурной, но и солнце не слепило теперь так ярко, как рано утром. В нескольких шагах от линии прибоя, прижав колени к груди и обхватив их руками, сидел Джейсон и смотрел на море. Он не шевелился. Только ветер раздувал чуть более длинные, чем обычно, волосы.

Дэниел окликнул его заранее, зная, что неожиданное появление может напугать. Джейсон обернулся, и на мгновение Дэниелу показалось, что по осунувшемуся тонкому лицу пробежала улыбка.

— Как дела? — спросил Дэниел.

Джейсон в ответ лишь пожал плечами.

— Тебе нравится здесь?

— Да.

— Хочешь уехать в другое место?

— Нет.

— Вы с Амандой сходили на маяк?

— Нет.

— Хочешь, сходим после обеда?

— Можно.

На предыдущей неделе он отказывался туда идти. Невелика победа, но всё же…

— Ты надолго? — вдруг спросил Джейсон, не поворачивая головы и всё так же глядя на море.

— Уезжаю завтра вечером, — ответил Дэниел, удивлённый и обрадованный вопросом. Аманда была права, прогресс был.

Он опустился на песок слева от Джейсона. Тот лишь чуть-чуть повернул голову в его сторону. Синяки с лица сошли окончательно, на коже остались лишь беловатые следы от сильных ссадин. Дэниел посмотрел на запястье: тонкий ярко-розовый шрам обхватывал его почти полным кольцом, размыкаясь лишь на передней стороне руки.

Джейсон, заметив, куда смотрит Дэниел, поправил задравшийся рукав и снова отвернулся, переведя взгляд на море.

Астон, как он обычно делал во время своих приездов, начал рассказывать, чем занимался, где был, с кем встречался. Он не знал, интересует ли это Джейсона, но тот определённо его слушал.

— Сейчас уже август. Ты собираешься вернуться в университет?

— Не знаю.

— Ты можешь начать попозже, не с первых дней семестра, а когда почувствуешь себя лучше.

Джейсон ничего не отвечал.

— У тебя ещё есть время подумать. Я бы хотел, чтобы ты учился дальше.

Опять никакого ответа.

— Я бы хотел, чтобы ты вернулся в Лондон. Мне одиноко без тебя.

Джейсон разжал сплетённые вокруг колен руки и, уперев их за спиной в песок, чуть откинулся назад. Дэниелу показалось, что губы Джейсона приоткрылись, чтобы что-то сказать, но ответа всё же не последовало.

— Джейсон, — заговорил Дэниел, пододвигаясь чуть ближе, — можно прикоснуться к тебе?

Тот не сразу, но всё же кивнул.

Дэниел придвинулся еще ближе и обхватил Джейсона рукой за плечи. Тот несколько секунд сидел недвижно, напряжённо, словно неживая деревянная статуя, но потом тело его расслабилось, поддалось, и он склонился к Дэниелу, положив голову ему на плечо.

Аманда вышла из дома и пошла по дорожке к морю. Она была недовольна тем, как прошёл разговор с Астоном. Она пробовала снова взяться за книгу, но не могла на ней сосредоточиться и решила сходить проверить Джейсона. Она опасалась, что Астон может повести себя неправильно и одной неуместной фразой свести на нет все её недавние усилия. Она издалека увидела высокие тёмные фигуры телохранителей. Не дойдя до них, она решила срезать и спуститься вниз к морю чуть раньше — прямо по траве. Она заметила на пляже две сидящие фигуры и готова была направиться к ним, но наперерез ей двинулся Хиршау, остановив её запрещающим жестом руки.

Она недоумённо на него воззрилась. Он лишь кивнул в сторону моря.

Аманда надела висевшие на шее очки. Две неподвижные фигурки на фоне моря не просто сидели рядом. Астон обнял Джейсона, а тот — Аманда глазам своим не верила — прижался к нему и склонил голову на плечо. Джейсон, замкнутый, напуганный, напоминавший ей заколдованного принца, Джейсон, ни с кем не говоривший и с ужасом отшатывающийся при малейшем касании, отвечал на объятия другого человека.

Аманда простояла так несколько минут. Она не могла отвести взгляд от этой картины: серого моря, огромного неба, светлого песка и двух маленьких фигурок, прижавшихся друг к другу, цепляющихся друг за друга, ищущих спасения друг в друге. Эта картина была воплощением и горя, и счастья, и покоя. Она была прекрасной, трогательной… и душераздирающей.

Невозможная любовь. Неправильная. Только не эти двое… Они лишь разобьют сердца друг другу.

Аманда покачала головой. Астон был прав, когда сказал, что у неё не было ничего. Ни карьеры, ни отношений… В её жизни никогда не было такой любви. Но она хотела бы хоть раз, хотя бы один-единственный раз разделить с другим человеком чувство подобной силы. Только она не была уверена, захочет ли платить такую же цену.

Глава 43

Лондон, декабрь 2008

Дэниел не мог понять, куда делся Джейсон. Его не было ни в маленькой гостиной, где он обычно сидел по вечерам, дожидаясь его, ни в библиотеке, ни в кабинете, ни в столовой. Он поднялся наверх — там комнаты тоже были пусты. Только в маленьком кабинете, которым обычно пользовался Джейсон, на столе лежало сразу несколько раскрытых книг и тетрадей, свидетельствуя, что он всё же где-то тут был и занимался своей, на взгляд Дэниела, хаотичной и бессистемной, но тем не менее весьма успешной учёбой.

Астон взглянул на обложки. Математические методы в финансах и инвестициях. Системы баз данных. Актуарные вычисления и исследования. Международная денежная система.

Смотреть на остальные он даже не стал. Джейсон немного опоздал к началу семестра, но зато сразу начал учиться с пугавшей Дэниела одержимостью. Он временно прекратил работу в офисе и всё освободившееся время посвящал учёбе. Дэниел не сомневался, что если он продолжит зимний и весенний семестр в том же духе, то на следующий учебный год у него уже курсов не останется. Он понимал, что Джейсону не требовалось по-настоящему заниматься некоторыми дисциплинами: его знания по алгебре, вычислительной математике или теории вероятности были гораздо обширнее и глубже тех, что требовались программой, но даже со скидкой на это семестр перед летними каникулами показался Дэниелу излишне перегруженным. Он хотел, чтобы Джейсон поумерил свой пыл и осенью взял на себя более разумную нагрузку, но в итоге — после всего того, что произошло летом — не решился настаивать. Пусть лучше он целыми днями занимается очередной прикладной разновидностью математики — в страховании, в инвестициях, в чём угодно, лишь бы не возвращался в то замкнутое безжизненное состояние, в котором пробыл всё лето.

В середине сентября доктор Риккетс вернулась назад в Коннектикут, чтобы дописать свою работу. Она сама признавала, что в спокойной обстановке острова Хиддензе, освобождённая от бытовых проблем, сильно продвинулась вперёд. Дважды в месяц она приезжала в Лондон, чтобы проверить состояние Джейсона и, если было нужно, дать свои рекомендации.

Джейсон, пробыв пару недель в каком-то переходном состоянии, начал поправляться очень быстро. Возвращение в университет стало для него тяжёлым испытанием: он чувствовал себя некомфортно в большом скоплении людей и не выносил, когда кто-то оказывался слишком близко от него. Во всех случаях, когда это только было возможно, он самостоятельно изучал предметы или просматривал дистанционные курсы, но посещать университет всё равно требовалось. Первый месяц он не мог этого сделать без приёма прописанных Амандой лекарств, но со временем привык.

К середине ноября он уже не принимал ничего, кроме одного-единственного препарата для нормализации сна. Но и его он использовал нерегулярно и собирался вовсе отказаться. Во-первых, он помогал не всегда, и кошмары по ночам всё равно снились; во-вторых, на следующее утро самочувствие было отвратительным. Доктор Риккетс предлагала попробовать другое средство, но Джейсон отказался, мотивируя это тем, что почти привык к кошмарам: они снились ему уже несколько лет, появляясь чаще в периоды нервного напряжения.