Разлучи нас, смерть! (СИ)

Джейсон вышел из ресторана и пошёл в сторону метро.

Этот вечер он не забудет никогда в жизни. Самоуверенный мерзавец всё же вывел его из себя под конец…

Джейсон не был до конца уверен насчёт Ламберга, пока тот сам не подтвердил его догадку. В отличие от Джейка, он не бросал на Джейсона характерных взглядов и в его поведении не было ничего, что могло бы отнести его к подобному типу мужчин. Это было подводное течение, едва уловимое, напряжённое, ждущее, затаившееся. И Джейсон, пусть и не сразу, но почувствовал это лёгкое кружение воды в опасной глубине.

Разве что упоминание о Нью-Йорке и Лондоне было намёком. Дэниел давал понять, что хочет держать Джейсона возле себя — в городах, где расположены главные офисы фонда.

Джейсон думал, что после случившегося зимой внимание мужчины напугает его и вызовет отвращение, но этого не произошло. Возможно, это было влияние Дэниела Ламберга — мужчина ещё тогда, в Эпплтоне, понравился ему (в самом невинном смысле) своим спокойствием, силой, даже лёгким высокомерием. Симпатия, которую Джейсон испытывал к нему тогда, не давала ему возненавидеть Ламберга за его намёки теперь.

***

Выходные прошли как обычно: Джейсон сходил на занятия, один вечер провёл с друзьями в кафе. Эмили тоже была там, и они общались вполне дружелюбно. Потом пролетели ещё два рабочих дня. Но всё это время Ламберг не выходил у Джейсона из головы. Он одно за другим прокручивал в памяти все события того вечера, а низкий твёрдый голос вновь и вновь произносил в его голове те же самые фразы. В ресторане этот голос казался ему ровным, механическим, но теперь он различал в нём тончайшие модуляции, оттенки смыслов и эмоций. Он с невероятной яркостью видел сильные ладони и крепкие запястья, выглядывающие из-под застёгнутого на запонку голубого манжета, чёткие, словно выточенные из камня, очертания лица Ламберга, переливы шёлка на его галстуке и сотни других мелких деталей, которые врезались ему в память.

Так что когда Джейсон во вторник вечером подошёл к дверям своей квартиры и увидел возле них Ламберга собственной персоной, он в первую секунду подумал, что это всего лишь продолжение его навязчивых видений.

— Что вы здесь делаете? — возмущённо прошипел Джейсон, понимая, что громкий разговор вызовет любопытство соседей. По крайней мере, у него в квартире через дверь прекрасно было слышно всё происходящее в подъезде.

— Хотел узнать, что ты решил насчёт работы и учёбы, — невозмутимо ответил Ламберг уже совсем не тем официально-вежливым тоном, каким разговаривал раньше. Он стоял, привалившись плечом к простенку, и внимательно разглядывал Джейсона.

— Я вам, кажется, всё уже сказал!

— Вдруг ты передумал. И так как ты не отвечал на звонки, я решил нанести личный визит.

Джейсон в который уже раз пожалел, что дал Ламбергу свой номер телефона — с этого всё и началось. Надо же было сделать такую глупость!

— Я вызову полицию, если вы немедленно не уйдёте. Как вы вообще вошли в подъезд?!

— Что ж, вызывай, — равнодушно заявил Ламберг. — Я просто хотел поговорить. Ничего предосудительного я не делаю.

— Уходите. Сколько раз вам повторять?

— Хочешь от меня избавиться — удели мне пять минут, и я уйду.

— Вы серьёзно думаете, что я пущу вас в свою квартиру? — возмутился Джейсон.

— Джейсон, я не собираюсь на тебя набрасываться. Я что, похож на такого человека?

— Даже очень. Вы меня преследуете.

— Думаю, ты не представляешь себе настоящего значения слова «преследовать». Я знаю про тебя всё: когда ты уходишь на работу, в котором часу возвращаешься, что покупаешь на ужин, где и с кем проводишь выходные.

У Джейсона кровь гулко застучала в висках. Ламберг же продолжал:

— Я обладаю кое-какими возможностями, и если бы мне нужно было всего лишь на тебя «наброситься», тебя бы привезли ко мне домой в ту же минуту. Ты даже не представляешь, насколько это просто организовать.

Джейсон закрыл глаза, когда на него накатила волна страха и воспоминаний.

— Но вместо этого я бегаю за тобой по всему городу, как подросток… Жду тебя под дверью, чёрт возьми…

— Что вам от меня нужно? Я вам всё сказал… — чуть не задыхаясь пробормотал Джейсон.

— Я хочу объяснить кое-что… Просто поговорить в спокойной обстановке.

— Заходите, — сквозь зубы произнёс Джейсон, доставая из кармана ключи.

Когда они вошли в квартиру, Ламберг окинул оценивающим взглядом одну-единственную комнату и чуть нахмурился.

«Если ты привык ходить по паркету и жить во дворцах — это твои проблемы, — зло подумал Джейсон. — Я тебя сюда не приглашал».

Если Ламбергу и не понравились квартира и обстановка, он ничего не сказал. Джейсон снял пиджак, бросил его на диван, сел за маленький стол, отделявший основную часть комнаты от кухонного уголка, и кивнул на второй стул:

— Садитесь и говорите быстрее. Пять минут пошли.

Ламберг послушно сел, положил переплетённые пальцы на пластиковую столешницу перед собой и начал:

— Возможно, тот метод, который я избрал, чтобы тебя добиться, был не самым правильным. И поэтому ты воспринял меня не так, как нужно…

Джейсон с трудом удержался, чтобы не прокомментировать, что вряд ли другой способ подействовал бы лучше.

— Ты ничего не знаешь обо мне, мы разговаривали буквально четыре раза, и глупо было бы рассчитывать, что ты кинешься в мои объятия. Я очень богатый человек, Джейсон, очень. Это старые деньги, приумноженные последними поколениями. Я довольно консервативен и редко выхожу за пределы своего круга. Мой круг — это не обязательно люди очень богатые, это и старая аристократия, политики, дипломаты, реже люди искусства. Разумеется, я не стремлюсь общаться с певичками, актёрами или спортсменами, как это сейчас модно. Так вот, люди моего круга умеют различать статус человека. Есть сотня знаков и примет: кто с кем и каким тоном разговаривает и где сидит за обеденным столом, какие часы или галстук он носит. Это как проба на ювелирном изделии. И я никогда не имел проблем с вниманием женщин или мужчин. Они определяют мою стоимость на глаз, и упоминания того, кто я и чем владею, достаточно для того, чтобы они оказались в моей постели. Разумеется, не все насквозь продажны, мне доводилось получать вежливый отказ: я забывал об этом через пару часов и переключался на другую цель. Но я, по какой-то непонятной для меня самого причине, не могу забыть тебя. И не хочу забывать.

Джейсон смотрел на Ламберга во все глаза. На улице темнело, и на лицо мужчины падали глубокие угольные тени, резко очерчивая линии губ и тонкий с чуть заметной горбинкой нос. Джейсон пока плохо понимал, к чему идёт разговор, но решил, что его не получится ни разжалобить грустными историями, ни купить описаниями роскошной жизни.

— В моей жизни, — продолжал Ламберг, — было не так много вещей, которых я хотел с той же силой, с какой хочу добиться тебя. И я их всегда получал. Имей это в виду.

— Я не вещь, — отрывисто произнёс Джейсон. — Я не вещь, которую вы можете заполучить просто потому, что у вас есть деньги.

— Я знаю. Но ни один человек не был мне нужен так сильно. Я сегодня провёл в самолёте семь часов, только чтобы увидеть тебя, и завтра утром я возвращаюсь назад. Четырнадцать часов ради одного разговора.

— Сочувствую. Это всего лишь очередная прихоть, скоро пройдёт, — холодно ответил Джейсон.

— Нам обоим было бы проще, если бы это было так, — Ламберг опустил глаза. — Мне тридцать пять, я думал, что романтические глупости остались позади, но ты разбудил что-то во мне, с чем я не могу справиться…

Джейсон испытывал по отношению к Ламбергу смешанные чувства: ему была неприятна его настойчивость, но в то же время его удивляло то, как этот сильный, гордый человек почти просил о сочувствии.

— Я не могу ничем помочь, — покачал Джейсон головой. — Отношения с мужчиной меня не интересуют.

— Ты пробовал? — спросил Ламберг.

— Что?

— Ты когда-нибудь был с мужчиной?

Джейсон отвёл глаза в сторону, не зная, что сказать, но в Ламберге было что-то — он с самого начала почувствовал это — чему он не мог противиться. Он не мог лгать ему в глаза, их взгляд словно душу из него вынимал и пронизывал насквозь.

— Да, был, — признался Джейсон, — и я меньше всего на свете хочу повторять этот опыт. А теперь, надеюсь, вы уйдёте.

— Да, конечно, — Ламберг словно бы в смущении поднялся из-за стола.

Джейсон решил, что тот не ожидал получить такой ответ на свой вопрос. Он поднялся тоже и подошёл к двери, чтобы открыть её перед Ламбергом.

— Осталась еще одна, последняя вещь, — вдруг сказал тот уже почти на пороге.

— Что ещё? — устало проговорил Джейсон.

Ламберг не ответил. Одним неуловимо быстрым движением он схватил Джейсона за плечи, прижал к стене и начал целовать. Он был выше, тяжелее и сильнее его, и Джейсон, растерянный и напуганный, почти не сопротивлялся. Он вжался в стену и попытался отвернуться, но Дэниел снова поймал его губы своими.

Джейсон почувствовал, как его рот приоткрывается под напором Ламберга, и через несколько мгновений поцелуй уже был похож на настоящий. Дэниел вскоре сам прервал его.

Джейсон не смел поднять на него глаза, ожидая увидеть торжествующую усмешку, но когда всё же посмотрел, лицо Дэниела было напряжённым и неуверенным. Несколько секунд он не сводил с Джейсона тёмного жадного взгляда, а потом, не сказав ни слова, вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Джейсон всё это время стоял, глядя прямо перед собой и не шевелясь, словно механическая игрушка, у которой кончился завод. И лишь когда шаги Ламберга стихли на лестнице, он сполз по стене вниз и сел на пол, опустив голову на колени. Он только сейчас почувствовал, как всё сжимается и напрягается в паху, и стоило лишь дотронуться рукой, чтобы его словно током ударило от возбуждения.

И он знал: дело даже не в поцелуе… Внутри него что-то словно прорвало преграду и ринулось наружу, когда руки Ламберга сжали его, когда он ощутил всем телом его вес, безжалостно вдавливающий в стену, и почувствовал собственную слабость перед этой грубой силой. Этому его никто не учил, это было в нём самом. Всё то тёмное, жестокое, властное, что обычно отталкивало его в других людях, в Ламберге привлекало, сводило с ума, терзало, будоражило…

Такого не должно было быть… Только не с ним, пожалуйста, не с ним…

Глава 15

…если мужчина обнаруживает в каком-либо существе слабость,

беспомощность и к тому же высокомерие, то в нём происходит

нечто такое, словно его душа стремилась бы излиться через край… Фридрих Ницше

В субботу вечером Джейсон встречался с друзьями в «Миндале». Обычно он или вовсе не пил, или позволял себе один бокал вина или коктейль, но в тот день выпил слегка больше обычного: после последней встречи с Ламбергом он никак не мог вернуться в привычную колею. С одной стороны, обострились старые страхи: ему было неуютно на улице, он боялся безлюдных мест, постоянно оглядывался и присматривался к прохожим, пытаясь угадать, не следят ли за ним и сейчас по поручению Ламберга. С другой стороны, мысль о том, что его люди могут быть поблизости, отчасти успокаивала — он до сих пор опасался повторного похищения. Если они рядом, то, возможно, защитят его. Он понимал, что раз уж не было предпринято никаких попыток сразу, то на его свободу вряд ли кто-то покусится теперь, почти через четыре месяца, но так всё же было спокойнее.

О самом Ламберге он тоже часто вспоминал, и каждый раз внутри всё холодело.

Последние несколько дней он пребывал в тревожном взвинченном состоянии и поэтому вместо одного джина с тоником взял два. Уже перед уходом он решился на третий. Он не чувствовал опьянения, только приятную пустоту в голове, которая избавила его от зудящего беспокойства. Хотя бы на время.

Уходил Джейсон одним из последних из их компании, хотя обычно сбегал пораньше. Он вышел на улицу и пару секунд постоял, вдыхая тёплый ночной воздух, который мог показаться свежим только тому, кто только что вырвался из тесного душного помещения. Он сделал несколько шагов вдоль по улице, раздумывая, не взять ли ему лучше такси, но потом решил, что попробует добраться на общественном транспорте. В Бромли, где он жил, не было линии метро, и ехать надо было до Луишема, а там пересаживаться.

Когда в паре метров от него открылась дверь припаркованного автомобиля, он инстинктивно бросился в сторону, мгновенно оказавшись на ближней к домам стороне тротуара. Сердце чуть не выпрыгивало из грудной клетки.

— Господи, Джейсон, чего ты так испугался? — послышался голос Ламберга, и вскоре тот сам явил свою безупречную персону из глубин блестящего длинного автомобиля.

— Это… было… неожиданно, — Джейсон не мог восстановить дыхания, и слова слетали с его губ по одному. — Что вам опять нужно?

— Могу подвезти до дома, — предложил Ламберг.

— Вы следите за мной? — спросил Джейсон, наконец отходя от стены.

— Не постоянно. Так что? Подвезти?

Джейсон бросил опасливый взгляд на чёрный «Роллс-Ройс» и потом перевёл его на Ламберга:

— Нет, спасибо. Доберусь сам.

— Садись, Джейсон, — не терпящим возражений тоном произнес Ламберг, — ты же знаешь, что тебе нечего меня бояться.

Джейсон сделал шаг к машине — ноги будто сами несли его. Его тянуло к Дэниелу, как магнитом, только сейчас он начал понимать, что все эти дни не просто думал о нём, а хотел его снова увидеть, услышать его голос…

— Только без рук, — вот и всё, что он смог выдавить, в который уже раз подчиняясь странному влиянию Ламберга.

— Разумеется.

Джейсон оглядел роскошный салон, обтянутый кожей и отделённый от водительской части тёмным стеклом. Ламберг опустился на сиденье рядом, и машина мягко тронулась.

Джейсон отодвинулся чуть дальше — непроизвольное движение, о котором он сразу же пожалел: оно не только обнаруживало его страх, но и было оскорбительным для Ламберга.

«Какого чёрта я думаю о том, что для него может быть оскорбительно?! Негодяй преследует меня уж вторую неделю, а я ещё и хочу быть с ним вежливым!» — подумал он и отвернулся к окну. Ехали они, и вправду, в нужную сторону.

Они сидели молча и не смотрели друг на друга. Джейсон не знал, был ли Ламберг так спокоен внутри, как это казалось, но сам он был как на иголках. Он уже даже хотел, чтобы Ламберг сказал что-нибудь, потому что ожидание и напряжение было невыносимым. Но тот сидел безмолвно и неподвижно. Примерно на полпути к дому он, наконец, произнёс своим обычным ровным, словно бы даже равнодушным тоном:

— А ведь мой случай не так уж безнадёжен?

Джейсон повернулся к нему и вопросительно приподнял бровь. Ламберг точно только этого движения и ждал: он наклонился к Джейсону, обхватил одной рукой и начал целовать. Это было почти как тогда, в квартире, — сильные жадные губы завладели его ртом. Но если в тот раз он не сопротивлялся от неожиданности, то теперь просто потому, что ему нравилось. Может быть, всё это происходило с ним под влиянием алкоголя, но ему нравилось, нравилось, нравилось… У него внутри всё замирало и наливалось теплом, и когда язык Дэниела скользнул глубже, он едва смог сдержать стон. Его переполнял какой-то сумасшедший восторг. В одном этом поцелуе страсти было больше, чем он знал за всё время отношений с Эмили.

Он хотел, чтобы это не кончалось…

Джейсон перестал цепляться пальцами за сиденье и обхватил Дэниела за шею и плечи. Его рука поднялась по шее выше, к затылку.

«Откуда во мне это? Что я делаю?» — раз за разом проносилось в его голове, пока они, как безумные, целовались в углу заднего сиденья. Вес Ламберга вдавливал Джейсона в спинку, но он наслаждался тяжестью мужского тела на себе. Рука Дэниела легла на его бедро, и он сквозь джинсы почувствовал жар этого прикосновения, словно голой кожей.

Ламберг остановился. Он ничего не сказал, лишь посмотрел на Джейсона долгим неверящим взглядом, в глубине которого сквозили страсть и почти детский восторг. Широко распахнутые глаза Джейсона — потемневшие, блестящие — отчаянно смотрели на него и говорили «да».

Потом Дэниел словно очнулся. С нескрываемой уже жаждой он впился в приоткрытые губы Джейсона, и через три секунды оставил их, переключившись на скулы, подбородок, потом шею. Джейсон задыхался от прикосновений Ламберга, отдавался им полностью, и лишь когда ладонь легла ему между ног, отстранился.

— Нет… Не надо…

Ламберг прижался щекой к его щеке и прошептал на ухо:

— Позволь мне…

Джейсон был не в силах сопротивляться этому горячему шёпоту, он привлёк Дэниела к себе и начал целовать в губы, пока рука мужчины гладила и осторожно сжимала его член. Наступившая эрекция была одновременно приятной и болезненной — из-за узких джинсов. Ламберг расстегнул пряжку ремня и пуговицу и, предвидя возражения, заглушил возможный протест поцелуями. Джейсон застонал, когда пальцы Дэниела коснулись его члена через тонкую ткань белья. Он весь горел и дрожал от желания и позволил бы и большее, если бы машина не остановилась. Он повернулся к окну и узнал витрину ломбарда, находившегося на первом этаже его дома.

Джейсон опомнился и отвёл в сторону руки Ламберга.

— Мы приехали…

Ламберг, как околдованный, смотрел на его губы, обычно бледные, а теперь красные, припухшие от поцелуев. Этот светловолосый мальчик, такой отзывчивый и беззащитный, сводил его с ума.

— Джейсон, пожалуйста, не уходи, — предательски охрипшим голосом проговорил он. — Не сейчас… Мы можем… Позволь мне подняться с тобой…

Джейсон покачал головой.

Ламберг взял его ладонь и прижался к ней губами, провёл ими до кончика указательного пальца и чуть прикусил его. Джейсон не сводил с него горячечного взгляда. Ламберг снова привлёк его к себе:

— Мы можем продолжить… Ни одного шага дальше того, что ты разрешишь, обещаю. Позволь мне сделать это для тебя. Пожалуйста…

Джейсон понимал, что хочет, чтобы Ламберг пошёл с ним, чтобы его рука снова касалась его там, чтобы его губы снова ласкали ему шею и рот, но в то же время боялся. Он не понимал, почему он должен отказываться от того, чего хочет сейчас больше жизни, но происходящее казалось неправильным, страшным, преступным… Он знал, что всё, о чём Ламберг просит, он может взять силой, и в этом было что-то честное, чистое и трогательное.

Он открыл дверь, вышел наружу, обернулся и протянул Ламбергу руку, не в силах произнести ни слова. Тот нагнул голову и выбрался из машины, тоже ни слова не говоря. Он неотрывно смотрел на Джейсона, пока они прошли те десять шагов, что отделяли их от входа в подъезд.

Джейсон не помнил, как они открыли дверь и поднялись на третий этаж, как попали в квартиру. Всё было словно в тумане, и он хотел лишь одного — снова оказаться в объятиях Ламберга. Он не понимал, что с ним происходит, что за безумие владеет им, но он подчинялся ему с наслаждением… Джейсон помнил, что они оба смеялись, и он чувствовал себя странно счастливым… Ламберг скинул мешавший ему пиджак, и они оба оказались на кровати.

Когда с него начали стягивать джинсы и бельё, Джейсон даже не смутился. Прикосновения пальцев Дэниела наполняли его желанием. Но когда Ламберг перестал целовать его в губы и хотел склониться над его членом, Джейсон запротестовал:

— Нет, не надо!

— Почему? — удивился Дэниел. — Я хочу этого, хочу доставить тебе удовольствие.

— Нет, это слишком для меня. Я не могу… — прошептал Джейсон, не глядя на Ламберга.

Дэниел снова начал целовать его, на этот раз очень нежно, едва касаясь губами губ, в то время как его ладонь властно и уверенно ласкала член Джейсона. Меньше чем через минуту он был уже на грани оргазма. Через пелену желания он слышал, как участилось дыхание Ламберга, чувствовал, как иногда напрягалось всё его тело…

Сам он не сдерживался, приподнимая бёдра и всё с большим жаром прижимая Дэниела к себе, и через несколько секунд уже сдавленно стонал, кончая…

Потом он повернулся к Ламбергу и уткнулся лицом в его широкую грудь. Ему было и спокойно, и стыдно, и сладко… Дэниел гладил его по волосам.

— Мальчик мой… Джейсон…

Джейсон не отвечал, лишь сильнее прижимался горячим телом к горячему телу.

— Я хочу, чтобы ты был со мной. Ты мне нужен. Только ты один.

— Ты меня не знаешь, — тихо произнёс Джейсон.

— Пока да, но узнаю. И мы можем быть вместе.

— Сколько? — спросил Джейсон, отстраняясь от Ламберга и перекатываясь на спину. — Сколько дней я буду тебе интересен после того, как ты меня трахнешь?

В глазах Ламберга полыхнуло раздражение, но он не дал ему вырваться. Он уже не в первый раз замечал эти резкие переходы от трепетной, почти детской открытости к расчётливой холодности, когда сам Джейсон будто бы исчезал, оставляя всё во власти бездушного разума.

— Я говорю серьёзно, Джейсон, и мне жаль, что ты меня не понимаешь или не хочешь понимать.

— Я всего лишь реалистично смотрю на вещи. Такой незначительный парень, как я, вряд ли будет долго интересен миллионеру вроде тебя.

— Ты ошибаешься. Во многом.

Джейсон сел на кровати, вытянул свободный край простыни, стёр сперму с живота и повернулся к Ламбергу:

— Я что-то чувствую к тебе, Дэниел. Меня это больше пугает, чем радует. Но это не значит, что у нас будут отношения. Я не хочу отношений с мужчиной.

— Тогда почему ты пустил меня сюда? — с вызовом в голосе спросил Ламберг.

— Мне было приятно, — пожал плечами Джейсон.

— Надеюсь, что когда у нас будут отношения, в подобных ситуациях ты будешь больше думать головой, чем членом.

Джейсон рассмеялся, легко и грустно.

— Мне показалось, ты был не против моего подхода.

Ламберг сверкнул тёмными глазами.

— Это только начало.

— Я повторю: меня не интересуют отношения с мужчинами.

Джейсон встал с кровати, чтобы надеть спущенные до колен джинсы. Ламберг внимательно следил за всеми его движениями. В них не было ни стеснительности, ни чрезмерной распущенности или бесстыдства. Джейсон вёл себя так естественно и просто, будто в комнате никого не было, кроме него. Он уходил в себя, отгораживался от Дэниела стеной.

— Это бессмысленный спор, давай не будем его продолжать, — произнёс Ламберг, тоже поднимаясь с постели.

— Буду только рад. Переубеждать меня, и правда, бессмысленно.

— А ты так просто не уступаешь, — заметил Дэниел. — Но мне уступишь.

Джейсон ничего не ответил, лишь чуть повёл головой, словно отмахиваясь.

Ламберг, больше не говоря ни слова, ушёл, оставив Джейсона одного. Тот без сил опустился на смятую кровать. Финал вечера оказался неожиданным: отправляясь на встречу с друзьями, он не мог представить, что закончит его в постели с Ламбергом. Хотя, если подумать, ничего особенного не произошло. Даже сексом это можно было назвать с большой натяжкой. Бедняге Ламбергу вообще ничего не досталось…

Нет, у него не может быть отношений с мужчинами. Но ощущение рядом с собой большого сильного тела возбуждало. Он запутался, совсем-совсем запутался…

Глава 16

Ламберг позвонил в понедельник, но разговора у них не получилось. Им не о чем было говорить. Для Джейсона это всё ещё был чужой и непонятный человек, ведущий какую-то свою сложную и далёкую жизнь. Дэниел звонил сказать, что то, что произошло в субботу, не было лишь на одну ночь, и что они должны встретиться снова. Джейсон с неожиданной для себя лёгкостью согласился. Он считал, что сейчас было уже глупо пускаться в детские игры и скрываться от Ламберга, тем более, его к нему тянуло. Он не мог этого до конца себе объяснить, но с ним было хорошо.

Второй раз Ламберг позвонил днём в четверг, даже несколько раз, но Джейсон узнал об этом только после окончания рабочего дня — при входе в офис телефоны у сотрудников изымались, а рабочего номера Дэниел не знал. Джейсон попробовал перезвонить, но абонент был недоступен. Он положил телефон в карман, подумав: «Я совсем ума лишился! Сам ему звоню. Сам звоню мужчине, который не скрывает своих намерений на мой счёт. Так стыдно. Чуть ли не напрашиваюсь… Но я хочу его увидеть. Я правда хочу увидеть его снова».

Он вышел из здания и зашагал в сторону автобусной остановки, но не дошёл и до ближайшего перекрёстка, как его окликнули:

— Мистер Коллинз!

Джейсон обернулся: его догонял высокий, чуть ли не на полторы головы его выше, молодой мужчина. Джейсон нахмурил брови и вопросительно посмотрел на него.

— Подождите секунду! Меня прислал мистер Ламберг. Он собирался встретиться с вами сегодня вечером и просил отвезти вас.

— Куда? — спросил Джейсон.

— К месту встречи. Я имею в виду в его квартиру. Машина ждёт.

— Большое спасибо, но я никуда с вами не поеду.

— Но мистер Ламберг оставил чёткие распоряжения…

— Меня не волнует, кто и какие вам оставил распоряжения. Мне он ничего не сообщал, — отрезал Джейсон, развернулся и продолжил свой путь.

Мужчина не грубо, а, скорее, аккуратно придержал его за руку:

— Он не смог до вас дозвониться, а сейчас не на связи.

Джейсон смерил его холодным взглядом:

— Отпустите меня и дайте пройти.

Рука немедленно разжалась.

— Мистер Ламберг будет очень недоволен.

Джейсон закатил глаза:

— Можно подумать, мне есть до этого дело.

Он передумал сразу садиться в автобус и решил дойти пешком до Гайд-парка, отдышаться, а там подумать, что делать дальше.

Откуда Ламбергу было знать? Он просто посылал за ним машину, но Джейсон не мог в неё сесть. Он был на девяносто девять процентов уверен, что это действительно люди Ламберга, но оставшийся процент неопределённости… В этом проценте было столько страхов, что Джейсон даже мысли не допускал, что сядет в машину с незнакомцем.

Он покружил немного по улицам и, успокоившись, решил ехать домой. Он был на полпути, когда завибрировал телефон. Джейсон догадался, кто звонит, до того как посмотрел на экран. Ламберга было не очень отчётливо слышно из-за фонового шума, но то самое недовольство, которым грозил шофёр, в его голосе звучало более чем явно:

— Джейсон, почему ты отказался поехать с Дэвисом? Что за капризы?

Этот властный, почти хозяйский тон мгновенно вывел Джейсона, который и так пребывал не в лучшем расположении духа, из себя:

— Я не помню, что давал обязательства повиноваться каждому твоему слову!

— Мы, кажется, договорились обо всём в понедельник, — начал Ламберг, ничуть не сбавляя тона.

— Я согласился встретиться с тобой. Это не значит, что я побегу, куда велено, по свистку.

И тут Джейсон сделал то, чего он, кажется, не делал никогда в жизни — бросил трубку. Ламберг обладал потрясающей способностью вызывать в нём столько эмоций, сколько другим никогда не удавалось. И он не боялся их демонстрировать, он раскрывался рядом с ним, и на Ламберга выплёскивалось всё — и хорошее, и плохое.

Он дождался своей остановки и вышел из автобуса. Настроение было испорчено.

Дома он сунул оставшийся со вчерашнего дня ужин в микроволновку, а сам отправился в душ. Он едва успел выйти оттуда, как зазвонил домофон. У Джейсона сердцё ёкнуло в груди — неужели Ламберг? Или опять в соседнюю квартиру?

Он снял трубку.

— Джейсон, впусти меня, — послышался голос Ламберга.

— Ты, кажется, умеешь сюда попадать и без моего разрешения, — не удержался Джейсон от замечания, хотя тут же пожалел, что оно вырвалось. Ламберг ни в чём не был виноват. Кроме того, что он был мужчиной, которого Джейсон хотел вопреки всем доводам разума…

— Что с тобой сегодня?

Джейсон молча нажал на кнопку и услышал, что дверь в подъезд открылась. Он оглядел самого себя: на нём были серые домашние штаны и синяя вылинявшая футболка. Не самый презентабельный наряд. Сойдёт, гостей он не звал…

Он оставил входную дверь открытой, и Ламберг два раза из вежливости стукнул в неё, прежде чем войти. Джейсон выжидающе посмотрел на него. Когда Дэниел заговорил, голос его был спокойным и ровным, но нотки раздражения иногда проскальзывали:

— Что с тобой происходит, Джейсон? Неужели так сложно сделать то, что я прошу? Я всего два часа назад прилетел в Лондон, и сейчас мы уже могли бы спокойно ужинать у меня дома. Вместо этого я должен тащиться за тобой в этот чёртов Бромли!

— Почему я должен ехать с человеком, которого вижу впервые в жизни?

— Иногда с тобой бывает так трудно, — усталым голосом ответил Ламберг.

— Мне тоже трудно, — тихо отозвался Джейсон. — Ты слишком давишь на меня, и я в ответ…

Ламберг не дал ему договорить. Он двумя шагами пересёк комнату, обнял Джейсона и прижал к себе. Тот приник щекой к его плечу, словно только этого и ждал.

— Поедем ко мне, — предложил Ламберг.

— Сейчас уже поздно. Завтра на работу.

— Квартира в Челси, оттуда ты доберешься на работу гораздо быстрее.

Джейсон резко поднял голову.

— Я не собираюсь оставаться у тебя на всю ночь!

— В комнате для гостей.

— Даже в комнате для гостей! — Джейсон стряхнул с себя руки Ламберга и отошёл к окну.

— Я знаю, что нравлюсь тебе. Что плохого в том, что…

— Я не могу так, Дэниел, — перебил его Джейсон. — Просто не могу! Не с мужчиной…

— Какая разница, с кем, если ты этого хочешь? Джейсон, пожалуйста… Я специально освободил в своём расписании несколько дней, чтобы остаться в Лондоне до субботы. Давай не будем терять время, которого у нас так мало, на бессмысленные споры, — Ламберг подошёл к Джейсону и коснулся его руки. — Я хочу провести этот вечер с тобой, и завтрашний, и послезавтрашнее утро. Ты знаешь, что я ни к чему не стану тебя принуждать, тебе не надо бояться меня. Ты важен для меня, и последнее, чего я хочу — обидеть тебя или испугать. Я прошу тебя…

Джейсон знал, что делает Ламберг: мужчина каким-то лишь ему ведомым способом чувствовал все его слабые места и пользовался этим. Он одновременно и успокаивал его опасения, и взывал к его жалости, и осторожно надавливал и вынуждал. Джейсон не был идиотом, он видел эту игру, но не мог ей сопротивляться, как и всему прочему, что исходило от Дэниела.

«Даже если он лжёт… Даже если он выбросит меня через неделю… Сейчас я хочу этого. Я хочу в это верить, в его красивые, сладкие, лживые слова».

— Мне надо переодеться, — сказал он.

Ламберг отошёл в сторону, давая ему дорогу. Джейсон достал костюм и свежую рубашку из стенного шкафа и скрылся в ванной. Там он быстро переоделся, сполоснул лицо, причесался и вышел.

Ламберг стоял в дальнем конце комнаты возле кровати и смотрел на неё застывшим взглядом, словно бы восстанавливая в голове всё то, что произошло здесь несколько дней назад. Джейсону стало слегка не по себе.

— Мы идём? — спросил он.

— Да, конечно, — как ни в чём ни бывало ответил Ламберг.

В машине Ламберг взял с сиденья тонкую папку коричневой кожи и принялся изучать какие-то документы.

— Я думал, у тебя выходной до субботы.

— Разумеется, нет, — не отрывая взгляда от бумаг, произнёс Ламберг. — Завтра утром у меня две встречи, и надо успеть подготовиться. Я планировал сделать это в более спокойной обстановке.

Джейсон вспыхнул, услышав последнее замечание.

— Я не хотел… Я не разыгрываю из себя принцессу, за которой должны бегать, уговаривать и умолять. Пойми, что это тяжело для меня. Я хочу быть с тобой и одновременно не хочу, потому что для меня это противоестественно и аморально.

Ламберг наконец повернулся к Джейсону:

— Я тебя, кажется, ни в чём подобном не обвинял, — сдержанно ответил он и вернулся к документам.

Несколько минут прошло в тишине, нарушаемой только шелестом перекладываемых листов. Потом Джейсон сказал:

— Отвези меня домой. Мы вряд ли сможем сегодня мирно общаться.

— Нет, мы поедем ко мне и там поговорим. А сейчас дай мне дочитать хотя бы один отчёт.

Джейсон отвернулся к окну. Он смотрел, но ничего не видел. Ему было не только обидно, но и почти физически плохо. Дома и улицы мелькали за стеклом, жизнь пульсировала в огромном городе, а он был словно вырван из этой жизни, оказался в параллельном потоке, который тёк по унылой и безрадостной пустыне. Его опять, как тогда с Эмили, затягивало в отношения, которых он сам не хотел, но на этот раз с такой силой, которой он не сможет долго сопротивляться.

Они въехали на подземную парковку, и не успел Джейсон взяться за ручку, дверь открылась снаружи. Он вышел, кивнув шофёру. Перед Ламбергом дверь распахнул, видимо, родственник Дэвиса — такой же огромный и угрожающе выглядящий телохранитель.

Он последовал за ними к лифту. Ламберг молчал, лишь постукивал пальцами по кожаной папке. На восьмом этаже они вышли, пересекли отделанный мрамором вестибюль и оказались перед дверью квартиры. Телохранитель, до этого шедший сзади, обогнал их, достал необычно выглядящий ключ — гибрид ключа и пластиковой карты — и открыл дверь. Внутрь он заходить не стал, и Ламберг отпустил его одним кивком головы.

Круглый холл, в котором не было ничего, кроме подставки для зонтов, двух столиков и трёх кресел, был больше, чем вся квартира Джейсона. Он вырос далеко не в бедной семье, но это был совершенно иной уровень достатка, не просто богатство, а роскошь.

Из соседней комнаты бесшумно появился немолодой уже мужчина.

— Добрый вечер, — поприветствовал он их обоих.

Джейсон поздоровался в ответ, а Ламберг кивнул и отдал мужчине ноутбук и папку с бумагами.

— Добрый вечер, Николс. Мы хотели бы сразу приступить к ужину. Надеюсь, всё готово.

— Разумеется, сэр. Меня предупредили. Прошу вас! — он раскрыл перед ними двери в столовую.

Посреди комнаты стоял большой овальный стол, накрытый на две персоны. Вокруг были расставлены мягкие стулья, обтянутые кремовым бархатом. Хрустальная люстра, напоминавшая произведение ювелирного искусства, висела точно над столом.

Джейсон опустился на предложенный ему стул, а когда Николс исчез, заметил:

— Не ожидал, что нас встретит дворецкий.

— Да, я попросил Николса приехать сюда. Он дворецкий — хм, скорее, управляющий — в нашем семейном особняке в Белгравии. Там никто не живёт, но я держу небольшой штат прислуги.

Николс вернулся с подносом.

— Эту квартиру, — продолжал Ламберг, — я снял недавно. Я планирую чаще бывать в Лондоне, поэтому в особняке сейчас идут небольшие переделки. Многое осталось на уровне шестидесятых годов, когда там жил мой дед. Пока дом не обустроят, буду жить здесь.

Джейсон рассеянно слушал, машинально опускал вилку в тарелку и подносил ко рту.

— Что касается сегодняшней ситуации, Джейсон, — Ламберг сделал небольшую паузу. — Я хотел бы раз и навсегда установить правила касательно подобных случаев. Если мы планируем больше времени проводить вместе…

Он замолчал, заметив, как смущённый взгляд Джейсона метнулся в сторону дворецкого.

— Оставьте нас, Николс, — попросил Ламберг.

Когда дворецкий удалился, он продолжил:

— Итак, если мы планируем начать отношения — а я совершенно определенно это планирую, — мы должны установить правила. Я не прошу тебя подписать кровью договор из ста пунктов прямо сейчас. Мы постепенно — и совместно — сформируем некий… кодекс.

— Ты не считаешь, что пока несколько преждевременно формировать, как ты выражаешься, кодекс? Начнём с того, что мы практически не знаем друг друга, и я не планирую никаких отношений с тобой.

— Но ты же не будешь отрицать, что какие-то отношения между нами уже есть, мы регулярно встречаемся и прочее. Ты можешь называть это как угодно — связь, знакомство. Давай договоримся во избежание дальнейших разногласий использовать для обозначения нашего взаимодействия термин «отношения».

Джейсон отложил вилку и нож:

— Это просто смешно! Мы, в конце концов, не на встрече у поверенного и не подписываем брачный контракт.

— Хорошо, оставим в стороне лингвистические тонкости и перейдём к делу. Нам никогда не удастся перейти на более стабильный и высокий уровень отношений, если мы не будем соблюдать определенные правила. Джейсон, для меня неприемлема ситуация, когда ты при малейшем признаке разногласий между нами сбегаешь, отказываешься общаться или делаешь ещё что-либо в этом роде. Если тебе не нравится что-то, ты просто говоришь мне об этом, и мы решаем проблему. Но никогда — никогда! — ты не будешь уходить, уезжать, хлопать дверью, собирать вещи, бросать трубку, запираться в комнате, отменять встречи и совершать прочие неконструктивные действия. Они не приносят никакой пользы, а меня только злят. Возможно, это смотрится эффектно для героинь мелодрам, но от своего партнёра я жду зрелого и разумного подхода к отношениям.

Джейсон дара речи лишился, услышав эту тираду. При всей обоснованности требования, было во всей этой ситуации что-то безумное.

— Можешь ты мне обещать хотя бы это? Большего я от тебя пока не прошу.

— Да, я обещаю, — ответил слегка ошарашенный Джейсон.

— Спасибо. Теперь, когда мы разобрались с сегодняшним недоразумением, можем перейти к более приятным вещам, — Ламберг наконец улыбнулся.

Джейсон не смог ответить на эту улыбку. Он был в растерянности.

Потом, за разговорами в ходе ужина, он отогрелся, расслабился. Они говорили об учёбе Джейсона, о том, кем он хочет стать, немного о прошлом Ламберга, его семье и детстве, о его работе. Он рассказал, что у них с отцом были разногласия по поводу ведения семейного бизнеса, и Дэниел в конце концов решил начать собственную карьеру. Естественно, не с нуля. От родителей он получил несколько десятков миллионов долларов и начал работать инвестиционным менеджером. Он успел поработать в трёх хеджевых фондах, начав карьеру в «Квантуме»^[7], прежде чем решил основать собственный. Джейсон только сейчас понял, что Ламберг был, оказывается, не сотрудником, а владельцем «Стреттон Кэпитал».

После ужина Ламберг показал ему квартиру — три комнаты для приёмов, четыре ванных, три спальни. Последней в туре была спальня хозяина, такая большая, что свет двух ламп на прикроватных столиках не освещал дальних углов.

— Я здесь ещё ни разу не спал, — сообщил Ламберг.

Джейсон искоса посмотрел на него, уловив в этих словах намёк. Ламберг привлёк его к себе:

— Ты можешь пойти в гостевую комнату, но я бы хотел, чтобы ты остался со мной.

Джейсон ответил на его поцелуй, но потом отстранился, отошёл туда, где между двух широких окон стояла низкая кушетка.

— Знаешь, чего бы я хотел? Выбежать из этой комнаты, из этого дома, уехать на другой конец света, чтобы больше никогда тебя не видеть, — Джейсон взял с кушетки обтянутую пурпурным шёлком подушку, и его пальцы нервно теребили кисточку на её уголке. — Потому что если я сейчас этого не сделаю, то не смогу уже остановиться.

Ламберг начал приближаться к нему. Джейсон не сводил с него глаз и видел, словно в замедленной съёмке, как с каждым шагом рушится его жизнь.

— Ты не представляешь, — прошептал Джейсон, когда Дэниел подошёл к нему вплотную, — каково это. Я знаю, что должен уйти от тебя, ради себя самого, чтобы спасти хоть что-то в своей жизни, но не могу… Не могу!

— Я представляю, Джейсон… Мне надо было улететь на другой конец света в первый же день, как я увидел тебя. Я не смог. Прости меня…

Он приподнял Джейсона на руки, словно тот весил не больше игрушки, и отнёс к кровати. Он аккуратно опустил его на подушки, лёг сверху и припал губами к его губам. Дэниел целовал его бесконечно долго, не в силах насытиться, перебирая пальцами светлые пряди волос. Он чувствовал, как твердеет между ног у Джейсона, и знал, что тот сейчас вот так же ощущает его возбуждение.

Дэниел приподнялся на одном локте и стал расстегивать пуговицы на рубашке Джейсона, методично, неторопливо. Когда с рубашкой было покончено, он потянулся к пряжке ремня. Джейсон лежал неподвижно, словно мастерски сделаная, совершенная кукла в человеческий рост. Ламбергу стало не по себе от этой отрешённой красоты, от прозрачных серых глаз и идеально очерченных губ, за которыми словно не было никакой жизни. Он прикрыл глаза, лишь бы не видеть замершее лицо и отданное ему тело чистого искреннего мальчика, душу которого он медленно убивал.

— Прости меня, — повторил он. — Но ты должен быть моим.

С губ Джейсона слетел чуть слышный звук, похожий то ли на вздох, то ли на всхлип, и по телу его пробежала дрожь.

Ламберг раздел его до конца и начал расстёгивать свою рубашку. И вдруг он почувствовал руки Джейсона на ремне своих брюк. Джейсон расстегнул пряжку, потом пуговицу, потом молнию. Дэниел остановил пальцы, готовые скользнуть за край нижнего белья:

— Если ты делаешь это только для меня, то не надо…

— Я хочу этого, — произнёс Джейсон, поднимая на Ламберга большие и слегка раскосые глаза. На этот раз в них было чувство.

Глава 17

Джейсон проснулся от того, что Ламберг поднялся с кровати. В полумраке раннего утра он с трудом смог различить положение стрелок на своих наручных часах: полшестого.

Он не собирался оставаться в постели Дэниела на всю ночь, но незаметно для себя заснул. Нет, не в его объятиях… Это было бы слишком близко, интимно. Просто рядом.

Дэниел, уже в дверях ванной, обернулся.

— Ещё рано, спи, — сказал он.

Джейсон кивнул, но когда Ламберг вышел из ванной в халате, он уже не спал, а сидел на краю кровати.

— Можно мне в эту ванную? — спросил он.

— Конечно. Посмотри в ящиках, там должны быть новые зубные щётки.

— Хорошо. Спасибо, — Джейсон встал с кровати, взял с кресла свою одежду и прошёл в ванную, намеренно не подходя близко к Ламбергу.

Они не были похожи на тех, кто провёл ночь вместе.

Да, они не стали любовниками в полном смысле этого слова, но ласкать и целовать друг друга, лежать обнажёнными в объятиях друг друга и доставлять удовольствие — разве не значило это заниматься любовью? Джейсон сам был удивлён, что в постели не испытывал смущения перед Ламбергом. Может быть, лишь первые несколько минут. Если он чего и стеснялся, так это собственной неуклюжести и неопытности.

Джейсон забрался под горячий душ. Ему казалось, что он ещё не проснулся, всё было далёким и нереальным, точно во сне. Он не верил, что это происходит с ним: как будто не он, а кто-то другой стоял в этой незнакомой ванной комнате, кто-то другой только что выбрался из огромной постели, кто-то другой отвечал ночью на ласки мужчины, кто-то другой — не он! — был готов для этого мужчины на всё.

Почему жизнь была так несправедливо устроена? Почему единственный человек, сумевший вызвать в нём такие чувства, оказался мужчиной? И что ему теперь делать? Остаться с ним? В постыдной роли любовника, подобранного на улице? Порвать с ним? Он сможет — но лишь до первого появления Дэниела. Стоит тому попросить, и он опять пойдёт за ним.

Ламберг ждал его в спальне уже одетый: его утренний костюм был чуть менее строгим, чем обычно.

— Позавтракаешь со мной? — спросил он.

— Не рано?

— Нет, всё уже должно быть приготовлено, — Дэниел открыл дверь спальни, пропуская Джейсона вперёд.

Когда тот проходил мимо него, Ламберг задержал его, коснувшись руки.

— Джейсон, что с тобой? Ты ведёшь себя, как робот, не поднимаешь на меня глаза…

Неожиданно для Ламберга Джейсон обнял его и, уткнувшись лицом в шею, прошептал:

— Прости! Я просто не готов… мне стыдно за то, что я делаю!

У Ламберга защемило в груди от этого искреннего, почти детского движения. Джейсон был как ребёнок, ищущий спасения и защиты у взрослого, нуждающийся в его ласке и одобрении.

— Я буду ждать тебя, сколько нужно. Потом ты всё поймешь… — он крепко взял Джейсона за плечи и поставил перед собой так, чтобы видеть его лицо. Он обхватил его гладкие горячие щёки ладонями и заставил посмотреть себе в глаза. — Нам не нужны никакие оправдания. Достаточно того, что мы оба этого хотим.

— А если мы хотим дурных, недостойных вещей?

— Нет ничего недостойного в том, чтобы быть вместе с тем, кого любишь.

Джейсон опустил ресницы, сбежав от пронзительного напряжённого взгляда Ламберга.

— Я никогда не хотел быть с мужчиной, — прошептал он.

— Но сейчас ты хочешь…

— Я не знаю, чего я хочу. Я запутался. Моё тело хочет… Тебе будет достаточно одного тела? — спросил он.

— Нет. Я хочу, чтобы ты стал моим весь.

За завтраком Ламберг поинтересовался:

— Ты что-то решил с университетом?

— Пока не окончательно.

— Я немного изучил вопрос — не буду притворяться, что лично я, — мои помощники. Ты ещё можешь начать учёбу в этом году, если поторопишься. Если ты решишь учиться здесь, то будешь считаться международным студентом. От них заявления принимают дольше, в некоторых вузах даже в июне.

— Я в курсе, Дэниел, но это, похоже, лишь на бумаге. На самом деле все места распределяются зимой — среди тех, кто подал заявления в срок. У меня, конечно, примут документы, но шансы быть зачисленным почти равны нулю.

— Я мог бы всё устроить, — уверенно произнёс Ламберг. — Глупо терять ещё один год, если можно начать учиться прямо сейчас.

— Не хочу пользоваться всяческими лазейками. Я могу безо всякой помощи начать учиться со следующей осени.

— В Штатах?

— Скорее всего.

— Джейсон, я бы хотел, чтобы ты учился здесь, в Лондоне. Я не буду возражать, если ты уедешь, но я был бы признателен, если бы ты учёл и мои пожелания.

— Я не хочу снова возвращаться к этой болезненной теме, но выбор университета определит мою жизнь на несколько следующих лет, а возможно, и всю мою жизнь. Это не то решение, которое принимают под влиянием сиюминутных чувств. Следующая осень — это очень долгий срок. Всё может измениться.

Джейсон заметил, с какой яростной силой пальцы Ламберга сжали рукоятку ножа.

— Хорошо, ты, по крайней мере, честен, — своим обычным ровным тоном заявил он. — Я тоже не хочу ссориться из-за мелочей. А какая специальность?

— Думаю, всё же финансовый анализ. Возможно, мне будет немного скучновато поначалу. На изучение финансовых рынков я потратил чуть ли не два года. Впрочем, нельзя сказать, что потратил, мне эти знания пригодились. Это была идея отца… Мы потом даже написали статью.

— Да, я читал. Когда я вижу тебя, мне не верится, что ты мог провести такое исследование.

Джейсон пожал плечами:

— Это не я… Всё считает компьютер, надо только уметь задавать правильные вопросы.

— И строить алгоритмы…

— Да, и еще кое-что, — улыбнулся Джейсон.

— Я мог бы найти прекрасное применение твоим способностям у себя в офисе, — заметил Ламберг. — Подумай над этим.

Разговор плавно перетёк к теме работы Ламберга, его фонду и инвестициям. Джейсон был не в курсе некоторых тонкостей, но общую суть схватывал очень быстро, и беседа получилась насыщенной и содержательной. Кофе уже давно был допит, а они всё сидели за столом и обсуждали валютные риски.

— К сожалению, у меня больше нет времени, — поднялся из-за стола Ламберг. — Спасибо за беседу. Признаюсь, никогда не думал, что после первой ночи, проведённой вместе, буду наутро обсуждать хеджирование курсов.

Джейсон с большей поспешностью, чем следовало бы, вскочил из-за стола.

— Мне тоже пора на работу.

— Я скажу, чтобы тебя отвезли. И ничего не планируй на вечер.

— Нет, не надо, я доберусь сам.

— Джейсон, что опять такое? — вздохнул Ламберг.

— Твой шофёр… я не смогу ему в глаза смотреть. Он же поймёт, что я провёл тут ночь. Он подумает…

— Ему доплачивают сверху, чтобы он не думал, — оборвал Дэниел. — Мы не сможем вечно делать тайну из наших отношений, по крайней мере, от прислуги.

Джейсон в очередной раз позавидовал уверенности Ламберга. Для него всё было просто, логично, безболезненно.

— Дэниел, неужели ты никогда не чувствовал смущения, стыда?.. Ведь это всё неправильно.

— Нет. И кто сказал, что правильно, а что нет? Мы сами должны решать, что для нас приемлемо. Очевидно, что для тебя вполне приемлем секс с мужчиной.

Ламберг подошёл к Джейсону и нежно, успокаивающе поцеловал.

— Мы увидимся вечером. Не думай ни о чём.

Весь день на работе Джейсон только и думал о том, что произошло вчера. Он рассматривал под разными углами каждую фразу Ламберга, каждый его жест и взгляд. Дэниел пока был ему не вполне понятен: он был жёстким, решительным и безжалостным дельцом даже в личной жизни, но мог и почти мгновенно превратиться в трогательно-нежного, заботливого человека — и тут же перекинуться обратно. Джейсона эти переходы ставили в тупик и настораживали, и он никогда не мог предсказать, что ожидает его в следующую секунду: холодное замечание или тёплые объятия.

Он подумал, что Ламберг в чём-то похож на него самого: он тоже иногда раскрывался ему навстречу, а иногда замыкался в себе и отмалчивался.

Вечером черный «Роллс-Ройс» Ламберга ждал его неподалёку от офиса. Они поужинали в итальянском ресторане и затем отправились домой к Ламбергу. Тому нужно было доделать кое-какие дела, и он обосновался в кабинете перед ноутбуком и стопкой распечаток. Джейсон устроился рядом на диване. Он налил себе буквально три столовые ложки коньяка и медленно-медленно потягивал его из бокала, наслаждаясь тонким ароматом и приятным теплом. Ламберг определенно мог себе позволить самые высококлассные напитки.

Он думал взять с полки книгу, полистать что-нибудь, но в конечном итоге предпочёл просто лежать на диване и наслаждаться тишиной и спокойствием. Джейсон уже давно не чувствовал себя так умиротворённо. Ему невольно приходили в голову мысли о том, что такой могла бы стать его жизнь. Они бы с Дэниелом возвращались сюда после рабочего дня, отдыхали, разговаривали, уединялись каждый со своими делами, ложились в постель и засыпали, слыша дыхание друг друга. Один день был бы похож на другой, они тянулись бы длинной нескончаемой спокойной чередой. И в этом мирном однообразии, как ни странно, он мог бы найти счастье.

От этих мыслей его отвлёк звук закрывающейся крышки ноутбука. Он поднял глаза: Дэниел подошёл к нему и опустился на ковёр рядом с диваном.

— Я бы хотел, чтобы так было всегда.

Джейсон вопросительно посмотрел на него, удивлённый тем, что Ламбергу, кажется, пришли в голову те же мысли, что и ему.

— Я бы хотел каждый день возвращаться домой к тебе, — пояснил Дэниел. — Чтобы мы с тобой ужинали, смотрели фильмы…

Он коснулся губами пальцев Джейсона и потом прижался к ним щекой. Джейсон почувствовал лёгкую щекотку от начавшей пробиваться к вечеру щетины.

— Я бы хотел… — продолжил Ламберг. — Но это невозможно… Моя работа, мои обязательства, многие другие вещи, они не позволят нам… Так глупо — я могу купить всё что угодно в мире, кроме того, что действительно хочу. Переезжай сюда, — вдруг добавил он. — Это лучше, чем совсем ничего.

— Может быть, потом, — произнёс Джейсон. — Это слишком быстро для меня. Мне пока лучше остаться в своей квартире.

— Этим вопросом мы займёмся завтра, — с улыбкой пообещал Ламберг. — А сейчас я забираю тебя в свою постель.

В эту ночь они уже не торопились утолить страсть. Они медленно ласкали друг друга, не пропуская ни дюйма тела, словно исследуя и запоминая каждый изгиб, каждую чёрточку. Ламберг подумал, что вот теперь он понимает, что значит сгорать от желания, потому что Джейсон, его неуверенные и одновременно жадные прикосновения, затуманенные глаза, невероятная красота доводили его буквально до исступления. То, что он чувствовал к нему, было прекрасно и одновременно мучительно.

Его не заботило то, что их отношения в постели не заходят далеко, ему — впервые в жизни — было достаточно тех невинных ласк, на которые Джейсон был согласен. Дэниел знал, что если он попросит, то Джейсон уступит, но не собирался просить. Он был готов просто спать с ним в одной постели, никогда не заходя дальше.

***

Ламберг осторожно потряс спящего Джейсона:

— Пора вставать…

Джейсон пробормотал что-то неразборчивое и, видимо, вернулся ко сну. Тогда Дэниел обнял его и начал целовать ему шею, потом ямку над ключицей, а потом легонько укусил за плечо.

Джейсон опять что-то пробормотал, и на этот раз Ламберг различил слово «суббота». Он ещё несколько раз поцеловал Джейсона и встал с кровати, громко заявив:

— Хотел тебя познакомить кое с кем. Видимо, придётся вас представить друг другу прямо тут.

Джейсон повернул к нему голову и наконец-то открыл глаза:

— С кем? Зачем?

Ламберг тут же вернулся к нему и перекатил на свою половину кровати, сорвав одеяло:

— Значит, ты притворялся?

— М-м-м… Я просто не успел заснуть обратно.

Ламберг провёл пальцем вдоль позвоночника Джейсона.

— Думаю, стоит пригласить Брента сюда. Проверили бы, такой ли он стопроцентный натурал, как уверяет. Боюсь, даже он бы не устоял…

Джейсон натянул на себя одеяло:

— Прекрати.

— Джейсон, ты даже не представляешь, насколько ты красивый. И соблазнительный…

Джейсон накрылся одеялом с головой. Ламберг рассмеялся и скрылся в ванной.

За завтраком Ламберг сказал, что в девять утра придёт Генри Брент, его секретарь, в действительности, один из нескольких. Брент был, скорее, персональным ассистентом, занимался частными делами босса и отчасти был посвящён в его личную жизнь.

— Мы теперь будем общаться через него? — поинтересовался Джейсон самым невинным тоном.

— Нет, он займётся организацией твоей жизни в моё отсутствие. Я уезжаю через час.

— На встречу или…

— В аэропорт. Я лечу в Париж. В воскресенье вечером в Тель-Авив. В четверг надеюсь снова вернуться сюда.

— Понятно. Остаётся вопрос, что это за организация моей жизни? Моя жизнь не нуждается ни в какой дополнительной организации.

— Раз мы встречаемся, твою жизнь нужно… хм… поднять до более высоких стандартов. Только не говори, что тебе комфортно в твоих теперешних условиях, ты вырос в иной среде. Ты принадлежишь к другому социальному слою, это сразу видно.

Джейсон отложил в сторону намазанный мармеладом тост и с непроницаемым лицом выслушал это заявление.

— Дэниел, я провожу с тобой один, максимум, два вечера в неделю. Не думаю, что это требует реорганизации всей моей жизни.

— Я составил небольшой план, детали вы обсудите с Брентом, — не принял возражений Ламберг. — Во-первых, тебе надо сменить квартиру, твоё теперешнее жилище ниже всякой критики, кроме того, оно очень далеко и от твоей работы, и от моей квартиры.

— Моё жилище мне по средствам. И я не собираюсь быть на твоём содержании.

— Хорошо, поставим вопрос так: твоя квартира тебе нравится? Тебя всё в ней устраивает?

— Естественно, нет. Но дело не в этом…

— Тогда это не обсуждается. Ты не будешь жить в этой каморке. Если ты отказываешься переезжать ко мне (заметь, на этом я не настаиваю), то позволь хотя бы снять тебе приличное жильё. Во-вторых, медицинская страховка.

— Я получил её на работе.

— Твоя работа — это отдельный разговор, но сейчас мы не будем её обсуждать. Что покрывает рабочая страховка?

— Я не помню в точности… Это уже слишком.

— Хорошо, оставим пока страховку. В-третьих, ты должен иметь дополнительные средства. На разные нужды, которые могут возникнуть.

— Нет, — решительно заявил Джейсон. — Я не буду брать у тебя деньги. Это окончательно.

— Вернёмся к этому позже. Следующее, это твои личные вещи, например, гардероб. Мы, пусть и нечасто, но посещаем вместе общественные места, и ты должен выглядеть соответственно. По тому, что я уже видел, можно предположить, что ты в состоянии подобрать себе одежду сам, но что касается необходимого набора вещей и портных, тут Брент тебе поможет.

Джейсон налил себе кофе и приготовился слушать дальше:

— Что? Неужели на этом всё? — усмехнувшись, спросил он.

— Осталась пара мелочей, — проигнорировал иронию Ламберг. — Вы обсудите их с Брентом.

— Дэниел, послушай, ты ведёшь себя так, будто мы вступаем с тобой в брак… Мы просто пару раз поужинали вместе, и всё это, мягко говоря, излишне.

— Я уже несколько раз говорил тебе, что я думаю по этому поводу. Я не рассматриваю наши отношения как эпизодические.

— Моё мнение что-нибудь значит? — вздохнул Джейсон.

Ответа он не дождался, так как в этот момент явился Николс, объявивший, что мистер Брент ожидает в кабинете.

— Спасибо, сообщите ему, что мы будем через минуту, — ответил Ламберг.

В кабинете их ждал высокий худощавый человек лет тридцати. У него было длинное умное лицо и светлые, уже редеющие волосы. Черты лица были довольно симпатичными, но слишком заурядными. Джейсон подумал, что это идеальная кандидатура для невидимого спутника и помощника состоятельного человека.

— Генри Уоррен Брент, мой секретарь. Джейсон Коллинз, — представил их друг другу Ламберг, поприветствовав Брента лишь кивком головы.

Он уселся за стол, указав своему помощнику и Джейсону на два кресла. Оба послушно опустились в них.

— К сожалению, моё время ограничено, джентльмены, — извинился Ламберг. — Поэтому я ограничусь лишь краткими пояснениями. Я ввёл Джейсона в курс дела, и мы пришли к соглашению, что с некоторыми пунктами придётся пока повременить.

Джейсон метнул в Ламберга недовольный взгляд: он что-то не припоминал, чтобы они приходили к какому-то соглашению.

— У вас есть какие-либо вопросы касательно списка, который я вам прислал, Брент? Нет? Отлично. Варианты по квартире обязательно согласуйте сначала со службой безопасности. Одежду можете пока заказать у Хильдов или у Генри Пула, вы знаете мои вкусы, смокинг лучше у Пула. Рубашек много не берите, при случае закажем у Шарве, да и галстуки тоже.

— Хорошо, сэр.

— Джейсон, не доставляй Бренту неприятностей. На этом вынужден вас покинуть.

Ламберг поднялся из-за стола и, попрощавшись, вышел из комнаты. Не успела за ним закрыться дверь, как Брент извлёк из кармана смартфон и перешёл к делу:

— Итак, список. С одеждой всё понятно. Насчёт снятия мерок я уже договорился — сегодня Хильд, завтра Пул. И надо будет купить несколько готовых вещей, чтобы носить сейчас. Подгонку сделают дня за два. Дальше. Квартира. Какие у вас требования к ней? — он наконец поднял глаза на Джейсона, тогда как раньше смотрел всё время куда-то мимо него.

— У меня нет никаких требований. Я вообще не считаю нужным менять её.

— Босс думает иначе. Сейчас у вас одна комната, так? Какая площадь?

— Не помню точно. Около четырёхсот футов.

— И это, если я не ошибаюсь, — Брент бросил взгляд на экран, — район Энерли. Где это, Бромли? Очень далеко. Неприемлемо. Подоберём вам несколько приличных вариантов. Полагаю, одной спальни будет достаточно?

— Вполне, — ответил Джейсон, чувствуя, что под энергичным напором Брента его как будто уносит бурным потоком.

— Да, спальня, гостиная и столовая. На первое время хватит.

— Столовая ни к чему, — осмелился вставить Джейсон.

— Босс не привык есть на кухне, — заявил Брент. — Дальше по плану открытие счёта. Для этого мне нужен ваш паспорт.

— От счёта я отказался. Мистер Ламберг в курсе.

Брент посмотрел на Джейсона своими проницательными зеленоватыми глазами:

— Умно, — прокомментировал он. — И мне одной заботой меньше. Что там дальше? Страховка.

— У меня уже есть страховка.

— Отлично. Так мы быстро с этим покончим. Машины у вас, я так понял, нет. Хотя бы права-то есть?

— Я вырос в Штатах. Естественно, у меня есть права. Но я почти не ездил.

— Для начала запишу вас на уроки. Если у вас мало опыта, могут быть проблемы, тем более с правым рулём. Пока вас будет возить шофёр.

— Нет, спасибо. Я не собираюсь ездить в машине с шофёром. И у меня нет времени на занятия.

— Хм… Возможно, всё окажется не так просто. Ладно, договоримся пока так: пока вы добираетесь сами куда угодно и как угодно, но если возникла необходимость, то вы звоните и за вами приезжают. Телефон я вам оставлю. Это вас устроит?

— Конечно, — согласился Джейсон: такой подход его ни к чему не обязывал.

— Также босс хочет, чтобы вы продолжали свои занятия музыкой. Я проконсультируюсь насчёт хорошего педагога или школы. Разумеется, всё будет оплачено. Об инструменте позаботимся, когда определимся с квартирой.

— Я не могу всё это принять, — Джейсон поднялся с кресла и отошёл к окну.

— Это меня не касается. Моё дело — создать для вас условия. Естественно, я не могу силой заставить вас переехать в новую квартиру или играть на фортепьяно. Эти вещи вам лучше обсуждать не со мной.

— С ним невозможно ничего обсуждать, — вздохнул Джейсон. — Я бы не хотел менять школу, эта меня вполне устраивает, так что не утруждайте себя поисками.

— Она не устраивает мистера Ламберга.

— А ему какое дело до моей школы?

— По правде говоря, против школы он ничего не имеет, — медленно начал Брент. — Ему не нравится связанная с ней компания. Ученики и бывшие ученики школы, с которыми вы вместе проводите время.

— И чем же они ему не угодили?

— Как минимум четверо молодых людей из вашей компании интересуются мужчинами, вы понимаете, в каком смысле.

Джейсон вспыхнул и отвернулся к окну. Брент продолжил:

— Один даже выказывал явный интерес непосредственно к вам, и это в общественном месте. Вы бываете в гостях у одного из этих молодых людей, и как они ведут себя там по отношению к вам — неизвестно. Вы достаточно привлекательны, чтобы…

— Можете не продолжать, мистер Брент, — прервал его Джейсон. — Я понял. Я знаю, что за мной следили по его поручению, но… Это происходит до сих пор?

— Да, мистер Коллинз. Поэтому я советую вам быть осмотрительнее в выборе друзей. Не сомневаюсь, рано или поздно он даст вам понять, что ему не по душе близость к вам некоторых личностей. Я предупреждаю вас заранее. Поверьте, его гнев вам не понравится.

— Неужели он думает, что я стану… — Джейсон даже не смог выговорить до конца фразу, так ему было стыдно и противно.

Брент хмыкнул.

— Простите за прямоту, мистер Коллинз, но вы весьма быстро запрыгнули в его постель. Вернее, для начала пустили его в вашу. Если я не ошибаюсь, это была ваша пятая встреча с мистером Ламбергом, даже если считать два ваших пятиминутных разговора в Эпплтоне за отдельные. Разумеется, он не делится со мной своими переживаниями, но я могу предположить, почему он испытывает беспокойство.

Джейсону хотелось закрыть лицо руками, а ещё лучше — выбежать из комнаты, однако он сдержался и выслушал Брента до конца.

— Откуда вы всё это знаете?

— Я делюсь информацией с охраной, они делятся со мной. Чем осведомлённее каждая из сторон, тем лучше мы выполняем свою работу. Тем более что я секретарь, и некоторые из отчётов о ваших действиях, случается, проходят через меня. Всё просто. Так, что у нас осталось? Дать вам номера телефонов: свой, шофёров и кое-кого из телохранителей. Ключ от этой квартиры вам даст Николс. Вот и всё. Сейчас едем снимать мерки. Заодно подберём что-нибудь готовое.

Джейсон послушно последовал за стремительным мистером Брентом. Он не считал нужным спорить с ним — секретарь всего лишь выполнял поручения Ламберга. Однако ему казалось, что за безликим деловым подходом Брента скрывается неприязнь.

Тем не менее, день прошёл не так плохо, как он боялся. Они объехали несколько магазинов и портных, приобретя необходимый минимум вещей. И если в первом из бутиков Джейсон чувствовал себя не в своей тарелке под пристальными взглядами Брента, то потом вошёл во вкус и спокойно и сосредоточенно подбирал одежду и аксессуары к ней. Брент, убедившись, что Джейсон справляется сам, слегка расслабился и только сверялся со списком, чтобы ничего не забыть. Когда они сделали перерыв и зашли пообедать в ресторан, то даже смогли поесть во вполне непринуждённой обстановке, мило беседуя на отвлечённые темы. Джейсон отметил про себя, что секретарь внимательно следил за тем, как он берёт столовые приборы, как с ними управляется, как держит руки и спину. Видимо, он оценивал, не стоит ли записать его ещё и на уроки этикета.

В конце дня уставшего Джейсона привезли к его квартире, в которой он не был почти двое суток.

— Спасибо, мистер Брент, за ваше время и советы.

— Не стоит благодарности, мистер Коллинз, это моя работа, и мне заплатят за каждый час, проведённый с вами.

Джейсон слегка смутился от очередного проявления враждебности, но виду не подал. Только чуть более формально ответил:

— Тогда прошу прощения, что по моей вине вам пришлось работать в выходной. Вы мне очень помогли.

— Не стоит пытаться завоевать моё расположение, — неверно оценил вежливость Джейсона Брент. — Я вам вряд ли могу быть полезен. После того, как я устрою вас на новом месте, мы с вами если и встретимся, то случайно. Я занимаюсь личными делами босса, но не настолько личными, чтобы они простирались до его постели. С другой стороны, вы никогда не соприкоснётесь с его работой. Он всегда очень чётко разграничивает две эти сферы.

— Спасибо за предупреждение. Вы всем его делаете, или я чем-то заслужил ваше расположение? — холодно спросил Джейсон.

— Я делаю его всем, кто пытается быть со мной милым.

— Знаете, я вам даже сочувствую. Наверное, надоедает каждый месяц бегать по магазинам, выбирая одежду для очередной пассии, — едко заметил Джейсон.

— Отнюдь. В основном они уже неплохо одеты к моменту знакомства и в подобных услугах не нуждаются, — парировал Брент. — Я тешу себя надеждой, что вы продержитесь дольше остальных и избавите меня от хлопот хотя бы на пару месяцев.

— Вы так оцениваете мои шансы?

— Честно говоря, даже несколько выше. В вас есть кое-что кроме хорошенького личика. В жизни вы интереснее, чем на фотографиях, должен это признать. Вы умеете себя вести, сдержанны, не глупы. Учитывая всё это и то, что у босса к вам слегка особое отношение, даю вам четыре месяца. В лучшем случае — полгода.

— О, я рассчитывал на месяц или полтора. Вы так щедры.

— У меня есть некий опыт. Вы, главное, не стесняйтесь, получите от этой связи как можно больше. Когда он в очередной раз предложит открыть счёт, не отказывайтесь.

— Обязательно учту ваши пожелания, мистер Брент. Ещё раз спасибо за всё и до свидания.

Джейсон вышел из машины и пошёл к дверям подъезда. Шофёр с ворохом пакетов проследовал за ним до квартиры.

Когда дверь за ним закрылась, Джейсон без сил опустился на диван. Он был вымотан и физически, и эмоционально. Разговор с Брентом укрепил его изначальные сомнения: он игрушка на месяц или два, не первая и не последняя. А слова Ламберга — это просто слова, которые он, возможно, говорит каждому… Или каждой…

Ну, а что делать ему? Что, если он по-настоящему привяжется к этому человеку?

А может, так даже лучше? Ему не нужно думать, как выпутаться из этой истории. Ламберг всё завершит сам. Пришлёт к нему Брента или записку с шофёром. Или же он удостоится звонка по телефону, в котором Дэниел лично сообщит, что всё кончено. Надо просто подождать, и всё разрешится само собой.

Глава 18

Лондон, июнь 2006

За несколько следующих недель жизнь Джейсона сильно изменилась. Он переехал в небольшую квартиру в Найтсбридже, которую выбрал, скорее, за скромность по сравнению с другими предложенными вариантами. С Ламбергом, хотя тому часто приходилось покидать Лондон по делам, они виделись постоянно. Джейсон привык оставаться у него дома, но в его отсутствие всегда возвращался к себе. Дэниел время от времени приглашал его переехать к нему, но он отказывался.

Джейсон узнал, что в квартире Ламберга «пряталась» ещё одна маленькая квартира с отдельным входом: там были большая кухня, спальни прислуги, комната телохранителей и даже комната отдыха с диванами и телевизором. В основном в ней проводили время те же самые телохранители. Ламберг всегда перемещался в обществе как минимум двух, второй иногда заодно выполнял обязанности водителя.

Если раньше почти ни один разговор с Ламбергом не мог пройти без спора, то теперь они уживались мирно. Джейсон даже вспомнить не мог другого такого счастливого периода в своей жизни. Он не мог назвать его спокойным, потому что сомнения и чувство вины его не отпускали, но никогда и ни с кем ему не было так хорошо. Джейсон не мог похвастаться богатым опытом отношений, но когда он был рядом с Дэниелом, исчезало всё и оставались только они.

Почти одновременно в его квартире появилось фортепьяно, а в квартире Ламберга — рояль, занявший до этого пустовавшее пространство в гостиной. Джейсон даже не подозревал, что оно было приготовлено для инструмента. Его трогали подобные этому проявления заботы, и от них же ему становилось грустно. Джейсон часто играл дома или в школе (её он менять отказался), но никогда у Ламберга.

В один из вечеров, когда Дэниел вернулся из поездки во Франкфурт явно не в духе и сразу занялся своими бесконечными бумагами, Джейсон не стал оставаться с ним в кабинете, как часто делал, а сел за рояль. Играть ему не хотелось, он думал о чём-то своём, а пальцы правой руки бессознательно брали аккорды без всякого порядка и смысла, иногда быстро чередуя, иногда держа до угасания. Через пять минут на пороге гостиной появился недовольный Ламберг:

— Джейсон, прекрати, пожалуйста.

— Извини.

Джейсон убрал руку с клавиатуры и закрыл крышку.

— Почему ты никогда ничего не играешь? — спросил Ламберг.

Джейсон понял, что этот вопрос давно интересовал Дэниела, а сегодня он был в достаточно воинственном настроении, чтобы наконец задать его. Он провел рукой по гладкой шелковистой поверхности «Стейнвея».

— Что ты с ним будешь делать потом? — произнёс Джейсон, не ответив на вопрос.

— Что значит «потом»?

— Когда в твоей постели будет следующий или следующая… Не все же играют на фортепьяно.

Джейсон смело встретил гневный взгляд Ламберга, но вспышки не последовало. Тот лишь покачал головой и резко сказал, скрываясь за дверью:

— Хватит мучить себя и меня.

Больше всего Джейсону нравилось проводить с Дэниелом утро субботы или воскресенья, когда им обоим не нужно было никуда спешить.

Порой они просто лежали рядом и тихо разговаривали, порой продолжали ночные ласки, и у Ламберга дух захватывало, каким красивым и нереальным казался ему Джейсон в лучах утреннего солнца. Он поверить не мог, что это сияющее золотым светом создание касается его, приникает к нему, позволяет целовать себя.

Временами им не нужно было даже говорить. Это были волшебные минуты, тихие, прекрасные, но иногда болезненные. Ламберг замечал на себе взгляд Джейсона, и обычно он был тёплым, радостным, принимающим, и в этом было счастье и покой. Он бы полжизни отдал за то, чтобы каждый день просыпаться и видеть это. Но иногда его встречал холодный и безмолвный взгляд, как будто из-за непроницаемой тьмы зрачков на него смотрел кто-то другой, бесстрастный и оценивающий.

И тогда Дэниел несмело касался его лица, надеясь вырвать из странного оцепенения и вернуть к себе. Он не знал, что ему делать с этим переменчивым и скрытным полуребёнком.

«Я хочу быть с тобой ближе, чем сейчас. Я могу коснуться тебя, но это не поможет. Потому что я коснусь только губ, или волос, или щеки, но мне нужен ТЫ. Я не знаю, как мне коснуться ТЕБЯ!»

Изредка Ламберг ночевал у Джейсона. Когда это произошло впервые, Джейсон проснулся от телефонного звонка в половине второго ночи.

— Привет. Прости, что разбудил, — сказал Ламберг.

— Что-то случилось? — сонным, но встревоженным голосом спросил Джейсон.

— Нет, ничего. Я недавно прилетел в Лондон, еду сейчас из Гатвика. Ты не против, если я переночую у тебя?

— Нет, но сейчас уже…

— Я сразу лягу спать, ты меня даже не заметишь, — уверил его Ламберг.

— Хорошо. У тебя ведь есть ключи?

Джейсон тут же уснул снова и не слышал, как Ламберг вошёл в квартиру. Он приоткрыл глаза, только когда Дэниел скользнул к нему под одеяло.

— Спокойной ночи, — пробормотал он.

— Я не мог даже полночи вытерпеть без тебя, — прошептал ему на ухо Дэниел.

В остальных случаях Ламберг тоже врывался к нему неожиданно, то после перелёта, то после какого-то торжества — в смокинге, пахнущий коньяком и дымом сигар.

Джейсон знал, что Ламберг часто посещает званые ужины и другие мероприятия, но его он никогда не брал с собой. Джейсону было отчасти неприятно, что он не имеет никакого представления об огромной части жизни Дэниела, но понимал, что тот не может являться на официальные приёмы в компании двадцатилетнего парня. Неужели они всегда будут вынуждены скрываться?

Про свою работу Ламберг тоже говорил мало. Как и предупреждал Брент, Джейсон оставался лишь постельным развлечением, и дальше спальни его не пускали. С другой стороны, избегая разговоров о своей работе, Ламберг не слишком интересовался и его, что Джейсона вполне устраивало: он не хотел бы постоянно лгать и изворачиваться.

Своей работой он был разочарован: она налагала много ограничений, но не предоставляла теперь никаких преимуществ. Скучные и однообразные действия утомляли и отупляли. Он мог надеяться на то, что когда-нибудь его снова вернут к более значимым задачам, но уверенности не было. Он вполне мог просидеть на теперешнем своем месте год или два. Джейсон серьёзно подумывал об увольнении.

Когда Ламберг предложил ему начать учиться с этого года в Лондоне, он сначала отверг этот вариант: во-первых, он никогда серьёзно не думал об учёбе здесь и, во-вторых, не хотел пользоваться связями Дэниела и быть опять ему чем-то обязанным. Но теперь идея сэкономить один год нравилась ему всё больше и больше.

Субботним утром за завтраком Джейсон сказал:

— Я хотел бы начать учиться с этой осени. Если это ещё возможно…

Ламберг спокойно посмотрел на него, словно давно ожидал этого заявления:

— Хорошо, я посмотрю, что смогу сделать. Ты решил, какой университет?

— Лондонская школа экономики.

— Хороший выбор. А факультет?

— Прикладной статистики и актуарных расчётов^[8].

Ламберг хмыкнул, то ли одобрительно, то ли удивлённо.

— Там две специальности, — продолжил Джейсон. — Первая — актуарные расчёты, вторая — математические методы в бизнесе и статистике. Вторая мне подходит больше, она гораздо шире. В любом случае, первый год программа одинаковая, и можно определиться с выбором позднее.

— Мне тоже кажется, что тебе всё-таки больше подходят прикладная статистика и математика, чем только актуарные расчёты. Оттуда легче будет перейти в смежную область, например, в финансы, которые тебя интересуют по какой-то неведомой мне причине.

— Что в этом плохого?

— Ничего, — улыбнулся Ламберг. — Я просто не могу до конца свыкнуться с мыслью, что ты разбираешься в математике, теории вероятности и ещё паре-тройке подобных дисциплин на уровне, который я себе даже представить не могу. Ты совершенно не похож на…

— Сумасшедшего математика? — рассмеялся Джейсон. — Ты думал, что я буду вечно что-то считать и разбрасывать вокруг бумажки с формулами?

— Ну, может, не до такой степени.

— Мой отец был практически таким, — чуть помрачнев, сказал Джейсон. — Он хорошо это скрывал. Очень немногие знали, в кого он превращается дома. И я больше всего на свете боялся — и до сих пор боюсь — что со мной произойдёт то же самое. Мы с ним были абсолютно разными людьми, но в чём-то похожими…

— Джейсон, у тебя было не самое счастливое и здоровое детство, и многие бы действительно стали безумцами, доведись им пройти через такое. Если ты не заразился этим тогда, то сейчас тебе тем более нечего бояться.

— Когда я работал… когда я занимался на работе другими проектами, аналитикой, я делал расчёты и… — Джейсон запнулся, потеряв своё обычное самообладание. — Когда задача меня увлекала, я сидел на работе практически сутками, я забывал, что мне нужно есть, спать… Я не сразу узнавал людей, которые со мной работали. Потом я ловил себя на мысли, что теряю связь с реальностью, заставлял себя пойти домой, вымыться, купить еды. Я поэтому не хотел заниматься научной работой, не только из чувства противоречия. Я боялся…

— Джейсон, — Дэниел протянул руку через стол и накрыл его ладонь своей, — ты был один. Я не позволю тебе уйти в параллельный мир. И учти, я буду более чем недоволен, если ты перестанешь меня узнавать, — смягчил он напряжённый момент.

— Могу себе представить! — Джейсон закатил глаза. — В конце концов, я несколько раз выбирался из этого состояния без посторонней помощи. И я не точная копия отца, например, я не умею перемножать в уме четырёхзначные цифры.

— А трёхзначные умеешь?

— Трёхзначные умею. Совершенно бесполезное умение, разве что в цирке выступать.

— В понедельник утром я позвоню тебе или попрошу Брента, если сам не смогу, и всё скажу насчёт поступления, — он улыбнулся и добавил: — Я рад, что ты решил остаться в Лондоне.

Следующая неделя выдалась не самой приятной. Во-первых, Джейсон изнывал от беспокойства: примут ли его в Школу экономики или нет. Ламберг был уверен в положительном исходе, но Джейсон никак не мог дождаться официального ответа. Во-вторых, Дэниел отсутствовал уже вторую неделю. За это время он несколько раз звонил, но звонки не помогали. Джейсон с удивлением обнаружил, что скучает по нему.

Как бы ни странно для него самого это звучало, он хотел быть с Дэниелом. Иногда властная личность Ламберга подавляла и даже пугала его, но он всё равно тянулся к нему, покорённый странным сочетанием силы и нежности.

В воскресенье вечером позвонил Брент и деловым тоном сообщил, что в понедельник после работы ему следует отправиться к Ламбергу; машина за ним заедет. Джейсон пробормотал, что понял, и положил трубку: с ним обращались, как с мальчиком по вызову. И собственно говоря, им он и был…

В понедельник сразу после работы он приехал в пустую квартиру Ламберга. Как сообщил ему водитель, босс задерживался. Николс сервировал ужин на одного. Джейсон слегка поковырял в тарелке и если что-то и съел, то, скорее, из вежливости.

Потом он бродил по комнатам, не зная, чем заняться. Душа ни к чему не лежала. Он чувствовал себя здесь чужим. Наконец он сел за рояль. Сначала Джейсон просто перебирал клавиши, наслаждаясь мягкостью и точностью нажатия и чудесным полным звуком, а потом решил сыграть что-нибудь. Первый раз на этом инструменте… Он начал подбирать «Адажио соль минор» Ремо Джадзотто, но бросил, сыграв основную тему. Потом взялся за Шопена.

Когда он кончил играть, справа от него послышался голос:

— Почему всё так грустно?

Джейсон обернулся: в дверях, прислонясь к косяку, стоял Ламберг.

— Не знаю, просто… Здравствуй!

— Здравствуй, — ответил Ламберг, загоревший с их последней встречи и словно бы похудевший. — Я первый раз слышу, как ты играешь.

— Будешь ужинать? — спросил Джейсон, поднимаясь на ноги.

Ламберг в две секунды преодолел разделявшее их расстояние и заключил Джейсона в объятия:

— Нет, может быть, потом. Я скучал. Хочу быть с тобой, прямо сейчас. Пойдём…

Они пришли в спальню. Джейсон сел в изножье кровати и внимательно смотрел, как Ламберг снимает пиджак и галстук. Он поднял руку, чтобы ослабить узел своего, но Дэниел остановил его:

— Не надо. Я хочу сам, — он взял пальцы Джейсона в свои. — Я хочу сам раздеть тебя, открыть твоё тело… Господи, я с ума схожу…

Он опрокинул Джейсона на постель и начал целовать.

— Я скучал по тебе, — сказал Джейсон.

— Я тоже… Безумно… Не думал, что так привык к тебе. Ты как наркотик.

Он посмотрел Джейсону в глаза и увидел там радость, ожидание и ещё затаённую боль.

— Джейсон, что с тобой? Я не могу так… Ты отвечаешь, ты как будто даже счастлив, но…

— Прости! — Джейсон закрыл лицо ладонями. — Я так глупо устроен… Всё порчу. Не знаю, почему я не могу просто наслаждаться тем, что есть… Я хочу быть с тобой, но я не могу перестать думать.

— Я что-то сделал не так? — спросил Ламберг, выпуская из-под себя Джейсона и садясь рядом.

От этой готовности другого признать за собой вину, когда виноват был только он, он сам, Джейсону стало только хуже. Он тоже сел на кровати.

— Нет, ничего… То есть всё. Это так жестоко, то, что ты делаешь со мной… — Джейсон почти до боли сжал пальцами виски. — Зачем ты показал мне всё это? Научил доверять, понимать. Ты привязал меня к себе…

— Джейсон… — начал Дэниел.

Тот его будто не слышал.

— Мне и раньше было плохо одному, но теперь, когда я узнал… когда ты показал мне другую жизнь, другие отношения, одному мне будет в тысячу раз хуже.

Ламберг заставил Джейсона поднять лицо и посмотреть ему в глаза.

— Я не знаю, как мне заставить тебя поверить, что я не собираюсь тебя бросать. Не будет следующего, пойми же наконец! Да, я часто менял партнёров, но к тебе это не относится.

— У нас нет будущего, — покачал головой Джейсон. — Я честно пытался не думать об этом, не говорить, но, боже, я не слепой. Ты не можешь вечно скрывать меня от всех… Это не для меня. Прости…

— Всё не так, как ты думаешь. Потом ты поймёшь… Это не будет продолжаться вечно. И ты сможешь появляться со мной где угодно. Если, конечно, захочешь.

Джейсон приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но Ламберг не дал ему. Он прижал его к себе и начал целовать. От губ он перешёл к щекам, уху, шее, чувствуя, как тает в его руках это послушное, отзывчивое тело. Между поцелуями он шептал прерывающимся голосом:

— Я никогда не отпущу тебя… Я люблю тебя и хочу остаться с тобой.

Они снова начали целоваться, и Дэниел между поцелуями успевал расстёгивать то брюки на Джейсоне, то пуговицы на своей рубашке. Джейсон покрывал поцелуями широкую мускулистую грудь Дэниела. Он любил это тело, силу и жар в нём, гладкую кожу и жёсткие выступы мышц.

Ламберг уложил его на подушки и стянул, чуть не порвав, нижнее бельё — последнее, что оставалось на Джейсоне. Они оба были полностью обнажены. Дэниел обхватил пальцами напряжённый член Джейсона, склонился к нему и коснулся губами.

— Подожди, Дэниел, — сказал Джейсон, вздрогнув от этой ласки. — Дэниел, послушай!..

Ламберг провёл языком от основания члена к головке, вызвав очередную волну дрожи. Потом оторвался и вопросительно посмотрел на Джейсона. Тот облизал пересохшие губы и произнёс:

— Я хочу тебя, — серые глаза горели лихорадочным огнём и почти просили. — По-настоящему. Возьми меня.

Ламберг смотрел на него, словно не веря.

— Джейсон, ты не…

— Я готов, — прервал тот Дэниела. — Возьми меня. Сейчас.

Дэниел прижал его к себе и несколько раз поцеловал.

— Я быстро, — сказал он, встал с кровати и подошёл к комоду.

Джейсон наблюдал за его действиями с решимостью и нетерпением, и когда Ламберг вернулся к нему, он притянул его к себе и зашептал:

— Я хочу тебя… Хочу, хочу, хочу…

Он развёл ноги, заставив Дэниела едва не задохнуться от желания. Когда скользкий от смазки палец проник в него, Джейсон подумал, что это ощущение так знакомо, словно не прошло полугода с тех пор как…

«Не думай об этом, — одёрнул он самого себя. — Не смей об этом вспоминать. Не позволяй им отравить всю твою жизнь, самый чудесный её момент».

Ламберг не спускал с него глаз, внимательно наблюдая за выражением лица, в то время как другая его рука гладила бедра, живот и член Джейсона.

Тот лишь прикрыл глаза и сглотнул, когда в него вошёл второй палец. Он знал, что боль, сама по себе не сильная, скоро пройдёт. Пальцы медленно и осторожно двигались в нём, лаская и растягивая. Джейсон ощутил прилив возбуждения и слегка подался вперёд, открываясь для Дэниела ещё больше, впуская глубже в себя. Ламберг глухо застонал.

— Джейсон… Джейсон, ты такой узкий. Господи, я не знаю… Я безумно хочу тебя, но я боюсь причинить тебе боль.

— Я хочу этого… Даже боль, — прошептал Джейсон.

Ламберг наклонился к нему и начал целовать, терзая, почти кусая губы. Его пальцы продолжали ритмично двигаться, и поцелуй заглушил лёгкий стон Джейсона, когда в него начал входить третий палец. Боже, это было уже больно, но ему было всё равно. Он хотел принадлежать Дэниелу, хотел отдать ему всё: и тело, и душу, и что-то ещё, тёмное, густое, жаркое, что жило где-то глубоко внутри него и хотело одного — принадлежать, быть покорённым, взятым, раздавленным тяжёлым телом.

Они перекатывались по кровати, лаская и целуя друг друга, как делали уже много раз до того, но сейчас знали, что эта ненасытная жажда прикосновений — всего лишь прелюдия.

Дэниел развёл ноги Джейсона в стороны и устроился между них, жадно целуя подставленное выгнутое горло.

— Скажи, если будет больно, — прошептал Дэниел, — и мы прекратим это.

— Нет, даже если я буду кричать, не выходи.

— Джейсон, я не хочу, чтобы ты…

Джейсон посмотрел ему в глаза, обхватил его лицо руками и прерывающимся голосом произнёс:

— Я хочу… Не останавливайся… Мне будет больно, я знаю, но потом… Я хочу быть с тобой… до конца…

Он смотрел на тяжелый член Дэниела и думал, что в прошлый раз было даже хорошо, что он ничего не видел. Он с трудом мог представить внутри себя нечто настолько большое и твёрдое.

Когда Ламберг начал медленно входить в него, боль была сильная, хуже, чем тогда… Джейсон, хотя и обещал себе молчать, не выдержал, глухо застонал и, повернув голову набок, сжал зубами подушку. Дальше Дэниел продвинулся одним рывком, чтобы не продлять пытку. Это вызвало такую боль, что Джейсон инстинктивно попытался вырваться и застонал в голос. Он зажмурил глаза и не видел, что Дэниел склонился к нему, только почувствовал, как лёгкие поцелуи покрывают его лицо.

— Всё… Теперь попробуй расслабиться… Ты очень сильно меня сжимаешь.

Дэниел не шевелился, давая Джейсону время привыкнуть.

Когда он начал осторожно двигаться, накатила новая волна боли, но потом стало легче. Джейсон чувствовал, как с каждой секундой боль отступает, превращается в другое ощущение — наполненности, завершённости, невероятно тесного контакта. Он не знал, происходит ли это на самом деле или воображение играет с ним шутки, но он чувствовал каждый миллиметр себя там, чувствовал, как раздвигается его плоть под напором Дэниела, как потом смыкается, когда он отходит. На этот ритм вскоре начало отвечать всё его тело. Вновь наступила эрекция, хотя Дэниел его и пальцем не коснулся.

Джейсон сначала чуть заметно, а потом все сильнее начал двигать бёдрами в такт с Дэниелом. Член внутри него — сначала источник боли — теперь доставлял удовольствие. Джейсон принимал его в себя, вбирал, втягивал, отвечал на каждый толчок.

Джейсон прижал Дэниела к себе, обвил ногами его бёдра, глубже вгоняя мужчину в себя. Его член был плотно, до боли, зажат между двумя сплетёнными телами, губы онемели от поцелуев, но он не мог остановиться. Он стремился не к физическому удовольствию, а к более полному единению, к той силе, которая всегда влекла его в Дэниеле и которой он с такой готовностью отдавался.

Дэниел выпрямился и чуть приподнял бёдра Джейсона, так, чтобы касаться нужного места внутри. Джейсон вскрикнул и закусил губу, стоны его стали громче, и когда Дэниел начал сжимать и гладить его член, он беспомощно забился, распятый между двумя источниками непереносимого уже удовольствия.

Дэниел понял, что не в состоянии сдерживаться — страстная, открытая реакция Джейсона и горячая податливость его тела лишали всякого контроля. Он никогда и ничего не хотел в жизни так, как обладать этим мальчиком. Именно обладать.

Он стал сильнее, резче двигать рукой, всё ближе подводя Джейсона к разрядке. И едва он услышал, как стонет, кончая, Джейсон, как на него самого сокрушительной волной обрушился оргазм.

Когда Дэниел через несколько секунд пришёл в себя, он опустился на скользкий живот Джейсона и стал целовать своего любовника. Он дождался, когда Джейсон откроет глаза и посмотрит на него, и произнёс:

— Ты мой, Джейсон. Навсегда.

***

Ламберг обнял его рукой за плечи, а губами прижался к затылку:

— Джейсон, просыпайся.

— Не-е-ет…

— Не пойдёшь на работу?

— Вот чёрт! — Джейсон рывком поднялся на постели, сообразив, что сегодня вторник и работу никто не отменял, и тут же вздрогнул от боли.

Дэниел заметил это непроизвольное движение и изменившееся выражение лица:

— Ты не сильно пострадал?

— Кажется, нет, — Джейсон смущённо опустил глаза. Ему трудно было говорить с Ламбергом на такие темы.

— Начнёшь ходить, и всё пройдёт.

— Надеюсь, — сказал Джейсон, про себя подумав: «Легко сказать — начнёшь ходить. Попробовал бы сам походить после того, как в тебя засунут этот… это… такого размера».

Он встал с кровати и пошёл в ванную. Там он замер, увидев своё отражение в зеркале: растрёпанные волосы, искусанные губы, бледная кожа и счастливый блеск в глазах.

«Неужели это я? Я — любовник мужчины? Я прожил всю жизнь, не думая ни о чём подобном, и вдруг теперь… Я в Лондоне, и меня трахает мужик старше меня на пятнадцать лет».

Когда Джейсон оделся и вышел к завтраку, Дэниел уже сидел на своём месте причёсанный, чисто выбритый и пахнущий своим любимым одеколоном. Видимо, воспользовался другой ванной. У Джейсона никогда не доставало смелости выходить из спальни полуодетым, хотя он прекрасно знал, что в эту часть квартиры в их присутствии никто из прислуги или охраны не заходил.

Дэниел встал и сделал шаг навстречу, взяв со стола деревянную коробку. Джейсон посмотрел на неё и вопросительно поднял глаза на Ламберга. Тот улыбнулся и сказал:

— Прости, что не смог приехать на твой день рождения. Это подарок. Я хотел подарить его вчера, но… Я просто потерял голову, когда увидел тебя.

Ламберг приподнял крышку: в коробке лежали золотые часы. Очень простого дизайна, они тем не менее выглядели изысканно и благородно. И безумно дорого.

— Спасибо, — только и мог сказать Джейсон. — Я не ожидал…

— Сними свои.

Джейсон послушно расстегнул ремешок своих часов и положил их в карман. Ламберг тем временем достал подарок и вернул коробку на стол. Он подошёл к Джейсону и надел часы ему на запястье.

— Я старался выбрать такие, чтобы ты мог носить каждый день.

Джейсон взглянул на белый циферблат и улыбнулся:

— Я вряд ли смогу носить «Патек Филипп» каждый день. Это слишком для меня…

— Ничего не может быть слишком для тебя, — Ламберг провёл кончиками пальцев по тёмным запёкшимся губам Джейсона.

Тот поднял лицо навстречу и чуть приоткрыл рот.

— Джейсон, что ты делаешь со мной! — почти простонал Ламберг и впился губами в его губы.

Он ни с кем никогда не испытывал такого: Джейсону достаточно было слова, жеста, неуловимого движения, чтобы его сердце начало содрогаться от такого прилива эмоций, что он переставал владеть собой.

— Не ходи сегодня на работу, — попросил Ламберг. — Скажи, что заболел…

— Нет, — Джейсон мягко освободился из объятий Дэниела и отошёл к столу, — надо идти. У нас ещё будет время.

Он опустился на стул.

— Сколько ты здесь пробудешь?

— Я уезжаю в четверг поздно ночью, — ответил Ламберг, занимая своё место за столом.

— У нас ещё три вечера. Тем более, прямо сейчас я вряд ли способен… — Джейсон покраснел и не окончил фразу, зная, что Ламберг его поймёт.

— Естественно, я не собирался тащить тебя в постель прямо сейчас, — произнёс Дэниел. — Я обходился без этого месяц, так что могу потерпеть несколько дней…

Джейсон предпочёл не касаться этой темы и промолчал.

Несколько минут они ели в тишине. Потом Джейсон вдруг спросил:

— Мне всегда было интересно, где ты живёшь…

Ламберг поднял на него глаза, словно не расслышав или не поняв вопроса.

— Не в Лондоне же… Эта квартира появилась недавно, в доме, ты сам говорил, никто не жил много лет. Ты приезжаешь сюда ко мне. А где ты сам живёшь?

Ламберг прожевал кусочек омлета, выдержав долгую паузу.

— Скорее, в Париже… Правда, сейчас я стал бывать там реже, чем раньше.

— Ты почти никогда не упоминал про Париж.

— Нельзя сказать, что там мой родной дом, — пожал плечами Дэниел. — Я с детства нигде не жил подолгу. Париж, честно говоря, не слишком для меня удобен, у меня мало дел во Франции. Но это своего рода привычка, традиция. Я родился в Лондоне, но проводил тут не больше двух месяцев в год и столько же примерно в Нью-Йорке и Женеве. Моя мать предпочитала Париж и французскую Ривьеру, так что большую часть времени мы метались между ними.

— Удивительно… А я почти всю жизнь провёл на одном месте.

— Возможно, ребёнку всё же лучше иметь постоянный дом.

Джейсон допил кофе и аккуратно вернул чашку с блюдцем на место.

— Ребёнку лучше иметь нормальную семью, где бы он ни жил, — сказал он и тут же поменял тему разговора: — Мне пора на работу. Увидимся вечером.

— Сегодня вечером, и завтра, и послезавтра.

— Я собирался в четверг на концерт, — вспомнил вдруг Джейсон. — Конечно, я всё отменю, раз ты будешь здесь. Но, может быть, ты бы хотел сходить со мной?.. Ничего особенного, камерный оркестр, Гендель. Хотя, конечно, ты не пойдёшь… — вздохнул он.

— С кем ты идёшь? С друзьями по школе? — поинтересовался Ламберг, сделав особое ударение на слове «друзья».

— Да, с ними.

— Нет, возможно, в другой раз. Вдвоём.

Глава 19

Лондон, август 2006

Лето пролетало неделя за неделей.

Отношения Джейсона с Дэниелом — теперь он не мог отрицать, что это действительно были отношения — вошли в свой ритм, но от этого не стали однообразными. Ламберг уезжал, иногда надолго, затем возвращался и всякий раз с нескрываемой жадностью бросался целовать Джейсона и вёл его в спальню.

Они всё лучше узнавали друг друга и всё дальше уходили от неловкости и нервозности их первого раза. Дэниел брал его властно и сильно, вырывая из груди крики и стоны, но при этом не забывался и всегда следил за тем, насколько Джейсону приятно то, что происходит. Джейсон же открыл в себе какую-то новую, неизвестную ему сторону — он хотел, чтобы им обладали. Теперь он уже не мог быть ничьим.

Если раньше его грызли сомнения, то теперь он всё больше уверялся в том, что даже во время долгих поездок Дэниел остаётся ему верен. Ламберг уже давно твердил, что с самой их встречи в Эпплтоне он больше ни о ком не мог думать и не занимался сексом ни с кем, кроме него. Но Джейсон был не особо склонен верить молодому и недурному собой миллионеру, который путешествует по всему миру, посещает десятки светских мероприятий и скрывает от него значительную часть своей жизни.

Эта часть, насколько мог судить Джейсон, касалась в основном работы, но ему всё равно казалось странным откровенное нежелание посвящать его в свои дела, рассказывать о встречах, на которые он то и дело летал, или вести в его присутствии разговоры по телефону. Он понимал, что Ламберг что-то скрывает, но предпочитал об этом не задумываться. Он гнал эти мысли из головы и делал вид, что ничего необычного не замечает.

Их отношения не были сконцентрированы на сексе: от разговоров и даже молчания, от случайных прикосновений и совместных завтраков они тоже получали огромное удовольствие. Ламберг стал оставаться в Лондоне дольше, а не на один-два дня. Как он объяснил, ему нужно было время, чтобы реорганизовать свои дела так, чтобы можно было управлять бизнесом из Лондона. Но если раньше все вечера, пусть и немногочисленные, были в их распоряжении, то теперь Дэниел стал чаще посещать ужины и приёмы, во время которых Джейсон или ждал его возвращения, или оставался у себя дома.

Первое время для него было оскорбительно быть тайным любовником, но постепенно чувство обиды притупилось, и он стал спокойно относиться к тому, что Ламберг выходит в свет без него, тем более что делал он это не для собственного удовольствия — положение и работа обязывали.

Со своей работой Джейсон собирался распрощаться в ближайший месяц. Это оказалось не так просто, как он думал, но в итоге бюрократические препоны были преодолены и всё устроилось. Осенью он должен был начать семестр в Школе экономики. Ламберг, сначала предлагавший ему учиться и работать в лондонском офисе его фонда, пошёл на попятный, заявив, что если Джейсон будет и работать, и учиться, то у него не останется времени на личную жизнь:

— Я достаточно долго мирился с твоей теперешней работой. Наконец-то мы сможем пожить спокойно.

— У меня будут занятия. Я не буду находиться в твоём полном распоряжении, — ответил Джейсон.

— Учёба занимает меньше времени, и график более гибкий.

— Хорошо, если ты не хочешь, я не буду настаивать. Я могу найти работу и в другом месте.

Ламберг отложил газету, которую до этого пролистывал, в сторону и чуть не выскочил из-за своего рабочего стола.

— Какую, позволь спросить? Кем ты собрался работать? Официантом? Продавцом в магазине?

— Я не думал конкретно…

— Джейсон, перестань заниматься ерундой. Тебе прекрасно живётся безо всякой работы. Я тебя полностью обеспечиваю.

— В этом-то и проблема, — Джейсон встал с дивана и подошёл к книжному шкафу, словно его вдруг заинтересовала какая-то книга. — Я и так принимаю от тебя очень много. Я благодарен тебе, но это мне не по душе. Пока я работаю, у меня есть собственные средства на повседневные расходы. Но когда я перестану, то что, буду просить у тебя по утрам деньги на ланч или на метро?

— Нет, тебе не надо будет просить деньги на ланч, и я надеюсь, ты перестанешь ездить на метро. К твоим услугам две машины, пользуйся ими. Что касается денег, я предлагал тебе открыть счёт и предлагаю ещё раз. Думаю, пятидесяти тысяч фунтов тебе хватит на повседневные расходы до конца года.

Джейсон покачал головой.

— Дэниел, ты не понимаешь элементарных вещей! Мы с тобой как будто живём в параллельных мирах…

— Ни в одном известном мне мире не считается зазорным принимать финансовую поддержку от мужа, родителей, братьев или сестёр.

— Ты ни то, ни другое, ни третье…

Ламберг встал из-за стола, подошёл к Джейсону и обнял его за плечи:

— С тобой невозможно разговаривать… Давай условимся, что я возьму тебя на работу, скажем, с ноября. К этому времени ты уже немного проучишься, оценишь нагрузку. Тогда всё и решим. Но имей в виду, никакой работы на стороне я не потерплю.

— Что это значит? — возмущённо посмотрел на него Джейсон.

— Я определенно не был счастлив, что ты проводишь все дни в своём унылом офисе. Я бы со временем попросил тебя оставить работу, но ты очень кстати решил распрощаться с ней сам. Я избавился от одной проблемы и не хочу, чтобы на её месте появилась новая.

— Я не понимаю, в чём тут проблема… Но дело не в этом! Не тебе решать, где и кем я буду работать.

— Мы фактически живём вместе. Ты мой партнёр, и моё мнение должно что-то значить.

— Я не припоминаю, чтобы ты спрашивал моего мнения относительно своей работы, — возразил Джейсон.

— У нас несколько разное положение, согласись.

Джейсон смерил Ламберга холодным взглядом так, словно это он был на голову выше, и яростно-чётким голосом произнёс:

— Спасибо, что напомнил. Пойду займу полагающееся мне место в твоей спальне.

Он развернулся и стремительно вышел из кабинета.

Ламберг замер, вспоминая и смакуя этот хлёсткий взгляд свысока, ледяную ярость в голосе, идеально прямую напряжённую спину и гордый поворот головы.

— Ты само совершенство, Джейсон, — прошептал он. — Я мечтал о таком… Нет, о таком я даже не мечтал.

***

Их ссоры случались редко и никогда не длились долго, заканчиваясь жарким примирением в постели. Чаще всего последнее слово оставалось за Ламбергом, и Джейсон рано или поздно соглашался с его решением.

Но Дэниел был уступчив и внимателен в сотне других мелочей. Через две недели после того концерта, пропущенного Джейсоном, Дэниел сходил с ним на другой. После того как Джейсон упомянул, что скучает по новоанглийскому супу из моллюсков, клэм-чаудер появился на столе следующим вечером. Таких маленьких знаков внимания было множество, и Джейсон удивлялся, как настолько занятой человек находит в себе желание и силы замечать всё это, запоминать и исполнять желания своего любовника, порой даже и невысказанные.

Джейсон уже начал готовиться к учёбе по рекомендованным книгам и статьям, в оставшееся время играл на фортепьяно или читал. С друзьями он встречался реже, но не потому, что Ламберг не одобрял эту компанию, а просто потому, что предпочитал проводить время с ним, если тот был в городе.

Эта суббота была у Джейсона свободна — Ламберг был приглашён на благотворительный приём в посольстве Швеции и собирался быть поздно. Джейсон сказал, что проведёт вечер с друзьями и останется на ночь у себя дома. Он дождался, пока Дэниел отбудет во всём блеске — во фраке он смотрелся невероятно аристократично — и попросил шофёра отвезти его к кафе, где они договорились встретиться с Эмили и остальной компанией. Как обычно, машина остановилась за квартал до нужного места, так как Джейсон не желал, чтобы его видели выходящим из «Роллс-Ройса» или «Мерседеса».

Уже под конец вечера, в десятом часу, позвонил Ламберг сказать, что приём, похоже, закончится не так поздно, как он думал, и он будет дома через два часа, может, чуть позднее.

— Мы уже собираемся по домам, — сказал Джейсон. — Я поеду к себе.

— Позвони, чтобы тебя отвезли.

— Доберусь сам, — отмахнулся Джейсон.

Уже в дверях несколько человек решили продолжить вечер дома у Джейка. Джейсон сначала отказался, но потом передумал: почему он должен вечно сидеть дома, пока Дэниел развлекается на великосветских вечеринках?

Они взяли такси и на двух машинах поехали к Джейку. От него гости начали расходиться после двенадцати, и Джейсон оказался одним из последних.

Возле подъезда его ждал один из телохранителей Ламберга, Хиршау, если Джейсон правильно запомнил его фамилию, поджарый светловолосый немец.

— Вас ждёт машина, мистер Коллинз.

— Спасибо, я вызвал такси.

— Это не обсуждается. Вас приказано отвезти к мистеру Ламбергу. Он ждёт.

Жёсткий акцент делал и без того не самые вежливые фразы ещё грубее и агрессивнее. Джейсон не стал спорить. В конце концов, это была идея босса, а не исполнителя. Он сел на заднее сиденье автомобиля, злясь на Дэниела, который мало того что приказывал следить за ним, так ещё и считал себя вправе вызывать его к себе в любое время дня и ночи. С другой стороны, завтра утром Ламберг улетал в Цюрих, и перспектива провести последнюю ночь вместе казалась не такой уж плохой.

В холле их встретил Дэвис, телохранитель, с которым Джейсон познакомился одним из первых. Он сухо поздоровался с Джейсоном и сообщил, что Ламберг ждёт его у себя.

Когда он вошёл в комнату, Дэниел, уже переодетый в домашнее, стоял у окна, за которым в этот час ничего, кроме огней, не было видно. В спальне было темно — горела лишь одна лампа на столике возле кровати.

— Что-то случилось? — спросил Джейсон, прикрывая за собой дверь.

— Почему ты мне солгал, Джейсон? — глухим голосом спросил Ламберг, даже не повернувшись.

Джейсон приблизился к нему на несколько шагов.

— Солгал? Когда?

— Сегодня, — Дэниел наконец развернулся лицом к Джейсону. В глазах его горела ярость. — Когда я звонил, ты сказал, что поедешь домой.

Джейсон не ощущал за собой никакой вины, но гнев Дэниела, его напряжённая поза хищника, готового к броску на жертву, заставили его голос дрогнуть:

— Я действительно собирался домой, но передумал. В последний момент.

— Передумал? И пробыл там до конца, хотя остальные уже разошлись? — уточнил Ламберг недобрым тоном.

— Когда я уходил, оставалось ещё двое. И я не понимаю, какое это имеет значение…

Ламберг одним шагом преодолел разделявшее их расстояние и наотмашь ударил Джейсона по лицу. Тот упал на стоявшую сзади кровать, скорее, не от силы удара, а от неожиданности. Дэниел бросился на него и перевернул на спину, схватив за руки и пригвоздив к постели своим весом:

— Тебе так понравилось, что одного меня уже недостаточно?

Джейсон смотрел на него расширившимися глазами, в которых пока не было страха, только непонимание. Он словно не верил, что это происходило на самом деле. Он тяжело дышал, не в силах вымолвить ни звука.

— Думал, можешь трахаться со своими дружками, а я ничего не узнаю?

— Я не… С чего ты взял?! — дрожащим голосом проговорил Джейсон.

Ламберг выпустил наконец из рук запястья Джейсона. Тот попытался отползти назад, но ноги его до сих пор были прижаты.

— Я никогда… Господи, у меня даже в мыслях такого не было! — Джейсон чуть не плакал от обиды.

Он увидел, что Дэниел расстёгивает пряжку его ремня.

— Что ты делаешь?!

— Проверяю, — одним словом ответил Ламберг.

Джейсон на несколько секунд замер, пытаясь понять, что бы это значило, а затем в его глазах появился страх. Он со всей силы ударил Ламберга в грудь руками и оттолкнулся ногами, сумев сбросить его с себя. Но уже через несколько секунд Дэниел снова схватил его и попытался прижать к кровати. Джейсон отчаянно сопротивлялся, колотя Ламберга кулаками и отпинываясь, но так и не мог окончательно освободиться.

— Если ты не успокоишься, — задыхаясь прошипел Ламберг, — тебя будет держать охрана! Клянусь, я позову их! — громче крикнул он, видя, что Джейсон не унимается.

Наконец, ему удалось перевернуть его на живот и, навалившись всем телом, вдавить лицом в подушки. Джейсон застонал, поняв, что не сможет теперь вырваться.

— Не делай этого! — закричал он, когда Ламберг рванул на себя пояс его брюк. — Нет!.. Пожалуйста!

Он продолжал извиваться и биться, когда Дэниел втиснул колено ему между ног, вынудив немного развести их.

— Дэниел, не надо! Нет! Пожалуйста… — сдавленно кричал Джейсон в подушки, чувствуя, как рука Ламберга забирается под бельё.

Он прекратил сопротивляться и обмяк, когда палец Ламберга грубо проник в него, причинив резкую рвущую боль. Было больно, но эта боль была ничем по сравнению с тем, что творилось сейчас на душе.

Через пару секунд Ламберг отпустил его, с мрачным удовлетворением сказав:

— Что ж, сегодня в тебе никого не было.

Джейсон застонал от стыда и унижения. Дэниел склонился к его уху и произнёс:

— Помни: ты принадлежишь мне.

Он поднялся с кровати и вышел из комнаты, оставив Джейсона распростёртым на измятой постели.

И только когда шаги Ламберга стихли в коридоре и где-то мягко щёлкнула дверь, у Джейсона выступили слёзы на глазах. Он не проронил ни слезинки с тех пор, как выбрался из камеры, как бы плохо, больно и одиноко ему не было. Но три эти ужасные минуты что-то надломили в нём. Он лежал, не шевелясь и не меняя позы, словно в оцепенении, а бессильные слёзы катились по щекам. Потом они закончились, и остались лишь тихие горькие всхлипы. А потом он сам не заметил, как уснул, вымотанный бесконечно долгим днём и перенесённым унижением.

Он проснулся практически в той же самой позе несколько часов спустя. Шторы не были задёрнуты, и комнату заливал бледный утренний свет. Джейсон посмотрел на часы, стоявшие на прикроватном столике: без двадцати семь. Почему он спит в одежде? И тут он всё вспомнил.

Джейсон перевернулся на спину и закрыл лицо ладонями, не в силах поверить, что это не было сном. Он опустил руки и тут же боковым зрением заметил тёмную фигуру слева от кровати.

В кресле возле двери неподвижно сидел Ламберг. Джейсон бросил на него короткий взгляд, но ничего не сказал и не повернулся, лишь приподнялся на подушках, оказавшись теперь в полусидячем положении.

— Я не мог уснуть, — тихо произнёс Дэниел, — я уже четыре часа сижу здесь, смотрю на тебя и…

На бледном застывшем лице Джейсона не шевельнулся ни один мускул, так что было непонятно, слышит ли он, понимает ли.

— Прости меня. Я не должен был так поступать, не должен был давать волю чувствам, ревности… Я не совладал с собой. Прости…

Дэниел встал с кресла и опустился на колени возле кровати. Он взял в руки узкую ладонь Джейсона — тот не сопротивлялся, он был похож на тряпичную куклу, равнодушно позволяющую делать с ней что угодно — и прижал её к губам. Ламберг сел на пол, привалившись плечом и щекой к кровати и не выпуская пальцев Джейсона из рук.

— Пожалуйста, никогда больше так не делай, не давай мне повод подумать, что… Это невыносимо для меня. Как будто внутри всё горит. Это худшая пытка. Ты вряд ли способен сейчас испытывать ко мне сострадание, но ты ведь можешь понять меня, Джейсон! Я люблю тебя, я больше всего на свете боюсь тебя потерять. Ты привлекательный, Джейсон, даже слишком, и я никогда не смогу быть спокоен, отпуская тебя куда-то. Я знал, что этот парень заглядывается на тебя, что он… Не хочу об этом говорить. Я намного старше тебя, и я никогда не знал — я до сих пор не знаю — почему ты согласился быть со мной. Я никогда не слышал от тебя ни слова, ты никогда ни единым знаком не давал мне понять, что тебя в отношениях со мной привлекает что-либо ещё, кроме секса, что они важны для тебя. Что я важен для тебя. Может быть, ты со мной лишь за неимением лучшего. Может быть, когда ты встретишь другого, молодого и красивого человека своего возраста, одних с тобой интересов, то захочешь уйти от меня. Я боюсь потерять тебя. И я сделаю всё, чтобы этого не произошло. Я не позволю тебе уйти. Не знаю как, но я не дам этому случиться. Ты должен быть со мной. Только со мной, Джейсон. Прости…