Разлучи нас, смерть! (СИ)

10 января 2007

Два часа назад вернулся в свою квартиру, вернее, комнату. Всю неделю провёл с Дэниелом. Бр-р, до сих пор меня слегка передёргивает, когда пишу такое. Провёл всю неделю с мужчиной, у него дома, в его постели… Неужели это я?

Шестого января за завтраком Дэниел сообщил, что ему нужно съездить в офис, буквально на полдня, а я в это время должен собирать вещи.

— Мы куда-то уезжаем?

— Да, сегодня вечером. В Нью-Йорк. Ты просидел всё Рождество и Новый год здесь и заслужил небольшое путешествие.

— Но почему так внезапно?

— Это сюрприз. К тому же, я до вчерашнего вечера не был уверен, что смогу поехать с тобой. Возникли серьёзные проблемы на работе. Я подумал, что лучше ничего не обещать совсем, чем потом отменить поездку.

— Знаешь, у меня тоже есть работа, — сказал я, стараясь, чтобы голос не выдал моё недовольство. — И завтра мне надо быть там.

— Предупреди, что не придёшь, пусть поставят замену. Они уже должны были давным-давно тебя отпустить.

— Но я не могу вот так вдруг не прийти…

— И что они сделают? Уволят тебя? — презрительно хмыкнул Дэниел.

Я хотел ещё что-то возразить, но он не дал мне:

— Так ты хочешь поехать?

— Да, конечно, — признался я. — Я был в Нью-Йорке один раз. С отцом. Точнее, я был в Колумбийском университете. Нью-Йорка я почти и не видел.

— Значит, вопрос решён. Я приказал приготовить нам квартиру. Она не очень большая и, как тебе сказать, слегка старомодная, зато там чудесный вид на Бэттери-парк и на море.

— Прости, я не очень хорошо представляю себе, где находится Бэттери-парк.

— Южная оконечность Манхэттена, самый кончик. Сейчас это не самый престижный район, но мне там нравится. Я обычно приезжаю в Нью-Йорк ненадолго — легче остановиться в гостинице, но с тобой нам будет удобнее в собственном жилище.

— Когда мы вернёмся?

— Десятого числа. Ты как раз успеешь к началу семестра, я всё продумал.

— Получается, мне надо бежать собирать вещи?

— Времени ещё полно, будь готов к семи. К тому же, вещей тебе много не потребуется, мы там пробудем всего три дня. Подумай, что тебе нужно, а Николс пришлёт кого-нибудь упаковать.

— Ночной перелёт — не лучшая идея. Завтра я буду весь день как варёный.

Дэниел фыркнул:

— Мы летим на «Боинге», там есть полноценная спальня. Умеренные физические нагрузки перед сном также способствуют засыпанию, — добавил он с многозначительной усмешкой.

Я чуть не подавился тостом, когда услышал это.

Конечно, я был рад поехать в Нью-Йорк, но меня раздражало поведение Дэниела: он планировал поездки, совершенно не интересуясь моим мнением и, судя по всему, полагая, что я должен немедленно согласиться. Я понимаю, что он очень занят, у него плотный график, и он не может постоянно держать в голове ещё и меня с моими желаниями. Но иногда он начинает распоряжаться мной так, словно я один из его подчинённых. Я стараюсь не выказывать своего неудовольствия, особенно, когда он старается для меня же. Мне ко многому надо привыкнуть…

Квартира в Нью-Йорке оказалась действительно очень уютной и милой. Чуть старомодной, но в хорошем смысле этого слова. Эту квартиру купил отец Дэниела чуть ли не тридцать лет назад. Ему надо было часто бывать по работе в Нью-Йорке, и он хотел иметь свой собственный угол. Квартира не очень большая и какая-то холостяцкая, несмотря на то, что одна комната — бывшая детская, где до сих пор стоят кровати Дэниела и его брата.

— Надо тут всё переделать, — сказал Дэниел, посмотрев на кровати и две узкие парты.

— А твои дети? — спросил я.

— У них есть прекрасная большая детская в другой квартире. Вряд ли Камилла позволит им жить здесь. На её вкус, условия тут недостаточно хороши.

Дэниел ещё во время перелёта рассказал, что у него есть другая квартира на Манхэттене, которую он купил для жены вскоре после свадьбы. Три года назад её полностью переделали, после чего ему она полностью разонравилась.

— Проект разрабатывал какой-то очень известный дизайнер, всё красиво, даже слишком. Но мне неуютно. Всё сделано, чтобы произвести впечатление, а не для жизни. Впрочем, мне там и не приходится жить. Камилла с детьми проводит там три-четыре недели в году, а я — от силы одну.

За эту поездку я узнал о семье Дэниела больше, чем за несколько предыдущих месяцев. Не могу сказать, что он много и охотно о ней говорил, но я смог получить кое-какое представление. Всё, что у меня было до этого — красивые фотографии с торжественных приёмов.

Мы гуляли с Дэниелом по Центральному парку (возможно, январь не самое подходящее время для таких прогулок, и стоило бы приехать туда весной), и он по дороге показал мне дом 834 на Пятой авеню, где была его вторая квартира. Внушительный фасад, швейцар на входе и зелёный тент над тротуаром.

— Боюсь даже думать, сколько может стоить квартира в таком месте, — сказал я.

— Она не очень большая. Разумеется, просторная, но не огромная. Обошлась в пятнадцать миллионов, сейчас, конечно, цены выросли.

— Совершенно бешеные деньги за вид из окон.

— Не только вид, Джейсон. Престиж. Хотя это было гораздо важнее для жены, чем для меня, — жить по одному из пяти самых престижных адресов на Манхэттене. Изначально она хотела квартиру в другом доме, мы мимо него только что проходили. Но шести тысяч квадратных футов нам было определенно много, да и цена на ту квартиру была больше тридцати миллионов. Я тогда только вступил в права наследства и ещё не ощущал размеров собственного состояния. Не знал, могу ли я себе это позволить. К тому же, перед покупкой надо было пройти одобрение очень придирчивого совета жильцов. И мне, честно говоря, претило, что нашей семье нужно было получать одобрение от выходцев из Оклахомы. Понятно, что рассматриваться должно было не наше финансовое положение, оно было более чем устойчивым, а то, достойны ли лично мы жить в одном доме вместе с этими людьми. Думаю, Камилла чувствовала то же самое: в конце концов, её предки правили целыми областями в Германии с десятого века, когда Америку не открыли даже викинги. В итоге наши кандидатуры, естественно, всё равно рассматривали в совете, только в другом, и мы без проблем получили одобрение. Были дома, куда попасть было ещё легче и дешевле, но Камилла сказала, что не собирается жить на одном этаже с певцами и комедиантами.

— Это просто снобизм, — брякнул я, не подумав.

— Возможно, — нисколько не расстроился моим замечанием Дэниел, — он и мне в какой-то степени присущ. Мы с ней так воспитаны. Но на самом деле там были другие причины. Камилла хотела занять полагающееся ей место в мире, и внешние признаки этого положения имели для неё огромное значение. И до сих пор имеют. Она родилась в очень знатной семье. Её отец — состоятельный человек, но не более того. Он очень влиятелен, имеет колоссальные связи, пользуется большим авторитетом, но авторитет не всегда выражается в миллиардном эквиваленте, разве что в миллионном. Джейсон, ты представить себе не можешь, насколько дорого принцу вести жизнь на подобающем ему уровне. Один только его замок съедает кучу денег, а расставаться с ним он не желает. Доходы от посещения туристов не покрывают и трети того, что уходит на содержание. Их постоянно приглашают на королевские, герцогские и прочие свадьбы, крестины и похороны. Сами поездки стоят денег, а сколько ещё стоит достойный принцессы свадебный подарок. Таких расходов множество. Разумеется, Эттингены не бедствовали, но Камилла не получала многого из того, о чём мечтала и на что имела право. Всё это может тебе казаться капризами богатой девочки, но когда у многих твоих ровесниц что-то есть, а у тебя — нет, это очень больно ударяет по самолюбию. Это есть в любом социальном слое, просто в одной школе девочки обращают внимание на то, у кого какая сумка, а в другой — сколько миллионов стоит квартира их родителей. Эттингены не так уж много могли себе позволить. У них была вилла в Биарицце, но еще дед Камиллы был вынужден продать две трети сада, и на этом участке выстроил себе чуть ли не дворец владелец сети заправок. Ничего удивительного в том, что когда в её распоряжении оказались достаточные средства, она старалась наверстать упущенное и хотела иметь самое лучшее и эксклюзивное.

— Она вышла за тебя ради денег? — это был смелый вопрос.

Дэниел улыбнулся:

— Не буду отрицать, это имело для неё значение. Можно сказать, что отец выдал её замуж ради денег. Но он предлагал ей и другие партии, в определенном смысле более удачные. Когда состоялась наша помолвка, я не был так уж богат, я был всего лишь наследником. Разумеется, у меня было своё состояние, но если бы только деньги имели значение, она бы им вряд ли соблазнилась, — Дэниел сделал паузу и оглянулся назад то ли проверить, не слушает ли кто, то ли посмотреть, следуют ли за нами телохранители. — Всё затевалось ради денег и положения в обществе, и я не был ей противен изначально, но потом… она меня полюбила.

Я сделал вид, что чрезвычайно заинтересовался прыжками белки по спинке скамейки. Дэниел сказал:

— Я знаю, что ты хочешь спросить.

Я отвернулся от белки и пошёл дальше:

— Я и сам этого не знаю, Дэниел.

Он в три шага догнал меня и взял за руку. Я так резко выдернул свою ладонь, что моя перчатка едва не осталась в его руке.

— Что ты делаешь? — прошипел я сквозь зубы. — Кругом люди.

— Да, я любил её, — сказал он. — Когда-то давно. По крайней мере, я считал это любовью. Я уважал её, мне нравилось радовать её. Я мог дать ей так много…

Я шёл вперёд, не поднимая головы.

— Прости, — тихо произнёс он, — я просто хотел быть честным с тобой. И… Ты знаешь, сейчас для меня не существует никого, кроме тебя.

И тут… Я не знаю, что на меня нашло. Мы стояли посреди дорожки в Центральном парке, людей непосредственно возле нас не было, кроме двух конных полицейских неподалеку, но всё равно мы находились в середине дня в общественном месте, и тем не менее, я почти закричал:

— Не хочу твоей честности! Лучше бы ты до сих пор обманывал меня. Лучше бы я ничего не знал. Ничего…

Я так часто и отрывисто дышал, что со стороны, наверное, казалось, что я сейчас разрыдаюсь. Поэтому Дэниел и обнял меня. Я уткнулся в его плечо и замер. Мне было плевать — пусть бы на нас собралось посмотреть хоть пол-Нью-Йорка. Дэниел тоже молчал, просто крепко держал меня. А мне было больно… И грустно.

Я люблю его. Люблю человека, который недостоин этого.

И эти его слова… Как можно быть настолько жестоким? Он уважал её, готов был исполнить любое её желание… Уважает ли он хоть чуть-чуть меня, или я — всего лишь инструмент для удовлетворения его собственных желаний? Был ли я для него когда-нибудь чем-то ещё, кроме как телом, которое можно швырнуть в постель, и оно там послушно останется? Имели ли значение мои желания?

Глава 25

Из дневника Джейсона Коллинза

11 января 2007

Сегодня был первый день занятий, а вечером ещё и работа. Пришёл домой и упал без сил. Мне наконец-то нашли замену, осталось отстоять буквально одну смену.

Поездка в Нью-Йорк была хорошей несмотря на то, что я написал вчера. Больше у нас не возникало никаких проблем, и мы замечательно провели оставшееся время. Рядом с Дэниелом я забываю обо всём и не чувствую того опустошения и тоски внутри, которые набрасываются на меня потом, когда остаюсь один. Рядом с ним я просто счастлив. Это, наверное, какая-то детская, наивная влюблённость или привязанность к единственному близкому человеку. У меня не было никого, и поэтому я влюбился в первого же, кто протянул мне руку.

Нет, была Эмили… Но я не чувствовал к ней ничего подобного, хотя она в гораздо большей мере, чем Астон, заслуживала бы моей преданности.

В Нью-Йорке мы целые дни проводили вне дома, гуляли по улицам, ходили в музеи. Во время каждого ужина в ресторанах Дэниел встречал знакомых. Он сказал, что сам удивлён — всё-таки он не так много времени проводит в Нью-Йорке. Он всем представлял меня просто называя имя и фамилию. Не знаю, что подумали остальные (если вообще сочли нужным обратить на меня внимание), но один определенно посчитал, что я оказываю эскорт-услуги. Когда Дэниел отошёл поздороваться с какой-то дамой весьма преклонных лет, этот тип попытался договориться со мной о встрече. Должен отметить, что всё было очень вежливо, никаких грязных намёков или прямых вопросов. В не менее вежливой форме я отклонил его предложение. Думаю, это не последний случай. Если я намерен сопровождать Дэниела и дальше, придётся привыкать к подобному обращению. Тем более что тот мужчина не так уж сильно и ошибся.

Дэниела не будет в Лондоне ближайшие три дня. Даже не знаю, может быть, это и хорошо, что он часто уезжает. Нам порой нужно побыть отдельно друг от друга.

13 января 2007

Вчера был ужасный день.

Скорее бы вернулся Дэниел. Ему я ничего не скажу, но с ним будет спокойнее.

Утром позвонила Эмили и позвала сходить с ней, Дженнифер и Майком поужинать. Я согласился — и делать особо было нечего, и хотелось вынырнуть из этой унылой трясины, в которую я погружаюсь. Про сам ужин рассказывать особо нечего, но уже под конец Эмили вдруг вспомнила:

— Тебе же пришла открытка. Опять чуть не забыла!

— Открытка? От кого?

— Еще до Рождества пришла, Жоао ее переслал по новому адресу — он не знал, что ты опять переехал, а она вернулась. Сейчас найду.

Она достала из сумки обыкновенную рождественскую открытку с винтажными ангелочками. Я перевернул её. На обратной стороне крупным, скорее, мужским почерком было написано: «Счастливого Рождества, дорогой Джейсон! Надеюсь, ты получишь эту открытку. Я знаю, что ты здесь больше не живёшь. С наилучшими пожеланиями, Прим. P.S. Тебя больше не побеспокоят».

То что я почувствовал в тот момент… На меня, словно бы откуда-то снаружи, точно он не рождался в моей голове, а был независимым и чуждым, набросился страх. Мне казалось, я падаю в бездонную пропасть. Думаю, я изменился в лице, потому что Эмили и Дженнифер чуть не в один голос спросили, всё ли со мной хорошо.

Даже не помню, что я им сказал, потом взял открытку и встал из-за стола. В туалете я умыл лицо холодной водой. Меня била дрожь, и хотелось броситься бежать, не знаю куда, только бы не стоять. Я ещё раз рассмотрел открытку — ничего особенного, отправлена из Эдинбурга 19 декабря.

Я не знал, что мне делать. С одной стороны, фраза в постскриптуме была предназначена как будто бы для того, чтобы успокоить меня, но с другой, упоминание о том, что Прим в курсе моего переезда, намекало на то, что за мной следят или какое-то время следили.

Я понял, что не в состоянии сейчас сесть за руль. Не знаю почему, но эта чёртова открытка — в ней ведь не было ничего такого — выбила меня из колеи. А даже если бы я и мог вести машину, мне надо было бы дойти до неё почти квартал по тёмной улице (я специально оставил машину подальше, как ни нелепы эти мои попытки скрывать своё новое положение). Я, наверное, не смог бы даже высунуться за дверь кафе. Это была глупая фобия, абсолютно нерациональная, но я не мог ничего с собой поделать.

Я позвонил Бергу, одному из телохранителей, и попросил забрать меня через двадцать минут от выхода из кафе. Он не стал задавать вопросов, умница.

Я вернулся за стол, отсидел пятнадцать минут, предупредив, что не в настроении продолжать, и вышел наружу. Машина охраны уже ждала. Берг открыл передо мной заднюю дверь, и я забрался внутрь, предварительно отдав ему ключи от «Астон Мартина». Он только кивнул.

Второй из телохранителей, тот, что сидел за рулём, не помню, как его зовут, спросил:

— Какие-то неприятности, мистер Коллинз?

— Нет, всё в порядке.

— Мы подумали, что вы не можете сесть за руль, потому что выпили, но у вас такое лицо… Вы точно не пили.

— Обязательно исправлю эту ошибку, когда приеду домой, — ответил я, подумав, что с новогодних праздников у нас в квартире оставалась треть бутылки текилы.

— Я думаю, вам лучше поехать в дом мистера Астона.

— Не вижу в этом необходимости.

— Вы явно напуганы. Если вам угрожает опасность, то вам лучше быть там, а не в вашей квартире. Это не квартира, а настоящий проходной двор.

— Хорошо, — согласился я, подумав, что мне, наверное, и впрямь будет спокойнее в особняке, полном охраны, чем за своей картонной дверью. — Только мне нужно кое-что, чтобы завтра утром пойти на занятия.

— Мы отправим к вам кого-нибудь. Когда приедем, напишите список. И не забудьте предупредить ваших соседей.

Этого я не забыл бы даже в том состоянии. Представляю, что подумали бы Уилл и Бапулал, если бы к ним вдруг заявился громила типа Дэвиса и начал рыться в моих вещах.

Когда мы приехали в Белгравию, меня уже ждал Хиршау — для допроса. Назадавал мне кучу вопросов, большинство которых я оставил без ответа, сказав, что опасность мне не угрожает и вообще всё это касается только меня.

— Всё, что касается вас, касается мистера Астона. Это может представлять опасность и для босса, поэтому я должен знать.

— Успокойтесь, нет никакой опасности, это просто… нервы, — я, конечно, кривил душой: я не был до конца уверен, что эти люди, кем бы они не были, наконец отстали от меня. Слова Прим (если открытку действительно отправила она) нельзя было принимать на веру. Но не мог же я всё рассказать Хиршау. У меня не было выбора, кроме как продолжать скрывать ту ужасную историю.

Упоминание про нервы могло усыпить бдительность телохранителей: они считали, что у меня есть определённые «странности», и могли списать сегодняшний случай на них. Препирательства с Хиршау меня успокоили или, скорее, отвлекли. Я написал список того, что мне потребуется завтра, и решил пойти спать. Но мысль о том, что я останусь один на всём втором этаже особняка, показалась мне не очень приятной, поэтому я решил… Чёрт, зачем я только полез к нему с этой просьбой? Я попросил его оставить кого-нибудь из охраны рядом со мной на ночь, например, в маленьком кабинете.

Хиршау поджал губу и ответил не сразу:

— Боюсь, это может не понравиться мистеру Астону.

Я тоже не сразу нашёлся, что ответить на эту наглость.

— Спасибо, я вас понял, Хиршау. Можете идти.

— Думаю, я мог бы… — неуверенно начал он.

— Не стоит, — оборвал его я. — Вы свободны.

Я поднялся в спальню, разделся и улёгся в постель. Я уже почти не думал об открытке Прим. Я был просто взбешён. Разумеется, эти идеи не в деревянных мозгах Хиршау родились. Только параноику вроде Астона могла прийти в голову мысль, что я могу затащить в постель одного из телохранителей.

Но мало-помалу я снова вернулся к открытке. Я выкинул её в мусорное ведро в кафе, но она в мельчайших деталях стояла у меня перед глазами. Я не мог понять, что она значила. С одной стороны, она говорила о том, что обо мне не забыли. В полиции считали, что после моего побега похитители ко мне вряд ли осмелятся снова приблизиться. Тем более что они должны были быть в курсе того, что в расследование вмешались спецслужбы. Но, возможно, Прим хотела сказать, что людям, похитившим меня год назад, было известно о покровительстве, которое оказывал мне Астон, и теперь они будут держаться от меня подальше. То есть, если бы не он…

А если бы не они? Смог бы я быть сейчас с Дэниелом? Мне кажется, да. Единственное, чему меня научила Прим — это испытывать желание, но первые мои чувства к Дэниелу были совсем иными. Я просто увидел его тогда в Эпплтоне, и что-то вдруг проклюнулось во мне, словно маленький росток, и потянулось к нему, точно к свету. Нет, не к свету. Ко тьме.

Глава 26

Лондон, январь 2007

Джейсон обедал, когда позвонил Дэниел:

— Я в Лондоне. Через час буду дома. Приезжай, как освободишься.

— Мне надо несколько часов позаниматься дома. Я не смогу.

— Понимаю, — Дэниел скрыл недовольство, но Джейсон слишком хорошо изучил все его реакции, чтобы заблуждаться на этот счёт. — Вечером?

— Возможно, — неопределенно ответил Джейсон. Ему не хотелось встречаться с Дэниелом: он знал, что его ждёт очередной раунд допросов.

— Я жду тебя к ужину, — не терпящим возражений тоном заявил Астон. — Пришлю машину.

Джейсон вздохнул и потёр лоб. Дэниел не выносил сопротивления: он не сдастся так просто и потребует объяснений. Может быть, заранее придумать какую-нибудь историю? Он не хотел лгать, но что ему оставалось?

Когда он вечером приехал к Дэниелу, Николс сразу проводил его в столовую, где уже был сервирован ужин.

Дэниел вошёл через минуту, поздоровался с Джейсоном, одним жестом распорядился подавать на стол и уселся на своё место.

— Как прошла поездка? Успешно? — вежливо осведомился Джейсон.

— Относительно успешно. Обратный перелёт был тяжёлым. Проблемы с погодой. Как у тебя дела?

— Начались занятия. Вчера отработал последний день в магазине.

— Отлично, надеюсь, теперь мы сможем больше времени проводить вместе. Мисс Вернье послала тебе список квартир?

— Да, но я пока не успел его просмотреть.

— Не затягивай с этим, Джейсон. Мне не нравится то место, где ты сейчас живёшь.

— Я уже говорил, что мне там вполне комфортно, и я без проблем могу потерпеть.

— Это не вопрос комфорта, а вопрос безопасности. Кстати, что там с тобой случилось недавно?

— Думаю, тебе уже доложили во всех деталях.

— Я хочу услышать твою версию.

Джейсон равнодушно пожал плечами:

— Ты не услышишь ничего нового. Я почувствовал себя неуютно, что-то вроде панической атаки, и поэтому попросил Берга отвезти меня. Мне не хотелось садиться за руль.

— Что тебя напугало?

— Ничего особенного. Мелочь, скорее, неприятные воспоминания, чем реальная угроза. Это не имеет значения.

— Всё, что касается тебя, имеет для меня значение, — решительно произнёс Дэниел. — Я хочу знать.

— Прости, но у меня нет желания тебе исповедоваться, — холодно парировал Джейсон. — Надеюсь, ты признаёшь моё право иметь собственные мысли и не посвящать в них тебя и твою охрану?

О, Дэниел хорошо знал этот тон. И то, что Джейсон опять укрылся в этой своей холодной отстранённости, лишь подтверждало: произошедшее два дня назад имело большое значение. Из-за мелочи он не ушёл бы в такую глухую оборону.

— Разумеется, — согласился Дэниел. — Но если эти вещи пугают тебя до такой степени, возможно, разумно будет рассказать о них?

— Эти вещи касаются лишь меня лично. Предлагаю завершить на этом наш бесполезный спор.

— Я забочусь о твоей же безопасности.

— Я хорошо понимаю, о чём ты заботишься, — ответил Джейсон и повернулся к дворецкому: — Николс, будьте добры…

Когда Николс вышел из комнаты, Джейсон произнёс:

— Полагаю, Хиршау не стал докладывать тебе, но в тот вечер я попросил, чтобы он оставил кого-нибудь из охраны на втором этаже, в маленьком кабинете. Он не стал категорично отказывать, но сказал, что тебе это не понравится. Ты можешь объяснить причины такого отношения ко мне в этом доме?

Дэниел на секунду опустил глаза, но потом спокойно сказал:

— Хиршау иногда не хватает такта. Возможно, он не совсем подходит для таких деликатных обязанностей. Ты его больше не увидишь.

— Я ничего не имею против того, чтобы он и дальше выполнял свои обязанности. Пусть остаётся — если, конечно, рядом со мной он не опасается за свою добродетель.

— Что на тебя сегодня нашло? — Дэниел был на грани раздражения.

— Ничего, — Джейсон покачал головой. — Абсолютно ничего.

С минуту они молчали и ничего не ели.

— Ужин просто замечательный, но у меня нет аппетита. Извини, — самым обычным тоном произнёс Джейсон, отставляя практически нетронутую тарелку.

Он бесшумно поднялся из-за стола и пошёл к дверям. Дэниел со своего места вдруг спросил:

— Джейсон, ты говорил, что у тебя были мужчины до меня. Сколько? Кто?

Дэниел замер у выхода из столовой:

— Не вижу, какое это имеет значение сейчас.

— Ты можешь просто ответить на вопрос?

— Я нахожу его бестактным, — всё тем же безэмоциональным тоном указал Джейсон. — И поэтому не собираюсь отвечать.

— Джейсон, я не собираюсь тебя ни в чём обвинять. Да, я ревную тебя ко всем, кто тебя окружает, и даже к твоему прошлому. Может быть, мне станет легче, если я буду знать… Хоть что-то…

Дэниел встал из-за стола.

— Пожалуйста, мне надо это знать…

— Только один. И я был с ним всего один раз.

Дэниел провёл тыльной стороной ладони по щеке Джейсона:

— Я бы хотел стереть его из твоей памяти… Чтобы ты… только со мной…

— Я бы тоже хотел стереть его из памяти.

Джейсон провёл весь вечер в спальне в одиночестве — Астон, как это, впрочем, часто бывало, работал в кабинете. Когда он наконец поднялся наверх, Джейсон уже лежал в кровати и пытался заснуть. Астон тихо, стараясь не побеспокоить его, разделся и лёг рядом. Джейсон долго лежал без сна, по дыханию догадываясь, что Дэниел тоже не спит.

Астон уехал в офис даже раньше, чем Джейсон проснулся. Едва он вошёл в кабинет, как секретарь сообщила, что с ним хочет встретиться Эдер.

— Пусть приходит. У меня есть время до половины девятого.

Эдер явился незамедлительно и чуть ли не с порога спросил:

— Ну что, удалось что-нибудь разузнать?

Дэниел не стал переспрашивать, о чём идёт речь.

— Нет, ничего. Мы только… Лучше бы мы по-настоящему поссорились, чем это.

— Я не успел поговорить с тобой вчера, но есть одна проблема…

— С переносом поставок? Это Брайан, я уверен. Я бы с радостью убрал его из правления, но он мой родственник, и это только даст ему повод ещё громче кричать, что я захватил всю власть. Подумай, как нам выкрутиться, не трогая его.

— Нет, кроме этого. Относительно твоего… я имею в виду Коллинза.

— Опять? Мне кажется, мы всё обсуждали уже не раз.

— Нет, на этот раз другое. Я недавно разговаривал с охраной и прислугой, и мне не понравилось то, что они рассказали.

— Что им может не нравиться? — раздражённо спросил Астон. — Джейсон послушен, как ребёнок. Что им ещё от него надо?

— Согласен, иногда он как ребенок, но иногда — ты, возможно, этого и не знаешь — им от него достаётся. Он может общаться с ними вполне по-дружески, но может при необходимости поставить на место. Что интересно, за это ребята его уважают и говорят, что даже тебе есть чему у него поучиться.

— Я знаю, что они имеют в виду. Он, бывает, и со мной разговаривает, словно принц с крестьянином.

— Я с трудом представляю его в такой роли.

— Попробуй разозлить — увидишь. Так что там им не нравится?

— С ним что-то происходит в последнее время. С тех пор, как вы снова… Он не показывает тебе этого, но прислуга и охрана замечают. Он постоянно находится в подавленном состоянии, ничего не делает.

— Что он должен делать? Помогать им готовить?

— Ты, кажется, меня не понимаешь, Дэниел. Раньше, когда он оставался в доме в твоё отсутствие, он читал, что-то делал за ноутбуком, иногда разговаривал с Николсом, играл на рояле. Сейчас он ничего не делает, сидит и смотрит в одну точку, открывает книгу и смотрит на одну и ту же страницу часами, как будто ничего не видит. Я не думаю, что они следили за ним специально, но когда стали замечать эти странности, начали присматриваться. Они говорят, что в твоём присутствии он полностью меняется. Поэтому ты ничего не знаешь.

Дэниел встал с кресла и подошёл к окну.

— Мы не знаем, как он ведёт себя во время учёбы или у себя дома. За ним лишь иногда удаётся понаблюдать в кафе или на улице: с друзьями он тоже какой-то отстранённый, как будто находится в другом месте.

— И это продолжается с ноября?

— Да.

— Я должен подумать, Эдер. Я пока не знаю, что с этим делать.

— Я предупреждал тебя, Дэниел. Я говорил, что он не тот, кто может быть рядом с тобой и жить по твоим правилам. Ты сломал его.

— Ты ошибаешься. Он сильный, он даже сам не представляет, насколько он сильный. Возможно, ему нужно время, и всё это пройдёт само собой.

— Я бы не стал на это рассчитывать. Я сказал, что он не играет… Я был не совсем точен. Он садился за рояль три раза за всё это время и играл одну и ту же мелодию больше чем по два часа. Прислуга говорит, что от этого можно было с ума сойти. Они записали музыку на телефон, это «Gnossienne No. 1» Сати.

Дэниел сделал несколько шагов по кабинету:

— Я не знаю, Эдер. Я делаю для него всё, что могу, но… Что мне ещё сделать?

— Проблема в том, что ему ничего не нужно от тебя… И знаешь, я не думаю, что житейский совет от старого доброго Эдера поможет в этой ситуации.

— Извини… Я не хотел тебя втягивать в это. Это мои личные дела, и я справлюсь сам.

— Нет, я не имел в виду, что не желаю тебе помогать, — ответил Эдер. — Я хотел сказать, что я не специалист в таких вещах.

— Ты представляешь, что будет, если я хотя бы намекну, что ему нужна помощь специалиста? Я должен подумать над этим. Спасибо, что предупредил. Я не то чтобы совсем ничего не замечал, но не думал, что всё так плохо.

— Я не о нём забочусь, — резко ответил Эдер. — Я забочусь о тебе, и если мальчишка окончательно слетит с катушек…

Дэниел понимающе кивнул:

— Да, конечно, — он помолчал несколько секунд. — Тебе не кажется это несправедливым?

Эдер вопросительно взглянул на замершего у окна Астона. Тот продолжил:

— Мне никто не был нужен так сильно, и именно он оказался человеком, который… — Астон не договорил.

Когда Эдер ушёл, Дэниел долго не мог вернуться к делам. Он думал о том, как ему поступить. Он не мог отпустить Джейсона — из-за себя и из-за него. Он знал, что это не сделает Джейсона счастливее. Это было глупо: они любили друг друга, они были вместе, но один из них был несчастен.

Дэниел подумал о том, как легко было сделать счастливой Камиллу: знаки внимания, комплименты, подарки, забота — всё, что было ей нужно. Когда он пытался проанализировать свои чувства к ней, то понимал, что за это и любил её больше всего: за то, что мог исполнить её желания, сделать её счастливой, вызвать восхищение и любовь. Его любовь к ней была отражённым светом; ему доставляло удовольствие быть любимым и любить в ответ.

Сейчас всё было иначе. Эдер был прав: Джейсону ничего не нужно от него. Это совсем другая любовь.

В ней не было тёплого света, которым были пронизаны их с Камиллой чувства. Их с Джейсоном свет был холодным, ярким, жестоким, ослепляющим, неумолимым. Не светом солнца, пламени или лампы, а платоновской идеей света, тем абсолютным светом, который Бог в начале времён отделил от тьмы. Или нет… Это был свет ещё до отделения. Не свет, а тьма, скрывающая в себе готовый родиться свет.

Он никогда не мог понять Джейсона до конца, узнать, что же происходило внутри, в душе… Между ними была близость и понимание, несмотря на все ссоры, но Джейсон всё равно ускользал от него. Он знал, что сколько бы они ни пробыли вместе, он всегда будет стремиться к нему и никогда не познает. Как Ахиллес, который никак не догонит черепаху, он будет бесконечно приближаться к нему, но так и останется в одном мгновении от тайны, которой был для него Джейсон. И это тоже он любил в нём — непостижимость, неисчерпаемость, бесконечную глубину, которая уступами срывалась в безумие.

Джейсон сейчас стоял на одном из таких уступов, и Дэниел должен был придумать, как ему помочь. Мальчик не мог укрыться от него во внешнем мире, и он не позволит сбежать ему в свою внутреннюю тьму.

***

Джейсон отправился после занятий к Дэниелу и на пару часов закрылся в своём маленьком кабинете с учебниками.

Сегодня он наконец решился приехать в университет на своей машине. Он был далеко не единственным студентом, который водил дорогой автомобиль, но на него, несомненно, обратили внимание. С одной стороны, он бы предпочёл что-нибудь менее приметное, но с другой, отказаться от этой машины он бы уже не смог.

В шесть вечера позвонила мисс Вернье, одна из секретарей, и предупредила, что Астон задерживается на встрече, возможно, надолго. Джейсон поужинал в одиночестве. В восемь часов наконец явился Астон со стопкой документов, которые он не успел просмотреть в офисе из-за изменений в расписании. Джейсон зашёл к нему в кабинет поздороваться.

— Надеюсь, ты поужинал? — спросил Дэниел, ответив на приветствие.

— Конечно. А ты?

— Да, мы прервались на ужин. Весь день сегодня наперекосяк. Чем занимался без меня?

— Ну, в общем-то ничем, — ответил Джейсон. — Ждал тебя.

— Приятно слышать. Как учёба?

— Всё хорошо. Семестр только начался, — сказал Джейсон, устраиваясь на диване.

— Ты что-то говорил про то, чтобы брать больше курсов. Не думал об этом всерьёз? Мне кажется, учёба в обычном режиме слишком легко тебе даётся. Ты бы мог получить диплом раньше.

— Да, я так и планирую. Я пока взял один дополнительный курс. На занятиях по математике мне вообще нечего делать, я хочу сдать всё досрочно, тогда у меня освободится куча времени. Наверное, тебе всё это не очень интересно…

— Нет, почему, мне интересно. Правда сегодня у меня ещё много дел, так что можем обсудить в деталях в другой раз, — Дэниел заглянул в маленький кожаный ежедневник, который он постоянно носил с собой. — Надеюсь, на завтрашний вечер у тебя ничего не запланировано?

— Я хотел позаниматься вечером. Днём у меня бассейн и примерка.

— Мы завтра идём на большой приём, — сказал Дэниел, пролистывая первый документ. — Позанимаешься сегодня, время ещё есть. К тому же, бассейн и примерку всегда можно перенести.

— Я уже переносил примерку из-за поездки в Нью-Йорк.

— Подумаешь, — хмыкнул Дэниел. — Кто портной?

— Вестманкотт.

— Первый раз слышу.

— Неудивительно, ты одеваешься только у тех, кто ещё твоему дедушке шил сюртуки.

Дэниел оторвался от бумаг:

— Я не настолько старше тебя, чтобы мой дед носил сюртуки, — он отложил документ в сторону. — Джейсон, не злись, пожалуйста. Я забыл тебя предупредить вовремя, но у меня правда очень много дел. Я попрошу Брента высылать тебе моё расписание на неделю.

Джейсон едва удержался от едкого комментария насчёт расписания и предпочёл примирительно ответить:

— Я не злюсь. Разумеется, я найду другое время для занятий.

— Есть одна вещь. Я хотел поговорить об этом завтра на свежую голову, но раз уж ты всё равно не даёшь мне работать…

Джейсон вспыхнул и уже открыл рот, чтобы возразить, но Дэниел быстро продолжил:

— Я обещал тебе подумать насчёт твоей работы у меня в офисе. Помнится, мы договорились вернуться к этому вопросу в ноябре, но по известным тебе причинам, так и не вернулись. Ты всё ещё хочешь работать?

— Да, — слегка растерялся Джейсон. — Мне было бы очень интересно и… Для меня важно иметь пусть небольшой, но собственный доход.

— Хорошо, тогда я завтра — нет, завтра не получится — послезавтра поговорю насчёт тебя, — Астон сделал пометку в ежедневнике. — Чем бы ты хотел заниматься? Я так полагаю, чем-то похожим на то, что ты делал раньше?

— Да, мне было интересно делать… — Джейсон замолчал. Ему было неприятно говорить о том, что когда-то он готовил аналитику, в том числе и для Астона, сам того не зная.

— У меня есть идеи, где бы ты мог принести наибольшую пользу.

— Не думаю, что польза будет большой, я не смогу уделять работе много времени.

— Тебе даже не обязательно будет проводить положенные часы в офисе, ты можешь брать работу домой.

— Дэниел, спасибо за предложение, но я не хочу быть на особом положении. Тем более что рано или поздно все узнают про нас…

— Ты уже на особом положении. Пора к этому привыкнуть, — поставил точку Дэниел. — Но имей в виду: ты не приступишь к работе, пока не решишь вопрос с квартирой. Посмотри, наконец, варианты, выбери, что тебе подходит. Хватит тянуть время.

— Я уже начал смотреть. Они слишком большие. Мне и той квартиры было много, эти ещё огромнее.

— Я хочу, чтобы ты жил в достойных условиях, вот и всё. Честно говоря, я бы предпочёл, чтобы ты переехал сюда.

— Нет, я не могу. Я понимаю, что тебя раздражает моя беготня, я сам от неё устаю, но мне так легче.

— Хорошо. Тогда определись с квартирой. И еще, что касается работы. Я бы хотел, чтобы ты помогал мне с моими старыми делами, ты и так в курсе многого, тебе будет несложно.

Джейсон свёл брови:

— Я буду тебе помогать, раз ты просишь. Но…

Дэниел терпеливо ждал, когда Джейсон продолжит.

— Это слишком опасно для тебя. Не надо. Выйди из игры. Я знаю, что легче сказать, чем сделать, но, пожалуйста, не надо так рисковать.

— Не волнуйся за меня. Я в состоянии о себе позаботиться.

— Они уже один раз чуть не подставили тебя. Им нельзя доверять! Ты сам говорил, ты для них лишь кодовое имя, ничего больше, они пожертвуют тобой, как пешкой. Иногда я смотрю на твои бумаги и думаю: а вдруг это очередной безумный план? Чем он закончится?

— Ты можешь мне помочь, Джейсон. Я для того и прошу тебя взяться за эту работу, чтобы уменьшить риск.

— У меня будет слишком мало информации… Что я смогу сделать для тебя с этими крохами?

— Я рассчитываю на тебя.

Джейсон покачал головой:

— Лучший совет, который я могу тебе дать: завяжи с этим раз и навсегда.

— Я… Я должен продолжать.

Джейсон внимательно посмотрел на Дэниела. Зачем он делает это? Зачем так рискует? Ему нравится ощущение опасности, холодок по коже?

— Я делаю это не просто так. Я не могу сказать, что это чистой воды месть, я не одержим желанием уничтожить и покарать. Я считаю, что это мой долг перед братом. Он погиб во время теракта, просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время.

— Я не знал, — очень тихо сказал Джейсон.

Дэниел говорил это с таким спокойным лицом, словно бы вся печаль и горе уже давно прошли.

— Мне было легче смириться с самой его смертью, чем с тем фактом, как глупа, бессмысленна, нелепа она была. Какие-то безумные идеи, к которым он не имел никакого отношения. Самое обидное, что мы с ним тогда были в ссоре, не разговаривали больше полугода, кроме как по работе. И это тоже — такая глупая история…

— Дэниел, если ты не хочешь это вспоминать…

— Ты должен знать, чтобы понять меня. Они отняли у меня брата, с которым я так и не успел помириться. Он так и не простил меня. Он двое суток пробыл в госпитале, не приходя в сознание, и я молился, что если ему всё равно суждено умереть, то пусть бы он и не приходил в себя, потому что то, что с ним стало… То, что от него осталось… Лучше бы ему не знать и не понимать этого. Он злился на меня, считал, что я сломал его жизнь. Через год или два он понял бы, каким глупым мальчишкой был, но ему не дали этих двух лет. Вот что обидно. Я был виноват перед ним, но не в том, в чём он винил меня, а совсем в другом: я познакомил его с этой Инес, будь она неладна. Я первым увлёкся ею. Она была балериной, возможно, до сих пор танцует где-то, я не интересовался. Очень своеобразная внешность, пластика. Толком и не помню, где я с ней познакомился. Я начал за ней ухаживать. Она вроде бы была не против, но близко к себе не подпускала. Я собрался ехать к ней в Монте-Карло — она хотела поступить там в труппу, — и как-то так получилось, что Роберт увязался за мной. Она ему тоже очень понравилась, а он — ей. У неё было много причин предпочесть его: он был моложе, красивее и, в отличие от меня, не был женат. Видимо, я не так уж сильно был увлечён Инес, потому что эта ситуация меня совершенно не задела. Я выбросил её из головы. Забыл. У меня не было времени думать ещё и о том, с кем спит Роберт, и первой моё внимание на их отношения обратила Камилла. Она намекнула, что всё это слишком серьёзно. Никто не возражал против того, что Роберт с ней спал, но он влюбился, чуть ли не жениться собирался. Разумеется, это было недопустимо. И я бы мог смириться с тем фактом, что она не из нашего круга, если бы она вела или хотя бы стремилась вести себя достойно и сдержанно. Её манера одеваться… То, как она вела себя и разговаривала… Круг её интересов… Её прошлая репутация… В общем, она годилась только для постели. Я не понимал, почему Роберт, такой умный, рассудительный, этого не видел. Они пробыли вместе почти год, а потом проблема решилась сама собой. Инес ушла от него. Сама. К какому-то богатому русскому. Брат пытался вернуть её, звонил, уговаривал. А она честно призналась, что бросила его из-за денег. Русский был богат, не считал денег совершенно и обещал устроить её карьеру. Ей нужна была его протекция, вот и всё.

— Но твой брат, он ведь тоже не нищим был.

— Он вступал в свою долю наследства только по достижении двадцати восьми лет. До этого ему было назначено относительно скромное содержание. Так принято в нашей семье. Естественно, он работал и получал зарплату, и я оплачивал многие его расходы, хотя и не обязан был. Но по сравнению с русским олигархом Роберт сильно проигрывал. Он начал просить у меня денег — на то, чтобы вернуть её, как бы перекупить. Он хотел продемонстрировать ей, что ничем не уступает русскому. Это был верх идиотизма. Предлагать шлюхе, которая тебя бросила, деньги, чтобы она вернулась обратно. Разумеется, я ему отказал, сказал, что если он не оставит своих бредовых идей, я, наоборот, урежу ему содержание. Мы поссорились. Очень сильно. И так и не помирились. Он был просто в отчаянии. А я считал, что защищаю его, помогаю ему, не даю разрушить свою жизнь.

— Но ты ведь был прав, — сказал Джейсон. — Даже если бы ты помог ему и она вернулась, во что я слабо верю, где гарантия, что она не ушла бы к кому-то другому, кто ещё богаче.

— Да, я был прав. Но из-за этого последние месяцы его жизни были несчастными. Он так и не забыл её.

— Дэниел, он был несчастен не из-за тебя, а из-за того, что ушла Инес.

— Я очень любил его. Он был самым близким мне человеком. Гораздо ближе, чем отец или мать. И мы рассорились из-за какой-то продажной бабёнки, а потом… потом его не стало.

Дэниел помолчал, открыл ноутбук и сказал:

— Джейсон, мне, правда, надо работать. Ложись спать, если хочешь.

— Можно я останусь тут с тобой?

Дэниел внимательно посмотрел на него и ответил:

— Конечно, можно.

Глава 27

Март-апрель 2007

Эдер предвидел, что этот визит не сулит ему ничего хорошего. Предстояло ещё узнать, кто ей сказал, что он в Париже. Естественно, он не мог отказать жене босса, и пришлось согласиться на встречу.

Камилла Астон ждала его в своём красивом светлом кабинете. На ней был элегантный кремовый костюм, каштановые волосы были собраны сзади в тугой пучок. Напряжённая осанка, плотно сжатые губы без тени улыбки и решительный взгляд говорили, что она готова к бою. Что ж, Эдер был готов принять вызов.

— Спасибо, что откликнулись на мою просьбу, Эдер, — сказала Камилла по-немецки. — Садитесь, прошу вас.

Немецкий, правда, разные его диалекты, был родным языком для них обоих: Эдер был швейцарцем из немецкоязычного кантона. Большая часть охраны также говорила на этом языке, и после того как Дэниел женился на немке, его мать — она сама была из Женевы, где говорили на французском, — стала называть всё это "немецкой оккупацией". Разумеется, когда Камилла не слышала.

— Всегда к вашим услугам, — вежливо отозвался Эдер, устраиваясь на пухлом обитом шёлком стуле.

— С вами трудно договориться о встрече.

— Я много времени провожу в разъездах. Это моя работа — быть рядом с вашим мужем и заботиться о его безопасности.

— К сожалению, он не так много времени проводит теперь в Париже.

Эдер склонил голову, словно бы соглашаясь, но никак не прокомментировал эту фразу.

— Об этом я и хотела поговорить с вами, — перешла к делу Камилла.

Эдер молчал, ожидая, что же последует дальше. Разумеется, он знал всё, что она ему скажет и о чём спросит. Он видел, что Камилла не знает, как правильно подойти к столь деликатному вопросу, и ждёт, когда он перебросит ей мостик. Нет, он не будет этого делать. Придётся принцессе переступить через свою гордость.

— Меня несколько беспокоит тот факт, что мы с мужем, по сути дела, живём в разных городах.

Камилла опять сделала паузу, ожидая реакции Эдера.

— Я не считаю, что у вас есть повод для беспокойства, — ответил он. — Деловые интересы вашего мужа сосредоточены в других местах. Он неоднократно говорил, что жизнь в Париже ему не совсем удобна. До вашей свадьбы он практически не бывал здесь.

— Я в курсе этого, спасибо. Но я опасаюсь, что в Лондон моего мужа влекут не только деловые интересы, — с многозначительным нажимом произнесла Камилла.

Эдер остался безучастным. Он видел, что она начинает раздражаться, и это его, несомненно, радовало. Первый раунд остался за ним. В следующий раз она трижды подумает, прежде чем приглашать его на беседы.

— До меня дошли слухи, — снова заговорила она, — что Дэниел начиная с декабря появляется в обществе вместе с неким молодым человеком. Это правда?

— Вы же всё знаете. Зачем спрашивать?

— Я хочу услышать это от вас. Хочу, чтобы это подтвердили вы.

— Что ж, действительно, он посещает светские мероприятия в сопровождении одного молодого человека. Единственное, я не понимаю, почему вдруг вас начали волновать подобные вещи.

— Не притворяйтесь, Эдер, вы всё прекрасно понимаете. Это не первая измена моего мужа. Но это первый случай, когда он, забыв всякие приличия, выводит в свет какого-то мальчишку, и это уже на протяжении четырёх месяцев. Они ведут себя точно супружеская пара.

— Смею заверить, — тут же вставил Эдер, — что ваш муж и его… кхм… спутник никогда не позволяют себе вольностей на публике. Абсолютно никаких. Дэниел всегда относился и относится к вам с глубочайшим уважением, и только к вам он относится как к супруге.

— Вы просто невыносимы, Эдер, — вспыхнула Камилла. — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Мой муж и этот Коллинз, они везде появляются вместе, вместе ужинают в ресторанах, вместе живут, в конце концов!

— Вы ошибаетесь, мистер Коллинз живёт в своей квартире, а ваш муж — в своём особняке на Уилтон-кресент.

— Да, я слышала, что этот ваш мистер Коллинз живёт в своей квартире. В квартире, которую мой муж купил ему за двадцать миллионов фунтов!

— За восемнадцать, — спокойно уточнил Эдер.

Камилла бросила на него испепеляющий взгляд.

— Он понимает, в какое положение ставит меня?! — воскликнула Камилла. — О, он отлично всё понимает! Он открыто живёт с мальчишкой, с какой-то малолетней бесстыдной тварью! Предпочитает его собственной жене. Об этом уже все говорят. Но от вас я хочу знать то, чего даже самые пронырливые сплетники не знают. Я хочу знать, каковы их отношения на самом деле. У Дэниела они никогда не длились так долго. Вы видите конец этих?

Эдер тяжело вздохнул:

— Боюсь, мадам, что я не могу сообщить вам никаких деталей. Могу только сказать, что, возможно, эти отношения серьёзнее, чем вы или я предполагаем.

— Насколько серьёзнее?

— Они очень близки. Мне сложно описать их отношения. Честно говоря, я бы не назвал их идеальными.

— Да? Они ссорятся? — заинтересованно спросила Камилла. — Возможно, этот Коллинз ему скоро надоест, и всё закончится. Как вы думаете?

— Не берусь судить. Я не понимаю этих отношений. Честно говоря, я всегда был убеждён, что вы единственная, кто подходит боссу и уравновешивает его характер. Если бы я был в силах повлиять на ситуацию, он бы вернулся к вам раз и навсегда и оставил все эти глупые затеи.

— Мой муж вас уважает, — медленно проговорила Камилла. — Он прислушивается к вашему мнению. Поговорите с ним, ради меня, ради детей.

— Я пытался с ним говорить на эту тему и не раз. И даже до того, как эти отношения вообще начались. Это бесполезно…

— Но есть другие способы повлиять на ситуацию, не такие прямолинейные…

— Не ищите во мне союзника, мадам, — жёстко заявил Эдер. — Я на стороне босса. Всегда. Каково бы ни было моё личное отношение к ситуации, я всегда только на его стороне. И в этой ситуации его и ваши интересы не совпадают.

— Он ставит под угрозу своё положение в обществе. Вы только окажете ему услугу, если поможете избавиться от этого наглого мальчишки.

— Это не моя война, — покачал головой Эдер. — Вы всегда были выше этого. Мой вам совет: оставайтесь в стороне и сейчас.

— Как я могу остаться в стороне, если муж публично унижает меня?! Он нашёл мне замену, а я должна оставаться в стороне?

— Не думаю, что вы можете повлиять на ситуацию. Вы же знаете его.

— Я думала, что знаю, — вздохнула Камилла. — Но то, что он делает сейчас… Это скандал. Все уже обсуждают. Мой отец…

— Я понимаю. Возможно, вам стоит поговорить с мужем, а не со мной.

— Господи, будто я не пыталась! Дэниел не желает слушать.

— Сожалею, но я ничем не могу вам помочь, — это всё, что мог сказать Эдер.

Он даже начал сочувствовать ей под конец. Он уважал эту женщину, признавал за ней определенные достоинства и считал её подходящей парой для Астона, но никогда ей особенно не симпатизировал. Но сейчас, когда с неё чуть сошло обычное высокомерие, он смог разглядеть в ней что-то ранимое и человеческое.

Эдер видел, что она впервые за все эти годы забеспокоилась и снизошла до того, чтобы присмотреться к тому, кто находился в настоящий момент в постели её мужа. Раньше она никогда не придавала этому особого значения, потому что он всегда возвращался к ней и по-настоящему дорожил только ею. Камилла знала, что стоит ей выказать неудовольствие, и Дэниел без промедления расстанется с очередной любовницей. Она поступила так, может быть, лишь раз или два, но осознания своей силы ей было достаточно. Она была законной женой, все остальные — сменяющими друг друга шлюхами. Но на этот раз её неодобрения не хватило. Не хватило даже и прямого давления: Астон её проигнорировал и продолжал пропадать чуть ли не по целым неделям в Лондоне возле нового любовника.

Она была осведомлена о многом, насколько Эдер мог судить: например, знала про квартиру в Найтсбридже, куда Коллинз переехал меньше двух недель назад. Что ещё она знала? И как она воспользуется этой информацией? Можно было только гадать. Камилла была женщиной спокойной, выдержанной и терпеливой, но не стоило её злить — в этом Эдер был на сто процентов уверен.

***

Джейсон сидел с ногами на кровати в их спальне, пока Дэниел одевался. Сегодня был один из тех редких случаев, когда Астон позволил ему не посещать приём вместе с ним. С одной стороны, Джейсон привык, и приёмы уже не были для него таким испытанием, с другой же, он не любил бывать на них слишком часто и отговаривался тем, что, в отличие от Дэниела, не обязан присутствовать на всех этих мероприятиях. Два выхода в месяц были для него более чем достаточны, плюс ужины, которые давал сам Астон.

Дэниел застегнул запонки на рубашке и начал надевать галстук. Сегодня нужно было быть в смокинге, к которому полагалась бабочка. Джейсон соскользнул с кровати:

— Хочешь, помогу?

Дэниел улыбнулся и кивнул. Джейсон медленно и аккуратно сделал первую петлю и продел в неё свободный конец. Через минуту был завязан идеальный узел, а у них обоих от этой неожиданной близости кругом шла голова. Дэниел притянул Джейсона ещё ближе к себе и поцеловал.

— Если бы у меня были в запасе хотя бы пятнадцать минут… — произнёс он.

— Меня бы они не устроили, — рассмеялся Джейсон.

Он подошёл к комоду, где стоял сделанный на заказ кожаный кейс, в котором Астон хранил часы и запонки. Джейсон оценил, какие из двух карманных часов лучше подойдут, и подал их Дэниелу.

— Ты специально это делаешь? — спросил Дэниел, опуская часы в карман. — Заводишь меня, чтобы я за столом не мог сидеть, только и думал о том, как бы поскорее вернуться домой?

— Нет, — улыбнулся Джейсон, захлопывая кейс, — просто помогаю тебе. Я подумал, — произнёс он после небольшой паузы, — что мне одних часов тоже не хватает. Они подходят не к каждому костюму и не к каждому случаю. Как думаешь?

Дэниел посмотрел на Джейсона:

— Если тебе что-то нужно, тебе не нужно спрашивать моего разрешения. Выбери и купи. Тебе не хватает денег?

— Хватает, но… — запнулся Джейсон. — Но я не чувствую себя вправе тратить их, тем более в таких количествах.

Полтора месяца назад Джейсон всё же начал пользоваться счётом, который открыл на его имя Дэниел. Теперь в его распоряжении были двести тысяч фунтов, но до сих пор ему нужно было каждый раз переступать через себя, чтобы расплатиться этой картой даже по мелочи.

— Я уже миллион раз говорил тебе, что стесняться пользоваться деньгами человека, с которым давно живёшь — просто глупо. Если тебя это утешит, можешь думать, что покупка часов — это траты не на себя, а на работу. Это твоя обязанность — сопровождать меня и выглядеть при этом соответствующе. И носить подходящие к случаю часы.

— Хорошо, но это, возможно, будет крупная сумма, — извиняющимся тоном продолжил Джейсон. — С тобой рядом я не могу носить часы за сто долларов.

— Не стесняйся!.. — усмехнулся Дэниел. — Кстати, у тебя ведь занятия заканчиваются на этой неделе?

— Да, потом каникулы.

— Я на два дня лечу в Женеву, ты можешь поехать со мной, раз ты всё равно свободен и тебя интересуют часы.

— Я не то чтобы совсем свободен, у меня есть работа.

— Ничего страшного. Пропустишь два дня, тебе не обязательно присутствовать в офисе.

Джейсон пожал плечами:

— Да, я могу, но это не имеет смысла. В Лондоне есть всё то же самое. Зачем мне лететь в Швейцарию?

— Например, чтобы увидеть новое место, побыть со мной… К тому же, там есть небольшие производители часов, которые, возможно, не представлены в Лондоне.

— Хорошо, я подумаю… При условии, что мы остановимся в отеле.

— Господи, — вздохнул Дэниел, — я мог бы сразу догадаться, почему ты отказываешься!..

Джейсон смущенно отвернулся и сел на краешек кровати, опустив голову.

— У меня была мысль показать тебе свой дом в Колоньи, это пригород Женевы. Там очень красиво, потрясающий вид на озеро, чудесный сад, который распланировала ещё моя бабка. Я, правда, хотел бы, чтобы ты там побывал. Камиллы и детей там в это время года никогда не бывает. Но если ты не хочешь, конечно, мы остановимся в отеле.

— Спасибо, — только и сказал Джейсон.

Дэниел подошёл к нему ближе:

— В любом случае, я не планировал тащить тебя в супружескую постель. Я уважаю свою жену, и я бы никогда не… — не договорив, он прервался. — Джейсон, прости, ты знаешь, что я не имел в виду…

— Я знаю, — ответил Джейсон, поднимая на Дэниела глаза. — Тебе пора идти, а то опоздаешь.

— Да, пора, — кивнул Астон. — Ты не сердишься на меня?

— Нет, не сержусь.

Он остался один в комнате. Он и правда не сердился. Одни и те же вещи не могут ранить бесконечно. За последние месяцы он смирился со своим положением или, скорее, привык к нему. Камилла была и оставалась уважаемой и почитаемой супругой, а он — компаньоном богатого человека, предназначенным доставлять ему удовольствие. Джейсон понимал, что для Астона он не был просто телом в постели, по какой-то непонятной причине Дэниел действительно испытывал в нём потребность, и не только физическую. Было ли это любовью? Возможно. Любовью властной, безжалостной и жестокой, как сам Астон.

Как бы там ни было, они были вместе, и возвращаться к одним и тем же больным вопросам не имело смысла. За последние месяцы он окончательно связал себя с Дэниелом. Он ездил на машине, которую тот ему купил, принял от него банковскую карту, начал работать на него и жил в купленной Астоном квартире.

Тот настоял, чтобы недвижимость была оформлена на Джейсона: сказал, что хочет, чтобы у Джейсона была хоть какая-то страховка, если с ним что-то случится. Год назад Джейсон жил в съемной комнатёнке, а теперь у него была собственная квартира на Кадоган-сквер, правда сам он не мог бы даже налог за неё заплатить. Дэниел поменял его жизнь. Может быть, не во всём к лучшему, но он дал ей какое-то новое направление, новый смысл.

Гораздо больше, чем за квартиру, он был благодарен Дэниелу за работу. Он прекрасно понимал, что шансы попасть в такое место без диплома и блестящих рекомендаций были равны нулю. У него не было ни того, ни другого. Он работал в инвестиционном банке, основанном ещё дедом Дэниела, и занимался примерно тем же, чем и раньше: финансовой аналитикой и оценкой рисков. Поле деятельности тут было уже, чем в отделе Финлэя, сами задачи — проще и стандартнее, но ему всё равно нравилось. Его новый начальник, мистер Грейвз, отнёсся к нему настороженно и, скорее, как к обузе, навязанной сверху. Он уже наверняка был в курсе, откуда взялся загадочный Коллинз, и оставалось лишь надеяться, что среди остальных коллег информация распространится не слишком быстро. Все сотрудники были завалены работой выше головы, и один из них, Джейми Коэн, был не очень-то счастлив, когда Грейвз поручил именно ему вводить новичка в курс дела. Джейсон изо всех сил старался разобраться во всём сам, но первые две недели всё равно приходилось постоянно обращаться с вопросами к Коэну. Постепенно он вник и стал работать относительно самостоятельно, тем более что задания ему пока выдавали самые простые.

Он приезжал в офис каждый день на несколько часов и еще работал дома. На выходных Дэниел редко бывал в Лондоне, обычно проводя уикенд с женой и детьми, и Джейсон в эти ничем не занятые дни работал. Он оставлял немного времени на тренажёрный зал и бассейн, но ходить на занятия по фортепиано почти перестал, предпочитая играть дома.

Буквально вчера Дэниел впервые попросил его просмотреть документы, присланные его бывшими коллегами из разведки, и сопоставить с теми данными, что были у него самого. Джейсон чувствовал себя почти бессильным: данных было мало, ещё меньше, чем та урезанная информация, к которой его допускали раньше, и у него не было многих программ, которые он привык использовать. Он мог установить такие же или их близкие аналоги, но это сдвигало начало работы. В итоге Джейсон решил заняться этой работой вплотную в выходные и, если всё не успеет, в первые же дни, свободные от занятий в колледже.

***

В Женеву они прилетели рано утром. Дэниел переоделся в самолёте и сразу из аэропорта отправился в банк по каким-то своим делам. Джейсон с частью охраны поехал в отель. Соблазн зашторить окна в роскошном люксе «Англетера» и улечься спать был велик: утром пришлось встать очень рано. Джейсон с трудом понимал, как Дэниелу удается годами жить в таком аномальном ритме, постоянно выезжая и приезжая домой в самое неподходящее время и перескакивая из одного часового пояса в другой. И если разница во времени со Швейцарией была незначительна, то частые перелеты то в США, то, наоборот, в Сингапур или Гонконг должны были быть просто выматывающими.

Джейсон спустился в ресторан, выпил чашку кофе и отправился знакомиться с окрестностями. Его сопровождали двое телохранителей, по совместительству гидов, Берг был швейцарцем, правда, не из Женевы, а из Цюриха, но город он знал неплохо.

Когда Джейсон вернулся в отель к ужину, он с ног валился от усталости. Дэниел хотел, чтобы он присутствовал на ужине с какими-то то ли партнёрами, то ли клиентами, но Джейсон был совершенно без сил, к тому же, он не слишком стремился показываться в ресторане вместе в Астоном, которого в Женеве должны были многие знать. В конце концов, это был практически его родной город, где он подолгу жил с семьей.

Джейсон принял душ и сел с ноутбуком поработать, но голова была настолько тяжёлой, что он лёг спать, хотя было всего восемь вечера. Проснулся он от того, что в соседней комнате зажёгся свет и послышались тихие шаги. Он включил лампу на прикроватном столике и посмотрел на часы. Было одиннадцать.

Дверь открылась.

— Уже спишь? — послышался шёпот.

— Поспал пару часов. Утром вскочил ни свет ни заря, и твои ребята меня загоняли.

— Чем занимался? — поинтересовался Дэниел, снимая пиджак и развязывая галстук.

— Полдня просто гулял, полдня по магазинам.

— И как, что-нибудь выбрал?

— «Ланге унд Зоне» на каждый день — надо было приехать в Женеву, чтобы купить немецкие часы… С остальным пока не определился. Я и не рассчитывал всё решить в один заход, — сказал Джейсон, приподнимаясь на подушке. — Мне всю ночь часы будут сниться, наверное. А у тебя как дела?

На фоне тёмной стены и золочёный резьбы изголовья светловолосый Джейсон сам казался золотой статуей, навеки запечатленным образом давно умершего принца, во имя которого совершались подвиги и преступления невиданной доселе жестокости. Дэниел с трудом отвел от него глаза.

— Ничего особенного. Как обычно, — ответил он, направляясь в сторону ванной. — Единственное отличие от стандартной поездки — я часто вспоминал, что в гостинице меня ждёшь ты. Так что не вздумай заснуть! Я скоро.

— Ничего не могу обещать, — сказал Джейсон, потягиваясь.

Дэниел усмехнулся и покачал головой перед тем, как скрыться за дверью. Он вернулся буквально через несколько минут и нырнул в нагретую Джейсоном постель.

— Иди ко мне, — прошептал он, прижимая к себе стройное горячее тело.

Они оба любили это медленное начало, лёгкие будоражащие поцелуи, исследование тел друг друга, ласки — сначала осторожные, но потом всё более жадные, разжигающие страсть в настоящий пожар. Наконец Дэниел спросил:

— Как ты хочешь?

— Сзади, — ответил Джейсон, переворачиваясь на живот.

— Становись на колени.

В этом положении Дэниелу было легче всего стимулировать ту точку, что заставляла любовника стонать и замирать от удовольствия. Он держал Джейсона за тонкую, как у подростка, талию и направлял его тело так, чтобы оно лучше, точнее отвечало на его собственные движения. Ничто и никогда раньше не доставляло ему такое удовольствие, как обладание этим юношей и этим телом, в котором каждая маленькая чёрточка восхищала его, вызывая страсть и нежность: и покорно изогнутая шея, и цепочка позвонков, и спутанные пряди волос, и почти невыносимая теснота между его бедёр. Но ему всегда было мало одного только тела, он хотел словно бы вынуть из него душу и коснуться её, взять, удержать, схватить, понять…

Они лежали рядом, переплетя пальцы рук, и смотрели друг на друга. На губах Джейсона застыла тихая загадочная улыбка, глаза были полуприкрыты.

— Ты так улыбаешься только в такие моменты, — сказал Дэниел, — и то не каждый раз.

— Я счастлив, — просто ответил Джейсон.

— Жаль, что я не могу сделать так, чтобы ты был счастливым всегда, — медленно произнёс Дэниел.

— Я счастлив, — повторил Джейсон. — Даже если у нас нет будущего, даже если это всего лишь на пару месяцев, я всё равно счастлив. Даже если нам осталось несколько дней — пусть так. Мне стало всё равно.

Джейсон говорил, не глядя на Дэниела, остановив взгляд на потолке.

— Мне было очень плохо, — продолжил он, — ты даже не представляешь, как… Но боль притупилась. Я не могу больше быть несчастным, не хочу… Я хочу быть с тобой, вот и всё. Не оглядываться назад, не думать о последствиях, не испытывать вины. Просто быть с тобой.

За завтраком Джейсон спросил:

— Сегодня я опять не увижу тебя целый день?

— Да, скорее всего. У меня много дел, а времени всего два дня. Завтра я еду в Париж.

— Да, я в курсе, — заметил Джейсон. Брент исправно присылал ему копию расписания Астона на месяц и периодически сообщал об изменениях.

— Ты можешь остаться здесь, съездить в Лозанну, куда угодно. Тебе не обязательно возвращаться в Лондон.

Почти все свои свободные от работы дни Дэниел проводил с семьёй. И пусть по количеству дней любовнику доставалось даже больше, чем законной супруге, качество этих дней было разным. Если Камилла получала супруга в полное распоряжение на весь уикенд, то Джейсону приходилось иметь дело с уставшим после долгого рабочего дня Астоном или же сопровождать его на очередной деловой ужин или приём.

После трёх дней, которые Дэниел должен был провести в Париже с семьей, они с Джейсоном собирались в Токио. Дэниел сам предложил, чтобы Джейсон выбрал место, куда он хотел бы поехать во время пасхальных каникул. Тот выбрал Японию. Ему всегда любопытно было там побывать, к тому же время было удачным: можно было полюбоваться на цветущую сакуру.

— Наверное, ты прав, — сказал Джейсон. — Нет смысла на два дня возвращаться в Лондон. Я подумаю, чем мне заняться здесь. Возможно, поработаю. Я занялся аналитикой, которую ты попросил сделать.

— И как?

— Пока не знаю, застрял на подготовительном этапе. Но я успею к сроку. Мне просто интересно, откуда у тебя эта информация…

Дэниел поднял на него глаза:

— Банковские операции и кое-какие связи…

— Эти кое-какие связи, они… Они не вполне законные, Дэниел. Прости, но это очевидно. Ты не мог их получить, просто проанализировав транзакции. Это информация может исходить только непосредственно от организаций…

— Мы поговорим об этом позднее, Джейсон, — прервал его Астон, — например, в самолёте. Не здесь.

Джейсон кивнул.

— Неужели ты думаешь, что… — начал он.

— На самом деле нет, это маловероятно. Служба безопасности всё проверяет. Но никогда не стоит недооценивать своих противников… и партнёров, — Дэниел чуть улыбнулся. — И те, и другие весьма любопытны и изобретательны.

Джейсон со звоном опустил вилку и нож на тарелку.

— Извини. Я просто подумал… — он выдохнул и продолжил. — Я просто подумал про вчерашний вечер. Если номер прослушивают… Господи…

Дэниел рассмеялся.

— Ну, раскрытия этой страшной тайны можно не бояться. Все и без того в курсе, чем мы с тобой занимаемся наедине.

— Отвратительно… — поморщившись, произнёс Джейсон.

— Привыкай. Теперь это часть и твоей жизни. Ты согласился разделить её со мной.

Кофе они допивали в молчании. Джейсон думал о том, не остаться ли ему в Женеве. Налетаться на самолёте туда-сюда он ещё успеет: через три дня им нужно было лететь в Токио, оттуда ещё через пять дней в Гонконг, так как Астон, разумеется, распланировал всё так, чтобы совместить свои деловые поездки с коротким отдыхом в Японии. В Гонконге оставался только Джейсон (посмотреть достопримечательности), Дэниел же летел на три дня в Сингапур. Он сказал, что график у него будет очень напряжённым и не имеет никакого смысла ехать вдвоём. Потом он возвращался в Гонконг на какое-то торжественное мероприятие длиной в два дня, после чего они должны были вместе вылететь в Лондон.

Таким образом пятидневные каникулы в Японии превратились в турне по Юго-Восточной Азии длиной чуть ли не в две недели, и Джейсон едва успевал вернуться в Англию к началу следующего семестра. Зато он получит возможность хотя бы частично оценить тот бешеный ритм, в котором жил Дэниел.

Глава 28

Hold your hands up to your eyes again

Hide from the scary scenes, suppress your fears

So be mine and your innocence I will consume Muse

Май 2007

Джейсон вышел в холл и бросил беглый взгляд на уже приготовленный багаж. Ему до сих пор в таких ситуациях становилось слегка не по себе. Ещё год назад он жил на скромную зарплату и снимал маленькую тёмную квартирку в Бромли. Теперь же он жил в просторной квартире в престижном районе, а его украшенные монограммами чемоданы от Таннера Кролла паковала прислуга. Джейсон всё ещё не верил, что это происходило с ним и его жизнь так неузнаваемо изменилась, а он сам настолько легко и быстро приспособился к этим изменениям.

Помимо того, что он занимался с консультантом по этикету, Джейсон многому учился у Астона — тонкостям, мелочам. Дэниел получил спутника, вполне готового сопровождать его на мероприятия самого высокого уровня, но всё равно продолжал шлифовать его, указывая на мельчайшие особенности этикета, про которые невозможно было прочитать ни в одном руководстве, создавая безупречного во всех отношениях компаньона. Джейсон, каково бы ни было его личное мнение о некоторых условностях, легко всё запоминал и усваивал. Он был из тех, кому легко давалась жизнь по правилам, и он следовал им, почти не задумываясь.

Кое-чему Джейсон учился у Филиппа Аремберга, студента из Школы экономики, с которым он время от времени общался в течение последних трёх месяцев. Филипп заканчивал учёбу на юридическом факультете в этом году, но они были примерно одного возраста и имели общие интересы. Филипп состоял в близком родстве как с английскими, так и с бельгийскими герцогскими и графскими фамилиями. Но он определенно был не из тех аристократов, которые могут полагаться на доход с земель и собственности. Его семья была состоятельна, но не слишком, и он планировал начать независимую карьеру.

Как оказалось позднее, они вращались примерно в одних кругах: Филипп с правом на это по рождению, Джейсон — по прихоти Астона, но посещали разные мероприятия. Аремберг чаще присутствовал на семейных праздниках аристократии: свадьбах, днях рождениях, юбилеях свадеб (туда Дэниел мог явиться только с женой), а Джейсон — на собраниях деловой элиты. Часть гостей была одна и та же.

Они были знакомы уже два месяца, прежде чем впервые встретились на приёме у члена палаты лордов, на который Филиппа занесло капризом судьбы и настойчивой тётки. Джейсон заметил Филиппа в толпе в другом конце зала и вежливо кивнул. Он внутренне напрягся, надеясь, что до конца вечера сможет держаться в стороне от Аремберга. Однако Филипп имел иные планы и ближе к концу вечера всё же сумел застать Джейсона одного.

— Добрый вечер, мистер Коллинз, — очаровательным светским тоном произнёс Филипп.

— Добрый вечер, граф, — поприветствовал его Джейсон не менее любезно. — Не буду скрывать, удивлён нашей встрече.

— Удивлён, но не обрадован, — усмехнулся Аремберг. — Я сам удивлён, что здесь оказался. Тётушка была очень настойчива. Я здесь с ней — кстати, могу познакомить, она герцогиня — и с двоюродным братом. Вон, коротышка, разговаривает с каким-то полковником.

— Я был представлен герцогине. Не уверен, что она желает продолжать знакомство, — иронично улыбнулся Джейсон.

— Вовсе нет, ты ей очень даже интересен. Эти престарелые герцогини любопытны до невозможности. Ты не представляешь, сколько про тебя разговоров было перед Рождеством. Но я тогда тебя вообще не знал, а потом просто не сообразил, что ты и есть тот самый Коллинз.

— И что же обо мне говорят?

— Понятия не имею, что они на самом деле думают, но официально все сочувствуют мадам Астон, хотя мало кто её толком знает. Я с ней, кажется, тоже в родстве. Мой дядя Леопольд женат на Адель Эттинген. Хотя нет, она из Эттинген-Бальдерн, это совсем другая ветвь. В общем, в конце делается вывод, что не стоило принцу Максимилиану гнаться за деньгами и отдавать свою очаровательную дочь в лапы порочного чудовища. Это они про Астона. А с тобой все понятно — ты тянешь из него деньги. Как-то так.

— И тётушка разрешает тебе общаться со мной? — насмешливо поинтересовался Джейсон. — Ты спросил позволения?

— Тётушка бы год жизни отдала, чтобы что-нибудь про тебя разведать. Они же про тебя почти ничего не знают, ты нигде не появляешься, кроме как вместе с ним, никогда не говоришь, чем занимаешься, сколько тебе лет. Поначалу даже была версия, что ты несовершеннолетний.

— Уверен, ты сможешь восполнить пробелы в их знаниях, — невозмутимо заметил Джейсон.

— Придётся кое-что им рассказать, иначе не отстанут. Но знаешь, гораздо труднее будет сдержаться и не рассказать всё в университете. Швейцарский банкир, можно сказать, бросает свою жену ради твоих прекрасных глаз.

— Швейцарский банкир направляется сюда. Вы представлены?

— Он что, опасается за твою добродетель?

— Думаю, за неё уже поздно опасаться, — усмехнулся Джейсон.

Дэниела кто-то отвлёк разговором по пути, что дало Филиппу возможность безопасно скрыться. Астон первым делом спросил:

— Кто это был?

Джейсон улыбнулся:

— Студент с юридического факультета. Я тебе говорил про него — Филипп Аремберг.

— Так значит, он из тех самых Арембергов? Они, кажется, из Бельгии или Голландии?

— Из Бельгии. И как ты всё это помнишь?

— Мой отец был помешан на генеалогии и меня заставлял её изучать. Я разве что Готский альманах вместе с Дебреттс^[12] наизусть не учил.

— Откуда такая страсть? Он ведь, кажется, был не из знати.

— Как сказать, его прадед был виконтом Астоном. Потом череда младших сыновей, не наследовавших титула, и браков с незнатными женщинами. Так что Аремберг хотел? — Дэниела было не так-то просто отвлечь.

— Ничего особенного. Просто увидел знакомое лицо, — ответил Джейсон и добавил: — Надеюсь, он умеет держать язык за зубами.

— Джейсон, ты знаешь, что это рано или поздно случится.

— Лучше поздно, чем рано.

Филипп не стал рассказывать другим студентам о том, что узнал. У Джейсона появился шанс хотя бы первый год окончить, не будучи овеянным скандальной славой. После того случая они с Арембергом стали общаться даже больше — в основном, по выходным, когда Дэниел уезжал к семье, но не слишком часто. Джейсон нередко отклонял приглашения Филиппа на очередную вечеринку или обед, отшучиваясь тем, что не хочет портить его репутацию. Тот обычно парировал, что охотно променял бы свою хорошую репутацию на те огромные связи в деловых кругах, к которым Джейсон имел доступ через Астона. «У меня есть титул и куча родственников с не менее звучными титулами, но, к сожалению, не они правят миром последнюю пару столетий. Ты общаешься с теми, у кого есть реальная власть, — говорил он. — Я бы полжизни отдал за то, чтобы вращаться в этих кругах, а не среди графов и герцогинь».

Эти выходные Джейсон собирался провести вместе с Дэниелом. Тот уехал в Штаты два дня назад, а сегодня в Нью-Йорк к нему должен был лететь Джейсон. Ему пришлось пожертвовать одним днём занятий, но перспектива провести уикенд вместе была слишком заманчивой. В этот раз Джейсон летел регулярным рейсом, но в сопровождении двух телохранителей.

В Нью-Йорке они опять остановились в старой квартире на южной оконечности Манхэттена, но пробыли там всего два дня. В субботу Дэниел повёз Джейсона в Северную Каролину, не вдаваясь в объяснения, зачем и куда.

— Ты спрашивал меня, откуда я получаю информацию о незаконных операциях. Увидишь сам.

Самолёт приземлился на небольшой, но поддерживаемой в хорошем состоянии посадочной полосе в практически безлюдной местности. Вдалеке виднелись массивные здания, напоминающие склады или ангары. Джейсону показалось, что в воздухе слегка пахнет морем.

К трапу подъехали два джипа забрать пассажиров. В машине Рюгер, один из телохранителей Астона, своего рода заместитель Эдера, выдал им и Хиршау, занявшему место шофёра, ламинированные бейджи посетителей, крепившиеся к ярко-синим ленточкам. В верхней части был изображён незнакомый Джейсону логотип и стояло название компании — незапоминающаяся аббревиатура. Ниже Джейсон увидел свою фотографию и имя: Джеймс Кларк. Он повернул голову к сидевшему рядом Дэниелу. У того на бейдже значилось «Гэбриел Кларк».

— Отлично, фальшивые имена, — Джейсон повертел в руках бейдж. — Мы собираемся незаконно проникнуть в Форт Брэгг^[13]?

— Мы собираемся попасть на другой хорошо охраняемый объект. И у меня есть веские основания скрывать, кто я такой.

— Почему у нас одинаковые фамилии? Фантазии не хватило?

— Я должен как-то мотивировать твоё присутствие. Ты — мой племянник, которого я начинаю вводить в курс дела.

— Ах, племянник, — протянул Джейсон. — Ты не находишь, что это… пошло.

— Пока ты не сказал, нет, не думал, — отрезал Дэниел, но теперь он тоже вспомнил про популярную отговорку, бывшую в ходу еще лет сто назад. Тогда своими племянниками и прочими дальними родственниками из провинции мужчины представляли молодых любовников, живших с ними.

Им пришлось пройти через несколько уровней охраны и проверки, прежде чем они попали внутрь низкого, но очень большого по площади здания. В центре его находилась широкая площадка для погрузки, куда могли заехать даже самые большие грузовики. Сейчас она была пуста. По одной стороне в ряд шли огромные двери, за которыми должны были скрываться целые тоннели. Они свернули к одной из таких дверей.

Рюгер набрал на замке код и провёл пластиковой картой по считывателю. Створки разъехались в сторону, с гулким звуком зажглись лампы под потолком, и перед ними раскрылся широкий складской проход, достаточный, чтобы по нему мог проехать погрузчик. Металлические стеллажи по обе стороны его были уставлены затянутыми в непрозрачный полиэтилен ящиками, на которых не было написано ничего, только белели узкие наклейки со штрих-кодами.

Дэниел вошёл внутрь, Джейсон сделал шаг за ним. Телохранители остались снаружи.

— Что это? — спросил Джейсон. — Ты объяснишь мне наконец?

— Оружие. Боеприпасы.

Джейсон серьёзно, но слегка недоумённо посмотрел на Астона. Впрочем, с ним он уже ничему не удивлялся.

— Здесь целый арсенал. Хватит на армию. Зачем?

— Это не для меня. Я его поставляю.

— Кому?

— Кому угодно. Но вообще — нескольким крупным международным торговцам оружием, а от них оно расходится… куда угодно.

— Но это же!.. — не веря своим ушам, Джейсон резко вскинул голову и недоумённо посмотрел на Астона.

— Да, ты всё правильно понял. Иногда оно оседает у наших врагов. Но благодаря этому я обладаю весьма обширными связями и доступом к информации. Они всё равно достанут оружие, но лучше я буду об этом знать.

— И не будем забывать про доходы, которые ты получаешь, — резко заметил Джейсон.

— Они не так велики, в силу ряда причин, — с каменным лицом ответил Астон.

Джейсон обвёл взглядом бесконечные стеллажи и с лёгким вызовом в голосе произнёс:

— Банк, хеджевый фонд, инвестиционная компания, торговля оружием… Есть что-то ещё, о чём ты хочешь мне рассказать? Или на этом всё?

— Есть ещё кое-что по мелочи, но в основном всё. Тем более что с оружием не всё так однозначно. Пойдём, поговорим в более удобном месте.

Они вышли обратно в погрузочную зону, откуда Дэниел проводил Джейсона в располагавшийся на втором ярусе небольшой кабинет.

— Это всё принадлежит не мне, — сказал Астон, когда дверь закрылась за ними. — Я только контролирую, развиваю и, разумеется, получаю свою долю доходов. На самом деле всё началось очень давно. У моего деда, того самого последнего Ламберга, — Дэниел чуть помедлил, произнося злосчастное имя, — было две дочери. Младшая вышла за моего отца с одобрения деда. А старшая задолго до того познакомилась в Париже с каким-то богемным художником, американцем, вышла за него замуж и уехала в Нью-Йорк. Всё это произошло ещё до моего рождения, но, по рассказам, дедуля был просто в бешенстве, рвал и метал, лишил дочь содержания и вычеркнул из завещания. Потом он сменил гнев на милость, но всё равно практически всё его состояние перешло моим родителям. Эта моя тётя, Ванесса, прожила со своим мужем совсем недолго: он умер, кажется, от передозировки наркотиков. Во второй раз она оказалась умнее и вышла замуж за крупного бизнесмена, миллионера, намного старше её и уже с дочерью от первого брака. Наши семьи много общались — мы с Робертом гостили у кузенов в Америке, они приезжали к нам. Второй муж Ванессы занимался оружием, не торговлей, а производством. У него были крупные правительственные контракты, он скупал акции других производителей, в общем, дядя был очень деятельным. А вот его дети не унаследовали ни предпринимательской жилки, ни желания работать сутками. Может быть, они были не так плохи, как ему казалось, но они на самом деле не были способны взять семейное дело в свои руки. Они особо и не стремились, им было достаточно получения доходов. По завещанию компания перешла к трастовому фонду под управлением моего отца, который тоже был в числе бенефициариев. Когда отец отошёл от дел, мы потеряли контроль над фондом на два года. Я был тогда довольно молод и не вызывал доверия у руководства. Вернуть фонд себе было непросто, но я это сделал… Вернее, мы. Мне очень помог Макс Эттинген. Пока у руля стоял отец, он совершенно перестроил компанию. Она перестала быть просто производителем оружия и сильно развилась. Развилась в торговую сеть, настолько эффективную, что ей стали пользоваться другие производители.

— Я понимаю, — сказал Джейсон. — У твоего отца уже была небольшая финансовая империя. С её помощью он мог проворачивать какие угодно сделки.

— Да, какие угодно… Не всегда законные, но всегда абсолютно безопасные для участников. А главное — доходы росли, и никому не было дела больше ни до чего.

— Дэниел, я правильно понял? — спросил Джейсон. — Ты участвуешь в незаконной торговле оружием и отмываешь для участников деньги, полученные от неё.

— Мне всегда нравилось, что тебе не нужны долгие объяснения, — усмехнулся Астон.

Джейсон побледнел и уставился остекленевшими глазами куда-то в пол:

— Я не могу в это поверить… Зачем тебе это? Ты получаешь лишь каплю от доходов.

— Даже капля не так уж мала, честно говоря, — вставил Дэниел.

— Всё равно. У тебя и без того было всё, что только можно купить за деньги.

— Дело не только в деньгах. Это власть и контроль.

— То, что доставляет тебе удовольствие, как ничто другое, — тихо произнёс Джейсон. — Но последствия… Ты думал о них?

— Я очень осторожен. Формально я не управляю фондом, лишь являюсь его бенефициарием. Только единицы в руководстве знают настоящее положение дел. Поэтому я здесь под вымышленным именем. Честно говоря, я мало занимаюсь текущими делами и производством. Я направляю развитие, решаю некоторые щекотливые вопросы, контролирую…

Астон хотел сказать что-то ещё, но Джейсон его пребил:

— Что ещё? Что ещё я должен о тебе узнать? Наркотики? Проституция?

— Нет, ничего из этого. Хотя, несомненно, среди моих клиентов есть люди, занимающиеся этим в глобальных масштабах. Но очень немного. Это не моя специализация.

— Зачем ты рассказываешь всё это мне? Что мне с этим делать теперь?

— Ничего. Я рассказываю это тебе, потому что знаю, что могу рассказать. Ты примешь это.

— Не слишком ли ты многого от меня хочешь? — сказал Джейсон, поднимаясь с кресла.

Дэниел тоже встал и подошёл к нему вплотную.

— Только то, что ты можешь мне дать. Я знаю, что это не испугает тебя. Ты всё равно останешься со мной.

— Да, останусь, — полушёпотом произнёс Джейсон. — Даже теперь…

— Я никогда бы не рассказал этого жене… — начал Дэниел.

— И что? Я должен чувствовать себя польщённым этой высокой честью? — Джейсон вскинул голову: первоначальный шок прошёл, и в голосе зазвенела злость.

— Я верю тебе. Ты хотел доверия, помнишь? Я хочу быть честным с тобой.

— Тогда будь честным до конца. Скажи мне правду. Я её уже знаю.

— Джейсон, я понимаю, что для тебя это могло оказаться слишком сильным…

— Я знаю, почему ты на самом деле показал мне всё это, — отрезал Джейсон. — Твоё доверие ко многому меня обязывает, так?

— Доверие — это палка о двух концах, Джейсон, — ответил Астон, признавая его правоту. — Я и свою жизнь отдаю в твои руки.

— Нас нельзя сравнивать. Тебе стоит лишь пальцем шевельнуть, чтобы избавиться от меня. С таким-то арсеналом, — горько усмехнулся Джейсон.

— Не смей! — сквозь зубы прорычал Астон. — Как ты посмел подумать такое? После всего…

— Ты знаешь, — холодно бросил Джейсон. — Я учитываю все варианты.

Он развернулся и пошёл к двери.

— Я хочу уехать отсюда. Не могу здесь находиться.

— У меня есть дела. Мы вылетаем в шесть вечера.

— Я хочу уехать, — повторил Джейсон. — Я не хочу ничего этого знать. Ни про оружие, ни про деньги. Ничего. Зачем ты показал мне всё это? Зачем? Зачем ты делаешь это со мной?

Дэниел взял его за плечи и встряхнул:

— Я могу повторить лишь то, что говорил раньше: ты останешься со мной до конца. Для тебя не изменилось ровным счётом ничего.

Он открыл дверь в коридор и приказал:

— Хиршау, вернитесь с Джейсоном в самолёт и ждите меня там.

Джейсон, ни слова не сказав и даже не подняв на Астона глаза, вышел из кабинета.

Когда они сели в машину и отъехали от склада, Хиршау спросил:

— Что вы опять натворили, мистер Коллинз?

— Я? — переспросил Джейсон. — Ничего. Это очередные манипуляции вашего босса.

— Он никогда и никому не рассказывал про это. Даже из охраны знают только три человека и Эдер. Вы понимаете, о чём я?

— Вы, вероятно, о высоком доверии, оказанном мне, — безжизненным голосом ответил Джейсон. — Разве вы не понимаете, почему Астон сделал это? Теперь я не могу уйти от него.

— А вы что, собирались? — холодно парировал Хиршау.

— Сегодня нет, но я не знаю, что будет через год.

Хиршау молча смотрел на дорогу.

Джейсон был погружён в свои мысли. Да, он не собирался уходить от Дэниела… Их отношения были тяжёлыми, болезненными, неустойчивыми, но он ими дорожил. И он был с ним, потому что таков был его выбор.

Но этому ненасытному человеку всего было мало. Он добровольно отдал ему свои свободу, преданность и любовь. Но этого было мало, мало, мало… Добрая воля — слишком ненадёжные цепи. Теперь же он связан с ним навсегда. Дэниел намеренно посвятил его в свои самые опасные тайны — торговлю оружием и связи с разведкой. Теперь он слишком много знает, и ему никогда не будет позволено уйти. Да он и не станет пытаться. Он прекрасно понимает, что для него нет жизни без покровительства Астона. Многие осведомлены, что он очень близок Дэниелу и посвящён в его дела, и стоит ему оказаться без защиты, на него тут же набросится свора хищников. Тот показал ему, с кем он имел дело: люди, поставляющие оружие наёмникам и террористам, не станут церемониться и выжмут из него всё до капли, а потом им останется только избавиться от тела.

Он живёт, только пока принадлежит Дэниелу.

И сейчас Джейсон под другим углом видел всё то, что происходило в последние месяцы. Когда Астон выводил его в свет на все эти бесконечные деловые ужины и приёмы, он демонстрировал окружающим особую близость их отношений. Позволяя Джейсону присутствовать на закрытых встречах и при самых конфиденциальных разговорах, он давал понять, что не скрывает от него ничего. Теперь все — и друзья, и враги — знали, что новый любовник входит в самый узкий, самый доверенный круг Астона. Только тогда Джейсон не представлял, каковы эти друзья и враги.

Он был так наивен. Весь этот спектакль предназначался не только для партнёров по бизнесу и конкурентов, но и для него самого: помни, что все знают, кто ты для меня.

У него в памяти всплыло, что говорила когда-то Прим. Даже если у тебя будет всё, чтобы начать прекрасную новую жизнь: свобода, документы, деньги — ты и тогда не уйдёшь. И вот теперь у него всё это есть. Но он не уйдёт. И не только потому, что побоится сделать это. Потому что он любит. Больше самого себя любит этого жестокого и страшного человека. И любовь приковывает его к Дэниелу сильнее, чем страх.

«Что я сделал со своей жизнью? — думал он. — Что он с ней сделал?»

Когда они вернулись в самолёт, Джейсон спросил у телохранителя:

— Раз уж оказалось, что вы связаны с криминалом, Хиршау, скажите, это правда, что состоятельные люди могут купить себе рабов?

— С такого рода криминалом мы не связаны, — ответил Хиршау, бросив на Джейсона слегка удивлённый взгляд. — И для этого не нужно быть состоятельным. Владельцы самых захудалых борделей, бывает, держат в рабстве по несколько женщин.

— Я имел в виду другое, специально обученных людей, которые переходят в личное пользование одного человека. На них не пытаются зарабатывать. Они просто красивые игрушки.

— Такое бывает, — признал Хиршау.

— Что вы знаете об этом?

— Мало. В тех кругах, в которых вращается мистер Астон, такое не принято. Или хорошо скрывается. Но что касается богатых людей из Азии, или Африки, или Южной Америки, у них немного иные развлечения.

— Их действительно специально готовят, а потом продают на аукционе?

— Аукционы бывают. Как проходит подготовка, я не знаю. Откуда такой интерес?

Джейсон пожал плечами:

— Слышал где-то, но не верил, что это правда.

Глава 29

Май 2007

Их отношения не могли войти в привычную колею несколько недель. По возвращению из Штатов Джейсон вёл себя как обычно, словно ничего и не произошло, но Дэниел чувствовал за внешним спокойствием внутреннюю отстранённость. Он пытался поговорить, объясниться, но ничего не получалось: Джейсон отвратительно-безразличным тоном говорил, что не понимает, о чём тут говорить, и что в их отношениях это ничего не меняет.

В конце концов Дэниел решил, что лучше на время оставить его в покое. Он уехал из Лондона по делам, а потом сразу на Сен-Бартс^[14] с женой и детьми. Там он планировал провести неделю.

Джейсон в его отсутствие вёл обычную жизнь: ездил на занятия, потом в офис, потом домой — всё по кругу. Один раз он сходил с друзьями в «Миндаль», один раз посидел в баре с Уиллом и другими однокурсниками.

Был вечер четверга. Подходила к концу уже вторая неделя без Дэниела, когда Джейсону позвонил Филипп Аремберг и пригласил съездить на выходные в поместье его дяди в Кенте. Джейсон обещал подумать и вскоре ответить.

На самом деле, он всё решил ещё во время телефонного разговора. Он хотел поехать. Ему понравилась английская сельская местность: была особая прелесть и в красивом ухоженном Эпплтоне, и в запущенном поместье деда Эмили, где он встречал Рождество. Он с удовольствием побывал бы в загородном доме ещё раз. В конце концов, почему он должен в чудесную летнюю погоду сидеть дома, ожидая возвращения Дэниела, пока тот развлекается с женой на Карибах? Тем не менее, он понимал, что не может поехать туда просто так: Астон чётко обозначил правила.

Сначала он поговорил с Дэвисом, чтобы узнать мнение охраны на этот счёт: Дэвис был не в восторге от идеи, но не мог припомнить, чтобы Джейсону не были позволены поездки за пределы Лондона. Так как у охраны особых возражений не было, он связался с Брентом и попросил его уведомить Астона, что он собирается провести выходные у родственников Филиппа Аремберга за городом. Сам он не считал возможным звонить Дэниелу, пока тот находился с семьей. Брент сказал, что босс отправился на двухдневную прогулку на яхте с женой и детьми и просил не беспокоить его по поводам менее важным, чем конец света, но он, разумеется, попробует связаться с ним или с сопровождающими его телохранителями.

Джейсон перезвонил Филиппу, и они договорились, что тот заедет за ним в субботу рано утром на своей машине. В день отъезда ещё до завтрака к нему пришёл Дэвис и сказал, что ночью звонил Астон и просил, чтобы Джейсон связался с ним, как только встанет. Не было ещё и семи утра, и Джейсон живо представил себе, как он звонком поднимает Дэниела с супружеской постели в два ночи.

Тем не менее, он собрался с духом и позвонил. Трубку подняли со второго гудка.

— Секунду, — раздался бодрый голос Дэниела, словно он и не спал вовсе.

Затем послышалось какое-то шуршание. Джейсон зажмурил глаза, так стыдно ему было.

— На чёртовой яхте никакого уединения, — проворчал Дэниел.

— Извини, что звоню в такое время, но Дэвис сказал…

— Да, я понимаю, — сдавленным шепотом оборвал его Астон. — Куда ты собрался?

— Я всё объяснил Дэвису. Это недалеко. Три часа езды.

— Это не самая лучшая идея…

— Я не могу неделями сидеть дома и ни с кем не общаться, — перебил Джейсон. — Это не преступление — съездить куда-нибудь раз в неделю. Да какое там раз в неделю — впервые за все то время, что я тебя знаю.

«Уже целый год», — подумал про себя Джейсон.

— Ты можешь сходить со своими друзьями на ужин или ещё куда-нибудь, но ехать на два дня — другое дело. Я против.

— Дэниел, Филипп заедет за мной через полчаса. Что я ему должен сказать? Что ты мне запретил?

— Не сомневаюсь, ты найдёшь подходящий предлог.

— Я не хочу искать предлоги, я собираюсь поехать с ним. И, если именно этот вопрос тебя волнует, я не собираюсь тебе изменять. Я этого не сделаю. Ни за что.

— У тебя есть обязательства передо мной, — уже гораздо громче произнёс Дэниел.

Джейсон опять не дал ему договорить:

— И я выполняю их. Но я имею право на своё личное время так же, как и ты.

— Сейчас не самое удобное время обсуждать это, — Дэниел снова вернулся к шепоту, — но ты не должен ездить с ним.

— Я не вижу причин не ехать, кроме твоей ревности, и я…

Джейсон не договорил — в трубке послышались ещё какие-то звуки. Дэниел, видимо, прикрыв рукой трубку, что-то говорил. Несложно догадаться, кому. Через несколько секунд Астон снова произнёс:

— У меня нет сейчас времени. Откажись. Это недопустимо.

— Я поеду, — твёрдо ответил Джейсон и добавил: — Если только ты не прикажешь охране держать меня силой.

На другой стороне послышались гудки.

Дэниел сжал телефон в руке. Камилла в наспех накинутом белоснежном халате, с рассыпавшимися по плечам блестящими волосами стояла посреди гостиной и смотрела на него.

— Это он? — гневно прозвучал вопрос. — У него хватает наглости звонить тебе в такое время?!

— Я решал кое-какие вопросы с охраной…

— Не надо, Дэниел! — почти закричала Камилла. — Не надо мне врать! Что ему нужно?

— Камилла, ты разбудишь детей, — попытался урезонить её Астон.

Её лицо исказилось яростью и болью:

— Тебе плевать на детей! Плевать на меня! Всё, о чём ты способен думать, — это о своей подстилке! Господи, как с нами могло такое случиться?.. Вся наша жизнь… — она провела пальцами под глазами, чтобы не дать пролиться наворачивающимся слезам.

Дэниел подошёл к ней ближе и взял за руки:

— Я люблю детей, я ценю и уважаю тебя. Ты — моя жена. Он никогда не встанет между нами.

Камилла вырвала руки из ладоней мужа:

— Он уже стоит между нами! Говоришь, я — твоя жена? Тогда почему даже в одной постели со мной ты не хочешь меня коснуться?! Почему? Что в этом мальчишке такого? Будь он проклят…

— Я не знаю, — ответил Дэниел, — на самом деле не знаю. Прости меня.

***

У Джейсона этот разговор тоже оставил неприятный осадок. Он мог подчиняться Астону и чаще всего так и делал, смиряясь с его правилами и требованиями, но всему был предел. Запрещать встречи с друзьями — это было уже слишком… В конце концов, ему не десять лет.

— Что-то ты сегодня не в духе, — заметил сидевший за рулём Филипп.

Джейсон, погружённый в свои мысли, даже не сразу понял смысл вопроса.

— Нет, всё нормально. Наверное, не выспался.

Джейсон бросил взгляд в зеркало дальнего вида: чёрная машина охраны следовала вплотную за «поршем» Аремберга. Он специально обговорил с Филиппом, что он поедет с двумя телохранителями, и их тоже нужно будет разместить где-то поблизости от него в доме. Филипп заметил, куда смотрит Джейсон.

— Не надоели они тебе? — спросил он.

— Не особо. Я привык. С ними даже спокойнее.

— Я бы с ума сошёл, если бы за мной повсюду таскались два мрачных типа.

— Они не всегда со мной. В университет я езжу без них. И они могут быть незаметными, если хотят.

— В этом есть необходимость?

Джейсон пожал плечами.

— Не знаю. Не я это решаю.

Через небольшую паузу Филипп сказал:

— Нам редко удаётся поговорить наедине… Мне интересно: каково это вообще?

— Что именно? — спросил Джейсон, хотя прекрасно понимал, к чему ведёт Филипп.

— Ну, жить с мужчиной. С очень богатым мужчиной.

Джейсон не сразу нашёлся, что ответить.

— Я живу у себя дома, а он у себя. Иногда мы встречаемся.

— Да ладно тебе, Джейсон. Все же знают, что он практически перебрался в Лондон, когда начал встречаться с тобой. Где ты его нашёл?

— Случайно встретились в Эпплтоне, это поместье вроде того, куда мы едем.

— Чёрт, — рассмеялся Филипп. — Я постоянно гощу в таких поместьях по всей Британии, в двух десятках был точно. Почему мне ни разу не попался миллиардер?

— И что, ты бы стал жить с мужчиной?

— Не знаю, я мог бы попробовать. Я ничего не имею против мужчин. Не то чтобы у меня был большой опыт… Я имею в виду сексуальные отношения.

— Я не знал, — сказал Джейсон. Ему было не очень приятно это слышать. — Я всегда думал, что тебе нравятся женщины.

— У меня дело далеко никогда не заходило. Колледж-секс, ну, знаешь, когда зажимают между ног… — Филипп хмыкнул. — Уж ты-то, наверное, знаешь!.. Это максимум, что у меня было. Ты так и не ответил на мой вопрос: как это?

Джейсон усмехнулся:

— По-разному. Это точно не жизнь в розах.

— Почему ты с ним? Из-за денег?

— Не буду отрицать, они являются приятным дополнением, но нет, не из-за денег.

— Тогда почему? Ну, он довольно приятной наружности, но не более того, легко найти получше. Во всём остальном: он женат, намного тебя старше и, как говорят, c ужасным характером. Я с ним не знаком — боже упаси! — но у нас есть общие знакомые.

— Он умён, у него есть харизма. И, знаешь, у меня тоже не самый простой характер.

— Это правда, что он тебя никуда не пускает и ты можешь посещать публичные места только с ним?

— Конечно, нет. Я могу ходить куда угодно. Я сам не хочу, — сказал Джейсон. — Ты не против, если мы поговорим о чём-нибудь другом? Я не из тех, кто любит обсуждать детали своей личной жизни.

В Дарентфорде, поместье сэра Альберта Уитли, их уже ждали: сразу же показали комнаты и пригласили на бранч в саду. Дом, пусть и расположенный в красивой местности, был не столь картинно-живописным, как Эпплтон. Это было надёжное и удобное утилитарное строение, заложенное в шестидесятых годых девятнадцатого века, сильно пострадавшее во время войны и быстро восстановленное в пятидесятых. Уитли были небедной семьей. Филипп не вдавался в подробности, но сказал, что разбогатели они на производстве бумаги, но сейчас основной доход получают от домов в Лондоне.

Сэр Альберт оказался плотным невысоким джентльменом лет шестидесяти пяти. Он стал жить в Дарентфорде около двух лет назад, а до этого вел очень активную жизнь в Лондоне. Никто толком не знал, почему он вдруг удалился в деревню; говорили и об ухудшившемся здоровье, и о проблемах с бизнесом, и о разочаровании в жизни после четырёх неудачных браков («Ничего удивительного, — прокомментировал Филипп, — если ты и в сорок, и в пятьдесят, и в шестьдесят упорно женишься на двадцатипятилетних»).

День прошёл хорошо: они с Филиппом осмотрели дом, погуляли по небольшому парку, сыграли несколько партий в теннис. Телохранителей практически не было видно. Даже Аремберг согласился с тем, что они могут вести себя весьма деликатно. Зато сэр Альберт был с ними практически всё время, не отходя от них дольше, чем на пять минут. Когда он уже под вечер скрылся в доме, чтобы дать распоряжения прислуге насчёт ужина, оставив их вдвоём в креслах на террасе, Филипп сказал:

— Боже, что с ним такое сегодня? Ни на шаг не отходит. Прямо как Цербер.

Джейсон улыбнулся:

— Наверное, ему позвонила герцогиня и ввела в курс дела. Теперь он боится, что я тебя совращу.

— Возможно, — хохотнул Аремберг. — Но я бы не возражал, если бы ты меня совратил.

Он потянулся со своего кресла и обхватил пальцами руку Джейсона, расслабленно лежавшую на подлокотнике. Но он убрал её уже через две секунды: ему хватило одного лишь взгляда Джейсона, чуть прищуренного, холодного, режущего.

— Извини. Это больше не повторится.

Джейсон отвёл глаза и слегка кивнул.

За эти несколько секунд Филипп увидел в нём то, что не мог описать словами, только почувствовать. Это был лишь краткий проблеск чего-то большего, но теперь он, кажется, начинал понимать, почему расчётливый хладнокровный Астон был готов рисковать репутацией и браком с принцессой Эттинген ради Джейсона. Коллинз обладал притягательной внешностью, безупречными манерами, был неглуп, но этого всегда казалось мало для того, чтобы заставить такого человека, как Астон, совершать откровенные безумства вроде покупки для любовника квартиры за восемнадцать миллионов фунтов. И вот теперь он заметил за красивой декорацией нечто особенное, сильное, но неуловимое.

За оставшийся вечер действительно ничего подобного не повторилось. Джейсон довольно поздно лёг спать, перебросившись при этом парой слов с Дэвисом — телохранителей разместили в соседней комнате. Джейсон вряд ли мог рассчитывать, что они согласятся оставить его на ночь без присмотра. Астон был просто одержим ревностью.

В отведенной ему комнате не было собственной ванны, поэтому утром он первым делом оделся и только затем пошёл умываться. На обратном пути в коридоре его поймал Дэвис:

— Мне нужно поговорить с вами.

— Хорошо, заходите, — Джейсон кивнул головой в сторону двери. — Что случилось?

— Я разговаривал с Брентом. Босс очень недоволен вашим… хм…

— Непослушанием? — предложил свой вариант Джейсон. — Я в курсе, но я не школьник, чтобы он мог запрещать или разрешать мне что-либо.

— Сегодня вечером или уже днём он будет в Лондоне, и я искренне вам советую к этому моменту тоже быть там.

Джейсон чуть нахмурился:

— Насколько я помню, он должен был остаться на Сен-Бартсе до вторника.

— Именно так. Теперь вы представляете, насколько он недоволен?

— Чёрт… — пробормотал Джейсон. — Не думал, что он взбесится из-за такой ерунды.

— Мой вам добрый совет — возвращайтесь в город как можно раньше, сразу после завтрака. Каждая лишняя минута, проведенная здесь, усугубляет вашу вину.

За завтраком Джейсон принёс хозяину дома и Филиппу свои извинения и сказал, что вынужден будет уехать в Лондон уже утром, а не вечером, как планировалось ранее. Он вернулся назад вместе с телохранителями на их машине. Он не чувствовал за собой никакой тяжкой вины, но готовился к серьёзному выговору.

Несколько часов он пробыл в своей квартире — даже успел немного поработать, хотя сосредоточиться на цифрах было тяжело. В голову так и лезли мысли о предстоящем столкновении с Дэниелом. После поездки в Северную Каролину их отношения стали напряжённее, но Джейсон всячески избегал обсуждения той больной темы. Он считал, что будет только хуже: изменить уже ничего было нельзя, единственным итогом их разговора стала бы очередная ссора. Но как электричество накапливается в тучах, вся эта недосказанность между ними накапливалась где-то в глубине, и сегодня наконец могла ударить молния.

Шёл уже восьмой час, когда к нему пришёл Дэвис и сообщил, что пора ехать. Однако когда они приехали в особняк Астона, того ещё не было. Джейсон посидел в кабинете, потом зашёл в кухню, попросить чаю. Он хотел там его и выпить — он так изредка делал — но Николс отправил официанта накрыть для Джейсона чайный стол в маленькой гостиной. Видимо, до него уже донеслись вести о том, что хозяин прибудет в дурном расположении духа, и дворецкий решил не раздражать его ещё больше нарушением домашней иерархии. Джейсон допивал чай, когда из-за двери послышался шум, по которому он догадался, что Астон прибыл. Какое-то время он медлил, не зная, то ли дожидаться здесь, то ли выйти встречать Дэниела, как он обычно поступал. В конце концов он решил выйти.

Дэниел стоял посреди холла, двое телохранителей чуть позади, и отдавал какие-то распоряжения Николсу. В светлом летнем костюме Астон выглядел безукоризненно, словно не он сошёл только что с самолёта после нескольких часов перелёта. Редкий случай — он был без галстука. Увидев Джейсона в дверях гостиной, он лишь на секунду задержал на нём пристальный, но ничего не говорящий взгляд, и приказным тоном распорядился:

— Поднимайся наверх.

Джейсон направился к лестнице. На первых же ступеньках Дэниел догнал его, схватил за локоть и потащил наверх.

— Что ты делаешь? Что с тобой? — почти шёпотом спросил Джейсон, не желая начинать спор в присутствии прислуги.

— Не догадываешься? — сквозь зубы проскрежетал Астон.

— Я не сделал ничего плохого! Я пальцем его не коснулся…

— Я знаю, — резко оборвал его Дэниел, продолжая тянуть за собой, хотя Джейсон и не отказывался идти. — Охрана наблюдала за вами. И Уитли сказали не оставлять вас вдвоём.

— Что?! — Джейсон остановился на повороте лестницы. — Что значит «сказали»?

— Позвонили и сказали, что если его племянник-недоумок посмеет хотя бы взглянуть на тебя не так, как положено, его ждут крупные неприятности. Финансовые.

Дэниел толкнул остановившегося Джейсона, чтобы он поднимался дальше.

— Ты с ума сошёл? — воскликнул Джейсон. — Сделать такое…

— Да, я сошёл с ума, — всё тем же полушёпотом ответил Астон, распахивая дверь в спальню. — Я сошёл с ума, когда приблизил тебя к себе!

Когда они оказались за закрытыми дверями спальной, Джейсон понял, что сейчас грянет буря. Астон до этого сдерживался — он никогда не опускался до выяснения отношений в присутствии посторонних — но теперь видно было, что он в ярости. Джейсон остановился посреди комнаты в нерешительности: нет, ему не было страшно, ему было тяжело.

Дэниел стремительно, почти прыжком, приблизился к нему и ударил по лицу. Джейсон не успел опомниться от первого удара и поднять голову, как последовал второй. Он, всё ещё ничего не понимая, уставился на Дэниела. Щёки словно огнём жгло, и жжение быстро переходило в тупую боль. Слёз не было, но грудь сжимали напоминающие рыдания спазмы, так что было трудно дышать.

— Как ты… Как ты… — он не мог говорить, задыхаясь от злости и обиды.

Астон сделал шаг вперёд, а Джейсон, наоборот, отступил.

— Ты поехал с ним, в его дом. Ты унизил меня перед всеми. Опозорил моё имя и репутацию.

— Твоё имя… — срывающимся голосом произнёс Джейсон. — При чём тут твоё имя? Я не твоя жена…

— Моя жена, — обманчиво спокойным, но на деле угрожающим тоном ответил Дэниел, продолжая надвигаться на Джейсона, пока тот не оказался зажатым в угол между кроватью и прикроватным столиком, — моя жена — уважаемая женщина с безупречной репутацией. Она может гостить где угодно и с кем угодно, и никто, ни одна живая душа не посмеет подумать о ней дурно. А ты…

Дэниел крепко взял его за подбородок, заставив поднять лицо вверх и посмотреть ему в глаза, и сказал:

— Ты — моя шлюха. И о тебе думают, как о шлюхе. Думают, что меня обманывает мальчишка, которого я приблизил к себе. Думают, что за моей спиной ты…

— Мне без разницы, что они думают! — воскликнул Джейсон, но тут же очередная пощёчина заставила его замолчать.

— Мне есть разница, мне! — прорычал Дэниел. — Никто не смеет смеяться надо мной. Ты принадлежишь мне. И я никому не позволю в этом усомниться.

Джейсон закрыл глаза, скорее, даже зажмурил.

— Дэниел, я… Я никогда…

Астон надавил ему на плечи, заставив опуститься на колени. Джейсон сам не понимал, как это произошло: только что его тело было напряжённым, как стальная пружина, а теперь стало мягким и подчинялось любому нажиму. Нет, не любому. Это Дэниел, только Дэниел действовал на него так, подчиняя своей воле без остатка.

— Я знаю. Но ты преступил черту, — отрывисто сказал Астон. — Ты забыл, как себя вести и где твоё место.

Он возвышался над Джейсоном, как скала, и всей своей силой, мощью, властью давил на него.

— Открывай рот! — жёстко приказал Дэниел.

Джейсон сразу всё понял, даже до того, как пальцы Астона перед его глазами начали расстёгивать пряжку ремня. Он опять закрыл глаза:

— Дэниел, не надо… Не сейчас…

— Все шлюхи делают это, — презрительно усмехнулся Дэниел. — Почему не ты?

Джейсон распахнул глаза и смотрел на Астона в немом оцепенении. Да, он правда никак не мог решиться на такое, но он хотел — ради Дэниела. И он бы сделал это когда-нибудь потом, но не сейчас, не вот так…

— Открывай рот, — повторил Астон, приспуская бельё и освобождая напряжённый член. — Я покажу тебе твоё место.

Джейсон не шевельнулся. И только когда головка члена ткнулась ему в губы, он разомкнул их. Пенис скользнул по его языку и довольно сильно ударил в заднюю часть нёба. Джейсон, с трудом подавив рвотный рефлекс, инстинктивно попытался отклониться назад, но руки Дэниела схватили его за волосы и притянули назад. Следующие толчки тоже были грубыми, но уже не такими глубокими. Астон крепко держал его за голову и медленно, ритмично насаживал на свой член.

В какой-то момент губы Джейсона плотно сжались — теперь не просто Дэниел трахал его в рот, он сам сосал его член. И это не было неприятно. Он не мог бы сказать, что ему нравится вкус или сами ощущения, его сознание в тот момент почти ничего не регистрировало. В его голове и потом во всём теле рождалось странное чувство, сродни возбуждению, но тоньше, острее, драматичнее, оно было не только физиологическим, но и эмоциональным, умственным, смесью восторга и отчаяния. Каждый нерв, каждая клеточка его тела трепетала, но не столько от физических ощущений, сколько от осознания того факта, что Дэниел берёт его вот так, грубо, властно, почти силой, а он покоряется и принимает его. Он не понимал самого себя… Не понимал, почему он находит удовольствие в этом — в жестокости, в подчинении, в унижении. Видимо, та его часть, которая всегда хотела принадлежать Дэниелу, вела его всё дальше, дальше вниз.

По изменившемуся дыханию и еще по десятку мелких, но так хорошо ему известных признаков он понял, что Дэниел уже близок к финалу. И через несколько секунд и сильных ударов рот его наполнился густой жидкостью, но Дэниел не останавливался и, едва удерживаясь от громких стонов, сделал ещё несколько движений, прежде чем вынул свой член. Только тогда Джейсон смог сглотнуть. Его лицо, шея, голова были словно в огне. Он отсосал Дэниелу и сам испытывал от этого удовлетворение. Он всё ещё не мог этого понять.