Развод. Тот, кто меня предал (СИ)

Глава 21. Воспоминание

В окнах нашего с Ритой дома темно. Задержался, знаю. Но я был настолько заебанно-взвинченный, что показываться в таком виде перед Ритой не хотел.

Не должна она видеть меня в подобном состоянии. Хватит и того, что из нас двоих она подавлена, а значит, я должен быть в адеквате.

После встречи с Мариной я прыгнул в тачку и поехал. Ездил тупо кругами по городу, курил одну за одной, пока в пачке не закончились сигареты.

Пожалуй, катался слишком долго. При виде темных окон тревога накатывает на меня ледяной волной. Рита одна в моем доме. Не дай бог она что-то сделала с собой. Я не переживу этого.

Залетаю по ступеням и не разуваясь быстрым шагом прохожу в гостиную.

В комнате темно, лишь уличное освещение немного разгоняет по углам мрак. Рита сидит на диване и будто бы спит.

Будто бы.

Меня словно ошпаривает кипятком, и я в два шага подлетаю к ней, трогаю за плечо, заглядываю в лицо. Веки подергиваются, грудная клетка размеренно вздымается. Спит.

Тонна напряжения падает у меня с плеч, и я выдыхаю. Снимаю пиджак и убираю его в сторону. Поднимаю Риту на руки и несу в спальню, которая отведена ей.

Вообще, эта комната проектировалась как родительская спальня. Наша спальня. Но сейчас тут спит только Рита, потому что я понимаю, что видеть меня в своей постели она точно не захочет.

Комната в беспорядке. Покрывало валяется на полу, вещи разбросаны.

Кудряха никогда не была неопрятной, но сейчас она выражает мне протест как может. Я не поддаюсь на все это. Она пытается вызвать во мне жалость, даже не догадываясь, сколько ее внутри меня. Но слабым быть рядом с Ритой нельзя, тем более не тогда, когда она вот такая.

Переступаю через разбросанные вещи и кладу свою ношу на кровать. Она стонет и переворачивается на бок. Я нависаю над ней. Дышу ею. Впускаю в себя родной запах, все больше осознавая, что не смогу ее отпустить.

Придет день, когда она станет собой, отойдет от боли, захочет уйти. Вот тогда мне надо будет сделать все возможное, чтобы не допустить нашего нового разрыва.

Я выпрямляюсь и собираюсь уходить, но неожиданно Кудряха тихо шепчет:

— Мирон? Это ты?

Не знаю, спит она или нет, но все же отвечаю:

— Я.

— Полежи со мной, — говорит она и двигается к центру кровати, оставляя место позади себя.

Для меня, полагаю.

Я замираю, не веря тому, что услышал. Она попросила меня. Сама.

Снимаю рубашку и кидаю ее на пол к другим вещам Риты, сейчас этот бардак вообще безразличен. Брюки решаю оставить на себе, чтобы не смущать жену. Понимаю, что это глупо, но в эту минуту я иду по лезвию ножа в темноте и боюсь ошибиться, сделать неправильный шаг.

Ложусь позади Риты и придвигаюсь к ней. Накрываю нас пледом, хотя мне ни капельки не холодно. Мне — нет, а вот моя жена мерзлячка. Просовываю руку под плед и кладу ей на живот. Чувствую тепло ее тела, прикрываю глаза и тяну носом ее запах, утыкаюсь лицом в пышные кудряшки и неконтролируемо улыбаюсь.

— Щекотно, — слабым голосом говорит она.

— Как посидели с Аленой? — тут же откликаюсь я.

Рита молчит, дышит спокойно, но не спит, чувствую это. Думаю, что уже и не дождусь ответа, но Рита неожиданно произносит тихо:

— Мирон. Не зови сюда больше никого, не надо.

— Почему?

Она вновь отвечает не сразу, только после небольшой паузы.

— Я понимаю, почему ты это делаешь, — боишься, что, если оставишь меня наедине с самой собой, я вскрою себе вены или наемся таблеток, — Рита тяжело сглатывает и набирает в легкие воздуха. — Этого не будет, не переживай. Но видеть близких и их жалость к себе я пока не готова.

— Как хочешь, Кудряха. Но сессии с психотерапевтом не обсуждаются, прости. Доктор, как и прежде, будет приходить к тебе три раза в неделю.

— Ладно, — неожиданно соглашается она.

Мы так и засыпаем в обнимку, как когда-то давно.

— Не убегай, — ловлю свою Кудряху за локоть и разворачиваю к себе.

— Мирон, мне нужно в общагу, она закроется с минуты на минуту. Да и поздно уже, пора спать, — Рита смущается, прячет от меня свои красные щеки.

Но я оказываюсь проворнее — ловлю ее, хватаю обеими руками лицо и впиваюсь жадным поцелуем. Знаю, что Рита не любит проявлять эмоции при всех, стесняется, но, черт возьми, я не могу ничего поделать с собой.

— Поехали ко мне, Рит? Вместе поспим, — шепчу ей на ухо, еле сумев оторваться от своей девушки.

Кудряха ожидаемо теряется, испуганно открывает рот и бегает глазами по округе, пытаясь зацепить за что-то взглядом.

— Я… я… я не готова пока, Мирон, — бормочет нервно.

Знаю, что не готова, но я и не настаиваю. Сам удивляюсь себе, ведь раньше с девушками был короткий разговор, который всегда заканчивался сексом, а тут… Я реально готов ждать сколько угодно, при этом даже нет мысли посмотреть на других девушек, только она одна и нужна.

— Я сказал «поспим», а не «переспим», Кудряха, — улыбаюсь ей нежно.

Я — и нежно. С ума сойти.

И ведь реально так и есть: я сошел с ума, как только увидел кудрявую макушку Лебедевой.

В итоге Рита убегает в общагу, а я так и остаюсь под дверью. Комендант зыркает на меня недовольно, и я понимаю, что физически не могу уехать отсюда, оторваться от своей Кудряхи.

Выкуриваю несколько сигарет и все-таки уезжаю. По привычке еду в клуб, накатываю там один шот, второй и четко осознаю — не вставляет вообще. Ни бухло, ни атмосфера эта.

Под шокированными взглядами друзей ухожу и еду в круглосуточный цветочный магазин, покупаю букет эустом. Таксист привозит меня к общаге, и я решаюсь. Лезу по балконам на пятый этаж, как гребаный человек-паук. Тащу за собой букет.

Очково пиздец как, но чего не сделаешь ради нее?

Кудряха стоит посреди простенькой комнаты и смотрит на меня, ошарашенная, быстро моргает.

— Мирон?!

— Я что хотел сказать, — тяну лыбу идиотскую, — люблю я тебя, Кудряха. Охренеть как люблю.

Подхватываю ее под попу и роняю на кровать. Целую короткими поцелуями щеки, шею, поворачиваю ее на бок, устраиваюсь позади, ныряю носом в любимый аромат и, счастливо улыбаясь, закрываю глаза