Развод. Тот, кто меня предал (СИ)

Глава 29. Отпусти меня

В итоге пока Рита накрывает на стол, я наряжаю ель. Когда все готово, мы садимся напротив друг друга. Произносим стандартные тосты, говорим друг другу пожелания. Разговариваем о важном и не очень. Включаем старые фильмы, которые были засмотрены до дыр еще десятилетие назад, смеемся над несмешными шутками, которыми сыплет ведущий «Голубого огонька».

Кудряха окончательно расслабляется. Постоянно улыбается и смотрит на меня с теплотой в глазах. Я же не спешу делать шаг навстречу, потому как до конца не уверен в том, что не спугну Риту. Под бой курантов чокаемся бокалами: я шампанским, жена соком.

— С новым годом, Кудряха, — говорю ей и не могу отвести взгляд.

Такая она красивая. Она идеальна и без выверенного макияжа или брендовых шмоток. Самая чистая и настоящая. Улыбается мне искренне, а у меня внутри развязывается удушающий узел. Простила. Отпустила прошлое и смотрит только вперед, в наше совместное будущее.

— С новым годом, Мирон, — подходит ближе и кладет руки мне на плечи.

Я убираю бокал в сторону и обхватываю ее за талию, прижимаю к себе. Рита поднимается на носочки и сама целует меня. Нежно прижимается пухлыми губками к моему рту, проводит языком. Я запускаю руку ей в волосы и сжимаю их, углубляя поцелуй.

Наши языки сплетаются, ласкают друг друга совсем не так, как вчера, — растворяясь в страстной нежности, совершенно безумно.

На улице бахают салюты, в телевизоре празднуют наступление нового года, но нам до всего этого нет дела. Мы высадились на совершенно другой планете, предназначенной только нам двоим.

Я подхватываю Риту под бедра и уношу в спальню. Укладываю на кровать и отстраняюсь. Вижу, как блестят ее глаза в сумраке ночи, как она облизывает губы и смотрит на меня с вожделением.

Медленно провожу руками по ее телу, цепляя большими пальцами торчащие вершины сосков. Рита стонет и закусывает губу, а я продолжаю водить руками. Поднимаю футболку и слегка впиваюсь пальцами в нежную кожу ее живота, опускаясь ниже, и надавливаю между ног. Рита шипит и со стоном откидывается на подушки. Я неторопливо усиливаю давление, наслаждаясь картиной, открывающейся перед моими глазами. Член, запертый в штанах, пульсирует. Я едва держу себя в руках, чтобы не сорвать всю одежду, разделяющую нас с Ритой, и не войти в нее.

— Прижмись ко мне, — шепчет едва слышно.

Скидываю рубашку, футболку Кудряха снимает сама, освобождая себя, и я опускаюсь на нее. Кожа к коже, тепло к теплу. Провожу губами по линии ее подбородка, целую шею и грудь.

— Я люблю тебя, Рит. Ты единственное, что мне нужно в этой жизни. Самая важная, самая нужная, слышишь? — говорю ей, отстраняясь и заглядывая в глаза.

Я знаю, что не заслужил ответных слов любви из ее уст и, наверное, никогда не заслужу, но мне важно, чтобы она понимала, что я говорю правду, ведь это так и есть.

— Слышу, Мирон, — отвечает она. — Ты думаешь, между нами можно все исправить? Вернуть как было раньше?

В ее глазах теплота, она поднимает руку и проводит ладонью по моему лицу, приглаживает волосы.

— Не надо как раньше, Рит. Мы наделали ошибок, забыли, кто мы. Играли роли тех, кто никогда не был нами. Вот они мы, посмотри, — окидываю взглядом наши переплетенные тела, — других нам не надо. Давай останемся собой и назло всем будем счастливы.

— Предлагаешь мне забыть об измене? — в ее словах нет сарказма или насмешки, только грусть.

— Предать тебя было моей самой большой ошибкой в жизни.

— Почему ты не смотрел на меня так раньше? Когда… ну… тогда, когда…

Замираю и тяжело выпускаю воздух из легких:

— Ты хочешь спросить, почему я не хотел тебя, когда изменял? — стараюсь говорить твердо, но контролировать голос сложно.

— Да, — шепотом отвечает.

— Я всегда тебя хотел, Рита. Ни на минуту мое желание по отношению к тебе, как к женщине, не угасало, — отвечаю искренне, — но, возвращаясь к тебе после собственного предательства, я понимал, насколько это мерзко — касаться тебя. Ты же чистая, хрупкая, настоящая. А я, измазанный в грязи и ненависти к самому себе, смотрел на тебя и понимал, что не имею права прикоснуться к тебе, не имею права дышать с тобой одним воздухом.

— Значит, это не потому, что я перестала тебя возбуждать? — хрипло спрашивает она, а я чувствую в груди огромный ком боли, который вот-вот разорвет тело изнутри.

— Нет, Кудряха. Мое влечение к тебе не пропадало ни на миг. Мне нет оправданий, я сам не понимаю, как опустился так низко. Просто знай, что я ненавижу себя за предательство гораздо больше, чем ты.

— Во мне нет ненависти к тебе, — шепчут ее губы. — Мы оба виноваты в том, что все разладилось. Я не должна была слушаться твою мать.

— Забудь о моей матери. То, о чем ты говоришь, несоразмерно. Вина лежит полностью на мне.

— Что будет дальше, Мирон?

— Мне нужна только ты одна, Рита. Не забывай об измене, потому что я заслужил твое презрение, только будь рядом. Ты мне не поверишь, и будешь права. А я до конца своей жизни не устану доказывать тебе свою любовь и верность. Я не смогу без тебя, и, поверь, этот урок жизни я усвоил. Хочешь, бросим все и уедем? В другой город, страну? На другой континент?! Начнем жизнь с чистого листа, как будто мы только познакомились? — распаляюсь еще сильнее.

Ритя мягко смеется и отвечает:

— Звучит заманчиво, — обхватывает мое лицо руками и притягивает к себе. — А теперь поцелуй меня.

И я делаю это: целую ее со всей страстью, ласкаю губами лицо, шею, прокладываю дорожку по животу к пупку, слегка прикусываю чувствительную кожу. Стягиваю с нее лосины вместе с бельем и быстро освобождаю себя от остатков одежды.

— Иди ко мне, — поднимаю ее и сажаю на себя, — давай, девочка.

Она понимает все с полуслова, просовывает руку между нами и берет в руки член, который стоит колом и пульсирует от желания. Проводит по стволу, чуть сдавливая член у основания. У меня из глаз разве что звезды не сыпятся от нетерпения.

Рита подводит головку члена к своему входу и размазывает собственную влагу по складкам, слегка постанывая.

— Черт, Кудряха, это пытка, — произношу, используя последние силы.

Рита растягивает губы в хищной улыбке и разом, одним движением, насаживается на меня.

Один стон на двоих. Единение. Я приклеиваюсь к ней намертво и больше никогда в своей жизни не хочу расставаться. Жена двигается на мне, постепенно увеличивая темп. Она громко стонет, ласкает свою грудь руками, играет с сосками, а у меня при виде этого окончательно едет крыша.

Со звериным рыком я опрокидываю Риту на спину и начинаю трахать. Мощными движениями вытрахиваю из нее стоны, кусаю за соски, оставляю засосы на груди.

Мы распадаемся на частицы и в то же время соединяемся в одно целое, пульсирующе-страстное нечто. Ее стенки плотно обхватывают мой член, и эти ощущения присутствия внутри нее — самые крышесносные.

Толкаюсь в нее размашисто, простынь под нами смялась комком, Рита цепляется за ткань ногтями и выгибается мне навстречу, кончая. Я тоже отпускаю себя и заливаю ее своим семенем, помечая свою женщину.

Не в силах выпустить ее из объятий, подминаю под себя.

А утром, едва только открываю глаза и осматриваюсь по сторонам, понимаю, ощущаю ментально. Это — конец.

Натягиваю трусы и выхожу из спальни. Рита сидит за барной стойкой и смотрит на столешницу перед собой. Увидев меня, выдавливает вымученную улыбку и встает. Проходит мимо собранных чемоданов и становится напротив.

— Я уезжаю, Мирон, — говорит тихо.

— Куда, Рит? — спрашиваю, хотя, по сути, это не так важно.

Важно другое. Она. Уходит. От меня.

— К себе домой, — голос нежный, родной, сжимающий гребаное сердце в груди. — Ты спас меня, Мирон, и я благодарна тебе за это. Я была счастлива с тобой эти дни, правда. Но теперь мне пора.

Протягиваю руки и беру ее лицо в свои ладони. Ресницы Риты дрожат, и она прикрывает глаза.

— Останься, Кудряха. Мы сумеем, мы справимся.

Она снова улыбается. Гладит меня по волосам, опускает мою голову и упирается своим лбом в мой:

— Отпусти меня, Мирон. Ты обещал, помнишь? Мне это нужно.

Оставляет на моих губах поцелуй, и только тут до меня доходит, что это — прощание, как и вчерашняя наша близость. Я люблю эту женщину всей своей дрянной душой и черствым сердцем. Я никогда не смогу ее отпустить, но именно сейчас понимаю, что, если не дам ей свободу — задушу. Она достаточно настрадалась, больше причинять ей боль я не хочу.

— Я не смогу тебя отпустить, Рита, никогда. Но я дам тебе то, о чем ты просишь — свободу. Обещай, что, если тебе когда-нибудь понадобится помощь, ты позвонишь мне. Пожалуйста, пообещай мне.

Моя бывшая жена отстраняется от меня и отвечает:

— Обещаю. Будь счастлив, Мирон.

Она разворачивается и уходит, оставляя меня в доме, который так и не стал ей родным.