Развод. Тот, кто меня предал (СИ)

Глава 27. Женщина, которая хочет

Это наш третий поцелуй за последнее время и, кажется, самый откровенный. Пальцы Мирона касаются моей шеи, оставляя на коже горячие следы, путаются в волосах, и мне до чертиков нравится это.

— Ты привез меня к себе только за этим? — отстраняюсь от него, спрашиваю и снова приближаюсь в поцелуе.

Мирон, надо отдать ему должное, держится. Не переходит границ, целует трепетно, совсем не так, как делал это утром.

— Разумеется, за этим, — отвечает с нотками злости.

Теперь уже он отстраняется, но открывает глаза и смотрит прямо на меня. Погружается в мою бездну, а у меня по телу проходят маленькие электрические разряды, на кончиках пальцев подрагивает напряжение и охватывает жгучее желание слиться с мужчиной воедино.

— Так я и знала, — качаю головой с наигранной досадой.

Мир хмурится, не может понять — говорю я правду или шучу. Кажется, он и сам не понимает всей искренности своего поступка, поэтому задумывается. Я же хочу лишь одного — его губ. Снова. Здесь и сейчас.

Плевать мне на то, что было раньше. На его измены, на недомолвки между нами, которые сейчас, на фоне того, что уже случилось в нашей жизни, кажутся мне просто смехотворными и какими-то нелепыми. Только дунуть — и развалилась эта пирамида, которая, в общем-то, уже давно не имела никакого значения.

Приближаюсь и Мирону и целую его. Бывший муж тут же отвечает мне, легко кусает губу и запускает руку под свитер. Ласкает кожу на спине, потом переходит к животу. Я плавлюсь, таю под этими касаниями. Всегда так было. Он умело брал, а я, растворяясь, отдавала.

— Неужели, кроме меня, тебе больше не к кому пойти за этим? — разрываю поцелуй и жду продолжения.

— Нужно уметь заткнуться, Рита, — голос хриплый, Мирон поплыл ничуть не меньше, чем я.

Снова я целую его, держа крепко голову, напрочь позабыв о больной руке. Сколько это продолжается, — не знаю, но в какой-то момент я понимаю, что не хочу больше поцелуев. Вернее, хочу, но не только их. Я ложусь на спину и тяну за собой Мирона, даже не разрывая поцелуй, не дав ему момента, чтобы отвлечься.

Бывший муж ложится сверху на меня, между моих разведенных ног, и тяжесть его тела — самая нужная для меня. Темп поцелуев и ласк увеличивается, Мирон переходит границу, разделяющую нежность от жажды, и припадает к моей шее с поцелуем. Потом опускается ниже, насколько позволяет свитер. Я поднимаю руки, давая ему понять, чего хочу.

— Кудряха… ты уверена в том, что мы делаем? Я дьявольски хочу тебя, но… — спрашивает у меня.

— Нужно уметь заткнуться, Мирон, — перебиваю его, возвращая ему его же реплику.

— Ты уверена, что нам можно? — спрашивает он в нерешительности.

— Да, уверена, — прошло больше месяца, все запреты, что были сняты.

Мирон на секунду замирает, размышляет. Вижу, как ему сложно собрать свой разум и трезво оценить ситуацию. Он срывает с меня ненужную вещь и откидывает ее в сторону. Я распалена, внизу живота томится сладкая истома, перемешанная со жгучим желанием.

Нет больше нас, тех двоих: того, кто предал, и той, которая верила. Все это было каких-то несколько месяцев назад, но кажется, будто бы в прошлой жизни, где я была не я, а он был кем-то другим. Между нами не существовало секретов и одновременно с этим лежала огромная пропасть, разрыв земной коры, через которую не перешагнуть, не перепрыгнуть.

Я больше не хочу ворошить этот клубок, возвращаться в прошлое, к своим теням и старой подруге — Тьме. Я спаслась от нее. Или это меня спасли?

Меня устраивает мое настоящее. Пресловутое здесь и сейчас. Больше никаких мечтаний, грез и ожиданий в будущем. Никаких планов на отпуск и преждевременного бронирования отелей. Никаких распашонок, купленных заблаговременно, по велению сердца. Больше никакого сердца. Только голый расчет и удовольствие. По-моему, неплохой выбор, не так ли?

Мирон ведет влажными губами по моей груди и вбирает в рот сосок, прикусывает его. Я стону от удовольствия и выгибаюсь навстречу мужчине. Он берет мою вторую грудь и сжимает ее — несильно, как раз на грани. Мои руки блуждают по его шее, спине в жадной попытке сорвать рубашку. Хоть я и забыла о боли, но все таки в руках нет силы разорвать ткань или расстегнуть пуговицы.

Мир видит, что я не могу справиться, отстраняется и начинает расстегивать пуговицы. Его руки дрожат, они нетерпеливы, а взгляд жадно пьет мою оголенную грудь. Когда с рубашкой покончено, бывший муж расстегивает пряжку ремня на брюках и верхнюю пуговицу. По-прежнему будучи в одежде, он начинает стягивать с меня брюки, оставляя в одних трусиках.

Замирает и рассматривает мое тело.

Я изменилась, знаю. Сильно похудела. Кости выпирают, кожа исполосована красными шрамами. Мое тело некрасиво по меркам современной эстетики, и я интуитивно свожу руки, одной прикрывая грудь, живот.

— Не надо, — останавливает меня мужчина. — Я хочу любоваться тобой.

Это было бы похоже на насмешку, если бы я не видела взгляд Мирона. Нет, там нет ни единого намека на жалость. Только вожделение, самое настоящее звериное желание. Он хочет меня. Именно эту женщину перед собой.

А мне до безумия хочется, чтобы он взял меня. Я не желаю, чтобы за меня переживали и тряслись надо мной, как над хрустальной вазой. Я жажду, чтобы меня хотели как женщину. Ведь, несмотря на внешнюю непривлекательность тела, отвратительное состояние волос, отсутствие маникюра, я всего лишь женщина, которая хочет, чтобы мужчина ее вожделел.

Мирон облизывает губы, как зверь перед прыжком и опускается на мой живот, целует его. Покусывает, лижет, ведет большими пальцами по шрамам, затем стирает свои касания языком. Я вздрагиваю от каждого движения, наслаждаясь этим. Закусываю губу, не сдерживаясь, стону.

Сейчас я настоящая, а вовсе не идеальная картинка, какой старалась быть для него… своего единственного. Сейчас вся я соткана из боли, внешней и внутренней, и он один может потушить во мне этот пожар, заглушить рвущие душу ощущения.

Бывший муж просовывает руку мне в трусики и ведет пальцами по мокрым складкам, размазывает меня по дивану. Я ахаю от давно забытых ощущений, хватаюсь за плечо Мирона.

— Тихо… тихо, девочка. Как ты течешь… Рита… охренеть, — бормочет, облизывая губы, не отрываясь взглядом от того, что он делает пальцами со мной.

У меня внизу живота закручивается такой клубок, что я не в силах терпеть эту пытку.

— Сделай уже что-нибудь с этим, — хватаю Мирона за шею, с силой впиваясь ногтями, рычу на него.

Клянусь, я увидела, как у Мирона загорелись глаза оранжевым пламенем. Он рывком снимает с себя брюки вместе с трусами, а я перевожу взгляд на его член.

Черт, какой же он огромный. Мощный ствол с багровой головкой. Прикусываю губу и громко сглатываю. Мне жутко хочется прикоснуться к нему, провести по члену вверх-вниз, почувствовать сталь в руках.

Мирон, не отрывая взгляда от меня, скользит рукой по стволу, опускается и погружается в меня одним движением. Я распахиваю глаза от забытого ощущения наполненности и со стоном закусываю губу. Все на грани — мне одновременно больно и хорошо. Бывший муж двигается внутри меня, наращивая темп.

Поднимает мою ногу и закидывает ее себе на плечо, проникает еще глубже. То, что исходит от меня, перестает напоминать стон. Это крик, рык, не имеющий ничего человеческого. Мирон не щадит меня, я чувствую, что он отпустил все внутренние запреты и впервые трахает так, как хочется ему. Нет никакого трепета или ласки. Он берет меня, как самец, трахающий свою самку. Ярко, жарко, неистово.

Я ощущаю себя живой, накаленной, как электрический провод. Абсолютно незнакомые ощущения, которые переполняют через край. Улетаю куда-то далеко, перед глазами пляшут мушки, когда внутри меня вспыхивает взрыв оргазма, который сносит меня и припечатывает об стену, как локомотив. Беспощадно, безжалостно.

Расслабляюсь под бывшим мужем, хватаю ртом воздух, который накалился от наших тел, дышу сухими губами и распахиваю глаза. Мирон смотрит на меня так, будто видит впервые. С неутолимой жаждой считывает каждый мой вдох, как хищник, облизывает губы и проходится взглядом по стоящим болезненным соскам, опускает его еще ниже и рассматривает место нашего соприкосновения. Член Мирона до сих пор во мне, он замер, позволяя мне дойти до пика, а после говорит хрипло:

— Давай же, детка, мы не закончили.

Поднимает меня, ставит на колени и врывается мощнейшим толчком. Я вскрикиваю от пронзительного ощущения и чувствую, что член бывшего мужа упирается в нужную точку, — и снова кончаю. Размашистыми движениями он растягивает мои ощущения. Ноги у меня дрожат, я едва могу стоять на коленях, того и гляди свалюсь на бок, но муж поддерживает меня за живот. Впервые трахает меня так, как будто это последний секс в жизни.

Вколачивается в меня ритмично, с каждым толчком выбивая из моих легких хриплые стоны, пока не кончает. Яростно изливается в меня, заполняя своим семенем, помечая, как будто он действительно животное.

Мирон ложится на подушки и укладывает меня рядом с собой. Я плохо соображаю, что происходит. Бурные оргазмы выбили меня из шаткого состояния равновесия, поэтому я даже не сопротивляюсь, позволяю Мирону укрыть нас пледом и закрываю глаза.

Утром просыпаюсь и понимаю, что все тело болит. Это не та боль, которая была после аварии. Каждая клеточка вибрирует от болезненной неги, в которую меня погрузил Мирон.

Поворачиваю голову и смотрю на спящего бывшего мужа. Его волосы всклокочены, на шее и плечах царапины от моих ногтей. Он спит, дышит размеренно, переплетя руки позади моей спины.

Мне невероятно жарко в его объятиях. Всегда так было, и сейчас ничего не изменилось.

Не без труда выбираюсь из его рук и сбегаю в ванную. Больная нога немного ноет, но в целом это не мешает мне передвигаться бесшумно. Стараюсь не думать о том, что вчера мы не предохранялись. Я столько лет не могла забеременеть, так что, думаю, тот раз был случайностью…

Молния не бьет в одно место дважды, не так ли?