Развод. Тот, кто меня предал (СИ)

Глава 41. Целая жизнь

— Вот вечно с вами, любителями, так. Говоришь — стой, но куда там, поступаете как вам хочется. Ну и что? Кому лучше сделал-то? Сам как смерть бледный, чуть в ящик не сыграл, жену до чертиков довел.

Марат чехвостит меня, и я соглашаюсь с каждым произнесенным словом, без малейшей возможности отвести взгляд от Риты.

Наверное, я сейчас и вправду похож на мертвеца. Кожа бескровная, весь в черных синяках, губы сухие. Когда мне поднесли зеркало, я ужаснулся.

— Спасибо тебе, Марат, — голос у меня хриплый, и каждое слово дается с трудом, словно хлесткий удар по телу. — Я плохо помню, что ты говорил, плохо помню, что делал. Запомнил только свою ярость, особенно когда увидел Риту под ним.

— Чего уж тут, — отмахивается Марат. — Я ментов еще пару дней придержу, чтобы ты оклемался, а то смотреть на тебя невозможно.

Яд преувеличивает, конечно. Наверняка он видел вещи и похуже.

— Ладно, мне пора, — поворачивается к Рите: — Если что-то вдруг понадобится, или нужно будет уложить еще парочку твоих воздыхателей — звони.

Яд отшучивается, а Рита машет ему и, когда за Маратом закрывается дверь, пододвигает стул вплотную к кровати. Берет мою руку в свою и дует на нее, пытаясь согреть.

— Почему в больницах так холодно? — неожиданно задает она вопрос.

— Иди ко мне, согрею, — тяну ее за руку изо всех сил.

— Ты что! — возмущается она. — Нельзя! У тебя же швы разойдутся.

— Ну так ты не на меня ложись, а рядышком.

Перепалка короткая, но Рита все равно сдается и залезает на мою кровать, ложится рядом, передвигает трубки капельниц и приборов. Утыкается носом мне в плечо, а я вдыхаю ее запах. Запах самой желанной женщины на свете.

Я настолько ее люблю, что вернулся с того света.

Или же кто-то там, наверху, действительно дал мне второй шанс. Поднимаю глаза к потолку, но смотрю будто сквозь него.

Не знаю, есть ли кто-то там, над нами, но я благодарю за все. Благодарю и обещаю больше никогда в жизни не совершать ошибок, не предавать свою любовь и самую родную на свете женщину.

Ведь она дарована мне свыше, не меньше. И я буду последним придурком, если просру этот шанс.

— Кудряха, поезжай к Аленке. Не надо тебе тут, со мной все будет в порядке, — отправляю ее отсюда.

Нечего ей видеть меня таким. Я обязательно встану на ноги и сделаю мою девочку счастливой. Но пока ей лучше отвлечься на что-то более радостное, чем муж, который ходит в туалет на утку.

— Бегу и спотыкаюсь, — фыркает Рита и трется носом о мое плечо.

Оно жутко болит после стычки с Золотаревым — или как там его… но Рите об этом знать не нужно, поэтому я сцепив зубы, терплю.

— Слушай, у меня хоть и вырезали кусок, но я все-таки могу тебя выпроводить отсюда.

— Будем считать, что от тебя оттяпали самый некрасивый кусок, — Кудряха кладет ледяную руку мне на грудь, и от ее прикосновений у меня что-то дергается внутри.

Какой-то датчик начинает пищать, и Рита ойкает, скатывается с меня и беспомощно глядит по сторонам:

— Тебе плохо? Позвать врача?! Я сейчас.

Она встревожена, пытается натянуть кроссовки, но ее руки дрожат.

— Рит, — зову тихо, — со мной все в порядке, правда. Это просто мое сердце, которое вот так реагирует тебя. Зато мы узнали кое-что хорошее. Оно у меня все-таки есть.

Я даже смеюсь, хотя в грудине ноет сильнее, чем место, где когда-то была моя почка.

— Ну и дурак же ты, Епифанов, — Рита складывает руки на груди.

Чувствую, как она хочет двинуть мне кулаком, но сдерживается, понимает — это сейчас ни к чему. Пусть делает со мной что хочет, вот только я встану… И тогда точно буду полностью в ее власти.

— Кудряха, иди домой, правда.

— Я не пойду туда, — округляет глаза Рита.

— Нет, не к себе домой, малышка. В твоей квартире делают ремонт, а у нас дома никого нет. Тебе не надо оставаться одной. Поезжай к Алене. Потом я выйду отсюда, и решим, как быть.

— Но ты будешь тут один, — у Риты на глаза наворачиваются слезы.

Я собираю всего себя по кускам и выдаю самую шикарную улыбку:

— Рит, от обезбола мне спать хочется практически все время. Не нужно сидеть у моей постели.

— Но кто поможет тебе в туалет сходить?

Сжимаю зубы. Нет, она точно не будет помогать мне в этом.

— Ты сидел со мной, всегда рядом, Ухаживал за мной, когда мне было плохо, и я не хочу оставлять тебя, — поясняет она.

— Так значит, это благотворительность? — я подтруниваю над ней, а Рита закатывает глаза. — Мне очень нужна твоя помощь, Кудряха. Ты поможешь мне, если поедешь сейчас к подруге, вкусно поужинаешь и ляжешь спать. У тебя мешки под глазами, и лицо похудело.

— Тогда я приеду к тебе завтра? Хорошо? — она спрашивает, а я киваю вместо ответа.

Рита садится на стул, запускает руку мне в волосы. Упирается своим лбом в мой лоб:

— Мир… не смей больше так делать. Я не выживу без тебя.

В горле образуется ком, который я с трудом проталкиваю вниз.

— Я больше не оставлю тебя. Никогда.

Уже когда за Ритой закрывается дверь, я позволяю себе то, чего не позволял никогда. Обессиленно прикрываю глаза, чувствуя, как по щекам катятся две горячие слезы.

Я не достоин ее, но каким-то неведомым чудом эта женщина выбрала меня. Мудака, предателя. А у меня не так много жизней, чтобы ошибаться.

Я выбираю жизнь без ошибок. Это возможно, когда ты уже оступился, прошелся без страховки на высоте, когда узнал, что такое боль. Настоящая боль: не физическая, а та, которую не заглушить ни таблетками, ни алкоголем.

Я не сделал в жизни ничего выдающегося или хорошего. Все, что я делал, это греб и пользовал. Теперь я знаю: у всего, у плохого и у хорошего, есть своя цена.

Уверен на сто процентов, что свою цену я еще заплачу. Тому, кто потребует с меня плату за мои грехи. Но это уже только моя история, которая останется после меня, неведомой ни для кого.

А пока что впереди целая жизнь, чтобы доказать, чтобы заслужить доверие одной-единственной, самой важной и нужной женщины в моей жизни.