Развод. Тот, кто меня предал (СИ)

Эпилог

Рита

Мирон в больнице уже три недели. Подпускает меня к себе буквально на час, а после выгоняет из палаты. С каждым днем все сильнее и сильнее он становится похожим на прежнего себя. Лицо его больше не отдает белым мелом, сам встает, сам ест, сам спит — все сам. А меня это бесит.

Когда я лежала в больнице, он дневал и ночевал рядом — и ничего, я как-то вынесла его постоянное присутствие. А тут что?

Злюсь, ничего не могу с собой поделать.

Захожу в квартиру Аленки и разуваюсь. Устало стягиваю с себя куртку и пристраиваю ее на вешалку. Сил нет вообще ни на что. Непонятно, почему так происходит, вроде я себя не нагружаю ничем, откуда тогда слабость взялась?

— О! Гош, ты уже дома? Так быстро?! — Аленка хлопочет на кухне, а я иду ванную комнату мыть руки.

Возвращаюсь, стягиваю колючий свитер и падаю на стул.

— А что «быстро», Ален? Опять выгнал меня. Ну сколько можно? — сетую я и принюхиваюсь к тому, что готовит подруга.

Она мешает еду в кастрюльке и садится за стол напротив меня:

— Ну а ты как хотела, Рит? Он мужик. Он должен флюиды силы распространять, а за ним санитарки судно выносят.

— Я же все понимаю! — выпаливаю я. — Я ведь не маленькая девочка. Да я и сама могу за ним ухаживать, мне не тяжело!

Алена недовольно поджимает губы.

— Оставь ты своему мужику хоть каплю мужества, Рит. Ну попросил тебя человек, так сложно, что ли, его послушать? Еще успеешь насладиться им. Выпишут — будете нежиться сколько влезет.

— Ладно. А ты что тут делаешь? — удивляюсь я, только сейчас осознав, что Аленки в квартире быть не должно.

Дело в том, что она совсем недавно переехала жить к нашему мэру. Точнее, к отцу своего Тимохи. Еще точнее, не переехала, а ей не оставили выбора.

Там все сложно, запутано и не очень понятно.

В целом подруга не выглядит удрученной, и я так до конца и не поняла ее чувств к этому мужчине.

Теперь она иногда приезжает сюда. В основном из-за меня. Готовит мне или просто сидит рядом и держит за руку.

Замираю, чувствуя что-то странное.

— А что ты готовишь? — веду носом.

— Уху. Будешь?

Буду?

Подскакиваю и бегу в туалет, едва успеваю открыть крышку унитаза, как меня в него выворачивает.

Полощет меня знатно. Что я утром ела? Точно. Ничего. Чай выпила и побежала к Мирону. Откуда тогда?..

Когда я сажусь на пол, передо мнойсразу материализуется Алена и протягивает тест на беременность. Медленно перевожу взгляд с него на подругу.

— Зачем? — спрашиваю болезненно, потому что горло саднит оттого, как меня сейчас полоскало.

— А ты как думаешь? — хмыкает Аленка.

— Это невозможно, — бормочу я.

— Где-то я уже это слышала… — подруга, улыбаясь, продолжает протягивать мне тест. — Разве у вас не было секса?

— Был, — отвечаю спустя несколько секунд раздумий.

— Тогда ни о каком непорочном зачатии речи идти не может.

— Но меня же чистили, — вяло сопротивляюсь я, вспоминая, когда у меня были в последний раз месячные.

— И что?! Сколько женщин после абортов беременеют и рожают? Думаешь, ты какая-то особенная?! А ну, быстро на унитаз!

Спустя несколько минут Алена вертит в руках тест.

— Ну что, пойду вылью уху? Как я понимаю, твоя малявка не фанат рыбы?

— Я что, правда беременна? — спрашиваю то ли у Алены, то ли у самой себя, то ли у кого-то наверху.

— По всему похоже, будто бы да. Но на УЗИ сходить не помешало бы.

Подруга достает из кармана джинсов телефон и звонит кому-то. Я не обращаю внимания, лишь прислушиваюсь к собственным ощущениям. Не знаю почему, но я чувствую, что он рядом. Этот ребенок, он вот здесь, под сердцем. Он пока неосязаем, но совершенно точно — он там.

— Едем, — командует Алена, выходя из ванной, подхватывает свою сумочку и засовывает туда телефон вместе с тестом.

— Куда? — глупо спрашиваю я.

— К врачу!

Мы быстро выходим из подъезда, и подруга подходит к огромному внедорожнику, из которого выпрыгивает охранник, спешно открывает заднюю дверь, ожидая, пока мы сядем, а после закрывает ее за нами и садится на водительское место:

— Куда едем, Алена Александровна? — парень молод, наверняка наш ровесник, но обращается к подруге как к какой-то хозяйке.

— В центр матери и ребенка на Димитрова. И, Игнат, прекрати называть меня по имени-отчеству! — она по-доброму журит его, но парень не поддается.

— Не положено.

Дорога занимает около получаса. Все это время я накручиваю кудрявую прядь волос на палец. Я нервничаю, сильно. Ведь ситуация не совсем стандартная.

— Так, ну что, — молодая врач улыбается. — Ложимся, сейчас посмотрим.

Алена рядом. Тоже нервничает — искусала всю нижнюю губу.

— Вот смотрите, — доктор поворачивает ко мне монитор, на котором видно маленькое пятнышко. — Это плод. Срок примерно пять-шесть недель. Беременность маточная. Даже сердцебиение уже слышно.

Она включает звук, и я слышу сердечко ребенка. Оно бьется. Внутри меня маленький. Мой малыш. Наш. Наш малыш.

— Поздравляю, — говорит доктор.

Алена подходит ко мне и сквозь слезы произносит:

— Как я рада за вас, Рит. Как я рада.

Дальше куча формальностей, но я слушаю все внимательно, боясь упустить что-то важное. Я не имею права на ошибку. Больше нет. Теперь я увижусь со своим ребенком. Не знаю почему, но я уверена в этом.

Мы справимся. У нас все получится.

Обратно нас везет все тот же водитель Алены. Подруга помогает мне подняться в квартиру.

— Когда расскажешь-то? — ее улыбка такая счастливая, такая искренняя.

— Когда выпишется, — отвечаю уверенно.

— Отлично. Ну, я поехала, Рит. Уху заберу, так уж и быть.

На следующий день звонит Алена:

— Я убью Игната, — серьезно произносит подруга.

Она разбудила меня своим звонком и начала разговор именно с этой фразы.

— Я убью Игната, — повторяет задумчиво.

— За что? — усмехаясь, спрашиваю я и сажусь в кровати.

Утренняя тошнота — неприятная штука. Скажите это женщинам, которые годами не могут забеременеть. Которые каждый раз плачут, отмечая в календаре первый день цикла.

— Он все рассказывает Стасу, представляешь? Нет, я его, конечно, понимаю, но он просто сдал меня с потрохами! — Аленка верещит, что очень непохоже на подругу.

Она нервничает, и это передается даже мне через телефонную трубку.

— Так и в чем проблема-то? Он охранник, которого к тебе приставил Стас. Ты ожидала чего-то другого?

— Знаешь, я полагала, что у меня останется хоть что-то лично мое. Это что, он из-за каждого моего пука будет нестись к Северу?

— И что было-то?

— Что-что? Приехала я домой, а этот мой водитель, который на самом деле не водитель, а просто шестерка обыкновеннная, рассказал, где я была и что делала. Прикинь, он пошел вслед за нами, узнал, какие процедуры мы оплатили, и донес Северу!

— Какое дело Стасу до моей беременности?! — не понимаю я.

— Этот придурок Игнат подумал, что именно я ходила на УЗИ, рассказал Стасу. Стас полез в мою сумку, а там… — громкий вздох.

— И что там?

— Твой тест на беременность! Я объясняла как могла, что это не я беременна, а ты!

— Подожди, а вы с ним… — спрашиваю я, немного опешив от неожиданной информации. Я-то думала, что там ненависть, а не… тесты на беременность.

— Ну-у, — тянет неуверенно Алена, — а мы с ним, да… Короче, этот придурок не поверил мне и потащил в клинику. Чуйка у него, видите ли! Бандюк, вот он кто, а не мэр!

— Теперь поняла. Да пусть тебе сделают УЗИ — покажешь, что не беременна, заодно плановый осмотр пройдешь, делов-то!

— Так-то оно так, да только вот не так! — Аленка кричит во все горло. — Твой тест на беременность заразный оказался. Я тоже, как выяснилось, беременна!

Воцаряется тишина, а после мы вдвоем начинаем хохотать. Вот это да.

Через пару недель

Мирон

— Как же здорово, что мы все-таки решили приехать сюда, — Рита тянет носом горный воздух.

Горная карусель великолепна.

Есть какая-то потрясающая красота в горах весной, когда сходит снег и начинают распускаться горные цветы и зеленеть кустарники. Внизу уже достаточно тепло, а вот тут, наверху, на высоте больше двух тысяч метров, происходит что-то совершенно иное.

Рита натягивает шапку и придвигается ко мне.

После моей выписки мы не стали оставаться в городе, а сразу рванули в горы. Здесь мы всегда были счастливы, чем это не идеальное место?

Мы не знаем, насколько приехали сюда. Мы больше не планируем ничего, не вспоминаем, не оглядываемся.

Если оглядываешься — есть шанс пропустить что-то важное впереди.

Поэтому мы просто живем. Наслаждаемся друг другом, не можем надышаться, насмотреться. Мы сняли дом из сруба на два месяца. В нем уютно и пахнет деревом. Каждый вечер мы разжигаем камин и разговариваем или занимается любовью.

Я передаю все дела Герману. Это не быстро, но он парень умный — схватывает на лету то, чего не знает. Он единственный, кому я могу доверить свой бизнес и уйти на пенсию преждевременно.

Мать. Я общался с ней один раз. Она без предупреждения приехала ко мне в больницу. Выдала кучу гадостей про Риту и обвинила ту во всех смертных грехах. Сказала, что откажется от меня, если я вернусь к бывшей жене. Я помог ей. Больше свою мать я не видел, не говорил с ней, и вряд ли это когда-то изменится.

Моя семья — Рита. Всегда была и есть. Только она. Большего мне для счастья и не надо.

Ее родители…

Нет, они меня не простили. И не простят никогда. Но они оказались более человечными и более адекватными. Маловероятно, что когда-нибудь мы сможем поговорить отцом Кудряшки по душам, нам не под силу это сделать. В этом только моя вина, я осознаю это.

Несмотря на холодность, ее родители приняли новость о том, что мы вместе, без комментариев и осуждения, приняв этот факт как данность.

Лыжный сезон уже закончился. Началось межсезонье, поэтому людей тут практически нет. Кудряха ютится поближе ко мне, и я обнимаю ее за плечи, целую через шапку в макушку.

Мы смотрим на панораму гор, на просыпающуюся природу. Глаза слепит от яркости, но я не позволяю им закрыться, любуюсь всем, что вижу.

Кудряха тянется к небольшому рюкзаку и достает оттуда походный термос. Наливает в кружки ароматный дымящийся чай и протягивает мне. Принимаю напиток из ее рук с благодарностью.

— Ты счастлив? — неожиданно спрашивает Рита.

— Конечно, — удивленно отвечаю я, притягиваю ее к себе и целую в губы.

— А чего бы ты хотел для еще большего счастья? — она задает странные вопросы.

— Ничего, Кудряха. У меня все есть.

— А все-таки?

Я задумываюсь над ответом:

— Еще пару месяцев назад я даже мечтать не мог о том, чтобы мы сидели вот так вдвоем и просто разговаривали. А сейчас ты рядом со мной, в моих руках. Мне не о чем больше мечтать, Рита.

— А ребенок? — обиженно спрашивает она. — Неужели ты не хочешь ребенка?!

Я улыбаюсь и притягиваю ее к себе, убираю кудрявую прядь от лица:

— Счастье безгранично. Если у нас когда-нибудь будут дети, я стану еще более счастливым. Если не будет детей — значит, не будет. Я счастлив с тобой в любом случае, Рит. Но если появится ребенок, то буду счастлив вдвойне. Почему ты спрашиваешь?

Смотрю на свою Кудряху. Глаза у нее на мокром месте. Дергаюсь, пытаясь понять, что из моих слов задело ее?

— Ты чего? — шепотом спрашиваю и вытираю мокрые дорожки со щек.

— Я беременна, Мирон. У нас будет ребенок.

Зависаю на секунду, позволяя словам осесть в мозгу, выжечься татуировкой на подкорке. Прорасти, пустить свои корни, а после притягиваю Риту к себе и прижимаю что есть сил.

— Это точно? — спрашиваю хрипло, потому что горло свело спазмом.

— Да, — точно таким же хриплым голосом отвечает мне Рита.

Поднимаю глаза к небу. Я не знаю, прощение это или второй шанс, но что бы это ни было — спасибо. Я не подведу, теперь уже точно никогда.

Канун Нового Года

— Две беременные женщины на сносях в одной комнате — это не к добру, — бормочет Стас и засовывает в рот тарталетку.

Каким-то невообразимым образом наши семьи подружились. Стас Северов всегда был для меня за чертой. Знать, но не связываться. Судьба решила расставить все так, как надо ей.

На деле же Северов оказался крутым мужиком. Непростое криминальное прошлое осталось для него действительно в прошлом.

В будущем все красиво: жена, старшая дочь, младший сын и еще двое на подходе. Вот так нелюдимый, в общем-то, тип собрал вокруг себя большое семейство.

Мы с Ритой ждем появления дочки со дня на день. Алена, подруга моей Кудряхи, тоже должна разродиться вот-вот, поэтому Стас в моем лице нашел не только друга, но и товарища по… счастью, конечно же.

Хотя счастье это периодически выносило мозг, чего уж тут. Все забавные байки про селедку с медом и мел с клубникой оказались суровой реальностью.

Считаю, что мы справились со Стасом вполне себе неплохо, раз наши женщины спорят сейчас о чем-то на кухне.

— Ты как? — спрашивает меня Север. — Готов?

— Давно готов, — хмыкаю я. — Сегодня она не отвертится. Хватит.

Север выпивает виски, а я довольствуюсь соком, потому что не могу рисковать Ритой, она реально может родить в любую минуту, поэтому я должен быть наготове, чтобы в случае чего отвезти ее в роддом.

Девушки заходят в гостиную и ставят тарелки с закусками на стол. Рита садится рядом со мной и счастливо улыбается, поглаживая огромный живот. Я, не сдержавшись, кладу на него руку.

Это невероятное счастье — ощущать, как твой ребенок толкается в животе у твоей женщины. Ради нее и нашей дочки хочется свернуть горы, совершить любые подвиги.

— Как ремонт в вашем доме? — спрашивает Север.

— Заканчиваем. Ждем вас на новоселье, — отзываюсь я.

— Вот как разродимся все, так и приедем, — довольно кивает Алена.

Мы с Ритой купили домик в горах. Сейчас там идет ремонт, поэтому мы решили пожить немного в городе. Как только Кудряха родит, переедем туда. Навсегда или на время — непонятно. Я не загадываю, но пока что нам там нравится безумно.

До полуночи остается полчаса, и я считаю, что это самое подходящее время для того, чтобы осуществить мой план.

Становлюсь перед Ритой на одно колено и протягиваю коробочку, в которой лежит кольцо. Новое. Новая жизнь — новое кольцо, я так решил.

— Рита… — начинаю я, — Рит, ну сколько можно, а? Восьмой раз зову тебя замуж, имей совесть!

Алена смеется, Стас хмыкает, а Рита ойкает и опускает взгляд, туда, где на платье начинает виднеться мокрое пятно.

— Ой, мамочки… воды отошли, — бормочет она в воцарившейся тишине комнаты.

Вот и дождались.

— Стоп! — кладу руку ей на колено. — Да или нет?

— Ну что ты за человек, Епифанов? — ошарашенно смотрит на меня Рита.

— Да или нет? Походила Лебедевой, и достаточно.

— Да, да! Вот же настырный.

Выходим на улицу и грузимся в автомобили. Мы с Ритой едем на своей, Стаса и Алену везет водитель.

Вот так, в суете предродовой и предновогодней, под фейерверк, который мы застаем по дороге, подъезжаем к больнице.

— Алена, тебя тоже посмотрят, — безапеляционно говорит Стас, а Алена кривится, будто съела лимон.

— Что, снова чуйка? — поддразнивает она его и поглаживает живот, пока Риту оформляют.

— Считай так, — кивает Стас, а Алена стонет.

— Ты невыносим, Северов. Я не понимаю, почему согласилась выйти за тебя замуж.

— Да тебя особо никто не спрашивал, — довольно хмыкает Север, притягивает к себе жену и оставляет на ее губах поцелуй.

Первого января на свет появились Епифанова Мария Мироновна, Северов Руслан Станиславович и Северова Карина Станиславовна.

Чуйка Севера на подвела.

Конец.