Развод. Тот, кто меня предал (СИ)

Глава 25. Принц

— Ты как, Гош? — голос у Аленки настороженный, но я не могу винить подругу.

— Ощущения, будто я проспала полжизни, а сейчас отошла от долгого сна, — говорю растерянно, словно реально проснулась в другом веке и теперь не знаю, что делать.

— Надеюсь, разбудил тебя поцелуй прекрасного принца? — Аленка смеется, а мне не до смеха.

Я замолкаю, потому что не знаю, что ответить подруге, — ведь она даже не догадываются, насколько оказалась права.

— Рит? — спрашивает с тревогой.

— Мы… мы с Мироном… мы да, целовались, — не могу собрать слова в нормальное предложение.

— И?.. — Алена по-прежнему насторожена.

— И… И ничего, Ален. Просто поцеловались, и все.

— Тебе понравилось?

— Нам что, по пятнадцать лет? Что за вопросы? — я начинаю нервничать.

— Можешь ответить? — давит на меня подруга.

— Да, Алена, понравилось. Но что это дает? Неужели ты думаешь, что один поцелуй разрушит все то дерьмо, которое было между нами?

— Ну, примерно на это я и надеялась, — Аленка вздыхает.

— Ты что же, переметнулась на его сторону, подруга? — ахаю я.

— Рит, ты не подумай, Мирон — козел, и все такое. И я совсем не оправдываю его предательство. Он грешен: своей похотью уничтожил ваш брак. Но, во-первых, кто из нас не грешен? А во-вторых, грех можно искупить. Мне кажется, именно этим и занимается Мирон.

— Он заставляет меня готовить еду! Выгоняет на улицу, чтобы я бродила вокруг дома как собака! Притащил одежду на пуговицах и молниях — чтобы мучилась со своей рукой, ведь знает же, как мне тяжело с мелкими деталями!

Алена на том конце провода начинает смеяться:

— Да он просто-напросто тиран!

— Вот именно!

— Гош, а если серьезно, он ведь правда любит тебя, старается. Отчитывается о твоем состоянии чуть ли не каждый час: перед твоей начальницей, родителями, даже передо мной! Коршуном над тобой парит, не подпускает никого, чтобы было так, как хочешь ты. Женщина, которая сбила тебя… Ты не знаешь, но ее размотали по полной. Там нарушений чуть ли не на пятнадцать лет собралось.

Глотаю плотный ком в горле.

— Такая странная любовь, — бормочу тихо.

— Не все истории любви похожи на сказку, — Алена произносит слова отстраненно, как будто эта фраза относится вовсе не к нам с Мироном.

— Наша была похожа, — говорю и выдавливаю из себя грустную улыбку.

— Была, Гош, была. А вот теперь начинается реальная жизнь, но оно и к лучшему. Хватит с нас сказок, от них только глупые розовые фантазии, которые никогда не сбываются, — подруга выплевывает это все со злостью.

— Что-то мне подсказывает, что ты сейчас вовсе не обо мне.

Алена замолкает, слышно только ее нервное дыхание.

— Мне кажется, отец Тимохи нашел нас, — говорит с тревогой.

— Он что, плохой человек? — Я ничего не знаю об отце ее сына.

— Скажем так, опасный. Но знаешь… Пошел он! Пошли они все! Козлы! Возомнили себя властителями наших жизней!

— Тебе помощь нужна? — спрашиваю я, хотя, честно говоря, понятия не имею, как могла бы помочь Аленке.

— Нет. Пока нет. И надеюсь, не понадобится, — последнее она произносит неуверенно.

Мы еще немного болтаем с подругой, а после я иду к холодильнику. Есть не хочется, готовить не нужно. Прохожу в спальню, в которой остановилась, осматриваюсь.

Ну и бардак я тут развела.

Меня накрывает конкретно. Приношу ведра, тряпки и начинаю шаманить. Федорино горе, ей-богу!

«И вы будете опять,

Словно солнышко, сиять,

А поганых тараканов я повыведу,

Прусаков и пауков я повымету!»

Ну правда же! Все так и есть. Когда моя комната сияет чистотой и порядком, я понимаю, что остановиться не могу. Этот наркотик уже распространился по моей крови, меня не остановить, спасайся кто может!

Как итог — четыре часа, и дом, в котором чуть ли не стерильная чистота. Нога ноет, рука практически не сгибается, но я решаю, что это еще не конец.

Тепло одеваюсь и выхожу на улицу. Вокруг дома видны мои следы — да, я просто ходила по кругу, опираясь о стену дома, когда меня выгонял гулять Мирон.

Это уже не мой уровень: я решительно открываю калитку и, ковыляя, иду по снегу. Вперед и только вперед. Коттеджный поселок новый, ухоженный, правда видно — дома необжитые. Кажется, поселок строила фирма Мирона, что-то такое он рассказывал мне.

Тут красиво. Вокруг лес, город далеко. Отличное место, чтобы сбежать от городской суеты. О, и озеро имеется. Я выхожу на открытую территорию, дома остаются позади. Впереди только белое полотно снега, которым покрыто озеро и деревья.

Я пробираюсь поближе к замерзшей воде, ступаю в глубокие сугробы, но близко к озеру стараюсь не подходить. Я, конечно, хоть и “нестабильна”, но сводить счеты с жизнью не намерена, мало ли — может быть, там под водой течение и лед не схватился. Кто меня спасать будет?

Стою так долго. Наслаждаюсь природой, дышу морозным воздухом, до тех пор пока не начинаются сумерки и ноги не превращаются в ледышки.

Путь обратно оказывается пыткой. Я не рассчитала собственных сил, поэтому едва выйдя с территории озера и дойдя до ближайшего забора, сразу съезжаю по нему. На ноги подняться практически невозможно. Ну и дура же я! Какого хрена меня понесло сюда?! Чем я думала, когда уходила из дома без телефона? Ко всему прочему, на улице окончательно стемнело.

Погоревав о своей судьбе, я решаю не ждать принца на белом коне — или мужа на черном внедорожнике — поднимаюсь, хватаюсь за забор и иду. Мелкими шажками, стараясь наступать на больную ногу легонько. Когда до дома Мирона остается метров триста, возле меня как из-под земли появляется автомобиль и резко тормозит. Его ведет на скользком снегу, и он останавливается поперек дороги.

Значит, муж нашел меня раньше принца — ну что ж, будем работать с тем, что есть.

— Куда тебя понесло, идиотка?! — ревет Мирон.

На нем только костюм, верхней одежды нет. Видимо, вернулся домой, а меня и след простыл.

Бывший муж подхватывает меня на руки и грубо запихивает на заднее сидение.

— Можно чуточку нежнее? — я, вообще-то, тоже недовольна.

— Какого черта ты уперлась так далеко? — смотрит на меня в зеркало заднего вида. Глаза мечут молнии.

— Прогуляться вышла. Задумалась. Не рассчитала сил. И вообще, ты говорил, что мне надо больше гулять на свежем воздухе!

— Гулять! А не идти в соседний поселок.

Желваки Мира ходят вверх-вниз. Вижу, что он сдерживает себя. Была б его воля — обложил бы меня матом. Паркуется возле дома, и я спешу открыть дверь, чтобы выйти, но Мирон опережает меня. Сграбастывает в охапку и несет в дом.

— Я в состоянии сама дойти, — говорю укоризненно, хотя понимаю, что каждый шаг мне дается с трудом.

— Сама она, как же, — ворчит, как старый дед, а я неконтролируемо начинаю улыбаться.

Раньше Мирон был заботлив по отношению ко мне. Это была открытая, понятная и простая ласка. Я не сразу поняла, что сейчас — тоже она. Не распознала, не догадалась.

Все поменялось: мы, наши жизни, мир вокруг, а также чувства и эмоции. Теперь их сложнее идентифицировать. Но в том, что это забота, я уверена. Вот такая — грубая и неотесанная, как алмаз.