Семь ночей

Глава 19

Наши касания были быстрыми, жадными, подгоняемые кипучим желанием, которое уже просто невозможно было сдерживать. Оно рвалось в болезненно сдавленных лёгких, в сильном треморе рук и спазме пальцев… Впивался в её мягкую задницу, понимал, что делаю больно, но ничего не мог с собой поделать! Ощущение, как перекатываются её напряженные мышцы, сводило с ума…

Меня в клочья разрывало от осознания, что она сейчас в моих руках, абсолютно добровольно. Что сама жмётся, сама требует ласки и с каким-то предвкушением смотрит прямо в глаза, ожидая от меня чуда…

Мы сливались воедино, превращая этой стихийной страстью все вокруг в невнятное пятно реальности. И это была далеко не похоть, а что-то другое, новое и незнакомое. Желание секса будто отступило на второй план, уступая место жгучей потребности узнать, ощутить, насытиться…

Сдирал с неё эту нелепую одежду, а когда пальто рухнуло на пол, с шумом выдохнул… На ней была моя любимая голубая рубашка, расстегнувшаяся от наших слишком резких движений.

Дерзкая молодая грудь торчала прямо в вырезе, заставляя мои ладони вспыхнуть ядовитым пламенем. Руки больше не подчинялись мозгу… Подхватил её и, смахнув с комода всю интерьерную чепуху, усадил, чтобы видеть пьянеющие глаза. Пальцы отработанными движениями перебирали пуговицы, чтобы вновь увидеть красивое женское тело.

Смотрел прямо, открыто, пытаясь разглядеть в её мутном взгляде малейший след страха, сомнения или… ставшее привычным отвращение. Но ничего не находил! Там плескался огонь, пусть пока слабый, робкий, но огонь!

– Останови меня, Леся…

– Я…Я… Не могуууу, – захныкала она, робко укладывая ладони мне на плечи.

Замер, готовясь принять всё, что она решит. Оттолкнёт? Взорвется истерикой? Скажет, что я – похотливое животное? Ко всему был готов, потому что все сценарии были мне известны, понятны и отработаны на практике.

Но вместо этого она подхватила бегунок на молнии и рванула вниз, порывисто скидывая с меня куртку.

– Останови меня…

– Не дождёшься!

Когда нас разделяла лишь тонкая ткань футболки, ощутил мелкую дрожь её тела. Она прижималась, ловя мои губы… Брала в плен, неловко, неумело требуя ответного огня.

А кто я такой, чтобы не дать?

Дал…

Когда наши языки схлестнулись в танце, то дрожь превратилась в землетрясение. Леся стонала, впивалась ногтями в спину, сминая футболку, только бы коснуться кожи. Тепло ей нужно было мужское, инстинктивно тянулась к силе, но об этом я подумаю завтра. А теперь мы просто не могли дышать, сжимая друг друга в убийственных по силе объятиях.

– А-а-а-х… – взвыла она, смущенно закрывая глаза, когда я накрыл ладонью её грудь, пропуская сосок меж ледяных пальцев. Я нарочно тянул время, ласкал, играл с её нежной кожей, дразнил, познавая, как реагирует тело. А оно взрывалось… Отвечало на каждый поцелуй, на лёгкий бег пальцев, обжигающий выдох. А когда уже было невозможно терпеть, Леся откинула голову назад, открываясь для меня полностью.

Шикарная… Изящная, хрупкая, идеальная. На её бархатистой коже переливались теплые блики от хрустальных бра, они ласкали её, играли с рельефом, грозя мне разрывом сердца и полным поражением.

Стеснялась… так искренне, так трогательно и цепляюще… От ее пылающего румянца на душе становилось тепло-тепло… Словно я делал что-то важное, нужное, правильное.

Леся то и дело оборачивалась, боясь, что за нами могут наблюдать. И я не выдержал… со всей силы лупанул по щитку сигнализации, и мы начали медленно тонуть в томном полумраке, чтобы ничто не могло отвлекать, чтобы не смела бояться, чтобы отбросила ненужные мысли. Дом зажужжал опускающимися ставнями, верхний свет медленно гас, а вот янтарная подсветка плинтусов становилась ярче.

В тёплом тусклом свечении её кожа вспыхнула переливом свежего тягучего мёда. Эта девчонка превратилась в сахарный леденец, манящий ненаигранной скромностью. Смотрела в глаза, чуть опустив ресницы, и жадно облизывала губы, ещё хранящие тепло моих поцелуев. Она как десерт, которым хочется насыщаться медленно, играя с палитрой вкусов на раздраженных рецепторах.

«Девочка… девочка…» – билось в голове, пробуждая мой пьяный разум. Что я творю? Что? Мы не знаем друг о друге ровным счётом ничего! Спас, пригрел, защитил… Но разве это причина забрать её невинность? Разве имею я на то право?

– Блядь, – зашипел я, делая полшага в сторону.

– Не уходи! – Леся поймала мою руку. Она тянула, вновь сокращая расстояние между нами, уложила ладонь на свою грудь и стала подталкивать, повторяя мои же ласкающие движения. Её била дрожь, губы тряслись, а в глазах застыл страх… что остановлюсь. – Не смей! Вадим, не смей уходить!

– Ты пожалеешь.

– Тогда сделай так, чтобы я не пожалела, – она ловко оттолкнулась от стены и вновь запрыгнула на меня, обнимая руками за шею. Её губы порхали по лицу, замедляясь в уголках рта, не решаясь потребовать поцелуй. – Сделай! Слышишь?

Да кого я обманывал? Кого?! Даже если сейчас начнётся землетрясение, меня никто не заставит покинуть уютный сумрак дома, в стенах которого так соблазнительно звенит её дыхание. Вдруг так сильно захотелось услышать её стон, впитать робкое удовольствие, научиться играть на её теле, выманивая наружу то, что прячет внутри моя Крошка. Мне хотелось усмирить, приручить и присвоить бурю, которая бурлила в ней пока неуверенно, стыдливо, сонно и так соблазнительно неопытно.

– Слышишь!? Ты слышишь!? – вдруг её хрип треснул, и тишина взорвалась ещё слабым, но надрывным криком. Она лупила кулаками по моей груди, не отводя глаз, боясь, что остановлюсь… потом резко так подхватила низ футболки и рванула через голову.

Леся ахнула в голос, замерла всего на мгновение, после чего опустила ладони на плечи. Касания её были легкими, она порхала по моим уродливым шрамам, чуть морщила свой курносый нос, явно о чем-то размышляя, а когда добралась до горизонтальной отметины ножевого ранения под сердцем, со свистом выдохнула и застыла… А после с животной яростью начала покрывать все уродства поцелуями, обводила нежным язычком по контуру, стирая старые воспоминания и даря новые. Не пугалась, не сторонилась, принимала таким, какой есть…

– Слышишь? – шептала, переходя от одного ожога на моей коже к другому. – Слышишь?

– Слышу, Крошка, слышу.

– Тогда не останавливайся!

И я не остановился. Рванул в столовую, где до сих пор потрескивал в камине огонь.

Это были не объятия, это была борьба! Мы перехватывали друг друга руками, жадно целовались, то и дело врезаясь зубами, прикусывая языки, шипели и снова целовались, как сумасшедшие.

Леся скинула с себя болтающуюся на одном локте рубашку, с силой прижалась грудью и стала подёргивать задницей, чтобы вырваться из объятий.

– Я сама… сама… – вновь и вновь повторяла она, облизывая пересохшие губы. Храбрилась, прятала настоящие эмоции не потому, что страшно было, а потому что не хотела спугнуть. Девчонка сдёрнула какой-то шнурок, сдерживающий копну её волос, и серебристая платина рассыпалась по плечам, стыдливо пытаясь прикрыть наготу своей хозяйки. А когда она вскинула абсолютно обезоруживающий хитрый взгляд, стало понятно, что здесь не она мышка в клетке… А я!

Леся смущенно подцепила резинку бежевых леггинсов и повернулась спиной…

Да я чуть не скончался и не кончил заодно, когда понял, что она задумала!

Прогнулась в спине и стала так мучительно медленно стягивать последнюю тряпицу со своего роскошного тела. Эта упругая крошечная попка, напоминающая сочный персик, тонкая талия, длинные стройные ножки… Моя броня рассыпалась осколками самообладания, выпуская наружу всех внутренних демонов, орущих: «Укради! Забери! Присвой! Возьми её боль и подари удовольствие взамен!».

Не замечал ссадин, пожелтевших синяков и хаотичных розовых стрел порезов. Не мне это замечать… Не мне… Я просто видел перед собой идеал, абсолютный эталон женской красоты.

А когда Леся отбросила леггинсы в сторону, медленно повернулась, не в силах поднять головы… я сжался изнутри в черствый бездушный гранит, лишь бы не заорать от бессилия. Мой блуждающий взгляд достиг её лобка, усыпанного узнаваемыми кругляшами ожогов от сигаретных окурков. Леся стыдливо прикрывала их рукой, меча растерянный взгляд по мраку гостиной.

Сука! Желание убить стало невыносимым. Оно тяжелым булыжником висело на сердце. Но… сейчас точно не время думать об этом.

Взгляд Крошки становился стеклянным, непробиваемым и холодным. Она будто вновь стену между нами выстраивала, улетая от меня уж слишком стремительно. А этого я допустить не мог. Она рядом сейчас, а мертвы ОНИ будут потом! Потом…

Я успел схватить её за руку, потому что Леся готова была сигануть в свою комнату. Потянул на себя, кожа к коже… Так и стояли, два израненных малознакомых человека. Но разве это важно, когда внутри все горит и взрывается? Нет. Это всего лишь условности…

Взял её за подбородок, поднял голову, заглядывая в глаза, и поцеловал.

Мы оседали на пол, как первый снег, тая в объятиях друг друга. Сплетались руками, ногами, роняли хрипы и стоны. Дышали друг другом, не желая упускать ни единого ощущения.

– Ты не подумай, я не боюсь, – шептала она. – Хочу.

– Девочка моя…

Покрывал её тело поцелуями, скользил от скул до груди языком, прогоняя табуны мурашек. Втягивал кожу, перекрывая чужие отметины, согревал ладонями хрупкое тело, а опустившись к ожогам, смывал фантомную боль.

Прокладывал пальцами дорожку по чувствительной плоти, размазывал влагу настоящего, не наигранного возбуждения, слизывал её, упиваясь солоноватым вкусом, взрывающимся на языке.

Пришлось прижать мечущуюся от новых ощущений Лесю к полу, чтобы не мешала. Чтобы дала и себе, и мне испить это до последней капли.

– А-а-а… – заскулила Крошка, когда я губами втянул каменную горошину клитора. Леся кусала тыльную сторону ладони, то и дело приподнимая голову, чтобы столкнуться взглядами. Дышала, как загнанный зверь, не находя места своим подрагивающим рукам.

Боже! Она была прекрасна… И в страхе, и в возбуждении, и в смущении…

Но хотелось большего! Хотелось слышать её крик, видеть безумие в глазах и слизывать прозрачные капельки пота с румяной от моих рук кожи. И когда она почти расслабилась, я отбросил аккуратность.

Скользнул по складочкам, утопая в теплой плоти пальцами. Ощущал, как твердые стенки сжимают меня, скалился, рычал и наращивал темп, боясь даже представить, как охренительно-прекрасно будет войти в неё.

Вылизывал все соки, то прикусывая, то дуя на клитор, и продолжал трахать её пальцами.

И это была не игра… Это было безумие, которым руководил мой прагматичный мозг! Контролируемый хаос… Я методично доводил её до исступления, а когда подводил к хрупкой грани оргазма, сбавлял темп, покрывая влажную кожу поцелуями. Моя! Моя…

– Я… Я больше не могуууу, – завывала она, зарываясь пальцами в высокий ворс ковра. Выгибала спину, сжимала мою голову ногами, опасно проходясь по черте, за которой пряталась бездна.

– Это я не могу! – я быстро стянул штаны, устраиваясь между ее ног. Каменный член подрагивал от нетерпения на её лобке, но я медлил, давая время, чтобы она привыкла, рассмотрела. Леся распахнула глаза, приподнялась на одном локте, а пальцами второй руки обвела пульсирующую головку… Тяжело дышала, размазывая хрусталик выступившей смазки, заскользила по выпуклым венам, прошлась по всей длине и… и столкнула его. Я чуть не сдох, когда упёрся головкой меж её горячих складочек. Мучительно медленно развёл их, утопая в соках желания.

– Боже…

Ласкал головкой горячую плоть, входя буквально по миллиметру. Молился, чтобы не кончить раньше времени, потому что внутри не просто кипело, там уже все к чертям сгорело! Мы смотрели друг другу в глаза, наслаждаясь этим моментом.

Член будто бетонными стенами сдавливало, втягивая в смертельное пекло её желания. Я силился, чтобы не толкнуться разом на всю длину, понимая, что второго шанса на «не испортить» у меня не будет. Тянул время… Упивался этим ощущением…

– Вадиииим… – на выдохе протянула Леся и, буквально вырываясь из моих рук, резко дёрнулась. Я только и успел зафиксировать её задницу, когда по столовой пронесся вскрик. Она металась, глотала воздух, роняя огромные капли слёз, но продолжала подвиливать бёдрами. Она кружилась спиралью, впуская меня всё глубже и глубже… На её лице смешались боль, страх и удовольствие.

– Иди ко мне, – поднял её, вновь прижал к себе и, стиснув сладкую попку, начал новый этап игры. Входил медленно, растягивал, внимательно следя за реакцией её тела.

Леся словно отключилась, подхватила мой ритм и, едва заметно морщась от боли, стала повторять движения. Она все чувствовала, видела, поддразнивала поглаживаниями по плечам, убивала быстрыми поцелуями, щекотным скольжением языка по кромке колючей щетины…

– Не отпустил… – прерываясь от рваного дыхания и учащающихся толчков, она рыдала в голос, прикусывала кожу моего плеча, прижимаясь губами, когда я её с силой опускал на себя, забыв обо всём! А когда её тело забилось в крупных импульсах дрожи, мою башню сорвало окончательно! Всю жизнь держалась на метровых гвоздях, а сейчас улетела к херам собачьим, забрав и осторожность, и самообладание…

Её оргазм был прекрасен… Ловил каждый вздох, всхлип… Забирал правдивость её эмоций, дурел от яркого аромата секса, глох от пошлого хлюпанья и уже понимал, что мало! Находясь в ней по самые яйца, я уже страдал от того, что было пиздец как мало!

– И не отпущу…

Леся снова дёрнулась и продолжила отчаянно быстро опускаться на меня, а когда я подхватил её ритм и, впившись пальцами в задницу, стал насаживать её на себя, захрипела и рухнула на спину, наблюдая, как по её лобку растекается белёсая сперма с кровяными вкраплениями…

Мы были обессилены… Лежали, сплетаясь телами, и наблюдали за ленивыми языками пламени в камине. Дом трещал тишиной, очевидно, устав от звуков нашей страсти. И только тихий писк моего телефона напоминал, что не сдох я… Не сдох…

Дождался, пока Леся провалится в сон, подтянул сброшенные спортивные штаны и ткнул в экран телефона. В десятках уведомлений нашёл то, что током пробило меня:

«Кажется, я знаю, кто она, шеф…»