Семь ночей

Глава 49

Леся

Как быстро летит время…

Оно неумолимо, бессердечно и глухо к нашим мольбам.

Бредя на нелюбимую работу, возвращаясь в квартиру, где тебе неуютно и холодно, или ожидая мужчину, к которому безразлично твоё сердце, молишься, чтобы этот день поскорее закончился. Мы сами торопим время, когда несчастны. Но парадокс в том, что, когда мы наконец-то находим уютный домик для своей истерзанной души, минуты как спесивые лошади мчат за горизонт, не слыша твоих бессмысленных молитв.

Вот и моя душа нашла этот дом…

– Леся! – Клара Ивановна стояла на крыльце террасы и с тревогой в голосе выкрикивала моё имя. Она сжимала поручень, то всматриваясь в ельник, то выглядывая куда-то запропастившуюся охрану. Да на ней просто не было лица от страха вновь меня потерять…

– Я здесь, Клара Ивановна! – вскинула руку и махнула из густых зарослей ромашек, пока та не вызвала наряд, Акишева и Вадика. Я любила это место. Белоснежное облако цветов тянулось лентой вдоль речного берега, словно специально создавая для меня уголок настоящего рая. Здесь тихо, ступни ласкает прохладная вода, забавно плюхаясь о скалистый берег, а над головой простирается бесконечная лазурь июньского неба.

– Леся! Вы меня в могилу загоните!

– Хорошо, Кларочка, я повешу на шею колокольчик, чтобы вы меня издалека слышали, – я рассмеялась и вновь легла на спину. – Только Вадиму не звоните, а то опять примчит, забросив работу.

Мы уже почти месяц живем в нашем доме. Вадик прямо на завтраке в свойственной ему манере буквально заявил о том, что больше никогда не оставит меня. Что я его жена, несмотря на отсутствие штампа, поэтому всем собравшимся лучше принять это. Отцы кивнули, незаметно улыбаясь его напору, а мамы устроили потоп в очередной раз. И тем же вечером мы уехали за город.

Я любила этот дом всей душой. Он подарил мне Вадима, дал уют и тепло счастливых вечеров, радость утра и томное ожидание его возвращения с работы. Но было и что-то горькое в нём. Помню и его взбесившуюся жену, и её ненормальный, безумный взгляд…

– Бр-р-р… – поёжилась от гадости тех картинок, распахнула глаза и тут же вскрикнула. – Вадя! Ну, сколько можно просить не подкрадываться? Ты меня убить хочешь?

– Леська, – на выдохе протянул он моё имя и рухнул в цветы рядом. – Ты опять не берёшь трубку… Напугала Клару. Разве так можно?

– Твоя Клара ябеда! Я просто немного повалялась в цветочках, а она разве только ОМОН не вызвала. Вы что, меня контролируете, Вадим Дмитрич? – я перекатилась на живот, подперла подбородок ладонями и стала рассматривать своего красавчика. Он резкими движениями срывал с себя галстук, растягивал ворот рубашки и щурился от яркого солнца.

– Нет, просто соскучился, – когда он снял всю офисную амуницию, то с силой впился в губы, и это была самая приятная часть дня. Его поцелуи несли удивительный эффект: ты сначала задыхаешься, теряешь рассудок, зрение, слух, а потом птичкой взмываешь в небо от неимоверного счастья. – Сегодня пятница, поэтому решил вернуться пораньше, а то торчать в пробках становится просто невыносимо.

– Я согласна, – мне было его искренне жаль. Потакая моим желаниям, Вадим был вынужден каждый день мотаться в офис через весь городской трафик. – Четыре дня живём в городе, а с пятницы по понедельник – здесь. Ну как?

– У меня есть идея лучше, – Вадим сверкнул загадочным взглядом и улыбнулся. – Когда у тебя диплом?

– В среду…

– Успеем, – рассмеялся он, резко дёрнул меня, укладывая поверх, и прижал, как тогда… Чтобы дышать было невыносимо. Невыносимо… без него!

– Что ты задумал?

– Собирайся, мы едем в гости.

– В гости?

– Да, нас ждут мужики. Обсудить кое-что нужно срочное, – он целовал-целовал… – Ты, кстати, решила, когда мы играем свадьбу? Лесь, это уже неприлично. Я весь извелся! Пожалей старика…

– Старика? – я расхохоталась и стала щекотать его, зная, что сейчас он вскипит и бросится за мной. По-детски? Возможно. Но я просто обожала эти моменты. Мы могли долго носиться друг за другом, оглушая и шокируя охрану гоготом, а потом падали в мокрый холодный песок и целовались до мушек в глазах.

– Нет, хитрюга, – он так ловко перехватил мои руки, потом поднялся, перекинул через плечо и направился в дом. – Никаких догонялок, мы опаздываем на ужин.

– Какой ужин? Вадь! Ты время видел? Совсем заработался? Ещё обед.

– Не спорь! – слышать его смех – это награда. – Клара Ивановна, салют! Беглец пойман, будет наказан. А ну, извиняйся! – Вадя шутливо шлёпнул меня по заднице, заставляя старушку краснеть.

– Простииите, Кларочка Ивановна! Чесслово, больше не буду! А хотите со мной будете в ромашках валяться? Будем гадать, любит меня Вадюша или нет? – я заливалась смехом, а Вадим говорил, что эти звуки согревают холодные стены нашего дома.

– Вадим? – Клара запорхала по кухне, хватаясь за все подряд. – У меня ничего не готово! Мы с Лесей планировали испечь вашу любимую запеканку.

– Клара, вы можете идти домой. Считайте, что у вас отпуск, – Вадик махнул ей и буквально взметнул на второй этаж. Нога его почти не тревожила, он перестал прихрамывать, что меня безумно радовало. От того ужаса на его теле остался лишь шрам, который со временем станет бесцветным, тусклым и обласканным моими поцелуями. Мы всё забудем, через всё пройдем.

– Вадик! Что происходит?

– Лесь, ну не мешай мне делать сюрприз, – он бросил меня на кровать, поцеловал и пошёл в ванную.

– Ну, надеть-то мне что? – я семенила следом, стягивая одежду.

– Собери в сумку все самое необходимое…

Гадкий Вадик!

Металась по гардеробной, где мне великодушно выделили целую стену, и пыталась сообразить, что может быть самым необходимым? Может, мы на охоту? И тогда нужно ружье, отстреливаться от мух и пауков. Или на Северный полюс? Тогда у Клары позаимствую те самые гамаши, о которых она мне ещё зимой все уши прожужжала. Вот что самое необходимое?

– А-а-а… – покидала в сумку белье, футболки, шорты, пару джинсов и платье, вдруг и правда на ужин везёт. А потом подумала и достала с верхней полки ещё одну сумку и собрала примерно такой же комплект и для Вадика.

Это было так странно… Просыпаться вместе, пить кофе, смотреть фильмы и строить планы на будущее. И собирать своему мужчине сумку – это тоже странно. Волнительно, приятно… Это как стоять на первой ступени долгой дороги, на которой тебя ждёт новое, неизведанное, но определенно счастливое. Очевидно, это было необычным не только для меня… Вадим замер, увидев, как я укладываю его одежду в сумку, а портпледы с нашими вечерними нарядами – в небольшой чемодан.

– Моя жена…

– Повтори, Вадь… Повтори!

– Ты моя жена, Лесь. Жена!

Это были самые лучшие слова. Они согревали и доводили до слез. Смотрела в его глаза и тонула в тумане, желая вновь и вновь слышать его голос.

Мы быстро оделись, сели в машину, махнув сердитому Акишеву на прощание, и рванули по трассе, вон из города. Я подпевала любимым песням, горланила до хрипоты, а потом мы целовались, останавливаясь на обочине, не замечая ни сигналы возмущённых водителей, ни любопытные взгляды. Наверное, это и есть счастье…

А когда Вадим свернул на указатель Аэропорт, я замерла, но задавать вопросов не стала. Вадим это понял и с благодарностью поцеловал мою ладонь.

Мы прошли предполетный досмотр, сели в широкие кресла самолёта, и я позволила Вадику закрыть мои уши, когда командир корабля начал булькать в динамике. Он не хотел, чтобы я знала, куда летим. Ему было важно, чтобы я доверяла. Чтобы могла пойти за ним на край света, не думая о трудностях, маршруте и прочей ерунде. Он смотрел в глаза с такой надеждой! А я и так доверяла. Закрыла глаза, приткнулась к его плечу и проспала весь полёт, ни разу не посмотрев в иллюминатор. И через два часа мы уже шли на посадку.

У меня перехватило дыхание, потому что было просто невозможно не заметить бескрайнее синее море, встречающее нас переливом огней прибрежной линии.

– Вадя…

– Пойдем, Лесь, – он поцеловал мою ладонь, отщелкнул ремень, и мы первыми покинули борт. У трапа нас уже ждал автомобиль с синей мигалкой, в салоне стояла запотевшая бутылка шампанского, естественно, безалкогольного, и тарелка фруктов.

– Что ты молчишь? – я взобралась с ногами в кресло и наблюдала, как за окном мелькают светящиеся здания, отели, рестораны. Мы мчали по городу, а потом свернули на трассу. – Уже можешь рассказать, что задумал? Мы будем жить в палатках на горном склоне? Или мне предстоит обуютить пещерку? Станем местными бедуинами и будем презирать блага современности?

– Лесь, я и так из последних сил держусь, – Вадик хохотал и кидал в меня виноградом. – Ну, помолчи ещё пять минут!

– Гадкий Вадик!

– Накажешь меня позже, – он поймал меня за руки и дёрнул на себя, усаживая на колени. – Только давай договоримся, что ты хорошо подумаешь?

– Ты о чем?

– Просто пообещай, что ты скажешь правду, а не потому, что я этого хочу. Договорились?

– Я уже говорила, что ты гадкий?

– Миллион раз!

– Вот тебе ещё раз! Гадкий Вадя!

Автомобиль притормозил, но Вадик не дал мне посмотреть в окно. Закрыл ладонями лицо так, чтобы ничего не могла увидеть, углубляя поцелуй. И убрал руки, лишь когда машина остановилась окончательно.

– Вот теперь готово…

Он открыл дверь и помог мне вылезти.

Мы стояли у высокого каменного забора, увитого пышным виноградом. Калитка была приоткрыта, и мы, взявшись за руки, вошли внутрь.

Извилистая дорожка петляла между фруктовых деревьев, и вскоре показался светлый дом. Он хоть и был одноэтажным, но его п-образная форма говорила о внушительной жилой площади. Огромные окна, зеленая изгородь и бесконечность сочного газона, а по периметру – высокие деревья, стирающие ощущение соседства. А соседние дома были! Определенно! Я видела! Но здесь, в центре оазиса красоты, я ощущала себя на необитаемом острове. Не слышны были ни гул машин, ни голоса. Лишь сумасшедшие песни цикад…

– Нравится? – Вадик стоял чуть поодаль и внимательно следил за моей реакцией.

А у меня просто не было слов. Я сильнее сжала его руку и повела дальше по тропинке. Внутренний двор был просто шикарным. Здесь было продумано всё до мелочей. И не для красоты картинки, а для жизни. Для семейной жизни… Уютная зона отдыха с кострищем, мангальная зона с диванчиками, открытая столовая с длинным ротанговым столом под белоснежными зонтами. И огромный бассейн…

Но это было не самое важное… Я интуитивно шла дальше, будто меня кто-то подталкивал в спину. В нос ударил аромат цветущих гортензий, сладость налившихся пионов, и хотелось закрыть глаза, чтобы насытиться этим волшебным состоянием внутреннего спокойствия.

Дойдя почти до конца участка, мы с Вадимом замерли, испустив протяжный стон. Мы стояли на покатом обрыве, а перед нами распласталось бескрайнее море.

– Вадик…

– Тебе нравится?

– Да… – слова сдирали слизистую горла. Слёзы сами текли по щекам. Я просто не могла справиться с восторгом, с бьющими через край эмоциями. Прижалась к его груди, слушая биение родного сердца.

– Берём! – вдруг крикнул Вадик, и через несколько мгновений небо над нами стало рассыпаться миллионом мерцающих огней. Оглушающие залпы били бесконечно, заглушая цикад.

– В смысле – берём? Вадь? Это что, наш дом?

– Выходи за меня, Леся, – Вадик сжимал мои ледяные руки, покрывал поцелуями пальцы и неотрывно смотрел в глаза. – Я никогда не предам. Никогда не уйду. Я буду любить тебя красочно, нежно, бесконечно! Мой мир – это ты. Ты – дом моего сердца, Лесь.

– Да! Да! Да! – я просто верещала, как ненормальная. Этот салют был ничем по сравнению с блеском его глаз. Когда человек любит, то это чувствуется сразу. Он рассыпается миллионом драгоценных камней, сверкает похлеще золота и растекается от любви кипучим оловом, следы которого навсегда останутся в сердце.

Вадим снова поцеловал мою ладонь, а потом достал из кармана ещё одну коробочку.

– Я буду дарить тебе по кольцу, пока ты не назначишь дату свадьбы, – он улыбался, пока надевал платиновый обод с ещё большим камнем. – Слышишь? Ты моя, и я не отстану от тебя, Леся Вьюник.

– Тогда завтра… Мы пойдем в ЗАГС завтра, а то ты так разоришься, Вадим Вьюник…

– Ура!!! – с громким криком к нам бежали друзья, появившиеся из фруктового сада. Там были и родители, и рыдающая Верка, и даже мой обычно смурной Тиша сейчас улыбался.

– Ты все специально?

– Это все случайно, – Вадик воспользовался моментом, что родные ещё далеко, прижал и поцеловал. – Я случайно нашел на обочине мою Крошку с платиновыми волосами и случайно влюбился. А вот потом я делал все специально!

– А что за дом?

– Это наш дом.

– Дом нашей души?

– Да…

Когда фейерверк закончился, зазвучала музыка. Периметр вспыхнул сотнями огней, из дома вышли официанты в белом, накрывая столы для праздничного ужина, а воздух стал терпким от вздымающегося дымка мангала.

– Потанцуй со мной, жена, – Вадим буквально вырвал меня из рук рыдающих мам.

Семья была настолько воодушевлена всем предстоящим, что разговоры ещё долго не умолкали. Родители очень расстроились, что мы переезжаем. Но нас уже было не переубедить!

Я не могла успокоиться, осматривая эту красоту. Представляла, как буду встречать рассветы, медитировать. Как буду купать в прохладной воде наших детей, как будем с мужем ужинать при свечах, слушая плеск волн. Мечт было так много, что голова шла кругом!

– Соседи тут, я вам скажу, не очень, – Вера закатила глаза, за что тут же получила тычок в бок от Раевского.

– Ну, хоть за сестрой присмотришь, – папа Вадима взмахнул кулаком, пригрозив дочери. Но та ещё громче рассмеялась. – Мартышка!

– Добрый вечер, – хриплый голос донесся со спины. Мы дружно обернулись. Отцы тут же встали, чуть напрягшись. По тропинке к нам медленно шел Воронков. Он вскинул руки, словно демонстрировал, что с миром идёт.

– Добрый, – Вадик с силой похлопал меня по плечу, будто давал понять, чтобы не дёргалась. Они выстроились в цепь, прикрывая женщин.

– Я случайно узнал, что вы здесь…

Не могла удержаться и обернулась. Воронкова было просто не узнать. Из него будто высосали всё живое, голова его покрылась яркой проседью, а широкие плечи ссутулились, словно на них давил неподъёмный груз. Он заметил меня, сверкнул взглядом и… и улыбнулся.

– Простите, что без предупреждения, – Воронков посмотрел на Вадима. – Просто пришел сказать, что рад, что ты спас Олеську. Она выросла у меня на глазах, и я должен быть счастлив, что эти твари не смогли забрать и её невинную душу. И вот это мне не нужно, кстати, – старик достал из кармана какую-то смятую бумажку и вручил растерянному Вадиму. Он был напряжен, смотрел Воронкову в глаза, словно пытался понять, в чём подвох. Но через пару секунд он с шумом выдохнул и убрал бумагу в задний карман джинсов.

– Исай, тебе очень повезло. Он станет опорой не только для Леси, но и тебя, пердуна старого, если надо – из огня вытащит, – Воронков горько хмыкнул и похлопал отца по плечу.

– Это да, – голос отца дрогнул, срываясь на шепот. И все замолчали…

Моя Лида. Она всегда была со мной. В мыслях, воспоминаниях. И я всей душой ощущала нарывающую боль отца, потерявшего дочь. Его потухший взгляд. Тяжесть мыслей и тьму будущего, в котором уже никогда ничто не затмит момент рождения единственной дочери.

Я встала, подошла к нему и обняла. Прижалась крепко-крепко, не сдерживая слез.

– Поужинайте с нами, – Вадим первым подал голос. – Я настаиваю…