Семь ночей

Глава 45

Вадим

Мы дышали в такт, не в силах оторваться друг от друга. В теплом свете свечей её лицо было ангельским, чистым и таким невинным, что сжималось сердце. До сих пор не представляю, как выжил… Все эти бесконечные тягомотные дни были похожи на густой кисель. Меня то погружали с головой в него, то давали возможность отдышаться перед очередным актом пытки. Но вот на горизонте снова появилась она, и все изменилось. Могу улыбаться, могу желать, могу думать…

– Вадь, у меня столько вопросов в голове! Я даже не знаю, с чего начать… Голова сейчас треснет!

Такая она смешная… Моя отважная девочка, решившая, что может спасти всех своей прелестной грудью. Наверное, это останется одним из лучших воспоминаний. Как она крепилась… Как отчаянно пыталась не показать вида, как безмолвно плакала на плече у матери, но продолжала играть в беспамятство.

Я не просто хотел Люсю. Это была совсем не физика. Это было что-то больше, объемнее и бесценней. Я впервые не нашел логического объяснения своим ощущениям. Они просто душили меня, переворачивая внутренний мир наизнанку. И только рядом с ней все становилось правильным.

Большие настенные часы угрожающе тикали, будто нарочно подталкивая стрелку к полуночи. А это значит, что пора…

– Собирайся, Лесь. Потом вопросы задавать будешь, – поцеловал мою Крошку в нос и поднялся.

Так странно… Изматывающая, буквально изводящая все это время нога сегодня будто чудом вылечились. Я с легкостью носил по залу Леську, категорически отказывающуюся разжимать руки, и не чувствовал тупой боли. Чудная девчонка…

– Куда собираться?

– Домой, куда же ещё? Ты время видела? Все порядочные заведения уже закрыты в этот час.

– Вадим! – вспыхнула она. – Какой домой?

– Давай-давай, – поставил её на пол, шлепнул по заднице, придав ускорения, и рассмеялся её такой милой растерянности. – И это был не вопрос, Лесь.

Было видно, что внутри неё борются паника и желание довериться. Она сжимала свое платье, совершенно не стесняясь наготы. Кусала зацелованные губы, хмурилась и морщила курносый носик… а потом вздохнула и стала одеваться.

Тяжело… Я даже не представляю, что бы ощущал, будь на её месте? Что бы делал? А она доверилась. Правда, с настороженностью, но все же.

– Но у меня даже нет вещей… – её платье было растянуто и сейчас больше походило на половую тряпку, чем на дизайнерский наряд. Сквозь тонкую ткань так соблазнительно просматривалась дерзкая грудь с до сих пор набухшими сосочками, что я был близок к провалу… Да рядом с ней я только и делаю, что хожу по грани пропасти.

– Леся… – предупреждающе ответил я, набрасывая пиджак.

– Тут, наверное, нужно прибраться…

– Идём, Крошка, – взял её за руку, достал телефон и быстро отбил сообщение администратору, что можно загонять уборку и сдавать помещение под охрану.

Свежий, с еле уловимыми нотками уходящей зимы ветер встретил нас сильным порывом. Завернули за угол, где была припаркована моя машина.

Черт… так странно! Я её знаю наизусть. Могу истолковать любой жест, малейшую перемену в мимике и в голосе. Но так много, что будет впервые для нас обоих.

Мы впервые садимся в одну машину. Она впервые смущенно оттягивает ремень безопасности, впервые кладет ладонь поверх моей руки и прячет довольную улыбку. Мы никогда не ходили в ресторан, не бывали в гостях, она даже не знает, чем я занимаюсь, чем дышу. Но это не мешает ей крепко сжимать мою руку, позволяя везти себя хрен знает куда…

Как можно быть максимально близкими, но при этом почти незнакомыми? От предвкушения у меня засвербело где-то под сердцем. Сколько же меня ждёт открытий? Какие цветы любит? Где отдыхает? Что делает, когда грустно? Боже… Голова кругом, будто пьяный…

Улыбаюсь. Постоянно улыбаюсь, как полоумный! Потому что знаю, что Леся моя. И теперь никто не посмеет забрать мое счастье. Она – мой пазл, без которого я жил слишком долго. Слишком…

Сонный город подсвечивал наш путь лентами ярких фонарей. Леся сначала была максимально напряжена, а потом скинула туфли, подобрала под себя ноги и развернулась ко мне.

– Подай рубашку с заднего сиденья, и можешь начинать.

– Начинать что? – Леся прикусила губу, помогла мне снять пиджак и вручила снятую с плечиков рубашку.

– Допрос. Давай, Лесь, я довольный как слон, поэтому отвечу на любой бабский вопрос, на который даже в природе не существует ответа

– Вадим, а вы очень самонадеянны, – она так мило рассмеялась и новым для меня жестом заботливо поправила воротник моей рубашки.

– Что есть, то есть.

– Но ты сам напросился. Почему звезды желтые? – она рассмеялась и стукнула мне по руке, когда я довольно опасно отпустил руль, чтобы застегнуть пуговицы.

– В цвет луны, почему же ещё? – расхохотался я, перехватил её ладонь и поцеловал, вдыхая аромат, свойственный только ей. – Ну, нелепо бы смотрелись бирюзовые звёзды с желтой луной и темным небом. Не по фэн-шую…

– Зачет, Вадюша! – Леська уложила голову мне на плечо, очевидно, чтобы не смотреть в глаза.

– Давай, Крошка. Быстрее спросишь, быстрее отвечу. Вижу, что зудит…

– Ты правда развелся? – она выпалила это на выдохе и закрыла лицо руками, будто постыдное что-то спросила. – Только скажи правду… Лучше уж правда, чем таким образом узнавать, что стала любовницей.

– Открой бардачок, – я дёрнул плечом, сталкивая её голову. – Давай-давай… Смелее!

Леся прикусила губу и нажала кнопку, дверца отъехала, а теплый свет подсветки лег на оригинал свидетельства. Я каждый день возил его с собой. Готовился, что в любой момент придётся предъявить доказательства моей девочке. И был к этому готов… Я ещё долго буду вымаливать прощение, буду покорно отвечать на её каверзные вопросы, лишь бы она простила.

Леся как-то брезгливо толкнула бумагу в прозрачном файле. Бегло прошлась по написанному, выдохнула и уже хотела было закрыть дверцу, как охнула… Под свидетельством лежала синяя коробочка, на которую теперь она только и могла смотреть. Сцепила пальцы, выворачивая их по суставам, и молчала.

– Выходи за меня, Лесь, – я резко вильнул рулем, прижимаясь к обочине. Отстегнул сначала свой ремень, потом и Леськин. Перетянул её к себе на колени, обхватил руками лицо и посмотрел в глаза, полные слез. Она улыбалась, а по щекам растекался румянец смущения. – Не как в фильмах, да? Но вдруг ты забудешь? И меня, и дату свадьбы? А? Нет уж, давай жениться, Леська. У меня хотя бы документ, подтверждающий право целовать тебя, будет.

– Значит, ты холост? – Леся дрожала, когда я надевал кольцо на её безымянный палец, с таким восторгом смотрела, как я целую её пальчики, как дразняще оглаживаю обод платины, обнимающий камень.

Боже… Знала бы она, чего стоило друзьям удержать меня на месте, когда я собственными глазами видел, как Иванецкий сует ей кольцо! Знала бы, как рвалось моё сердце от ярости и непринятия, что она может быть НЕ МОЕЙ! Это было пыткой…персональным адом! Сидеть за спиной любимой и наблюдать, как она практически становится чужой женой!

– Не совсем, – начал было я, но тут же получил тычок в рёбра. – Шучу… Выходи, по-хорошему прошу!

– А иначе?

– А иначе я затрахаю тебя до смерти, а потом все равно замуж возьму! А потом снова затрахаю…

– Гадкий Вадик! – она расхохоталась, падая спиной на руль. Смеялась, смотря вверх тормашками в небо, бегала пальчиками по моим волосам, спускалась на щетину. Словно на ощупь пыталась запомнить, запечатлеть этот момент кожей, чтобы никогда не забывать. – И ведь не откажешь. Вот скажи, Вьюник, откуда в тебе столько обаяния?

– Ты мне зубы не заговаривай, Леська! – рыкнул я, теряя всяческое терпение. – Берёшь кота в мешке?

– Беру! – она взвизгнула, прижалась, отчаянно пытаясь придушить меня в крепости своих объятий. – Только и я не робкая лань, Вадюша. Ты сразу иллюзии свои про скромницу и умницу в дальний уголок прибери. А лучше выброси.

– Усмирим, приручим, вылюбим, – поймал её губы и буквально впился, заглушая свой стон облегчения. Моя… Моя…

Леся слушала биение моего сердца, разглядывая аккуратный бриллиант на правой руке, улыбалась, думая, что я не понимаю, и постепенно свыкалась с этой непростой мыслью, пока я курил в открытое окно, пытаясь понять, как начать…

– Детка, ты мне веришь?

– Ой-ой… Это плохое начало. С таких фраз начинаются разводы, новости о внебрачных детях и прочее… Ты ещё под венец меня не отвел, Вадя, имей совесть!

– Ты мне доверяешь? – уже с нажимом продолжил я, прикуривая новую сигарету.

Леся все поняла. Вздрогнула, немного зависла, пользуясь моим бесконечным терпением, чтобы восстановить сбившееся дыхание. А потом так смело поднялась, нервно шерудя пальчиками по пуговицам рубашки. Успокаивалась.

– Я мало что помню…

– Лесь, мне важно все. От и до, – положил ладонь на её трясущуюся руку и сжал. – Все сказанное наедине остаётся между нами. Я никому не расскажу, если ты будешь против.

– Но…

– Леся, – взял её за подбородок, чуть приподнял голову, чтобы в глаза смотрела, и улыбнулся. – Ты со мной, Лесь. Со мной… Уже все, можно дышать, смеяться и быть счастливой. Но чтобы мы могли быть счастливыми оба, то я должен знать все, что ты помнишь.

Леся с горечью вздохнула, поджала губы и начала рассказ.

С самого начала, где её отец пришел с радостной новостью, что для его дочери найден идеальный кандидат в мужья. Леся сначала смущалась, сдерживала эмоции, но уже через пару минут так воодушевленно рассказывала и про Иванецкого, с детства бродящего за ней по пятам, и про сбрендившего отца, и про Лиду Воронкову…

Держал себя в руках из последних сил. Утешал, обнимал и успокаивающе поглаживал по щеке, а сам пылал изнутри… Ярость кипела с такой силой, что скрежетали зубы. Вновь и вновь представлял, как собственными руками буду душить Иванецкого, наслаждаясь хрустом его гнилых позвонков, пока Леся не проронила одну занятную «погремуху»…

Дождался, пока она успокоится, медленно и максимально аккуратно перебирал её волосы, вырисовывал узоры на коже головы и терпел. Перекатывал на языке горечь, скапливающуюся ртутным шариком, и просто ждал момент.

– Ты сказала – Череп?

– Порох, – Леся поправила меня машинально и тут же напряглась. Вскинула голову, путаясь в рассыпавшихся волосах цвета платины. – Ты его знаешь?

– Да, – мог соврать, но не стал. Мне её доверие ещё долго заслуживать придётся после ситуации с Нинкой. Вот и сейчас язык соврать не повернулся. – Но давай договоримся, что ты об этом забудешь?

– Вадим! – она закрыла ладонями рот, и в глазах заискрился животный страх. Такой реальный ужас, что передается окружающим. Боже, что же ей пришлось пережить одной… – Не смей! Пообещай, что ты не будешь сам в этом копаться! Пообещай!

– Обещаю, – а вот тут я соврал с поразительной лёгкостью… – Едем домой.

Леся поглаживала мою руку и не задавала вопросов. Она словно была так далеко от меня, блуждала в мыслях, лишь иногда замирая, но потом снова начинала игру пальчиков. Лежала головой на моих коленях, не желая находиться в тягостном одиночестве ни единой минуты! Монотонно расстегивала пуговицы на рубашке, а потом застегивала, едва касаясь кожи кончиками пальцев. И приподнялась, чтобы осмотреться, где мы, лишь когда въехали на подземную парковку жилого комплекса.

– Я думала, мы домой… К Кларе Ивановне и Акишеву… – Леся была взволнована, оправляла платье, крутила на пальце кольцо и все время оборачивалась. – Где мы?

– Мы приехали к моим родителям.

– Ты серьезно? Ну нееет… В таком виде? Почти в час ночи? Вадик! Я никуда не пойду! – завизжала Леська и так забавно стала разбирать волосы пальцами. Смотрела в зеркало козырька, пытаясь сообразить что-то из спутавшихся прядей, но ничего не выходило. Она нервничала, дергала их, творя ещё больший хаос.

– Леся, мы все равно туда пойдем, но ты можешь сильно сэкономить время и силы нам обоим. Есть разница – прийти в гости в час ночи или в два? – достал из подлокотника тонкую расческу, упаковку влажных салфеток, потому что следы её размазанной помады навевали совсем не серьезный настрой.

– Да на мне даже нет трусов! – она дёрнула подол платья, очевидно, чтобы напомнить, что я самолично растерзал их, не желая медлить ни секунды. – Как я в таком виде пойду? Они же меня за шлёндру примут! И будут правы, между прочим!

– Они примут тебя за мою невесту, да и под платье никто заглядывать не станет. На лбу же не написано, что ты там голая, – мне было больно наблюдать за её мучениями. Леся то приглаживала чуть вьющиеся локоны, то, наоборот, взбивала, а потом подняла в высокий хвост и стала одной рукой рыться в своей сумочке.

– Черт! Черт! Черт!

– Лесь, успокойся, – я сдернул с подголовника галстук, развязал узел и протянул ей. – Сойдет?

– Боже… Вадя, ты подумай ещё раз! Безтрусая невеста сына – к беде!

– Глупости. Женщина без трусов только к счастью.

– Или к дождю, – вдруг рассмеялась Леся, наконец-то усмирив свою гриву в аккуратный пучок.

Мы в обнимку поднимались в лифте, когда телефон брякнул входящим сообщением от Акишева.

«7 НОЧЕЙ горит, Вадь… Пожарные работают, следаков я уже нахлобучил. Камеры смотрим. Все под контролем».

Внутри все оборвалось. Перед глазами расползался алый туман ярости, а сердце превратилось в камень, не знающий ни пощады, ни жалости… И дело даже не в деньгах. Дело в памяти… Этот ресторан был моментом счастья в моей скучной жизни. Это был отрезок, в котором мне позволили ощутить себя живым, любимым, настоящим.

И выдержку мою подпитывала только Леська, так трогательно прижавшаяся к моей груди в попытке унять дрожь.

Мне и самому идти к отцу хотелось меньше всего, но я и так достаточно провернул за его спиной, да и доверить Лесю теперь могу только ему. Акишев, конечно, воспринял это в штыки, даже обиделся немного, но правда такова, что только отец пойдет за сына до самого конца.

– Все хорошо? – она будто мысли мои прочитала и откинула голову, чтобы в глаза заглянуть.

– Ты рядом, и это главное, – когда лифт остановился на последнем этаже, Леся горько вздохнула. Сжала мою руку и покорно вышла следом.

Дверь была приоткрыта, а из квартиры доносилось не то шипение, не то шорох.

– Идут! Идут! – этот голос можно узнать из тысячи. Верка ещё с детства в прятки херово играла, ну а тут сам Бог велел спалиться.

– Тук-тук, – я толкнул створку и заржал. Вот прям не рассмеялся, а заржал, что аж стеклянные перегородки витрины в прихожей жалобно затряслись. Передо мной стояли все, кто относился к нашей фамилии. Отец задумчиво покачивался на пятках, матушка сияла похлеще самовара и подрагивающими руками сжимала блюдо с караваем, братья загадочно улыбались, а Верка еле сдерживала себя, то и дело подпрыгивая от нетерпения.

– Наша Леся нашлась! – моя искренняя сестра просто устала ждать, оттого и бросилась в нашу сторону, угрожающе раскинув руки для смертельных объятий…