Сквозь волну

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

МАЛИЯ | ТАВАРУА, ФИДЖИ

Я официально потеряла рассудок. Это единственное объяснение, почему я согласилась на эту смертельную экскурсию. Мне следовало бы притвориться больной или сделать вид, что я повредила ногу, но вместо этого я здесь. Я чувствую, как камеры приближают каждый мой дрожащий вздох, фиксируя страх, который так старательно скрываю.

Подъемник дергается, когда начинает подниматься, тросы дребезжат самым тревожным образом. На Таваруа воздух теплый, но чем выше мы поднимаемся, тем прохладнее становится ветерок, он начинает кусать мою кожу.

Мои пальцы так крепко сжимают металлическую перекладину, что немеют. Я не могу смотреть вниз. Пышные кроны деревьев внизу кажется слишком далеким, словно из сна.

Или кошмара. Да, определенно кошмара.

— Я сейчас потеряю сознание, — бормочу я сквозь стиснутые зубы, мой голос тоненький и дрожащий.

От одной мысли о том, что я буду висеть так высоко на этом хлипком сиденье, мой желудок скручивается в узлы.

Коа, конечно же, совершенно невозмутим. Он сидит рядом со мной, ноги расслаблены, одна рука небрежно перекинута через спинку нашего кресла. Смотрит на меня с самодовольной ухмылкой, от которой мне всегда хочется ударить его, и все же… Боже, почему он должен выглядеть так хорошо?

— Ты можешь сесть на меня, — говорит он, наклоняясь ближе с насмешливо-серьезным тоном. — Это помогло бы с потерей сознания.

Я наклоняю голову к нему, сужая глаза.

— Еще раз так скажешь, и я сброшу тебя с этого подъемника.

Он смеется, глубокий, грохочущий звук, который эхом отдается в воздухе между нами.

Съемочная группа позади нас, вероятно, сняла это на камеру, а также звук с микрофонов, прикрепленных к нам, отлично. Теперь я не только напугана, но и раздражена. Коа знает, как залезть мне под кожу, сейчас это последнее, что мне нужно.

Подъемник снова грохочет, и я едва не вскрикиваю, но мне удаётся сдержать сжатые губы.

Смех Коа затихает, он наблюдает за мной, выражение его лица немного смягчается.

— С тобой все будет в порядке, Малия, — говорит он, его голос низкий, почти успокаивающий. — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Кроме того, мы уже почти на вершине.

Как бы мне ни было неприятно это признавать, но его голос немного успокаивает меня. Я смотрю вперед, сосредоточившись на хребте, который наконец-то становится виден. Как только мы достигаем твердой земли, выпрыгиваю из подъемника, ноги подкашиваются, делаю глубокий вдох, не осознавая, что задержала дыхание. Коа делает тоже самое, ухмыляясь так, будто это лучший день в его жизни.

— Давно не видел, чтобы у тебя так дрожали ноги, — он подмигивает, с ухмылкой вытягивая руки над головой.

— Я тебя ненавижу, — бормочу я, хотя в моих словах нет ни капли жара. Вместо этого весь жар перемещается на мое лицо.

У него есть ужасная привычка говорить вещи, которые напоминают мне о том, как это было, когда мы были вместе. То время, от которого я пытаюсь избавиться, но мне ужасно не везет.

Оборачиваюсь и почти сразу же вижу платформу зиплайна, и мой желудок снова скручивает.

Высокие деревья кажутся еще выше, когда я стою на их уровне.

Тросы зиплайна тянутся через густые джунгли, исчезая на горизонте. Другие серферы вместе со своими съемочными группами уже снаряжаются, надевают шлемы и ремни, а инструкторы готовят линии.

Мое сердце колотится все сильнее.

Я ни за что не сделаю этого.

Но прежде чем успеваю придумать отговорку, чтобы отступить, ко мне подходит член команды с обвязкой в руках.

— Готова к зиплайну? — спрашивает он, слишком радостно, чтобы мне это понравилось.

Открываю рот, чтобы сказать «нет», отказаться, но Коа делает шаг мне навстречу, прежде чем я успеваю это сделать.

— Хочешь пристегнуться ко мне? Тогда, если веревка оборвется, я смягчу твое падение, — говорит он легким тоном, но в его глазах появляется игривый блеск, который сводит меня с ума.

Я бросаю на него взгляд.

— Ты хуже всех.

Но почему-то это предложение звучит не так уж плохо. Если мне придется умереть, то я хотя бы заберу его с собой, верно?

Я вздыхаю и неохотно киваю.

— Хорошо, но если ты еще хоть раз пошутишь о смерти, я клянусь…

Коа снова смеется и берет ремни, шагая за мной, чтобы помочь пристегнуть меня. Ненавижу, как покалывает кожу, когда его пальцы касаются меня, как реагирует мое тело, хотя я изо всех сил пытаюсь бороться с этим. Он затягивает ремни потуже, закрепляя их на груди и талии, затем пристегивает их к своим, его руки обхватывают меня. Я чувствую жар, твердый вес его груди на моей спине.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он, его губы находятся в опасной близости от моего уха.

Нет, хочу закричать я. Но мой голос предает меня.

— Да, — удается пролепетать мне.

Он направляет мои руки к ремням передо мной, чтобы убедиться, что я держусь, прежде чем он схватит меня, а его другая рука скользит по моей талии, чтобы притянуть меня ближе. Клянусь, мои легкие перестают работать, когда он крепко прижимает меня к себе, его дыхание щекочет мне ухо.

— Я так горжусь тобой, — шепчет он.

Чуть не таю от его слов, сердце бешено колотится в груди. Конечно, он не видит, как раскраснелось мое лицо, но я знаю, что он чувствует, как я напрягаюсь в его объятиях. В голове все кружится от тесного контакта, от его мягкого, низкого голоса, который посылает тепло прямо в мое сердце.

В следующее мгновение я понимаю, что мы уже падаем. Зиплайн дергается, мы вдруг летим, ветер ревет в ушах, а джунгли расплываются под нами.

Кричу, цепляясь за ремни, пока мимо нас проносятся деревья, но в этом тоже есть что-то волнующее.

Стремительность, скорость, может быть, именно потому, что Коа держит меня, приземляя, я чувствую, что могу дышать.

Когда мы приземляемся на следующей платформе, я едва могу стоять. Мои ноги словно желе, но Коа держит меня, пока команда отсоединяет нас и готовится к следующему зиплайну.

Я должна быть в ужасе от следующей части, но все, о чем я могу думать, — это тепло тела Коа, прижатого к моему.

Когда мы снова пристегиваемся, его губы касаются моего уха, дыхание обжигает мою кожу.

— Услышав, как ты так кричишь, я очень сильно возбудился, — бормочет он, от его голоса у меня по позвоночнику пробегает дрожь.

Я ахаю, сердце подскакивает к горлу, он прижимается ко мне, от его безошибочной твердости у меня перехватывает дыхание.

— Коа, — шепчу я, с трудом обретая голос.

— Просто честно говорю, — поддразнивает он, рука снова крепко сжимает мою талию.

Я прикусываю губу, отказываясь кричать в этот раз, когда мы снова взлетаем. Но несмотря на шквал нервов и жара, пронизывающих меня, в том, как он держит меня, есть странное чувство комфорта, словно ничто в мире не может причинить мне боль, пока я в его объятиях.

И это пугает меня больше всего на свете.

К тому времени, как мы заканчиваем с зиплайнами, все мое тело словно гудит. Часть этого из-за адреналина, который все еще бурлит во мне, но другая часть — определенно из-за Коа. Каждое прикосновение, каждый шепот — он словно переключил мои чувства, и я не уверена, что когда-нибудь оправлюсь от этого.

Команда уже направляет нас к следующему мероприятию — пещерному туру.

Я надеялась, что каким-то чудом мне удастся перевести дух, но, конечно, нам нужно двигаться дальше, а мое сердце не перестает колотиться с тех пор, как Коа прижался ко мне на последнем зиплайне.

— Давай, принцесса. Постарайся не отставать.

Дразнящий голос Коа выводит меня из задумчивости. Я поднимаю взгляд и вижу, как он ухмыляется через плечо, пока мы следуем за остальными членами группы в устье пещеры.

— Заткнись, — бормочу я, — и я же просила тебя не называть меня так.

В моих словах нет укора. Я слишком отвлечена массивным известняковым входом, вырисовывающимся впереди. Проем широкий, и со стороны он выглядит просто темной дырой в земле. Но как только мы входим внутрь, меня обдает прохладным воздухом, температура мгновенно падает. Это приятное облегчение после жары джунглей, но есть в этом и что-то жуткое.

Гид начинает рассказывать об истории пещеры, о том, как она образовалась, о древних племенах, которые использовали ее для ритуалов, но мои мысли заняты другим.

Звук капающей воды эхом разносится по пещере, каждый наш шаг словно отражается от каменных стен. Сталактиты свисают с потолка, как зазубрины, а лужи воды поблескивают в тусклом свете наших фонариков.

— Жутковато, правда?

Голос Коа теперь ближе, его плечо задевает мое, когда мы идем бок о бок.

Я киваю, тяжело сглатывая.

— Да, немного, — мой голос звучит негромко в огромном пространстве.

Он усмехается, и на мгновение мне хочется быть такой же спокойной, как он. Теснота в груди не исчезла, но не пещера заставляет меня волноваться.

Дело в том, что Коа снова так близко, и я не знаю, как с этим справиться. Каждый раз, когда пытаюсь сосредоточиться на экскурсии, его запах или тепло, исходящее от него, тянут меня назад, втягивая в бурю эмоций, которую он пробуждает.

Мы останавливаемся в большой каверне, потолок которой возвышается над нами. Гиды останавливаются, чтобы дать нам полюбоваться видом, и объясняют, как сталагмиты формировались на протяжении тысяч лет. Другие серферы фотографируют, смеются и болтают, но меня отвлекает слабый звук струйки воды где-то в глубине пещеры.

Не задумываясь, отхожу от группы, любопытство берет верх. Следую за звуком, тусклый свет пещеры мерцает на влажных стенах, пока я двигаюсь к узкому проходу. Воздух пахнет землей и прохладой, земля под ногами неровная, покрытая мелкими камнями и лужами.

— Малия, подожди. — Голос Коа раздается у меня за спиной, и я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда он догоняет меня, освещая фонариком проход впереди.

— Что ты делаешь? — спрашивает он, хотя в его тоне нет обвинения, скорее любопытство.

— Я просто… хотела посмотреть, откуда течет вода, — признаюсь я, мой голос немного дрожит. В этом месте есть что-то потустороннее, почти магическое, и меня не может не тянуть к нему.

Коа подходит ближе, его рука снова касается моей, по моему телу проходит еще одна волна тепла.

— Тебе действительно не стоит забредать сюда. Что, если ты потеряешься?

Я насмехаюсь, пытаясь скрыть, как учащается мой пульс, когда он рядом.

— Я не ребенок, Коа. Я могу справиться сама.

Но даже произнося эти слова, понимаю, как сильно я стала полагаться на его присутствие, особенно в такие моменты, как сейчас, когда все кажется слишком большим, слишком подавляющим. И конечно же, он это улавливает.

Он ухмыляется, слегка наклоняясь.

— Ты уверена в этом? Потому что с того места, где я стою, кажется, что ты очень расстроена.

Прежде чем я успеваю огрызнуться, узкий проход открывается в другую каверну. Она меньше, более интимная, с кристально чистым бассейном воды в центре. Струйки, которые я слышала ранее, доносятся из-за того, что вода мягко стекает с камней наверху, создавая мелкую рябь на неподвижной поверхности.

— Вау, — вздыхаю я, на мгновение забыв о дразнилке Коа.

Бассейн тускло поблескивает, отражая бледный свет от скал. Это красиво, безмятежно, словно что-то из сна.

— Неплохо, да? — говорит Коа, его голос теперь мягче, менее игривый. Он делает шаг рядом со мной, какое-то время мы просто стоим в тишине, воспринимая все это.

Атмосфера в пещере кажется другой — более спокойной, тихой. Напряжение между нами, хотя оно все еще сохраняется, кажется, немного ослабевает, сменяясь чем-то другим. Чем-то более мягким.

— Иногда, — начинает Коа спустя мгновение, его голос едва превышает шепот, — нужно просто отпустить ситуацию и поверить, что все образуется.

Я смотрю на него, мое сердце учащенно забивается. Что-то в его тоне, в том, как он смотрит на меня, заставляет мою грудь сжиматься. Он больше не говорит о пещере.

И может быть… может быть, он прав. Может, пришло время перестать сдерживаться, перестать бояться того, что может случиться снова. Я так долго бежала от своих чувств к нему, но здесь, в этом тихом, волшебном месте, притворяться просто невозможно.

Делаю глубокий вдох, прохладный воздух наполняет мои легкие, и не позволяя себе сомневаться в себе, я говорю:

— Коа, я..

Но прежде чем успеваю закончить, остальные члены группы окликают нас, их голоса эхом разносятся по пещере. Заклятие разрушено, и момент ускользает.

Коа улыбается, в его глазах снова появляется дразнящий блеск.

— Пойдём. Мы должны догнать их, пока они не решили, что мы заблудились.

Я киваю, сердце все еще колотится, мы поворачиваемся, чтобы присоединиться к группе.

Но даже когда мы уходим от бассейна, это чувство остается — тот безошибочный сдвиг между нами. Как бы я ни пыталась бороться с ним, я знаю, что теперь пути назад нет.