Сквозь волну

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

МАЛИЯ | ПЕНИШИ, ПОРТУГАЛИЯ

Мы с Коа стоим возле огромного особняка моего отца на берегу моря, тишину между нами заполняет шум волн, разбивающихся о скалы внизу.

В воздухе пахнет солью и далеким дождем, я не могу отделаться от странной смеси ностальгии и ужаса. Большая деревянная дверь вырисовывается перед нами, словно осуждая меня за то, что я вообще здесь.

Смотрю на Коа, который молчит с тех пор, как мы высадили Гриффина и Элиану и отправились сюда. Он напряжен, челюсть сжата, и я знаю, что это последнее место, где он хотел бы быть. Но я попросила, и он все равно здесь.

Делаю глубокий вдох и стучу.

Дверь распахивается почти сразу же, в ней появляется мой отец, загорелый и сияющий, словно он только что сошел с пляжа.

Его каштановые волосы и борода с проседью, он немного старше, чем в последний раз, когда я его видела, но все еще сохраняет тот же богатый высокомерный вид в слегка расстегнутой рубашке. Его руки широко раскинуты, напоминая мне статую Христа-Искупителя, которую мы с Коа посещали в Рио.

— Моя маленькая девочка дома, — восклицает он, заключая меня в объятия, пахнущие дорогим одеколоном и океаном.

Это его дом, а не мой. После того как моя мать скончалась от рака, он собрал вещи и отвез меня в «Дом Шреддера», а затем прилетел сюда и пустил новые корни, создав новую семью.

— Привет, пап, — отвечаю я немного неловко, тепло его объятий не дотягивает до тесноты в моей груди.

Когда отстраняюсь, то замечаю, как его взгляд перебегает на Коа, на лице появляется странное выражение, но через мгновение исчезает. Он быстро переключает внимание на меня, снова улыбается, отходит в сторону и жестом приглашает нас войти.

Меня поражает, как здесь тихо — ни громких голосов, ни хлопающих дверей, ни обычного хаоса.

Я оглядываюсь по сторонам, замечая тишину в воздухе.

— Где все? — спрашиваю я низким голосом.

Папа машет рукой, как будто это пустяк.

— О, твоя мачеха, или, думаю, бывшая мачеха, забрала мальчиков и уехала несколько месяцев назад. Видимо, ей надоела та жизнь, которую я ей обеспечил, — отвечает он, как будто в этом нет ничего особенного. — Но не волнуйся, у меня теперь новая девушка. Моложе, сексуальнее… все еще наверху, готовится.

Я тупо смотрю на него.

— Почему ты не подумал сказать мне, что они ушли?

Он пожимает плечами, его улыбка не сходит с лица.

— Подумал, что тебе будет все равно. Ты никогда не была с ними близка.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, сопротивляясь желанию огрызнуться. Это типично для него — отмахиваться от вещей, как будто они не имеют значения. Может, для него они и не имеют значения.

Но все же… они были моей семьей, в каком-то извращенном смысле.

Я слышу мягкий стук каблуков, спускающихся по лестнице, и, повернувшись, чувствую, как меня охватывает волна тошноты. Девушка, которая выглядит не более чем на пять лет старше меня, а может, даже моложе, подходит к нам с улыбкой, которая кажется слишком идеальной, и нежно целует губы моего отца, прежде чем повернуться ко мне.

Она высокая, с длинными темными волосами, волнами спадающими по спине, одета в облегающее платье, которое мало что оставляет для воображения.

— Ты, должно быть, Малия. Я Виктория, — говорит она мягким, придыхающим голосом, протягивая руки для неловкого воздушного объятия.

Заставляю себя улыбнуться, хотя мой мышцы моего желудка спазмируют, когда я подчиняюсь.

— Приятно познакомиться, — умудряюсь сказать я, стараясь быть вежливой.

Но замечаю, что взгляд Виктории переключается на Коа, ее глаза задерживаются на нем слишком долго, словно она оценивает его. Обнимает его, это не то странное воздушное объятие, которое она дала мне. Нет, она делает так, чтобы их тела прижались друг к другу, а ее ладонь скользит по его руке. Коа мгновенно застывает, дискомфорт заметен, он смотрит на меня, пытаясь скрыть неловкость.

Мои руки сжимаются в кулаки.

Боже, зачем я хотела приехать сюда?

— Повара все еще готовят нам еду, — с ухмылкой объявляет мой отец, совершенно не обращая внимания на происходящее. — Как насчет экскурсии по дому, а? Не думаю, что твой мальчик-игрушка когда-нибудь бывал в таком большом доме.

Охваченная ужасом, я вижу, как Коа напрягается рядом со мной, его челюсть тикает от усилия сдержаться.

— Его зовут Коа, папа. Ты уже встречал его раньше, — огрызаюсь я, мой голос звучит резче, чем предполагалось. — А твой дом не такой уж и большой.

Я не упускаю из виду, как натянуто улыбается отец, как в его глазах вспыхивает раздражение от моего замечания.

Он слегка наклоняется, голос спокойный, но ледяной.

— Это самый большой дом на всем побережье, так что я бы с тобой не согласился. И уверен, что в последний раз, когда я видел Коа, вы двое уже расстались.

В комнате нарастает напряжение, густое и тяжелое, я чувствую, как в груди поднимается жар.

Как раз в тот момент, когда собираюсь сказать что-то, о чем наверняка пожалею, в разговор вклинивается Виктория, лучезарно улыбаясь, словно желая сгладить ситуацию.

— Давайте начнем экскурсию, хорошо? — говорит она, ведя нас за собой, в ее голосе звучит вся сладость.

Мы следуем за ними, рука отца по-хозяйски перекинута через плечо Виктории, та болтает о доме так, словно это чертов дворец.

Делаю длинный, дрожащий вдох, пытаясь успокоиться. Вся ситуация кажется сюрреалистичной, как кошмарный сон.

Я тянусь к руке Коа, нуждаясь в каком-то якоре. Как только мои пальцы касаются его руки, меня пронзает шок. Его рука ледяная, а когда я вдавливаю большой палец в его ладонь, то чувствую, как учащается его пульс.

Он в ярости.

Сжимаю его руку, пытаясь вложить в этот жест уверенность и, возможно, даже извинение. Но меня встречает молчание, взгляд Коа устремлен вперед, челюсть сжата так сильно, что я вижу, как дергаются мышцы на его шее.

После дурацкой и долгой экскурсии, в основном потому, что Виктория использовала любую возможность, чтобы показать нам каждую комнату в деталях, как будто мы глупые; от того, как лампы включаются, когда вы хлопаете, до того, как кровать поднимается для вас, чтобы вам не пришлось вставать утром.

К тому времени как добираемся до обеденного стола, я умираю от голода.

Ужин кажется причудливым зрелищем, мы все рассаживаемся вокруг дурацкого длинного стола моего отца, как будто в каком-то средневековом замке. Папа, конечно же, сидит во главе, на своем маленьком троне власти, а все остальные расположились по бокам. Даже Виктория. Никто никогда не садится в конце, кроме него. Наверное, это его странный способ сохранять контроль.

Виктория, кажется, не может перестать говорить, ее голос слащавый и высокий, пока она рассказывает об экскурсии по дому. На ее лице все та же фальшивая веселость, словно она ведет реалити-шоу.

— Как вообще проходит турне? — спрашивает она с яркой улыбкой, глядя на Коа так, будто он — следующий пункт в сегодняшнем меню. — Твой папа следит за всеми заголовками и прямыми трансляциями, ты же знаешь. И я тоже слежу. Посмотрела первые шесть эпизодов на «СерфФликс»…но вау, Коа, вживую ты выглядишь гораздо лучше, чем по телевизору.

Мои руки сжимаются в кулаки под столом, ногти впиваются в ладони. Я выдавливаю из себя смех — фальшивый, хрупкий. Такой, который предназначен для того, чтобы избежать конфликта. Рядом со мной Коа прочищает горло.

— Спасибо за комплимент, — говорит он ровно, стараясь быть вежливым, явно желая, чтобы она перестала на него пялиться.

Берет вилку, и мы оба начинаем есть в напряженном молчании.

Через несколько минут мой отец начинает говорить, направив разговор в то русло, которого я предпочла бы избежать.

— Я видел твой несчастный случай, Коа, — говорит он, небрежно разрезая свой стейк. — Смотрел прямую трансляцию. Глупая ошибка, не так ли?

Мой пульс учащается, в груди нарастает тревога.

Я перевожу взгляд на Коа, молясь, чтобы он не набросился на моего отца. Коа делает паузу, явно раздумывая, прежде чем ответить.

— Вы правы, — его тон размерен. — Это была глупая ошибка. Но, наверное, поэтому ее и назвали ошибкой. Я извлек из нее урок.

Отец насмехается, не совсем уверенно глядя ему в глаза, но при этом полуулыбается.

— Ну, по крайней мере, ты извлек из этого урок.

В его словах есть что-то темное, скрытый укол. Коа и мой отец встречаются взглядами, напряжение между ними сжимается, как резинка, которая вот-вот порвется. Они долго смотрят друг на друга, я не могу понять, на что пытается намекнуть отец, но у меня во рту остается кислый привкус. Я хмурюсь, глядя между ними, чувствуя что-то под поверхностью, что упускаю.

Когда ужин наконец заканчивается, готова сбежать еще до того, как подадут десерт.

Виктория, уже наполовину выпив второй бокал вина, ставит его на место и встает, потягиваясь.

— Мне нужен воздух, — драматично заявляет она, отбрасывая волосы на плечо. — Малия, давай прогуляемся по пляжу, а? Слишком много мужского тестостерона в воздухе для меня

Я колеблюсь, бросая взгляд на Коа. Мне не нравится идея оставить его наедине с отцом, особенно после того странного обмена. Но Коа ловит мой взгляд и кивает, выражение его лица спокойное, хотя я все еще вижу бурю, зарождающуюся в его глазах.

— Иди. Со мной все будет в порядке.

С неохотой встаю и следую за Викторией к дверям во внутренний дворик.

Воздух все еще теплый, хотя солнце уже начало скрываться за горизонтом. Я иду рядом с Викторией, песок колышется под нашими ногами. Вдалеке мягко разбиваются волны.

— Фух, эти двое действительно недолюбливают друг друга, да? — говорит Виктория, наклоняясь, чтобы снять каблуки, ее босые ноги погружаются в прохладный песок. — Я думала, кто-то точно бросит нож для стейка.

Издаю небольшой смешок, но он вынужденный.

— Да, это было странно, — бормочу я, больше для себя, чем для нее. В голове все еще прокручивается неловкое противостояние между отцом и Коа, я пытаюсь понять его смысл.

Виктория выпрямляется и смотрит на меня, как будто ждала, что я что-то спрошу.

— Итак, как ты познакомилась с моим отцом?

Она улыбается так, будто у нее самая лучшая история в мире.

— О боже, я думала, ты никогда не спросишь. Это довольно забавно. Я была на ужасном свидании в модном ресторане с одним парнем из финансового отдела, он был симпатичным и все такое, но чертовски скучным, и тут я заметила твоего отца, который сидел за барной стойкой и выглядел задумчивым и загадочным. Я подумала: «Есть проблема, которую я могу решить», поэтому я бросила свое свидание и подошла к нему. Мы сразу же нашли общий язык, в буквальном смысле, и в тот же вечер он перевез меня к себе. С тех пор мы не расставались.

Я моргаю, ожидая смешной части истории, но ее не происходит, поэтому киваю. Первая мысль, которая приходит мне в голову, — «золотоискательница».

Слова просто сидят там, тяжелым грузом, но я ничего не говорю.

Вместо этого пытаюсь улыбнуться, улыбка не доходит до глаз.

— Верно.

Виктория, кажется, не замечает этого. Она слишком занята разглядыванием океана, словно мы в каком-то пошлом романтическом фильме.

— У него есть эта… мощная аура, не так ли? Трудно не влюбиться.

Мышцы моего желудка спазмируют от ее слов, внезапно мне становится невыносимо находиться здесь.

— Знаешь что? — прерываю её. — Мне сейчас как-то не до пляжа. Думаю, вернусь в дом.

Виктория удивленно смотрит на меня, но потом отмахивается, как от пустяка.

— Ладно, без проблем. Я скоро приду. Просто хочу покончить с этим ужином, — говорит она, снова вытягивая руки над головой, ее нижнее белье оказывается на виду.

Ужином, который ты едва съела, — думаю я, но не говорю.

Вместо этого просто киваю и поворачиваю обратно к дому, ускоряя шаг.

Быть здесь, с ней, с ними — это не похоже на дом.

Такое ощущение, что я чужая в жизни собственного отца.